1.
И не молод и не стар,
Жил на свете царь Макар.
Всё-то было у Макара -
И людишек, и товара;
Золочёные палаты,
Да бояре – суть богаты;
Деревеньками владел.
Словом - знатный был надел.
Царь в веселье, без натуг
Проводить любил досуг,
Что до утренней звезды
Пир гудел на все лады.
Флейты весело играли,
Скоморохи распевали,
И от яств ломился стол,
И трещал от плясок пол.
Лишь веселью выйдет срок,
Царь – в светлицу, на замок.
Буйну голову склонИт,
Дума сон его гонИт.
Всё одна печаль не зря
Сердце мучила царя,
Что за срок своих годов
Нажил он себе врагов.
Что ни год – то супостат
Разоряет стольный град -
Во полон девиц гоняет,
Дань платить себе склоняет.
Не идёт на соглашенье
С государевым решеньем:
Мол-де, лад установить,
Да себе спокойно жить.
«И за что, - царь молвил тихо, -
Дал господь такое лихо?
Знать, по молодости лет
Натворил кому-то бед…
Что теперь, тая обиду,
Каждый год, как страшный сон,
Мстит неведомый воитель,
Скрыв под маскою лицо».
Царь молИтся в исступленьи,
Просит божьего прощенья,
Заодно, чтоб вразумил,
Чтобы спас и сохранил.
Знал Макар, что близок час
Нападенья. В этот раз
Загодь войско снарядил
И дозор установил.
2.
Несказанное одно
Счастье было у него.
Дочь – красавица Марьяна
Разневестилась, румяна,
Дивны косы, бровь дугой.
В свете нет красы такой.
Уж такая голубица!
Не царевна, суть - царица!
Стать, манеры – хороши.
Царь не чаял в ней души.
А какая мастерица -
Всем на зависть! Во светлице,
Только солнышко взойдёт,
Мариана уж прядёт.
Ткёт ковры - что загляденье,
Вышивает златом.
Но…
Раз Макару в утешенье
Дочь соткала полотно.
По краям – богат узор
Завораживает взор.
Солнце, травы и река,
А над нею – облака.
Средь цветущей той долины -
Гордый статью, сам высок,
Будто явь, не на картине -
Чудо-конь - Единорог.
Смотрит царь – даётся диву.
«Ну, царевна! Угодила!
Чудо, что за полотно.
Разве в сказке находила
Вдохновенье для него».
Взор подняв, царевна молвит:
«В сказке? Что ж…
Тебя, отец,
Сей подарок благосклонный
Сохранит от бури чёрной,
Защитит от вражьих сил.
Стоит только в час тяжёлый
О спасеньи попросить».
С тем царевна удалилась.
Здесь поведать дОлжно нам,
Что в народе о Марьяне
Шла престранная молва:
Кто-то – ведьмой, кто – колдуньей
Ту девицу окрестил.
То ли божье провиденье,
То ли бес её хранил.
3.
Шли недели, дни и ночи.
Царь сомкнёт лишь только очи,
Видит, словно наяву,
Как гонец от войска скачет,
С вестью страшною к нему.
Долги ль, коротки ль мученья,
Наконец, собрав бояр,
Царь решил без промедленья
Выступать с походом сам.
Дума бороды чесала,
Так и сяк соображала:
«Царь дружину уведёт,
А наутро враг придёт!
Уж натешится он славно…
Спаси боже православных…».
«Али лучше ждать, молиться?
Эдак, в страхе прозябая,
Можно бишь ума лишиться!
Царь, с дружиной выступая,
Упредит набег его.
Разгромит, не дожидаясь,
Неприятеля свого».
«Быть сему! - чело нахмурив,
Посох в пол вонзил Макар, -
На рассвете выступаю!».
С тем и распустил бояр.
Ночь провёл в мольбе печальной.
Утром, только расцвело,
Царь, простившись с Марианой,
Водрузился уж в седло.
«Государь, - во след девица
Стала тихо говорить –
Помни, надо в час тяжёлый
О спасеньи попросить…».
4.
С той поры минуло время.
Царь – в пути. И перед ним
Распростёртая равнина
Со цветением чуднЫм.
Солнце, травы и река,
А над нею – облака.
«Ты взгляни-ка! Словно сон. -
Воеводе молвит он, -
Сей прикрас наполнен дол -
Завораживает взор.
Здесь велю на дивный брег
Войско ставить на ночлег!»
Вечерело. Ночь, спускалась,
Дол окутывая тьмой.
Царь решил-таки с рассветом
Войско повернуть домой.
«Сколь уж дён брожу без тОлку,
Супостата след пропал.
Аль смирился он с судьбою,
Аль господь его прибрал».
Так, в раздумьях у костра
Задремал наш царь Макар.
Тяжек был, тревожен сон,
Что в ту ночь увидел он.
Будто над рекой неспешно
Поднимается туман.
В белизне его кромешной
Еле виден женский стан.
Будто дева та нагая,
Вышла нА берег из вод
К изумлённому Макару,
И… младенца отдаёт.
Царь ребёнка принимает,
Дева – в воду, и хвостом
Из реки ему махая,
Вдруг обрызгала всего.
Побежал Макар, как будто.
То дитя к груди прижал,
А во след ему беспутно
Бабий голос хохотал.
И проснуться нету мОчи.
Царь, едва открывши очи,
Видит вновь густой туман
И пустой, без войска, стан.
