Есть на свете местечки, из которых не хочется уезжать. Там так хорошо, так тепло и уютно, что хочется завернуться в этот уют и остановить время. И навсегда остаться в этом мире, счастливым и абсолютно беззаботным.
Упаковав последний чемодан с вещами, Александр вздохнул. Этот переезд его доконает…
Купив дом за городом, он вдруг понял, что ему совершенно не хочется уезжать из родительской квартиры, но супруга настояла на переселении.
Работа коменданта, пусть даже на два здания, особых доходов не приносила. Старые запасы плюс неплохой заработок жены, трудившейся на бирже, да еще продажа хорошей трехкомнатной квартиры на оживленном проспекте дали возможность приобрести небольшой домик в области.
Квартиру Александр жалел. Она принадлежала еще его покойным родителям, и он надеялся, что она перейдет к его уже взрослому сыну. Да и в 52 года срываться с насиженного годами места…
- Александр Иванович, все готово! – В дверь просунулась растрепанная голова сынова друга, помогающего при переезде.
- Иду, Денис. – Комендант подхватил ящик.
Сев в машину, он закурил. Не слушая ворчания жены, и грустно посмотрел на пятый этаж. То, что родное жилище родным уже не было, радости не добавляло. Да и дом этот…
Дома этот, доставшийся им с немелкой скидкой, его насторожил. Отдавший еще до своей последней должности месту директора магазина аж 12 лет, бывший торгаш вынул душу из риэлторов, но добился ответов.
Нормальный небольшой двухэтажный дом, натуральнее дерево и кирпич. Александр лично осматривал каждую доску и остался очень доволен. Единственное, что его удивляло, это икона, висевшая в комнате, которую жена уже определила под гостиную.
То, что она была очень старой, даже древней, видно было даже при близорукости коменданта. Удивляло то, что ее до сих пор не отдали в музей.
Почти черная от старости, она изображала мужчину с неканонически резкими, суровыми чертами, еле видными на потемневшей бумаге (хотя Александру показалось, что это вообще пергамент). Самым заметным в этой иконописной картинке было два светлых пятна.
Глаза. Обычно на иконах их изображали большими, искусственно доброжелательными или просто спокойными. Здесь же они были простыми, человеческими, полными муки и пронизывающей боли. Казалось, с картинки вот-вот раздастся дикий вопль мучительных страданий. Зрелище было не для нервных.
Риэлторы долго мялись, отводили глаза, но признались в итоге, что икона – главная проблема в этом доме. По завещанию хозяина, она не должна покидать дом, и вообще перемещена в какое-либо место. Душеприказчики строго следят за соблюдением условий завещания, поэтому приходится выкручиваться. Из-за неприятных глаз картина производила отталкивающее впечатление, поэтому потенциальные покупатели, особенно с маленькими детьми, довольно быстро отказывались от покупки недвижимости. Посему комендант, у которого был взрослый самостоятельный сын, как нельзя лучше подходил в качестве клиента.
Александр немного подумал и подозрительно спросил, нет ли в завещании условия на тему занавешивания или скрытия иконы под другой картиной. Узнав, что на этот счет никаких условий не назначено, крякнул, почесал седую голову и подписал документы.
- Приехали, Александр Иваныч! – Прорвался сквозь раздумья голос приятеля сына.
Комендант вздрогнул и очнулся. И правда, прибыли.
Выходя из машины, он вновь оглядел будущее жилище.
Дом как дом. Ничего ужасного, угнетающего или унылого. Хороший крепкий деревянно-кирпичный коттеджик по слишком низкой цене. Странно, но не более.
Затащили вещи и частично их распихали довольно быстро. Ужинать сели в новой кухне.
- Надо придумать, чем эту гадость закрыть. – Жена недовольно хмурилась, наливая чай.
- Картину повесить сверху на икону, и все дела! – Сын фыркнул, отправив в рот виноградину.
