По крайней мере, на первый вид она была обычной среднестатистической женщиной. Немного веселой, когда нужно было улыбнуться, немного грустной, когда необходимо было скорбеть и немного влюбленной, в те моменты когда необходимо было любить. Играла ли она? Да, практически всегда. Это было из оперы той игры, что называлась Жизнью. Кто-нибудь и когда-нибудь говорил Вам что такое играть по-настоящему? Играть по-настоящему – это фраза равноценна слову – ЖИТЬ. Невозможно сыграть какую бы то ни было роль, если в тебе нет знания этой роли, нет желания ее играть. И она играла всегда. Я всматривался пристально в любое ее движение и пытался понять – так что же теперь? – какого червячка на этот раз мне проглотить и чего она ждет от меня? Постепенно наши отношения свелись к тому, что я просто пристально следил за любым ее телодвижением, пытаясь отгадать когда змейка выпустит свое жало. В те минуты, когда я застывал в напряженном ожидании ее следующего шага, она неожиданной своей непринужденностью и задором опрокидывала все мои лихие мысли про нее, она тормошила меня и смеялась, а я задыхаясь мечтал о единственном – чтобы эта секунда продолжалась вечно. Я не был безвольным тюфяком, и пытался что-то сделать, все мои повседневные дела были строго распланированы, не было речи ни о какой инициативе – только самой минимальной и не ответственной, зато она в наших отношениях была просто генератором идей. Она решала, куда мы поедем и пойдем, что и как мы будем делать. Был ли я зависим от нее? Пожалуй, лишь в той степени, в которой любой нормальный мужик может зависеть от женского тела. Нельзя наверное было сказать, что с моей стороны была чудовищная жажда обладания. Нет. Просто я хотел ее.
Она шутила. Часто. И так же часто меня обманывала. Потому что думала, что я буду на нее сердиться. Была у нее какая то напряженность в некоторые моменты. То ли она не была уверена во мне, то ли какие-то прошлые ошибки, которые однозначно решали многое в уже в наших с ней отношениях. Она забавно бегала по кухне и готовила мне ужин. Мне нравились эти моменты, потому что можно было беспрепятственно любоваться всей ее фигурой. Не была красавицей, но были у нее какие-то очень тонкие запястья, хрупкие пальчики, тоненькая шея, очень жесткие волосы, и удивительно мягкая кожа. Забавно, но потом всех свои девушек я искал именно по коже. После душа она одинаково выбегала из ванной комнаты – именно на цыпочках и придерживая полотенце небрежным заученным движением. Ритуал был таков – нужно было стремительно подходить к ней именно в эти секунды, когда кожа ее еще не успевала впитать влагу воды, подходить быстро и прижимаясь к ней всем телом целовать ее плечо слизывая капельки воды которые она как будто специально оставляла на этой полоске кожи. Эмоции желания сплетались в какой то причудливый узор, оставляя на ее коже прикосновения моих пальцев и губ. Здесь все было едино, и ритуал этот я запомнил навсегда – влажная тяжесть полотенца, соскальзывающего на пол, ее кожа прохладная и чуть влажная, пахнущая мылом без каких-то вычурных запахов. Я дышал ее запахом боясь отпустить на волю хоть один самый малый эфирчик ее благоухания. Да-да, умом то я прекрасно понимаю, что ее запах это было просто наваждение какое-то. На самом деле она пахла, наверное, так же как все, это только сейчас, в моменты трезвости и рациональности я могу такое сказать. Но тогда мне казалось, что от одного ее запаха я тону, и утопаю, и увязаю глубже и глубже.
У нее было много мужчин до меня. Мне не было все равно на них. Я старался просто о них не думать. Когда-то однажды я пытался ее спросить об этом, но она сразу же ушла от ответа и больше на эту тему выпытать у нее было ничего невозможно. Я догадывался, что их было очень много, но ничего больше не спрашивал.
