***
…На каменистом берегу моря стояли шестеро человек – пять мужчин и одна женщина. Двое из них – один из мужчин и женщина – стояли в стороне от остальных. Она, склонив голову мужчине на плечо, обнимала его. Все шестеро молчали, устремив взгляды вдаль, на море. В нескольких десятках шагов от них, держа под уздцы своих лошадей, стояла небольшая группа воинов. А невдалеке, у пристани, стоявшей на толстых бревнах и выдающейся в море, покачивались на волнах больше десятка кораблей. Но сегодня за верховным ведающим должен был прибыть корабль, на котором он и приплыл с Парящего Острова и на котором хотел возвращаться обратно. Ни о каком другом корабле он и слышать не хотел. Зная упрямство Севайда и, чтобы хоть как-то сгладить разногласия между ними, Ярорг не стал ему возражать.
Скрестив руки на могучей груди, Ярорг размышлял о правильности своего решения. Нет. Оно не было скоропалительным или необдуманным. И все же? Так ли он прав, пуская на священный для рурар остров этого норога? Ярорг вспоминал, как он сам проходил через Врата. Один раз они пошатнулись. Теперь он понимает, что это значило. Сейчас пошатнулась Рурара. Но ведь Врата устояли, значит, устоит и Рурара. Но пророчество? Как быть с ним? Если верить ему, то Рурара должна пасть, как только Парящего Острова коснется чужак. Однако Врата ясно показали, что его царствование не приведет Рурару к гибели. Чему верить? Вратам или пророчеству? Он больше доверял Вратам. Они ни разу не ошибались. А пророчество? Можно ли также верить и ему? Он не знает, кто и когда сказал его. А стало быть, он прав, решив проверить Карога, проведя его через Врата.
Севайд был хмур и не скрывал своего недовольства. Он не должен был допускать того, чтоб на Остров попал чужак, тем более норог. Ведающие не только хранители знаний рурар, они еще и стражи Острова. Они должны охранять, оберегать его. А с этим он как раз и не справился. Кроме того, что этот норог осквернит Остров своим присутствием, так он еще и пройдет через Врата. До сих пор через них проходили только цари Рурары, прежде чем стать ими, прежде чем занять ее трон. Если Врата не обрушивались за тем, кто проходил через них, значит, царствование этого человека будет успешным. Врата пропускали на царство. Именно в этом и заключалось их предназначение. А теперь он, верховный ведающий, не может воспрепятствовать нарушению древних традиций. Севайд время от времени бросал на лорда недобрые взгляды. Вся эта затея с его испытанием помимо того, что была кощунственной, казалась ему и совершенно бессмысленной. Он не доверял этому норогу.
Ваяр, глядя на набегающие волны, вспоминал Ульмию. Она не должна была погибнуть. Никто не должен был погибать. Но все, кто помогал ему, мертвы. Один лишь он, несмотря ни на что, жив. Сколько уже раз он был на краю гибели? Но всякий раз либо спасался сам, либо кто-нибудь спасал его. Что это? Случай? Или его бережет судьба? Вот и Драд говорит, что если он еще жив, значит, его время не пришло, значит, он должен еще что-то сделать. Что? Остановить кровопролитие, как это ему предрекал Чеер на Хадабане? Какое кровопролитие? Между норогами и рурарами? Его начали нороги, и они получат то, за чем пришли. Он не собирается останавливать это кровопролитие. Наоборот, он жаждет его. Он будет мстить норогам до тех пор, пока сам не истечет кровью. Он никому не говорил об этом предсказании, считая его полной чушью, и хотел поскорей забыть о нем. Он вообще не верил в предсказания и даже в судьбу. А если это все же его судьба – то будь она проклята! Неужели он должен терять тех, кого любит? Для чего? Зачем?.. А эта встреча с норогом – случай или судьба?.. Когда он увидел его там, во дворце, он был готов убить его. В свой удар он вложил всю свою злобу к норогам, которая копилась в нем. Но этот норог, как оказалось, сам сдался в плен и даже вызвался помочь Рураре. С чего бы это? Потому, что влюблен в рурару? А она? Как она может любить его? Нороги искалечили ее, наверняка убили или угнали в рабство всех ее родных. Она должна ненавидеть его! А она любит. Конечно, он спас ее. Но ведь он – норог. Уже поэтому его надо было сразу же убить. Ему же вместо этого хотят устроить испытания. Что ж. Пусть. Он не пройдет его. Врата не обманешь. Они видят помыслы человека. Он не был на Парящем Острове и не видел Врат. Но знал – они никогда не ошибались. Не ошибутся они и на этот раз. Норог не пройдет испытания и должен будет умереть. Он сам убьет его. И это будет его местью за Ульмию, за всех, кого он потерял. Может этот норог ни в чем и не виноват, но сейчас он виделся для него корнем всех бедствий и несчастий постигших и его самого и Рурару.