- Иконы обычно занавешивают. – Мать укоризненно посмотрела на молодого человека.
- Малой, ну какая это икона? – Комендант хмыкнул, опрокидывая 50 грамм и принимаясь за еду. – Ты на нее молиться будешь, что ли?
- Иди ты... – С привычной беззлобностью отозвался юноша.
Ночью Александру не спалось. Мало того, что на новом месте, так еще и кошмары одолели вконец.
Во сне он упорно искал выход из какого-то узкого и тесного пространства. Вдобавок он чувствовал боль, словно его давили каким-то большим прессом. Медленно и неотвратимо его кости, словно пересушенное печенье, крошились под невидимой стеной, заставляя кричать от мучительной боли, рвущей в клочья рассудок и заставляя в панике все быстрее искать выход из этого кошмара. Искать, и не находить, пока не начал трескаться, словно переспелая дыня, его череп…
Комендант вздохнул и поежился. Он редко видел сны, тем более настолько… реальные. Списав все на переутомление от переезда и излишек выпитого за ужином, он встал, стараясь не разбудить спящую жену, и спустился вниз, в новую гостиную.
Открыв форточку, он зажег сигарету. Сделав пару затяжек, он рассеянно повернул голову к стене с инокой, и замер.
«Там нет зеркала!» - Это он точно помнил.
Икона отражала свет от сигареты. Причем в двойном экземпляре.
Подойдя ближе, Александр только подтвердил свою догадку – свет отражали глаза. Да так ярко, словно комендант ткнул в них окурком, зажигая костер.
Сейчас обе гляделки сияли алым цветом, притягивая к себе внимание Александра. Он хотел было отвернуться, но не смог, загипнотизированный этим полным муки взглядом, продирающим до самых костей, до дрожи в коленях пугающим своей реалистичностью.
Комендант вздрогнул. Ему показалось, что где-то на границе слышимости до него донесся высокий отчаянный крик вечной боли, прерываемый то и дело странным треском… Треском размалывающихся в муку костей.
Внезапно ему стало очень холодно. Такой холод появляется, когда ты знаешь, что лучше не оборачиваться. Словно за спиной выросла огромная стена, медленно и неукротимо надвигающаяся на мгновенно закаменевший позвоночник.
Александр закричал.
… - Мам, ты готова?
- Да, идем. – Женщина поправила черный платок на поседевших волосах. И вышла вместе с сыном – хоронить мужа и отца, скончавшегося от кровоизлияния в мозг. Алкоголь, так сказали врачи…
Икона была занавешена черным куском ткани. Им, жителям дома, еще предстояло испытать многое, увидев на иконе полные бесконечной боли и муки глаза бывшего коменданта.
Глава 2
- Какого черта?.. – Рука потянулась к подпрыгивающему на тумбочке телефону.
Естественно, по закону подлости, сотовый от удара рукой спрыгнул на пол и продолжил скандалить там. Максим чертыхнулся и все-таки поймал визжащего злодея, посмевшего поднять его в 7 утра в воскресенье.
Выходной был распланирован – сон до полудня, плотный завтрак-обед, пара часов безделья, поездка с приятелями на пиво.
А теперь все придется отменить, ибо он унаследовал дом!
Удивило Максима сразу несколько вещей. Во-первых, дом несколько раз пытались продать, но не особо успешно. Во-вторых, последние жильцы выехали в спешке, потому что один из членов семьи умер там от инсульта. В-третьих, Максим вроде нигде не прятался, так какого черта о наследнике вспомнили только сейчас, после того, как потерпели крах с попытками продать недвижимость без его ведома?!
Высказав в сердцах все, что думает о душеприказчиках, нотариусах и прочих служителях закона, Макс наспех перекусил, накинул куртку и спустился к машине. Накрылся выходной медным тазом!
Доехав до нужного места, парень тут же отловил нотариуса, который тоже уже припарковался возле симпатичного коттеджа, и засыпал его вопросами.
