Тит не мог привыкнуть к новому качеству жизни. У него было все. Были деньги, рабы, любые мыслимые удовольствия. Но не было душевного покоя. Каждый вечер он вглядывался в звездное небо, отыскивал вечернюю звезду, и каждый вечер ощущал на себе ее неживой свет.
Прошло более года с момента гибели его близкого товарища. Много что поменялось в окружающей жизни, но он сам навсегда остался там, на морском побережье ночью. И каждый раз резко просыпался, увидев во сне новое благополучное завершение не столь давней еще истории. И ни вино, ни женщины за все время ни разу так и не смогли ничего исправить.
И однажды он решился. Подозвав доверенного раба, он приказал принести острый римский меч, тот самый, которым был убит Феликс. Рабу он дал свободу и строгое указание уничтожить его трактат «О природе вещей».
- Что проку пытаться постичь природу вещей, которую можно однажды вспомнить…
И лишил себя жизни, бросившись на гладиус. Это смерть считалась наиболее достойной для уважаемого римского гражданина. А верный раб, а вернее теперь вольноотпущенник, добросовестно совершил весь посмертный ритуал. Он тоже был хорошим, исполнительным и преданным слугой. Поэтому, отыскав свитки с философскими размышлениями бывшего хозяина, он поступил с ними точно так, как подсказывало ему чувство долга перед Титом Лукрецием – отвез в Рим и предоставил философам, политикам и ученым для всеобщего ознакомления. И это было очень правильное решение.
А далеко на востоке совершалась другая история. Сначала в древнем финикийском городе в дом постучались двое путников. Открывшая им женщина, чуть приглядевшись, бросилась на шею ближайшего гостя. Вернее гостьи. А еще вернее – будущей хозяйки. Это была Фелиция. А вторым человеком – верный слуга Феликса.
- Мама, я больше не служу Ашторет. Она ушла из нашего мира и отпустила меня. И у меня будет ребенок от любимого… человека, героя или бога, я не знаю. Его нужно сохранить.
Они справились с задачей. Прошло время, и в Сидоне на свет появился крепкий здоровый малыш с красивыми чертами лица. Шло время, он рос, превратился в совершенного красавца с невероятно цепким и острым умом. В день совершеннолетия мать шепотом поведала ему об отце и рассказала удивительную историю их великой любви. Молодой человек внимательно выслушал. Потом несколько дней размышлял наедине. А потом… прожил интересную, красивую и насыщенную, но человеческую жизнь. Быть человеком – показалось для него самой прекрасной участью под солнцем.
Но в судьбе бессмертных небожителей его человеческий выбор ничего не поменял.
Новая эра стремительно надвигалась с востока. Уже волхвы в Коммагене и Халдее сперва удивленно, потом возбужденно разглядывали в небе новую звезду. Уже мчались гонцы, расспросить по всем известным городам человеческого мира наиболее старых и уважаемых мудрецов – та самая ли это звезда? Она оказалась той самой. А потом Любовь, словно разливающаяся весной река, стала наполнять мир. И смывать небожителей с их самолюбием и страстями. Они, как могли, держались за власть. Проливали реки крови людей, принявших новую эру. Разрушали их города. Но Любовь, не замечая бесполезных усилий, бурным потоком сметала старых богов. Для пантеона повторялся Потоп наоборот. Они стали ненужными на прекрасной планете. Вместо богов с человеческими страстями право вершить свою историю переходило к людям с божественными качествами.
***
Телефонный звонок прогремел, словно взрыв вулкана. А может, где-то и на самом деле взорвался вулкан...
Виталий с интересом разглядывал ночное небо в небольшой телескоп. Стояла еще не совсем глубокая осень, поэтому наблюдать в новолуние звезды доставляло сплошное удовольствие. Но из бесчисленных объектов, все равно внимание, в конце концов, перемещалось к одному и тому же.
Созвездие Ориона завораживало его. И он был не первым в своем восхищении. Еще шумеры видели в нем «Верного пастуха небес». Греки – великого охотника и героя Ориона с трагичной судьбой. Египтяне верили, что это великодушный бог Осирис воскрес на небе в величественном образе, и сострадает суетным людям. А финикийцы просто изображали в позе Ориона, со скипетром и мечом, своих живых царей.
Израильтяне называли его Кесиль (на иврите «глупец»), что многими современниками Виталия воспринималось, как своеобразное чудачество. Но стоило ему чуть глубже вникнуть в историю, как все становилось на свои места. С этим созвездием древний израильский народ связывал Нимрода, сильного царственного правнука патриарха Ноя (и великого охотника!), который вопреки божьим указаниям начал строить вавилонскую башню. И не достроил. И как же его после такой неудачи называть? Конечно же «Кесиль»! Инки и майя угадывали в очертаниях созвездия фигуру гигантского паука. И не удивительно – в их небесах Орион лежал на боку. Ни один народ не обошел его вниманием.
И было отчего.
Такого набора прекрасных ярких самобытных светил на небе не было ни у одного созвездия.
Сегодня Виталий с интересом разглядывал самую яркую звезду, «плечо» небесного охотника, красный сверхгигант Бетельгейзе. Отличительной особенностью этой звезды была ее неправильность. Ее блеск то увеличивался, то уменьшался в шесть раз. И хорошо, что она находилась невероятно далеко. Будь звезда чуть поближе, ее жар давно бы превратил землю в безжизненную пустыню. А скорее всего, наша планета вообще просто бы не существовала.
Непостоянство Бетельгейзе изучалось многими учеными и вполне обоснованно воспринималось, как свидетельство ее предстоящего скорого конца в страшнейшем космическом взрыве. Такое событие вмиг поменяло бы всю карту звездного неба. Но пока гипотезы оставались гипотезами, а красавица блистательно сияла на осеннем небосводе. У Виталия Бетельгейзе почему-то ассоциировалась именно с женщиной. Впрочем, долго искать причину не приходилось.
На такие перемены, какие выдавала звезда, были способны только представительницы прекрасного пола. И то далеко не все.
И еще один занимательный факт периодически не давал ему покоя. Разные астрономы древности описывали Бетельгейзе по-разному. Одни почему-то упорно утверждали, что звезда светится белым светом. Другие наблюдатели с неменьшим упорством указывали на ее красное сияние. Но, ни разу за все время противники так и не смогли собраться вместе, снять разногласия и составить общую картину. И дело было не в косности или неграмотности древних астрономов.
Странность заключалась в том, что даты жизни одних астрологов неизменно содержали буквы до н.э., а время пребывания под солнцем других описывалось цифрами с приставкой н.э.
Виталий часто гадал, что с ними случилось на рубеже эпох? А может с ними ничего и не случалось, и они верно описывали современную карту звездного неба? Тогда выходило, что непонятное событие происходило не в ученых умах, а с самой звездой и было вполне реальным. И символичным. И… Что-то важное шевельнулось в самом далеком уголке памяти. И это что-то не давало покоя.
А тут телефонный звонок прервал только начавшие приходить воспоминания.