6
Целую ночь ни минуты покоя. Как бы ни ложилась, на какой бы бок ни переворачивалась, было неудобно. Не спала, а дремала. Встала раньше, чем обычно.
Нельзя бросать Карину?
Что с ней делать потом? Разумный вопрос.
Показалось. Что всё устроится само собой.
Станция метро «Ладожская». Диана рассматривала схему метрополитена.
«Там я была однажды, – вспомнилось ей. – Сориентируюсь».
Пошла пешком. Вскоре обнаружила подходящий маршрут. Стала узнавать вывески магазинов, дома и даже деревья. В её памяти навсегда запечатлевались повороты, скамейки и прочая земная ерунда. Не названия улиц помогали определять путь, а символика дорог.
«Не могу же я выучить все улицы Петербурга наизусть, – примирилась Диана и перескочила на другое: – Интересно, как похищают людей? Зачем, понятно. Ну, как – в принципе тоже известно. А в чём тогда состоял вопрос?»
Случилось так, что меня не интересует в жизни ничто: ни политика, ни наука, ни философия, ни забота о будущем счастье людей – для меня вся жизнь заключается только в вас. Если можете, простите меня за это.
Я бесконечно благодарен вам за то, что вы существуете. Я проверял себя – это не болезнь, не маниакальная идея – это любовь, которою Богу было угодно за что-то меня вознаградить. Уходя, я в восторге говорю: «Да святится имя Твое».
В вас как будто бы воплотилась вся красота Земли… (А.И. Куприн).
– А разве он тебе не дал ключи? – Карина удивилась.
– Нет, ты что, – Дивия невесело усмехнулась.
– Ух ты! Я так и знала, что ты сама подобрала.
«Он меня убьёт. После», – вдруг подумалось Дивии, она повторила вслух:
- Да он меня прибьёт.
– Кто?
– Лад.
– Кто?
– Кто-то.
Карина всезнающе улыбнулась. Дети проницательны поневоле.
– Он же тебя любит…
– Вот именно: лю-ю-у-убит. Вслушайся только. Стой-ка, – Дивия спохватилась, – откуда ты знаешь? Ну, откуда ты взяла?
Чужой ребёнок? Да нет.
Необыкновенное русское – да нет.
Положи мя, яко печать, на сердце твоём, яко печать, на мышце твоей…
– Говорят, они делают из них сонный напиток… Скажи, правда ли, что ягоды мандрагоры помогают в Любви?
– Нет, Суламифь, в любви помогает только любовь (А.И. Куприн).
7
«Вот же надоело метро», – Диана ворчала, вернувшись домой.
Метрополитен – гигантский кошмар.
«Сорок две минуты под землёй туда-сюда сведут меня с ума», – перефразировала она Сюткина.
Созерцателю посвящается
Какое там шоу? Какой это бизнес?
Созерцатель тихонько брёл без направления. Сам в себе. Почти никаких страстей.
Она устроит ему сладостную жизнь. Может быть.
Пока утомление. Обида на весь мир.
Листая журнал, Диана перетрясала грязное бельё своих деяний. Заглядывалась на окружающих.
Зачем всё это нужно? Нет, не ошибка, но…
Диана тогда начинала «Время и Любовь». У неё была одна только идея – из текстов песен и музыки выткать что-то вроде сборника-книги. Потом – клипов. Впоследствии – серии фильма.
Так её осенило в декабре 1998 земного года. Правда, существовали какие-то этюды. Которым она уделяла мало внимания. Поскольку основной её заботой была Виртуальная Реальность. На том ещё уровне.
8
Совершенно безлунная ночь. Грустно.
Диана стояла у окна. Смотрела на огни соседнего дома.
«В комнате с видом на огни», – перевела взгляд на отдалённое мерцание.
Первые страницы «Времени и Любви» охватывали период «Князя тишины». А потом – плясать отсюда.
И далее к небу. И не находила на нём звёзд. Видеть их хотелось. И снова тянуло на улицу – побродить по ночному Петербургу. По центру. Но нельзя позволить прежней безрассудности.