Ответы оказались более чем странными. Оказывается, покойный хозяин дома был ему троюродным дедом по отцовской линии (отец Максима умер три года назад). Дом построил чуть ли не своими руками, очень над ним трясся и почти никого не пускал внутрь. Кем он был? Говорят, художником, раньше писал иконы. Говорят, неплохие, пока не умерла его жена. После этого он не бросил ремесло, но стиль изменился кардинально – ни одно из его произведений нельзя было показывать в церквях. Мрачные лица иконостасов, резкие черты и слишком живые глаза могли заинтересовать разве что какого-нибудь любителя готики или сатанизма. А уж последняя его работа, названная почему-то «Стражем», и вовсе побила все рекорды по мрачности и отталкивающей внешности изображенного там существа. Кстати, именно перед этой иконой скончался один из последних жильцов дома. Кем был? Кажется, комендантом. Нет, сразу после похорон семья съехала. Где картина? Да висит, где висела.
Вот тут и начались странности. Оказывается, это «произведение искусства» покойный хозяин категорически запретил выносить из дома. С ней же и продавать дом до тех пор, пока не отыщется наследник. Почему не искали Максима? Надеялись продать недвижимость и отдать ему деньгами. Почему без его ведома? Ну, это условия завещания. Да-да, сами можете убедиться, вот бумаги…
Окончательно обалдев от обилия информации, Макс зашел в дом.
Мда, икона и впрямь впечатляла. Максима невольно передернуло от глаз, с болью глянувших на него с картины.
- Я бы тоже умер, увидев такое в сумерках… - Пробормотал Максим, отворачиваясь и буквально чувствуя, как кожу на спине прожигает мучительный взгляд. – Выкинуть ее к черту!
- Невозможно! – Бойко отрапортовал нотариус. – По условиям завещания вы можете вступить во владение домом только при условии, что «Страж» не будет покидать гостиной.
- Чего? – Обалдело переспросил парень. – Предлагаете мне до конца дней теперь любоваться на ЭТО?!
Нотариус только развел руками.
Максим задумчиво почесал переносицу. Дом в целом его устраивал, но вот эта мерзость на стене… Завесить ее чем-нибудь разве что, чтобы не буравила всех входящих в комнату своими гляделками. А что, вариант!
Повеселевший наследник, насвистывая, принялся осматривать нежданно свалившуюся ему на голову недвижимость.
Коттедж располагался на самой окраине дачного поселка, некогда бывшего обычной деревенькой. Сразу за забором из белого кирпича начинался глухой лес, куда не всякий грибник сунется из страха заблудиться. Высоченные мрачные сосны напоминали армию, приготовившуюся к осаде крошечного поселка. Казалось, лет через сто могучий бор просто задушит несчастное поселение.
Новая асфальтированная дорога очень Максима порадовала – недавно он прикупил новую машину, поэтому поначалу боялся, что разобьет нафиг авто на деревенских ухабах.
Рядом, примерно в полукилометре, раскинулось широкое чистое озеро, радующее глаз прозрачной водой и даже стайками веселых рыбок. Обожавший рыбалку, Максим воспрянул духом. Жизнь налаживалась.
Налоги оказались заплачены дедом, так что особой головной боли не предстояло. Подумав еще немного, Макс решил остаться тут на ночь, а на следующей неделе повыдергивать приятелей, находившихся в отпусках, и с их помощью переехать сюда окончательно, с последующим новосельем, тем более что на участке стояла шикарная баня.
С этими мыслями Максим наведался в местный магазин, где нашлось все – от пива до постельного белья.
Закурив, Максим откинулся на стуле, обозревая коридор, который был виден из кухни. Был виден даже кусок лестницы, ведущей не второй этаж. Покосившись на чернеющий проем в гостиную, парень подумал об умершем перед картиной мужчине. Что ж, он его понимал – на него и днем икона произвела неизгладимое впечатление, а уж ночью… Стоп!!!
