О МОИХ ПАДЕНИЯХ - 11 миниатюр в прозе
1) В июне 1949 в моём родном Хуторе (между гг.Кадиевка и Брянка) в переулке (от
Луганской дороги в урочище Вильхи) я полез (просто так - сдуру) по гладкому (а
ближе к земле - шершавому) стволу молодой, но высокой вербы, слегка наклонённой
над лугом Деда Назаря, Этот наклон и спас меня от плохих для меня последствий.
диаметром см 35-30, прижавшись к стволу голым животом (на мне были только трусы)
и обхватывая ствол руками и ногами. На высоте метров 6 обломилась первая снизу
веточка, за которую я ухватился, чтоб подтянуться выше. Но я не опрокинулся
назад и не упал - благодаря наклону ствола, я без ушибов съехал по нему до земли,
весь прижвшись к стволу (теперь уже очень шершавому, а пока я лез вверх, он
казался мне гладким и я соскальзывал). Зато больно было моей голой коже, которую
содрало (как наждаком) или продольно процарапало по всему животу, груди, по вну-
тренним поверхностям подмышек, рук, ног и, особенно ляжек - тогда как-раз потол-
стевшими и округлившимися, как у женщины. Но к царапинам и боли мне было не при-
выкать - я почти повседневно что-то себе разбивал, царапал, ушибал, резал, про-
калывал, занозывал и т.п. Главное - я не убился, не искалечился и кости-внутрен-
ности целы. А царапин и заноз у меня и поныне бывает более, чем надо (а надо
ли?), особенно после поездок "на огород", где я обычно бываю раздетым, а чаще -
голым, так как плохо переношу жару-перегрев, да и по давней (с раннего детства)
привычке - в тепле мне приятнее быть голым, чем хоть чуток одетым...
2) В октябре 1949 я попробовал прыгнуть с шестом в длину с крыши сортира (около
2,5м высоты), но в прыжке шест переломился, я грохнулся спиной об утоптанную
землю и чуть не задохнулся - долго не мог вдохнуть воздух (похожее было ещё раз
в 1995 на Осколе - на Западном берегу напротив села Однорёбровка. В диком саду
(там много кабанов) я слазил с яблони и в 3м от земли я взялся за толстую ветку,
на которой стоял, и спрыгнул, чтоб повиснуть на ней, а потом уже спрыгнуть на
землю. Но ветка оказалась подгнившей в самом основании и обломилась от рывка в
тот момент, когда я повис на ней головой вниз. И я, как и в 1949-м, грохнулся
спиной об землю и чуть не задохнулся. Маша кинулась ко мне: "- Пап, что с тобой?"
пытается меня поднять, а я и сказать не могу. Но обошлось без последствий и
через минуту я уже был, как обычно). После этого прыжка в 1949-м я уже не прыгал
с шестом.
3) В январе 1950 после уроков я пошёл домой, а было уже совсем темно. Везде
лежал снег, только возле угла заборчика-штакетника возле школы, на крутом
спуске дети укатали снег так, что получился чёрный лёд - очень скользский.
Я не увидел этого льда и шагнув на него, внезапно поскользнулся и с размаху
бахнулся затылком об этот лёд-склон. Как и при ударе камнем, у меня в голове
всё вспыхнуло ярко-жёлтым пламенем и громыхнуло, хотя я был в шапке-капелюхе.
Но тогда я об этом никому ничего не сказал - стыдно было... Да и зачем - чтоб
осмеяли...
4) В начале августа 1952 я сидел на вишне (метрах в 5 от земли) и рвал вишни.
Рядом на соседней вишне сидела на лестнице, рвала вишни и пела "Ах, Самара-горо-
док, беспокойнаяя..." моя сестрица Мария Моргунова (1915гр.). Вдруг ствол моей
вишни подо мной откололся от её ствола и плавно опустился на землю, смягчив
падение боковыми ветками. Моя Мама, тоже сидевшая на лестнице на соседней вишне,
от ужаса закричала, но я, как сидел верхом на ветке, так и опустился, ничуть не
ушибшись и даже не успев испугаться.