Мы ссорились. Редко. Но сильно. Я сказал ей тогда в сердцах, о чем не один раз жалел впоследствии: «Да ты просто дрянь, и женщина… (я мучительно подыскивал слова, чтобы не сказать слишком грубо. Какой то счетчик в голове неумолимо отсчитывал сколько и чего я должен сказать) ….просто Распутная!!» Ее лицо на миг перекосила гримаса то ли отвращения, то ли ненависти, и она подойдя ко мне вплотную, тихо проговаривая буквы слов, прошипела «Не делай из меня виноватую суку. Я тебе не дамся. И в угоду тебе, ни о чем жалеть не собираюсь». Может еще тогда я и не понял о чем именно она говорила, тогда лишь сильное напряжение в ее взгляде и моя нервозность сказали о том, что нужно завязывать скорее разговор. И мы завязали.
Когда именно она начала отодвигаться от меня я не заметил и сам. И вроде все было по прежнему. Вроде все было как всегда, и ночью, и утром, и на прогулках, и в кровати, и ванной, и на столе, но что-то было не так. Как пальцы лесоруба не могут чувствовать кнопки клавиатуры, так и я не осознавал и не понимал всего того, что происходило. Какое то смутное чувство стало появляться только тогда, когда я чувствовал, что она наблюдает за мной, неожиданно подняв голову от какого либо дела, я натыкался на ее взгляд в котором царила спокойная уверенность и ……… равнодушие. И только после этого я начал задавать сам себе вопрос – а не была ли она равнодушная ко мне всегда, и ранее тоже. Не играла ли она одну из своих бесконечных ролей. Любила ли она хоть малое мгновение?
Я хотел спросить ее о многом, и хотел говорить с ней обо всем, но единственное что выходило у меня это глупое и бессмысленное молчание. Не было никакого чувства унижения, похоже, я просто перестал быть ей нужен. И она не скрывала этого. Было раздражение какое-то от нее, когда я подходил ближе или в какой-то момент хотел ее обнять. Она увиливала, отстранялась, отдалялась. И я не мог найти ее во всем этом беспорядке отрывочных мыслей, нелепых юбок, теплых перчаток и нежности первого касания, по которому я искал свою женщину. Она была Моей Женщиной. Мне хотелось в это верить. А скорее … Мне не хотелось в это верить, поэтому я всегда молчал.
Я видел как она плакала, и кажется, она не играла. Не былой в ней этой показной слезливости, она всегда старалась прятать от меня свои слезы. Уходила неизменно хлопая дверью и сидела тихо в ванной.
Была ли она умна? Самое интересное, что я не знаю этого. Она знала множество вещей углубленно и досконально, но нелепым образом не могла поддержать темы школьного образования. Словно когда-то она пропустила несколько классов из-за тяжелой болезни. Если ее касалась какая-то тема, то она несколько минут после выдачи ей информации молчала, а после начинала говорить размеренно и неторопливо, но затем все ускоряя свои мысли выводила их на странную глубину, в которой я переставал понимать даже ее позицию. Возможно мне казалось, что я знал ее хорошо, но на самом деле я не мог и не пытался даже понять ее. Зачем мне было это нужно? Наша любовь не была важна и нужна для обоих. Так казалось ей. А я …. Не знаю, что я. Я просто хотел быть рядом.
Сейчас мне кажется, что все это было фантазией. Не нужной никому иллюзией, забвением, благодаря которому два человека встретили друг друга и какое-то время были рядом. Вот и все.
Она любила аттракционы, и в парке развлечений бегала самозабвенно с горящими глазами от одной карусели к другой. Больше всего любила одну карусель, ездить могла на ней раза три за посещение парка и все это время восторженно вопила. Девчонка. Чистая девчонка. Такой радостной она бывала редко – смеялась невпопад, волочила меня то туда, то сюда, а я был рад только тем, что она сейчас так прекрасна. Да и заражала она меня своей энергией и желанием жить.
Перепады бывали стремительны. Мне эти изменения ее настроения были непонятны и не ясны. Я не знал, в чем тут причина и просто не понимал ничего.