Макс резко встал со стула. А нахрена он включал свет посреди ночи? Боялся темноты? Чушь. Люди в магазине рассказали молодому наследнику со слов вдовы несчастного коменданта, что тот пошел ночью покурить, открыл форточку, а потом… подошел к иконе и умер под ней? Бред! Если бы его хватил удар от вида на картине, он упал бы еще у окна. Зачем подходить, да еще и в темноте?
У Максима с детства было отличное воображение, поэтому он постарался восстановить картину произошедшего. Вот покойный идет вниз, вот входит в гостиную, открывает форточку…
И тут видит отблеск своей сигареты на иконе. Поворачивается, идет к ней, стоит, словно загипнотизированный, перед «Стражем». После раздается полный боли крик, и высокая сухощавая фигура начинает медленно оседать на пол…
Что?! Какая, к черту, фигура, если Максим в глаза не видел коменданта?.. Не важно! Парень кинулся к мужчине, желая помочь, пока еще не поздно…
Макс открыл глаза и сел на постели, растерянно оглядываясь. Сон. Но какой живой!
Заварив крепкий кофе, парень устроился в кухне, закурил и уставился в окно, тщательно анализируя свой сон. То, что это могло быть обычным ночным бредом уставшего от работы мозга, он откинул сразу – такое не могло быть обычным сном.
Итак, что-то показало ему смерть одного из жильцов. Зачем? И какого черта он умер перед «Стражем»?
Максим нахмурился. Чем больше он раздумывал над этим, тем больше убеждался, что придется поверить в невероятное – дурацкая картинка убила почти здорового и еще нестарого мужика. Причем почти мгновенно!
Макс отхлебнул кофе. Заходить в комнату с иконой не хотелось совершенно. Но зачем-то же ему поведали про случившееся?
Как он слышал, коменданта кремировали. Значит, речь о захоронении заживо можно даже не заводить. Но какого черта мужик так орал перед смертью? Не от боли кричал, а от страха! Что же он там углядел?..
Хочешь, не хочешь, а сидя в кресле, много не надумаешь. Максим встал, выкинул окурок в окно, и уже хотел было закрыть форточку, когда заметил небольшой прямоугольник, валявшийся на подоконнике. Фотография! Парень взял ее в руки, перевернул и замер от удивления. На фото был запечатлен седоволосый худощавый мужчина на фоне какого-то здания. Макс его уже видел. Во сне.
Покойный комендант. Но не это ввело Максима в ступор…
Фото было отличного качества, прекрасно передавало все цвета и оттенки, поэтому глаза мужчины тоже были отлично видны. Эти глаза, только с другим выражением, Максим тоже уже видел. Он обладал прекрасной памятью на лица, и ему хватило одного взгляда на икону, чтобы запомнить ее до мельчайших деталей. И он готов был поклясться собственным здоровьем, что глаза «Стража» были один в один с глазами покойника на фото.
- Приплыли… - Почему-то хриплым голосом сообщил Максим в пустоту.
Ему вдруг стало очень холодно от собственной догадки. Она была слишком невероятной, но единственной подходящей в данной ситуации.
Выходит, комендант не умер? Нет, неверно… Тело умерло, а разум?!
Фото вывалилось из дрогнувших пальцев. Максим развернулся и бросился в гостиную. Врубив верхний свет, он вплотную подошел к иконе.
Точно. Даже при освещении трехрожковой люстры выражение глаз никуда не делось. Все тот же полный невыносимой боли взгляд. Максим протянул руку, касаясь пальцами изображения, и вздрогнул – ему показалось, что он услышал далекий отчаянный крик. Отдернув руку, он повернулся и направился в коридор. На пороге он обернулся, желая выключить свет, и его взгляд снова упал на «Стража».
Глаза иконы в упор смотрели на парня. В них, кроме боли, появилось еще и умоляющее выражение, словно жертва «Стража» обрела надежду.