5) В августе 1965 я в большой компании молодёжи с нашего Ангрен-ПодземГаза шёл
вдоль русла в верховье Лашкерека под самым склоном самой высокой части Курамин-
ского хребта. Обходя водопад, я полез по отвесной скале, а метрах в 5 от воды
мои пальцы соскользнули с камней-зацепок и я ухнул прямо в водобойный котёл под
водопадом. Я не ушибся, только свёз до крови кожу на костяшках пальцев (а одет
я был в одни узкие плавки, как и вся компания). А выбравшись наверх - на перевал
в долину Парак-сая, я, не выдержав искушения, ешё и обнял-прижал голенькуж Нину
Максимовну Ляшенко за Её очень аппетитную талию, благо - на ней не было рюкзака.
На большее я до 2000 года не отважился ни с одной женщиной, кроме Томы Кодрян-
ской, да и та в таких случаях обычно взрывалась гневом: "- Глянь на себя - на
кого ты похож, а ещё лезешь обниматься!" А я отвечал Ей: "- На тебя похож,
Томинька!"...
6) В октябре 1976 я на работе (ВНИПИЧерМет, Донецк-17, б-р Шевченко, 17) в обед
в 11ч 30мин я, как вот уже 5 годков, шёл в буфет по тёмному коридору и перед
дверью шагнул не на пол, как обычно, а в пустоту и больно ударился (особенно
ногой) о какие-то торчащие желеяки - что-то снял плиту перекрытия подпольного
канала (трубы и задвижки водопровода, канализации и др.) и не оградил. Я с тру-
дом (от боли во многих местах) вылез из ямы и пошёл на 4-й этаж доложить началь-
нику лаборатории, а потом в нашу больницу на улице Овнатаняна. У меня ниже коле-
на была рваная рана, кровь - я показал это очереди перед кабинетом, но меня не
пустили на перевязку: "-Тут все такие!" Я выстоял час в очереди, но
травматолог меня не принял - надо мой паспорт и "Медицин-карту". Пришлось мне
шкандыбать домой по грязи вдоль не замощенной грунтовой дороги вдоль Калиновой
(хотя там не осталось ни кустика калины) Балки, а потом по голой глиняной насыпи
дамбы через Балку, взять паспорт, вернуться в больницу, выстоять в очереди в
регистратуру (где мне по паспорту выписали "Медицин-карту", заново выстоять в
очереди в кабинет травматолога, где мне перевязали ногу и сказали, что можно
идти на раьоту. И даже справку о травме не дали, чтоб я не вздумал оформлять
"Акт о несчастном случае".
7) 20 февраля 1992 я закончил ежегодную повторную "Медико-социальную эксперизу"
(в апреле 1991, после знаменитого второ-апрельского Горбачевского повышения в
3 раза всех цен я оформил сеье вторую группу инвалидности по зрению) я шёл домой
из нашей больницы на улице Овнатаняна. Я перешёл через дамбы через Балку, а было
очень скользко и перед заборчиком единственного тут у тропы частного домя я
внезапно поскользнулся на накатанных, блестящих выпуклостях наледи (не обойти!).
Я держал в левой руке пакет с мед-бумагами, когда обе ноги уехали вправо, я
рефлективно взмахнул руками вверх и грохнулся левыми рёбрами (к ним прикасались
лежавшие в кармане паспорт и трул-книжка) об выпуклость наледи. С трудом (от
острой боли) я поднялся, пришёл домой (наш "Длинный Серый Дом" с 10 подъездами
начинался в 30м от наледи), позвонил в Марьинский суд по "Делу Томы о Доме",
приехал автобусом 107 на работу (Макеевский инх-строит институт в пос.Ганзовка)
и там, проходя по дороге под галлереей между корпусами 1 и 4, снова поскользнул-
ся на таких же (по всему Мега-Городу в те 1990-е) накатанных, блестящих выпукло-
стях наледи (не обойти!). И снова грохнулся теми же левыми рёбрами на виду у
сплошного потока студентов и преподавателей (12-30 - как раз перерыв в занятияж).