Совместные просмотры кино – это был еще один ритуал, который соблюдался беспрекословно. Либо поход в кинотеатр либо просмотр лежа на кровати в нашем скромном жилище. Неизменны были и какая-то еда, и теплое одеяло в которое мы закутывались, и конечно секс после. Эти вечера.... за окном темнеющие сумерки, тяжесть штор, которые словно не пропускали ни атома наружу, и она сдавлено пискнула подо мной, когда навалившись я смотрел на нее и пытался запомнить лучше, пытался запечатлить ее образ навсегда в своем сознании. Отчего-то глаза ее бегали, а я не мигая смотрел вглубь ее зрачков и пытался отыскать что-то... Явное. Но именно в такие минуты Моей внимательности она словно ослабляла свой контроль и была всецело поглощена только тем, что видела перед собой. И я снова терял все свои мысли и даже не пытался вынырнуть из этого оглушающего водоворота страсти. Это была Бездна.... В какой-то момент у меня наступало пресыщение ею, она утомляла меня, хотелось свежего глотка воздуха потому что вся наша квартира была буквально пропитана тяжелым духом физиологичности. И мы сбегали друг от друга на работу. Словно вечное шатание туда сюда – с небес на землю, и обратно на небеса. Она была – землей.
Но не было в ней ни доли тяжести прошлых жизней, словно она пыталась забыть это все. И взгляд ее был веселым, ну или серьезным – но не было в нем тяжести, не была мороза, не было слабости. Слишком легко загоралась, и слишком легко готова была отпустить все. Она не держалась ни за что. И даже не пыталась. Легко и свободно отпускала на волю всю свою жизнь. Точно так же как отпустила меня. Или я ее отпустил? Да и можно ли держать птицу в клетке? Это уже тогда не птица. Это так…. Хвостатое двуногое.
А уходила она тихо и незаметно, просто собрала сумки и сказала что уходит. Я сделал попытку объяснится, но зря, она ничего мне не ответила, что-то пробормотала про проблемы которые у нас уже очень давно и которые она уже устала решать. Я ушел из дома в день ее отъезда, и не приходил до самого позднего вечера. А вечером придя домой и застав пустую квартиру - напился, и сидя на полу в коридоре разбрасывал пустые коробочки из-под обуви которые она оставила, кричал «ну почему ты их не забрала с собой?»
Она не любила меня, я просто был еще одним который попался в ее коллекцию, но не с целью обидеть или приручить, а только с целью собственной выгоды, пока я был ей интересен – она была со мной, я перестал быть ей интересен – она ушла. Все просто. И неимоверно сложно.
Такие как она не забываются, наверное, никогда. Что-то было в ней такое, что выделяло ее среди остальных. Словно никогда и никому она не будет принадлежать целиком.... И это бесило. Это убивало. Это заставляло вновь и вновь испытывать неизбежность расставания. Какая-то отчаянность, и в то же время осторожность, скромность и разнузданность. Пожалуй она была сексуальна, и излучала вокруг себя какую-то ауру загадочности и теплоты, СИЛЫ. Было с ней хорошо, но не совсем спокойно. Нельзя приближаться к таким женщинам, мы должны чуять их своим нюхом, должен же срабатывать инстинкт самосохранения. Мне повезло. Я остался относительно цел и относительно здоров. Может потому что и сам был в какой-то степени равнодушен. Взаимное пользование друг другом... А сейчас я готов наговорить кучу обидных фраз, но все равно знаю, что она была Единственной. И вряд ли такая еще у меня будет.
Снилась мне сегодня она. И ее запрокинутая голова, вижу перед собой ее тонкую шею и начинаю осторожно целовать ее, боюсь отчего-то сделать ей больно. А она так нежна и хрупка. Жаль что я не смог сделать ее счастливой. Хотя уверен, что с той же легкостью как она ушла, она и забыла обо мне.
Но все равно я сказал бы ей и сейчас: "Томка! Возвращайся!"