Драд впервые видел море. Он, всю свою жизнь проведший в лесах, и представить себе не мог, что где-то может быть нечто подобное. И даже Лияжа, недавно так поразившая его, казалась сейчас не более чем тонкой ленточкой воды. Наверное, никому из тавков не доводилось пережить и увидеть хотя бы десятую часть того, пережил и увидел он сам. Он был и среди свободных людей и среди перерожденных-неистовых. Ему довелось драться и против норогов и против рурар. Он видел и Норгию и Рурару. Он пересек почти всю Рурару и побывал в рурарском дворце. Он разговаривал с самим рурарским правителем. Теперь он стоит у моря. Казалось бы, после всего этого он не должен был ни чему удивляться. И все же встреча с норогом в рурарском дворце немало удивила его. Слишком уж невероятной и неожиданной она была. Он не раз видел этого норога в своей деревне и потому сразу узнал его. Но в отличие от Ваяра, который тоже узнал его, он ни в чем не винил его. При этом нороге его деревня вздохнула свободней. Он не унижал их веры, заставляя без надобности рубить живые деревья. Он отменил многие тяжелые поборы. И он не мог приказать уничтожить Мишту. Этот норог был лучше, чем другие. И то, что он сам сдался рурарам и даже готов помочь им, подтверждает это. Но он понимает и Ваяра. Возможно, и его самого душила бы такая же злость, не прими он судьбы такой, какая она есть. …Будь, что будет.
Ее любовь к Карогу очень многие не могли понять. Ее даже осуждали. Никто не мог поверить, что она полюбила врага. Но в том-то и дело, что он уже не был врагом. Хотя для рурар враг и норог, наверное, всегда означали, и будут означать одно и то же. Она и сама так думала… Тот день, когда в ее родной деревне вдруг появились люди в черных доспехах, как и многие последующие, она не могла вспоминать без содрогания. Она занималась обычными домашними делами, как вдруг услышала крики. Выбежав из дома, она увидела бегущих людей и этих всадников. Кто они и как оказались в их деревне – эти вопросы она будет задавать самой себе позже. А тогда, только увидев их, она поняла одно – это враги. Она бросилась бежать вместе со всеми в лес. Но спастись в нем не успела. Кто-то настиг ее и накинулся на нее сверху, сильными и уверенными движениями заломил руки за спину, а потом… потом была резкая и острая боль. Она не сразу поняла, что с ней произошло. Она кричала, но не слышала своего крика. Он потонул в чем-то вязком и горячем вырывавшемся откуда-то изнутри, из нее самой. Дальнейшее она почти не помнила. Ее связали и куда-то повели. Она боялась смотреть по сторонам. Боялась увидеть на земле своих отца и мать. Как она попала к Карогу, она тоже не помнила. Лишь оказавшись в Резаве, в чьем-то доме, она, наконец-то, пришла в себя… и ужаснулась. Она поняла – это нороги. Что произошло – она не знала. Она знала только одно, – если над ней надругаются – она покончит с собой. В доме она нашла обломок старого ножа и с тех пор всегда держала при себе. Но Карог, который держал ее, не делал ей никакого зла и как-то странно смотрел на нее. Она ненавидела и боялась его, и не могла тогда понять, что он влюбился в нее и в смятении пытается перебороть свое чувство, ведь и она была для него врагом. Однажды, проснувшись, она увидела его перед собой. Первой же мыслью было, что сейчас произойдет то, чего она и боялась. Приставив нож к его горлу, она ждала. Смогла бы она его тогда убить?.. Но даже просто стоять, наставив на него нож, стоило ей огромных усилий. Она боялась. За себя и… почему-то за него. А он вдруг начал что-то говорить. И говорил так, будто просил прощения у неё. Как если бы уже не видел в ней своего врага, и сам уже не был прежней угрозой для нее. Пока он был этой угрозой – она сознавала необходимость защищаться. Теперь же она почувствовала себя всего лишь слабой женщиной. Сев на кровать, она зарыдала. Карог сел рядом и нежно и осторожно обнял ее. Она не сопротивлялась. В тот момент он был для нее не норогом, а обычным мужчиной, которому можно излить все свое горе. Наверное, именно тогда между ними и появилось что-то общее. Ее же чувство к нему родилось позже. … А потом был побег и встреча со своими. Но эта встреча была радостью для нее, для него же она была опасностью. Поехав с ней к ее народу, он вверял свою жизнь в ее руки. Теперь она должна была защищать его, как он прежде защищал и ее. И она не напрасно это делала. Он может и хочет помочь Рураре. Но он должен пройти испытание Вратами. Лишь человек с чистыми намерениями сможет пройти это испытание. Она верила в его чистые намерения, в его искреннее желание помочь им. Но что если на острове произойдет какая-нибудь роковая случайность? Она погубит его. Нет. Надо верить, что все будет хорошо, и он вернется. Вернется к ней. Как она хотела бы отправиться вместе с ним. Но царь почему-то отказал ей в ее просьбе быть рядом с Карогом при его испытании. И теперь ей остается только ждать. Ждать и надеяться.