Но никто не подошёл ко мне, не помог встать. Снова (как и 1 час назад) я с
трудом (от острой боли) поднялся, пришёл в кабинет к зав-кафедрой ТехнолСтрой-
Производства (Колесниченко Влад Георг), доложил о происшедшем (сказав, что, воз-
можно, у меня переломы рёбер и мне придётся завтра идти в дольницу "по месту
жительства". Там 21 февр мне сделали рентгено-графию и заключение "Переломов
нет". А в поездках на работу и домой в давке в автобусе у меня громко трещали
рёбра, отдаваясь острой болью. Я почти всё время проводил на ногах (даже прове-
ряя контрольные и лабораторные работы студентов), так как сидеть было больнее.
Особенно плохо мне было, когда я пытался лечь на кровать (только ночью для сна).
Я тратил на попытку лечь минут 10 и от острой боли всё туловище охватывала болез-
ненная судорога. А уже лёжа (только на правом боку) боль стихала. Уже на вторую
ночь (с 21 на 22 февр) я позволил себе "побаловаться" (как говорила тогда Тома) с
Томой - ведь "Переломов нет"! А в последнюю субботу февраля Тома взяла меня с
собой на Киршу на огород ведь "Переломов нет"! И там я, "согнувшись в 4 погибе-
ли", открывал и чистил погреб, копал землю, лазил на ясень отпилить нависвющие
(на нижнюю сотку под ЛЭП-330 кило-вольт) ветки ясеней. 5 марта 1992 во время
внезапной забастовки всего общественного транспорта, среди сплошного потока
частного транспорта, по тающему снегу, грязи и лужам слякоти мне пришлось за
50 минут добежать до корпуса 4 МИСИ на лекцию. А пришли на эту лекцию только
3 студента (из дальних краёв), хотя большинство их жили рядом, в 2-5 минутах
ходьбы, но использовали стачку как повод не явиться на учёбу. В апреле 1992 я
на 3 дня ездил в Старую Ласпу в поход вдоль Кальмиуса, где посалил много сажен-
цев и косточек абрикос, персиков, топинамбуров и др., и где по ночам кабаны
своими хрюками мешали мне спать (я тогда не разводил костра, на всю ночь отпуги-
вающего их запахом гари). А в июле 1992 я обнаружил-нащупал на моих рёбрах шишки-
утолщения. Пришёл к главному врачй той же больницы, он полапал и "-Это мозоли от
ушибов!" и послал к тому же Лапаю (фамилия травматолога). Лапай лапами полапал
мои рёбра и послал к тем же реентгенщикам. Те сняли грамму и дали диагноз "Чётко
видимые переломы 6-10 рёбер с левой стороны". Лапай спросил меня: "-Будем оформ-
лять бумаги на выплату страовки?" В ответ я спросил: "-А хватит её на 200г колба-
сы?" - Вряд-ли! "- Ну так зачем тогда морочить и горОд городить!" На том и
кончили. И я с нашими поехал в поход на байдарке по речке Псёл от Яресек до
Днепра...
8) В июле 1995 Тома послала меня и Свету (24.11.1983гр.) поискать, где уродили
абрикосы. Мы трамваем 8 приехали на "Улицу Кронштадтскую", дошли до "ПсихБольни-
цы" (но ничего не нашли) и шли слева от трамвайных путей в сторону Центра, как
вдруг Света, шедшая впереди в 3 шагах от меня, вдруг резко остановилась, оберну-
лась ко мне и крикнула: "-Осторожно!" Я так же резко остановился и, поняв, что
впереди на нас кто-то едет на нас по узкой тропе, так же резко остановился, шаг-
нул влево (чтоб освободить тропу для проезда), но моя нога провалилась в пустоту
и я, опрокинувщись, полетел вниз головой, вскоре коснулся левым плечом и рюкза-
ком магкого крутого склона, кувыренулся через голову, проехал немнного и остано-
вился, совсем ничего НЕ повредив - на склоне был толстый слой мелкого, как песок,
сухого суглинка, смягчившего удары. Испугаться я не успел - слишком заторможен.
