В начале было слово

Ольга Боровская
   Как грустно, друзья, меня удалили с экзамена по математике и не станут проверять сделанную работу. А за что?!  Помогла соседке решить ее вариант и была поймана на передаче ответа!
  «Мир жесток!» — уныло думала я, — несостоявшаяся студентка экономического факультета Калининского государственного университета. Куда теперь?

   В приемной комиссии посоветовали оставить документы на филологическом факультете и попробовать еще раз, тем более, что у меня отличный диплом педагогического училища. Как это непрестижно и скучно, вот уж никогда не мечтала о карьере учителя, да еще русского языка и литературы. Литературу я всегда обожала, была первой в школе, а с русским еле -еле дружила на четверку. Но не терять же год! Зашла в деканат, пособеседовала, поступила, и началась студенческая жизнь. Все, как и предполагала: неинтересно, скучно, обыденно.

    ...Лекция по русской литературе, пушкинский период, читает какой-то мужик странного вида. Молодые сокурсницы занимаются кто чем. Я дремлю, у меня маленький ребенок — ночь принадлежит ему, а на лекциях  пытаюсь выспаться. И вдруг, сквозь сон, слышу слова: «Вы себе представить не можете, как трудно было Пушкину в ссылке. Ему — горячему, темпераментному, творческому человеку — "сидеть" в деревне! Конечно, няня помогала по-своему пережить это: девушки, наливки… Вы думаете, он случайно написал „Выпьем с горя, где же кружка?“ Она его просто спаивала. И сама любительница, посмотрите на ее нос…» На этих ужасных словах я очнулась. Уставилась на преподавателя, как на инопланетянина… Как он посмел! О Пушкине говорить такое! Пушкин — наш светоч, о его жизни знает каждый школьник. Кто этот ненормальный, который смеет такое говорить о Пушкине?...

   Так я узнала, что лекции по русской литературе нам читает Юрий Михайлович Никишов, пушкинист-исследователь, внесший огромный вклад в изучение жизни великого поэта и сделавший много открытий.

   Я стала внимательным слушателем и открыла необыкновенно интересный предмет, а когда решилась писать курсовую работу по южному периоду Пушкина,мной обожаемому,  многие сокурсники крутили пальцем у виска: «Никишов никогда тебе ее не зачтет. Он же пушкинист!»

   Писала работу с упоением, перечитала все об этом периоде жизни Пушкина. Наконец, работа сдана, нервно жду, волнуюсь. Вот и тетрадь с рецензией. Подруги усмехаются, заглядывая через плечо. Рецензия огромная, на целую страницу, написанная резким, тонким, широким почерком. Читаю, ничего не могу понять со страху, только чувствую, что автор усмехается, юморит и острит по поводу моего опуса.
Чего стоит такая фраза: «Уважаемая сударыня! Заряженное ружье должно когда-нибудь выстрелить, у вас этого не произошло…"Всё это, видите ль, слова, слова, слова..."
 То есть, надо понимать, начала хорошо, но плохо кончила.

    Закрываю тетрадь, на душе грустно: не получилось, не смогла, не заинтересовала. И тут слышу, что подруги поздравляют меня с первой курсовой работой. Ой, я же оценку забыла посмотреть! Открываю опять рецензию и вижу подпись: «Работа зачтена!!!" Ах, как хорошо, как здорово и гордо, Юрий Михайлович, спасибо!
 
    С благодарностью вспоминаю всех преподавателей филологического факультета, которые «зажгли огонь в сосуде». О каждом память хранит необыкновенную историю. Как бережно я теперь отношусь к слову, как много вижу между строк, как интересен мир устного народного творчества, сколь много могут рассказать о жизни мира людей сказка, частушка, обряд, притча. Юрий Ростиславович Лотошко научил меня гордиться своим диалектом, внимательно вслушиваться в речь людей и определять, откуда родом собеседник. Применяя знания, которые он дал нам на занятиях, можно самостоятельно освоить грамматику и полюбить чешский язык.
А Роза Дмитриевна Кузнецова открыла мне Протопопа Аввакума

     Какие они все необыкновенные — преподаватели нашего выпуска 1994 года! Они так нас научили латинскому, английскому, педагогике, литературе, русскому языку, языкознанию, что на экзамене и защите дипломов члены комиссии спрашивали: «Это очники или заочники?»

    Повторяя слова моей любимой Ирины Одоевцевой, мемуары которой открыли мне поэтов серебряного века, могу сказать: до сих пор благодаря своему факультету, своему университету, «и во сне, и наяву с восхищением живу».


ТвГУ 1994 г.

г. Тверь