«Вот это он вляпался…» - Думал Максим, на негнущихся ногах направляясь в спальню. – «Переехать ему захотелось!»
Наутро наследник развил бешеную деятельность. Поселок был небольшим, и под предлогом знакомства с соседями Максим выяснял все, о доме, о семье, которая здесь жила последней, о собственном деде и его увлечениях. Сведений было столько, что через три дня перед парнем оказалась толстая пачка исписанных листов формата А4. Пополнив запас пива, кофе и сигарет, Макс уселся в гостиной, стараясь не смотреть в мутно-зеленые глаза «Стража», и принялся сортировать информацию, отделяя зерна от плевел.
Итак, его предок построил этот дом лет семьдесят назад, специально для любимой супруги. Фактически это строение было первым, построенным на века, в этом поселении. Иконописец быстро нашел работу в церкви соседнего села, был радушен, честен и чрезвычайно добр. Соседи любили тихую, бездетную пару, тем более, что дядька Матвей (так звали родственника Максима, оказывается) никогда не отказывал людям в их заказах на иконостасы, выполняя их с любовью и совершенно безвозмездно.
Так продолжалось до тех пор, пока от инсульта не умерла любимая супруга Матвея. Черный от горя, иконописец бросил работу в церкви и осел дома. Его иконы сменили облик на прямо противоположный – лики на них были теперь темными, злобными, глаза так и сияли нечеловеческой злобой и потусторонней жестокостью. Никто не хотел больше иметь дело с Матвеем, и он заделался отшельником, как одержимый, рисующим навевающие невроз картины.
Правда, приезжали к нему любители всяческих готических ужасов, за большие деньги выкупая его страхолюдные иконы. Но «Стража», написанного перед самой кончиной Матвея, не пожелал купить никто.
Говорят, не глядя на условия завещания, картину пытались выкинуть. Но тут начиналось нечто странное.
Стоило снять «Стража» со стены, как дом начинал разваливаться – трещины в стенах появлялись мгновенно, штукатурка снегопадом сыпалась с потолка… Если верить сплетням старожилов, то как только икону возвращали на место, дом… сам восстанавливался.
Неожиданная догадка мигом избавила Максима от хмеля выпитого за время изучения бумаг пива.
- Попал, мужик… - Макс сочувственно глянул на «Стража».
Ему внезапно стало все ясно. Почему икона не тронула предыдущих жильцов, а лишь пугала всех своим видом? Потому что никого подходящего не было.
Коменданту просто жестоко не повезло с профессией. «Страж» выбрал того, кто умеет следить за хозяйством.
А кто смотрел за домом до Александра? Разумеется – дед. Видимо, силы истощились, и он решил подыскать себе замену…
Максим дрожащими руками зажег сигарету. Если бы несколько дней назад ему кто-нибудь сказал, что такое возможно, он бы послал рассказчика куда подальше.
Комендант вечной боли… Максу стало искренне жаль мужика, так неудачно выбравшего себе в свое время работу.
Парня передернуло. Вечно мучиться, из года в год собственной болью поддерживать в порядке чужой дом в отличном состоянии… Максу резко расхотелось владеть таким кошмаром.
Но теперь дом просто так не бросить. Максим всегда был жалостливым человеком…
Подняв голову, он встретился взглядом с зелеными глазами нечаянной жертвы своего родственника.
- Я найду выход. – Пообещал он.
Глава 3
Матвей уставился на внука тяжелым взглядом.
Седой высокий старик с горящими, как пламя свечи, глазами. Мощный, не согнутый ни возрастом, ни болезнью, двоюродный дед Максима мало походил на иконописца. Такими ручищами хорошо было работать в кузнице, выковывая мечи и топоры, а не орудовать тоненькой кисточкой.
Максим поежился под взглядом Матвея, сидевшего напротив внука, прямо под злополучной иконой.
