ЕГО слепила маленькая девочка. Имени ее ОН не знал, да и она не дала ему имя, а потом просто ушла. ОН остался на бордюре, рядом со спичечным коробком, в котором был заботливо похоронен высохший жук со сломанной правой верхней лапкой и желтым расколотым мелком. Девочка хотела взять мелок с собой, но кто-то в суматохе сумбурно выкрикнул, что «чинильщиков сломанных мелков» не бывает… Почему? подумал ОН…
ОН был небрежно вылеплен из грязного, смешанного пластилина, красные, желтые, синие прожилки… Красные напоминали капилляры вен, особенно много их скопилось на голове. Лица у него не было. Только подобный щели рот – отчетливо продавленный детским ноготком, оставил оттиск на смазанном выпуклом основании головы. И еще, еще был один глаз – зеленый, это был кусочек стеклышка от пивной бутылки. Форма глаза напоминала треугольник с неровными краями, но он был довольно большой и все вокруг казалось зеленым и ярким.
Он существовал и это было самое главное… не важно, какой… не важно где…он просто наслаждался, что ОН есть - здесь и сейчас…
Ночь повесила на город свою вуаль, в окнах загорелся свет, а потом одно за другим они потухли, как звезды перед рассветом.
Сеня мел улицу, он всегда мел ее в 5 утра, худой, с землистым цветом кожи, тонкими губами, узкими раскосыми глазками, эпикантус украл у них выразительность и сделал лицо недвижимо безэмоциональным, только пальцы у него были длинные, красивые. Когда-то это заметил его прадед и отдал мальчика учится играть на пианино, так Сеня стал музыкантом. Он писал музыку, как ему казалось, писал не плохо, но так ни разу и не рискнул ее кому-то показать… творчество съедало каждую свободную минуту, когда он не спал, не мел и не был на занятых в Консерватории, он сочинял. Сегодняшнее утро было особенно плодотворным, он плохо спал, то проваливаясь в легкую дрему, то пробуждаясь и было не совсем понятно, где проходит грань между реальностью и сном… К 4 он окончательно проснулся и почувствовал волнительное, возбуждающее покалывание в солнечном сплетении – так к нему приходила МУЗА… Но сегодня она пришла в необычном для Сени амплуа, вместо музыки его голову заполнили образы, бледные, не смелые, размытые очертания…
И тут Сене стало бесконечно горько…
Его место не здесь! Не сейчас! Его переполняло волшебство, таинственно, томно, оно скреблось внутри жаждя вырваться, воплотится во что-то осязаемое и создателем должен был быть он – Сеня! Но ему вместо этого предстояло мести улицу, собирать мусор, сгребая осенние листья в большую грязно желтую кучу. Сеня сжал зубы, остервенело, орудуя метлой, она неприятно шыркала по мокрому асфальту и все тело покрылось мелкими мурашками. Сознание вело жестокую борьбу с внезапно накатившим потоком гнева, пытаясь соткать из него полотно разумных философских рассуждений – дань времени. Современный человек вскормленный серым дымом урбании, толерантно не ввязывающийся в драку в переулке, старается сублимировать свой гнев, биологическую активную жестокость в размышления ну или кидает дротики в заботливо прикрепленный скотчем к стене портрет своего начальника.
Время, рассуждал Семен, время это уходящая реальность, взмах ресниц и вот уже новое мгновение, снова и снова, оно пожирает мою жизнь…
Мудрецы говорят – нужно наслаждается каждой минутой бытия…
Но ведь это невозможно…
Это значит, что всегда нужно держать в голове дикую мысль о неминуемом приближении конца, осознавая, что приобретая опыт сомнительного свойства – я теряю самое главное – ценные секунды жизни… моей жизни…
Вот скажите мне КТО?
Кто? живя с такими мыслями постоянно – захочет терять свои драгоценные минуты, растрачивая их на бытовую дребедень? Кто будет мыть посуду, гладить, читать желтую прессу…
А что тогда делать? На что потратить ЖИЗНЬ?
Ощущение волшебности момента, старательно заплеванное Сенными рассуждениями о бытие, постепенно растаяли…
Прислоненный к бордюру ОН внимательно наблюдал за всем, что происходило вокруг. Город постепенно пробуждался, первые авто проносились мимо,рев их моторов вспарывал утреннюю тишину. Первые пешеходы, странно они устроены, подумал ОН, – они смотрят только себе под ноги и никогда друг на друга…
Сеня мел и мел. Его метла - острая, колючая, грязная подбиралась все ближе и ближе к бордюру. ОН наблюдал за Сеней уже давно и, хотя не понимал, что Сеня шепчет себе под нос, уловил негодование и глубокую разочарованность. Еще пара взмахов и конец. ОН не боялся, ОН столько видел за отведенное ему время. Время позволенное насладится существованием, созерцать, просто быть.
…последний взгляд корявой треугольной стекляшки на мир… жесткие прутья метлы впились в пластилин
…последние секунды бесценного чуда жизни…
пустота…