На Альпиниаде в Чимгане на Тянь-Шане
(миниатюры в прозе)
28 апреля 1962-го Тома Кодрянская, я, 6 парней и 1 девица с шахты-9 через
Ташкент приехали на традиционную (а для нас - первую) Альпиниаду в
урочище-луг "12 ключей" у подножия горы Чимган (3277м). Поставили 2
палатки (я впервые это делал), Тут Тома сказала, что Ей осталось жить
1,5 года (до 24 лет) и вечером сама ушла в горы, ничего никому не сказав.
Вернулась Тома к полуночи с ободранными (до крови) ладонями и попой:
хотела спуститься по крутому обнажению-щебёнке, но поломался Её
"альпешток" (сухая полая тростинка от травинки югАна) и Тома ехала
сотню метров на 3-4-5-6-тых точках опоры. С 6 до 14 часов 1 мая мы
без ЧП сходили на Чимган (подъём по западному гребню, а спуск по
западному лавино-сбросу). Потом гуляли по предгорьям, на Малый Чимган
и к Гуликам-саю. А 5 мая я и Тома (прочие не захотели) поднялись на
седловину Малый Чимган и полезли вверх по северному гребню на юг - к
вершине Большого Чимгана. Но для нас отвесные, зализанные (без зацепок)
скалы оказались слишком опасными, возвращаться назад - на седловину -
страшно! И тут я впервые почувствовал, что после моей Матери Тома -
самое близкое мне существо (хотя у нас не было ни малейщих намёков
на <близость>!). Мы начали спускаться по очень крутому кулуару, где
местами заклинились глыбы камней. В одном особо крутом месте я
остановился и повернулся к Томе пЕредом, а к пропасти - зАдом.
И тут в 3м выше меня Тома сорвалась! Но я успел Её поймать обеими
руками и удержался виесте с Ней (мои кеды оказались очень удачно
расклинены так, что я даже не качнулся). И мы "с горы спустились
целы". Вечером 6 мая мы уехали на грузовике Алмалыкцев. Они пели:
"Жила-была на Свете Кися Мурочка
И жил на Свете Васька Кот.
Любила наша Кися Мурочка
Сидеть подолгу у ворот."
Ночью мы приехали на жел-дор вокзал Ташкента. Там и ночь провели, сидя
на рюкзаках. А я с Томой (Тома водила меня) всю ночь до 6ч прогуляли по
городу под цветущими каштанами. Утром 7 мая мы все автобусом приехали
домой в Ангрен, а вечером я зашёл к Томе узнать, как Её ноги (Тома
подморозила в снегу щиколотки и выше из-за коротких штанин), Тома
усадила меня, подошла ко мне в тоненьком платьице и тут я неожиданно
для себя (словно Кто-то меня подтолкнул!) обнял Томиньку за Попиньку и
долго не мог отпустить Её - так сверх-приятно оказалось это объятие. И
с этого момента пошло развитие наших отношений. Тома тёмными вечерами
несколько раз заходила в мою квартиру и хвалилась мне и Вите Кону, как
крепко Её обнимает и целует Валерик Кобец, как Они вдвоём провели ночь
в Его квартире. Вечером 31 мая я зашёл к Томе домой и попробовал Её
поцеловать: "- Ааа - ничего тут особенного! А я то думал...." И это я
выдал Томе сразу после ПЕРВОГО в моей жизни поцелуя! До чего же я
беспредельный и неисправимый Болван!
В походах по горам (почти каждый выходной) Тома весь поход
"пилила" - критиковала меня за всё так, что я себя и человеком переста
считать! А наши попутчики её одёргивали: "- Что ты "пилишь" его? На
себя погляди!" Тогда - в начале апреля 1962 я обратил внимание, что
с Томой я не чувствую скованности (как с другими). Тома читала мне
свежее письмо от Её друга детства и студенчества - Владика Панченко
и я понял, что никогда не дорасту до такого умения выражаться (ведь
я не умел мыслить!).
Мне с Томой было приятно и легко ходить на базар, в магазин
(готовясь в походы в каждый выходной) - всегда бы так! Я предложил
Томе пожениться - Она мне: "- Нет!" - и так - 3 раза!. У неё ж тут
в Ангрене уже были Вовочка Рылеев и Валерик Кобец, что ТАК крепко
Её обнимает и целует! А в Новосибирске в Академ-городке Тому ждал
Владика Панченко - очень умный и приятный друг её детства и юности...
Владимир Крыленко 8 января 2011
Кодрянская.jpg