Ох, не любил Рокина педагогический коллектив «тридцатки», описать невозможно как не любил. Во-первых, он был популярен у «орков» (так некоторые учителя называли школьников, – не на педсовете, конечно, а в курилке возле подвала). Даже клички у него не было! Это наглое, развратное, прыщавое стадо, вечно пиликающее мобильными рингтонами, как-то мгновенно затихало перед «физиком». Бандерлоги…
Сказать бы, что Ален Делон или хотя бы Бельмондо – так нет. Рокин невысокого роста, склонный к полноте, с тонкой двусмысленной улыбкой на бледноватой физиономии. Правда, какой-то неуловимо изящный, гад, уверенность в каждом жесте.
Когда Рокин что-то говорил в учительской, все невольно понижали голос. Очень уж тихо он говорил. Молоденькая Елизавета Константиновна из «началки» смотрела не отрываясь.
И сколько уж было сложных, даже талантливых интриг!.. А все мимо. «Вы видели, как он сегодня с шефом разговаривал? - возмущался в курилке замечательно толстый географ, окрещенный «орками» в Меридиан. – Это же просто… – ! Это какое-то изощренное хамство! Директор все-таки.» «Рокин тупой, не люблю тупых мужчин», – высокомерно и брезгливо замечала «русичка» по прозвищу Вирусиха. Входил Рокин с ментоловой сигареткой, и все замолкали. Молоденькая Елизавета Константиновна таращила глаза.
Отняли у Рокина классное руководство – думали гордость прищемят. Ходит улыбается, типа сдыхался наконец-то. Меридиан чуть не лопнул. «Что он все ногтики пилит как баба!..» - фыркала историческая МастДайка, пыля шалью времен Айседоры Дункан. Придавили подлеца общественной нагрузкой, кстати случившейся – попыхивает себе ментолом – «орки» шуршат как американские волонтеры. Завуч Задрот Рокину предупреждение вынес за то, что он похерил воспитательный час. Рокин, листая журнал в учительской, даже не поморщился. Молоденькая Елизавета Константиновна глядела как озадаченная корова.
Приближался «облоновский срез», 30-ая школа трепетала. Думали, попляшут рокинские любимчики, полопаются дутые четверки. А тут Вирусиха наткнулась на подлого «физика» и молоденькую Елизавету Константиновну, когда они выходили из лаборантской в шесть часов вечера. А у Елизаветы Константиновны, между прочим, на продленке еще два третьеклассника сидели. «Срез» прошел успешно. Шеф всех поздравил на педсовете. Зато в школьной мифологии появилось предание о том, как техничка Женя нашла в лаборантской весьма пикантную деталь женского гардероба. Вирусиха даже заболела.
На Восьмое марта мужчины концерт приготовили, шеф дал Рокину поручение придумать что-то смешное , номер какой-то. Но Рокин и без номера всех насмешил – вдруг напился в стельку, Задроту целый час про маму рассказывал, потом с физруком Павианом подрался, а потом плакал на плече у изумленной МастДайки. И главное на следующий день ведет себя как ни в чем не бывало. Вроде так и надо. Пожалела Рокина молоденькая Елизавета Константиновна и взяла себе в мужья. Из школы Рокин ушел, говорят, в институте «последипломки» какой-то курс ведет. Ходит улыбается, тонкой сигареткой дымит… Одевается хорошо. Одеваться хорошо он всегда умел, это в «тридцатке» помнят. Вообще, интересный мужик!..