- Но так же нельзя, дед… - Пробормотал Макс, прикуривая сигарету. – Ты взял человека без его на то дозволения и сунул в свою картинку…
- Нет. – Тяжелый глухой голос заставил парня заткнуться. – Не в картинку. Это так… способ управления. Картинка что? Пункт наблюдения за домом. Сам Страж не в иконе находится, глупый мальчишка!
Матвей усмехнулся и выбил трубку, которую курил.
- А выпускать я его не стану, и не проси. Пусть следит за хозяйством, то его работа.
- Ты подвергаешь пыткам невинного человека! – Вскипел Максим. – Ты его спросил, хочет он этого или нет?! Старый мерзавец!
- Молод еще на меня рот разевать! – Суровые глаза иконописца сверкнули пламенем. – Мне отдохнуть надо, устал я!
Макса разобрало бешенство.
- Богом себя вообразил?! – Злобно зашипел он на деда. – У людей души ради дома забирать начал?! Да я сожгу твою чертову хату!
- Сжигай! – Легко согласился Матвей. – И его тоже сожжешь. Душа – она боль похлеще тела испытывает…
Макс осекся. Действительно, он не принял во внимание, что при пожаре сгорит не только дом, но и покойный комендант.
- Слушай меня, мальчишка. – Матвей встал во весь двухметровый рост. – Даже если ты освободишь этого «невинного человека», как ты его назвал, я найду других. Ты можешь раз за разом сносить, сжигать этот дом, но он снова будет потом стоять, потому что такие, как он, - Дед ткнул пальцем в икону, вызывая у нее полный боли крик. – Не переведутся никогда! Он снова и снова будет заново корчиться от боли и страха, потому что он мой преемник!
- Комендант вечной боли? – Максим скривился – теперь Матвей вызывал у него не страх, а бесконечное отвращение.
Иконописец замер, обдумывая фразу, потом одобрительно показал внуку оттопыренный большой палец:
- В точку! Именно вечной! Не все же мне мучиться, я свое отжил.
- Ему было чуть за пятьдесят. – Тихо произнес Максим. – А ты прожил девяносто шесть, трус несчастный!
Выкрикнув последнюю фразу, он кинулся на Матвея, желая набить морду, задушить, оторвать голову, наконец!
Хватая ртом воздух от бессильной ярости, Макс проснулся. Сев на постели, он сжал голову руками.
- Будь ты проклят, сволочь старая…
Дед снился довольно часто, откровенно издеваясь над попытками Максима выполнить данное мертвому коменданту обещание найти способ освобождения его души.
Однако на этот раз потомку дьявольского иконописца удалось кое-что выудить из сна.
В память Максима накрепко врезалась фраза деда: сам Страж находится за пределами иконы. Значит, причину придется искать по дому или за его пределами…
Макс глянул в окно. Светать еще не начало, но небо уже начало постепенно бледнеть. Парень уже давно сопоставил, что дед появлялся точно во время смерти своей жертвы. Ну правильно, ведь он как раз в этот момент освободился…
- Сменил батарейку, гаденыш… - Максим резко встал с постели.
Натянув джинсы, он вышел на крыльцо. Жара стояла одуряющая, и даже ночью спастись от нее было невозможно.
Да еще и эти сны… Максим уже две недели проживал в доме, и почти каждую ночь к нему приходил дед. Приходил, чтобы напомнить наследнику о тщете его попыток. И каждый раз иронизировал на тему молодости Максима и его желания помочь совершенно незнакомому мужику. А раз незнакомы, так на кой черт ему тогда помогать?
Максим глубоко вздохнул. Объяснить практичному даже после смерти деду, что ему просто жаль ни в чем не повинного человека, так не вовремя решившего сменить место жительства, было нереально.
Случайно?.. Максим напрягся. В совпадения он не верил. Парень не поленился отыскать завещание. Итак, продажа с большой скидкой, если получится. Желающих тьма набежала, небось, но один вид глаз Стража, то есть, самого Матвея, быстро гасил желание любого покупателя. Почти любого…
- Как же ты на него вышел? – Пробормотал Макс, задумчиво складывая документ пополам.