Лорд задумчиво вглядывался вдаль. Невдалеке стояли корабли, но они почему-то ожидали другой. Самому лорду было все равно, на каком корабле плыть на тот остров, где он должен был выдержать испытание. Ему предстояло пройти через какие-то Врата. Лорд не понимал, и это его озадачивало, в чем тут состоит испытание, как эти Врата покажут, лжет он или нет. Ему ничего не объяснили. Но сами рурары, судя по всему, верили им. Но больше, чем Врата, лорда озадачивало то, что он узнал и увидел в рурарском дворце. И самое главное – это то, что рурарский язык не несет той опасности, с которой у норогов были связаны все страхи и предубеждения против рурар. Язык защищает рурар, но не превращает других людей в них самих, как об этом думали и думают нороги. Более того, рурарский язык, видимо, уже не может служить для рурар прежней защитой тогда, когда они первыми прибегают к силе. Иначе как объяснить то, что при нападении на него молодого рурара он все же сопротивлялся ему. До и после этого случая, когда рурары не угрожали ему напрямую, он чувствовал притягательность их языка и наверняка не смог бы причинить им зла. Но все изменилось, стоило одному из них напасть на него. Лорд ясно помнил, что в тот момент ему была дорога собственная жизнь и, возникни такая необходимость, он смог бы и убить того молодого рурара. Выходит, язык помогает рурарам только в защите, а не при нападении. Рурарский язык – это щит, но не меч! Не в этом ли кроется разгадка того, почему рурары никогда не вторгались в Норгию? Но если так, то почему нороги ничего не знают об этом, почему уверены, что, однажды услышав рурарский язык, человек непременно становится рураром? Все это как-то странно. А ведь ему, пожалуй, следовало еще раньше задуматься и над другой странностью. Еще тогда в замке Блай, когда он вдруг выяснил, что рурарский язык по-разному влияет на людей, что он не ввергает в ужас тех, кто доброжелателен к рурарам. О том, что они не чувствовали никакого страха, слыша язык, ему ясно говорили лелги, келуры, тавки, – все те, кто не видел в рурарах своих врагов. Но тогда он попросту отмахнулся от этой неожиданной для него особенности языка, посчитав ее случайностью, исключением. И на его месте точно так же поступил бы любой норог. Но все те случаи, показавшие ему эту особенность языка, скорее всего, вовсе не были исключением. Откуда же в норогах все эти ложные представления о рурарском языке?.. Удивила лорда и встреча в рурарском дворце с перерожденным. Вернее, с бывшим перерожденным. То, что он был им, – говорило его клеймо. Но как он смог «вернуться»? Значит, таким людям все же можно помочь. Есть какой-то способ. Но рурары о нем или ничего не знают, или не могут им воспользоваться, иначе не согласились бы на его помощь… И эта встреча со сбежавшим из замка рураром тоже весьма необычна. Не случись ее, он никогда не узнал бы, как, с помощью чего повелитель перерождает людей, а рурары не обрели бы надежды на спасение. Но и этого ничего не было бы, не произойди гораздо раньше другая встреча, – встреча его, лорда, с рурарой. Она многое помогла понять ему, на многое открыла глаза, придала решимости, – без нее он ни за что не отважился бы на такой шаг, и по-прежнему был бы с повелителем, пусть даже и не соглашаясь с ним…
Рурара вдруг подняла голову с плеча лорда, выведя его из раздумий. На горизонте появилась точка, она становилась все больше и больше и вскоре приобрела очертания корабля. Он оказался довольно большим в длину, – с каждой его стороны лорд насчитал до двадцати весел, но в тоже время сравнительно невысоким. На его крутых чернобоких бортах также как и на других рурарских кораблях висели в ряд красные щиты. От остальных же отличало то, что его нос украшала не конская голова, а большой резной завиток, в котором угадывалась высокая волна. Но самое первое, что удалось разглядеть лорду, было заметное издалека ярко-красное солнце на большом белом парусе. Лорд уже успел отметить, что, будучи очень хорошими воинами, рурары всё же не были воинственным народом. Недаром даже на их щитах было изображено то же солнце или же просто-напросто какие-нибудь витиеватые узоры, но ничего угрожающего.