А Света, не будучи заторможенной, увидев, что я падаю, схватила меня за шиворот
рубашки, но моя МАССА сдёрнула Её с тропы и Света полетела (в полном смысле, не
зря я говаривал, что "Я летел со скоростью Светы" , "Я шёл со скоростью Светы",
"Я иду со скоростью Светы") вслед за мной, упала на меня сверху и тоже осталась
БЕЗ повреждений (вертикальный сверху обрыв был метра три высоты, а ниже был кру-
той мягкий откос подлиннее).
9) 20 сентября 2003 я шёл мимо Дворца спорта "Дружба" через проезд от улицы
Разинкова к пр.Ильича, а тут от пр.Ильича на меня счит грузовик. Я успел выско-
чить на тротуар, но там оказались рядом две трубы-воздушки из подщемного тепло-
пункта. Я правой стопой зацепмлся за зонт одной воздушки, споткнулся и, падая,
сильно ударился левым коленом о зонт другой воздушки. Колено, не переставая,
болело и днём, и ночью, мешая спать. Утром 7 ноября 2003 я повёз рюкзак саженцев
- сажать на центрально-щаводско терриконе. А северное подножье террикона оказа-
лось занято строящимися гаражами. Я полез между гаражей к террикону и соскольнув,
опрокинулся вниз спиной в бетонную ремонтную яму гаража. Мой рюкзак саженцев
смягчил моё падение и я не ушибся ничем. Я с трудом (ноги скользили вниз по поро-
де) залез по крутому склону на верх террикона и там 6 часов сажал десятки сажен-
цев (вишен, черешен, слив и др.) и много сотен косточек персиков и абрикос. Мне
пришлось много лазить по крутым, сыпучим склонам вверх, вниз и поперек, копать
лопатой. А когда вечером шёл к остановке трамвая, то с удивленим почувствовал,
что боль в колене полностью ИСЧЕЗЛА! Большая нагрузка, как и в июне 1962 и 29-30
июня 2002, резко ускорила выздоровление. Просто чудо!
10) В июне 2005 я стоял на ветках на самом верху дерева черешни (метрах в 5 от
земли) и рвал черешни. Вдруг тонкие и хрупкие (только у этой поздней черешни
сорта "Валерий Чкалов") ветки подо мной отломались от её ствола, я полетел вниз,
но метрах в двух ниже успел ухватиться за более толстую ветку и удержался, отде-
лавшись ссадинами и ушибами.
11) В июле 2008 я утром приехал автобусом №34 ("Будённовка-Моспино") до
остановки "Спартак", прошёл 400м на север (в сторону моего участка №275)
вдоль лесополосы, там свернул направо и пошёл на восток вдоль южной стороны
лесополосы к террикону. Абрикосок не было и я метров через 400 решил вернуться
назад. Но идти по высокому густому бурьяну было плохо и я пошёл в сторону от
лесополосы к вспаханному полю. И тут, метрах в 10 от лесополосы мои палки,
а вслед за ними и я, провалились в пустоту, я полетел вниз и ударился правым
плечом и грудью о твёрдое. Очухавшись, я понял, что упал в яму 2,5х2,5м в
плане и 3м в глубину. Стенки ямы нависали над подкопами. Глинистый грунт
стен сухой и твёрдый, абсолютно не поддавался моим попыткам процарапать
ступеньку. Ч пожалел, что вынул из кармана рюкзака и оставил дома ножичек -
им бы я быстро процарапать ступеньки и вылез. Мне удалось отколоть от стенки
столб грунта, он упал на дно, я собрал куски, сложил их стопкой, упираясь
руками в стенки угла, стал на эту "стопку", с неё отжался руками и коленом
опёрся на выступ, ещё отжался и руками ухватился за крепкие стебли полыни,
осторожно подтянулся, перехватился руками за новые стебли полыни, лёг животом
на край ямы и отполз дальше. А мои палки висели петлями на моих руках. Я стал
на ноги и в 1 метре от ямы не увидел её за плотным бурьяном. Осторожнл,
прощупывая палками бурьян, выбрался на поле и тут уже спокойно пошёл к дороге
на мой участок.
Владимир Крыленко 31 декабря 2010