Когда мне было лет пять-шесть, в доме по-соседству жила дурочка Нина. Так называли её ребята из нашего подъезда, они же сообщили мне, что ей уже двадцать лет. Нина мне казалось ужасно старой. Она ходила в магазин с мамой. Мама несла сумки, а сутулая Нина шла рядом, сильно вцепившись ей в предплечье.
Нина сидела на своей лавочке и целыми днями грызла семечки, аккуратно сплевывая шелуху в ладошку. Ребята подбегали к ней и говорили, чтоб она сняла трусы. Нина улыбалась. Откладывала в сторону кулек с семечками, вставала, высыпала на землю шелуху и, поддерживая подол юбки подбородком, снимала трусы. Детвора с хохотом разбегалась.
Однажды я присела к ней на лавочку рядом. Спросила, как её зовут. Она нараспев ответила «Э-ны-ина» и собралась задрать подол. Я сказала «не надо» и попросила отсыпать семечек. Потом я еще что-то спросила, не помню. Мы сидели с ней недолго, может минут пять. Ребята начали дразнить меня, что я дружу с дурочкой, я сразу оправдалась, что я минуточку посидела и совсем и не дружу. И больше ни разу не подошла к ней.