Матвей умер почти четыре года назад. Это Максим выяснил. Что произошло в это время?
Макс положил завещание и снова вернулся на крыльцо, прихватив сигареты. Глядя на тонкую струйку дыма, медленно и лениво плывущего на фоне светлеющего неба, парень пытался придумать хоть что-то путное.
Итак, скончался дед Матвей. А что делала тогда еще потенциальная жертва его произвола?
«Менял работу?»
От неожиданной догадки Максим вздрогнул. Разумеется. Насколько он слышал от сплетников, ушлый торгаш, Александр в это время пришел на должность коменданта. Пришел на пару дней, на замену, и остался работать. Еще одна галочка для «совпадений». Осталось выяснить, где пересеклись эти двое.
Максим еле дождался, когда полностью посветлеет – в полумраке садиться за руль нового авто он побоялся. Наследник страшного состояния рванул в город – выяснять оставшиеся детали пока еще не сложившейся головоломки.
Однако одним днем парень не ограничился. И даже тремя. Почти две недели Макс упорно искал информацию о связи коменданта и собственного двоюродного деда. Благо, знакомые из детективных агентств еще не совсем пропали.
Да и среди обычных друзей нашлись и увлекающиеся мистикой, и умеющие складывать различные головоломки. Естественно, истинной причины своих поисков Максим не открыл, сославшись на то, что пытается составить свое генеалогическое древо.
Много сил было затрачено, но оно того стоило! Когда Макс, дорвавшись до отдыха, расположился на крыльце с кипой бумаг, фотографий и распечаток из Интернета, голова у него гудела от переполнявшей ее информации. Обложившись сигаретами и пивом, Максим начал неспеша систематизировать полученные данные, тщательно раскладывая кусочки этой мозаики, которая медленно, но верно принимала облик натурального кошмара, каких не бывает в жизни обычного обывателя.
Матвей и Александр не пересекались лично ни разу. Всему виной был Денис, приятель сына коменданта, большой поклонник готики и прочих мрачных вещей.
В тот день, когда умер Матвей, Денис принес своему другу сделанную дедом Максима икону, похвастаться новым приобретением. К этому времени Александр уже несколько дней служил комендантом. Всего дальнейшего могло бы не произойти, кабы не дырявая память молодого гота.
Денис по пьяни забыл икону в квартире коменданта. Максим судорожно вздохнул. Деду просто повезло – по чистой случайности он наткнулся на своего преемника и стал наблюдать за ним уже после собственной смерти. А когда семья начала искать новое жилье, проклятый год вспомнил про дом Матвея, у которого покупал картинку, и предложил друзьям присмотреться к недвижимости.
- Идиот! – Простонал Макс, схватившись за голову.
Именно Денис и привел Александра на заклание Матвею. Парень не раз покупал у иконописца его жутковатые произведения, хорошо помнил дорогу и, когда приехал в очередной раз и узнал, что Матвей умер, а дом продается, даже не стал раздумывать.
Максим злобно швырнул окурок на землю. И что теперь? Ну, нашел он первопричину, а дальше? Бить морду этому неудачнику, так подставившему невиновного человека? Смысл?
А так ли уж он невиновен, этот Денис? Макс сощурился, пытаясь поймать летающую вокруг мысль. Готы… любящие все, что связано со смертью, обожающие гулять по кладбищу…
- О боже! – Максим резко поднялся на ноги.
Догадка была невероятной, но в свете того, что теперь знал парень, никаких эмоций, кроме удивления, она у него не вызвала.
Кладбище, где был похоронен Матвей, располагалось в паре километров от поселка. Небольшое, компактное, старое – обычный сельский погост. Могила деда располагалась ближе к выходу, под старой полузасохшей ивой. Рядом покоилась любимая супруга Матвея. Простые кресты с табличками, небольшие холмики… Ничего необычного.