Ни коней, ни воеводы,
Лишь палатки да подводы,
Да ползущий средь цветов
Дым от тлеющих костров.
«Наважденье, сон ли в руку?
Аль беснуется от скуки
Злой колдун?». Воздевши руки,
Закричал, что было сил:
«Даром войско загубил!».
Ниц упал он на поляну,
Зарыдал. И вдруг на миг
Вспомнил речи Марианы:
«Надо в час тяжёлый
О спасеньи попросить».
«У кого просить спасенья?
Кто б ты ни был – помоги!
От царя поклон смиренный,
Не гнушаяся, прими».
Сей же час пред ним, сверкая
Гривы снежной белизной,
Чудо-конь вдруг возникает,
А во лбу-то – рог витой.
Статью – горд, высок собою.
«Знаю суть твоих невзгод, -
Молвит конь, - иди за мною».
И копытом землю бьёт.
Грянул гром, земля качнулась,
Засверкало всё вокруг,
И долина обернулась
Чёрными горами вдруг.
Вёл царя Единорог
Без тропинок, без дорог,
Сквозь метели, сквозь снега
Прямо в логово врага.
«Коли здесь судьба мне сгинуть,
Должен я принять сей рок», -
Думал царь.
«Теперь внемли же, -
Молвит вдруг Единорог, -
Там, в заснеженном ущелье
На краю, под самый склон,
Вход во мрачную пещеру.
Ты один войдёшь в неё.
Мне уж дальше нет пути.
Не пугайся же, иди».
Так, средь гор найдя ущелье,
Царь приблизился к пещере.
Ветры дули вслед ему.
Царь ступил в глухую тьму.
Вниз ступени повели,
Повороты, и вдали
Тусклый светится огонь.
«Знать, был прав волшебный конь».
Шёл на свет Макар, и вот
Его взору предстаёт
Суть убогая обитель.
«Сохрани же, Вседержитель!»
То ли келья то была,
То ли ведьмина нора.
Распустив седые космы,
Там старуха над костром
То ли шепчет заклинанья,
То ли молится тайком.
6.
«Здрав, Макар, будь! ясны очи.
Заждалась тебя уж я!»,
Каркнул злобный глас средь ночи,
Гулким эхом проносясь.
«Кто ты, мерзкая старуха?
Ты ждала меня? Постой…
Но… мне кажется знакомым
Безобразный облик твой».
И, кичливо подбоченясь,
Молвит старая карга:
«Ты забыл, Макар, ДарИну,
Коей раньше я была?
Что теперь тебе Дарина? –
Прошлой юности грешок!
Надо мною же судьбина
Свой установила рок».
«Ты – Дарина?» – шепчет царь.
«Властно время, государь,-
Злой бравады маску скинув,
Говорит ему Дарина, –
Девы лик повергнуть в старь.
Но, не годы издевались
Над девичьею красой,
То – слезами умываясь,
Стал ужасен облик мой.
С тех пор прошло пятнадцать лет
Как ты презрел любовь колдуньи.
Но в силе остаётся верности обет,
Что прЕдал ты забвению.
Минули
Радостные дни,
На счастье робкая надежда.
Бесценный плод же той любви –
Марьяну – ты хранишь прилежно.
Ты принял ведьмино дитя,
Что ранним утром у порога
Твоих чертог, оставив, я,
Стремглав бежала по дороге.
Ты видел! Ты меня узнал!
Но не вернул… но не догнал…
Скитаясь, в тягостных лишеньях
Скрывалась я от пересуд,
Среди невзгод и унижений,
Пока в горах нашла приют.
Обида, ненависть и злость,
Плющом ползучим сердце пеленая,
Гремучим гадом жаля, вновь и вновь
На месть и безрассудство побуждали.
Но в сердце, ядом наполнЕнном,
Истерзанном мятежною тоской,
Жила любовь.
Пылая страстью нежной,
На встречу тешила надеждой.
Ведь это я, лелея злобу,
Посылала в твой удел
Вражьи полчища. Подобных
Мир доселе не узрел.
Нет у воинов обличья,
Все они, до одного –
Гордой мести воплощенье
И коварства моего!
Сколько раз в тиши ночной
Говорила я с тобой!
За тебя же отвечала,
И смеялась, и молчала…
И ждала, ждала тебя,
Страстно, преданно любя…
С тем прощай. Живи спокойно.
Знай одно: в пещере тёмной
ТомИтся старая Дарина.
Та дева, ставшая каргой,
Что больше жизни, царь,
тебя любила…»
___________
«Государь, рассвет уж близко…» -
Воеводы слышен глас.
Царь проснулся в той долине,
Что полна чуднЫх прекрас…
Как хмельной, средь войска бродит,
Словно места не находит.
«Здесь дружина, кони здесь…
Или вновь попутал бес?
Как понять - где явь, где сон?».
Давит грудь тяжёлый стон,
Пред очами, как живой,
Образ ведьмы… молодой…
Но, прочь дурное настроенье!
Сломить царёву волю
Жалким наважденьем?!
Проказами дремучих колдунов?!
«Дружина! Вот моё решенье:
Домой! На славный пир!
На праздное веселье!
Где жёны ждут мужей под кров
И матери - сынОв!».
Царь бОдро кинулся в седло,
И, уводя дружину,
Случайный взгляд издалека
Он бросил на равнину.
Там конь чистейшей белизны
Стоял среди долины,
Старуха гребнем костяным
Ему чесала гриву…
(иллюстрация из Интернета)