Диана осторожно прилегла на кровать – опасаясь своих лишних движений. Спать не хотелось. Она лежала с закрытыми глазами, приказывая себе: «Спи, спи, спи!» Но ночью рассеиваются мысли.
Диана мысленно заговорила с ним. Может, с Созерцателем? Может, с кем-то ещё? Как стало недавно случаться. Он непременно слышит. Канал укоротился. Но не полностью был настроен.
«Ты далеко, или уже нет. На юго-западе? И тоже не спишь. Давай вместе уснём…»
Не по себе. Обычное, когда он нужен рядом. Одно движение его руки – не так страшно. Пусть там – вдалеке.
На информационном диске – их современная встреча. Смешной испуг – не глядеть на него. Или реальный – вдруг истерия. И тяга – не отвести глаз.
Она тихо привстала, опираясь на локоть. Когда они совпадут?
«Приостановись-ка! Но как остановить Титаник мысли?»
Успела убрать наушники в белом полусне. Под музыку обычно не засыпалось…
Вечером. Долго. Немного тяжёлый разговор по служебным вопросам.
Его пробовали уговорить. Отменить планируемое. Нет. Нет, конечно. Он не отказывался от решений. Чтобы не возвращаться. Репутация есть репутация. Зоркая слежка. Развеяться. Без возражений. Он остался один.
Понять бы, что чувствовал. Не мог. Наверное, душевный кризис.
Перемешалось всё. Раздражение. Некоторая растерянность.
«Тяжесть ответственности за людей, находящихся рядом».
И она давила сильнее, сильнее…
Абсолютно безответственный человек. Со своим мнением.
Он устал. Спать не ложился. Счёт по завершении одного из жизненных этапов.
Остался немного позади.
Куда ведёт новая дорожка?
Опять – Она. Все дороги, по которым он мог бы ходить или не ходить, вели туда. Она держала их в руке. По имени Жизнь. По имени Смерть. Девушка по имени Этюд.
Он долго пребывал в оцепенении.
«Игра воображаемого, – Он открестился от абстракции, – усталость мысли».
Всё твердил кому-то, что не интуицией следует руководствоваться, а логикой. И ему ни до чего нет дела!
Созерцателю посвящается
Захватывающее и всепоглощающее. Время устремлений прошло.
Она! – подумалось о Второй. Близка к эталону. И очень искусная подделка.
Единственная могла не появиться. Так как он поселил её на крайнем полюсе.
Созерцатель собирался поискать факты неразговорчивости Другой. Под руку попадались ненужные вещи. Пока не наткнулся на письма поклонников. Стал перебирать. Мельком разглядывал. Недоумевал, почему и зачем этот замечательный хлам лежит здесь. Занимает лишнее место.
«Пойду выкину завтра», – наметил себе.
И наткнулся. Тогда бросил остальное на пол. Вернулся к дивану. Немного постояв, сел.
Если с человеком хочется драться, то это не значит, что вместо драки надо себя обуздать, так как любимого человека побивать нельзя, а просто-напросто значит, что это никакой не любимый, что это вовсе не тот, искомый человек. Обществу, психологии или ещё чему-то всегда есть что предложить тем, кто хочет «сохранить союз»: умей уступить, умей наступить на горло собственной песне, научись делать не только то, что хочешь, но и то, что хочет другой… Когда есть две личности, две целостности, два различных, но во всех отношениях равноценных (равновеликих) человека, любящих друг друга, то само собой разумеется, что не ограничительным барьером служат они друг другу, а всегда восполнением (А. и Ю. Шиманские).
Назойливая – Он отреагировал.
Поискал телевизионный пульт. Потом обнаружил его в руке. Выключил телевизор.
Почему человек обращает внимание на столь важные вещи – и, бывает, поздно.
У всего происходящего должен быть смысл. Он машинально подкладывал под голову диванные подушки, устраиваясь поудобнее. Так и уснул – со светом и без ответов.