Максим присел на корточки рядом с местом упокоения деда, задумчиво ковырнув пальцем сухую, как порох, землю.
Могила была нетронутой. Это было заметно с первого взгляда. Никто не раскапывал, не вытаскивал крест… Устало вздохнув, Макс рассеянно встал, слегка пнув ногой могильный холмик. И аж подпрыгнул от неожиданности, когда от толчка в другую сторону отлетело что-то твердое и плоское. Наклонившись, парень поднял с земли покрытую могильной пылью фоторамку. С губ сорвались такие откровенные маты, что, кажется, даже ива над могилами свернула узкие листья в трубочку.
- Он совсем спятил… - Простонал Максим, швыряя находку на пассажирское сиденье и хватая телефон.
- Где этот гот? – Стараясь говорить спокойно, поинтересовался Макс.
- Там, куда тебя без разрешения не пустят. – Мгновенно ответил закадычный приятель из сыскного агентства. – Он…
- Он рисует?
- А? – Не понял детектив.
- Он рисует в своей психушке? – Настойчиво повторил Макс, до белых костяшек сжимая руль.
- Откуда ты… - Начал было друг, но все же ответил. – Да, начал в палате. А что?
- Ничего. – Максим бросил трубку.
Пока он добирался до дома, перед его глазами мелькали картинки произошедшего.
Матвей, рисующий очередной жуткий шедевр. Денис, покупающий у деда его творения, и «случайно» уколовший себе палец о необработанный край картины. Хвастающийся покупкой, намеренно «забытой» потом у доме лучшего друга. Стибренная фотография, вставленная для защиты от земли в фоторамку…
Увлекающийся мистикой, бедный парень быстро понял, чем ему грозит этот укол, и подставил покойного коменданта вместо себя. Но не учел он того, что Матвей захочет не только отдохнуть, но и вернуться.
- Взрослые лбы, а такие идиоты… - Пробормотал Максим, взлетая на крыльцо.
Остановившись перед иконой, он пристально уставился в зеленые глаза Стража.
- Так… ты, дружок, потерпи пока. – Попросил Макс коменданта. – До ночи потерпи…
Все вещи Максим перетащил в машину до темноты. Потом сел в гостиной, кура сигарету за сигаретой.
4:07. Максим поднялся и подошел к иконе.
- Пошли, приятель.
Максим помнил о том, что дом станет обрушиваться, если Стража вынести из дому. Но если его убрать в момент гибели самого Стража, он «зависнет».
Макс коснулся пальцами иконы. Она была теплой, и ему показалось, что она едва подрагивает. На несколько мгновений он ощутил, как его запястья охватили крепкие невидимые руки.
Схватив Стража, парень вылетел из дому. Перескочив через крыльцо, он ринулся к машине, прижимая к себе икону.
Он почти успел. Попавший под ноги мелкий камешек заставил его растянуться на земле, своим весом и ударом о землю разнеся «Стража» на щепки…
***
двое санитаров лениво наблюдали за пациентом через забранное толстым узким стеклом оконце.
- Чего мычит? – молодой практикант с интересом прислушался.
- Это он сейчас мычит. – Хмыкнул второй. – Он когда без кляпа и рубашки был, бросался на все стены и по полу катался. Орал, что ему больно, что его кости прессом в порошок стирает… В общем, что-то заклинило в мозгу.
В соседней палате молодой гот писал очередную икону и улыбался. Он был тихим, и санитары приволокли ему еще одну картинку, найденную вместе с Максимом - на реставрацию. «Денис» взял ее в руки и расстроено цокнул языком, глядя в разом потерявшие цвет глаза «Стража».
- Чуть не удрал, шельмец…
Максим за стенкой снова замычал, стараясь освободиться от смирительной рубашки, и глядя вокруг полными боли глазами, сменившими свой цвет с карего на мутно-зеленый…