Как только корабль причалил, с него тут же соскочили несколько человек, надёжно привязывая его. Ярорг, идя вместе с остальными к кораблю, поравнялся с лордом.
– Пора идти, Карог.
Лорд всё понял. Он крепко обнял рурару. Прощаясь, сказал:
– Если бы ты только знала, как я хочу тебя поцеловать. Но я не могу. У нас это означает примету к долгой разлуке. А я надеюсь, что мы очень скоро увидимся вновь. …Всё. Надо идти.
Лорд, резко развернувшись, быстрым шагом направился к кораблю. На пристани остались стоять лишь Драд и рурара.
Под равномерные взмахи сильных гребцов два корабля быстро удалялись от берега. Рурарский правитель, старец с посохом и тот рурар, некогда сбежавший из замка Блай разместились на только что пришедшем корабле. Его же почему-то решили везти на остров отдельно. Но не это волновало лорда. Едва расставшись с рурарой, он уже терзался от этой разлуки. Он и представить себе не мог, что она теперь значит для него. Каждый день без неё будет для него мучительной пыткой. А сколько впереди таких дней?.. В этом лорд отчасти должен был винить самого себя. Он сам настоял на том, чтобы она осталась, хотя ему и сказали, что она может отправиться вместе с ним. Но, возможно, предстоящее испытание потребует от него напряжения всех сил и сосредоточенности, поэтому он и принял такое решение, поэтому и попросил рурарского правителя пойти ему навстречу. Он должен на время от всего отрешиться, забыть обо всем, и даже о ней. Это будет нелегко, но он должен постараться. Так будет лучше. Лорд не хотел оборачиваться, но все-таки обернулся. Ещё можно было разглядеть две далекие, одиноко стоящие фигуры. Одна из них махала рукой, провожая корабль. Вскоре они скрылись вместе с берегом.
На лицах гребцов лорд не заметил никакой враждебности к себе. Они наверняка знали, что он не рурар, но, очевидно, не знали, что он норог. Лорд рассудил, что будет лучше, если они и дальше ничего не будут знать о нем. Поэтому за всю дорогу и не проронил ни слова. Ему предстояло молчать и на острове, он был предупрежден об этом. За всё время плавания именно это вынужденное молчание, а не сильную качку с пронизывающими ветрами или холодными туманами, лорд переносил тяжелее всего.
…На третье утро плавания вдалеке вдруг что-то показалось. Это была скала, одиноко возвышавшаяся посреди моря. Вокруг насколько хватало глаза, никаких других скал не было видно, – только эту одну. Корабли направлялись к ней. Корабль с резной волной на носу вплотную подошел к этой скале. Корабль же лорда прошел чуть поодаль от неё. Но и оттуда лорд разглядел какие-то символы, выбитые на скале. Что они могли означать? Может, это была какая-нибудь надпись? Для чего? …А через два дня на их пути попалась еще одна скала. К ней, как и к первой скале, подошел только один корабль. Были ли и на ней надписи, лорд не видел. Его корабль слишком далеко обогнул эту скалу. Лорд вдруг вспомнил о легенде рассказанной ему повелителем, и о которой он уже успел позабыть. Может, он зря не придал ей значения, посчитав ее пустой выдумкой? Кажется, в ней говорилось об острове, путь к которому указывают три скалы. А ведь они тоже плывут на остров и им уже встретились две скалы. А по символам, выбитым на них рурары, вероятно, определяют, куда им следует плыть. Эти скалы указывают путь к острову! Что это? Невероятное совпадение? Или всё же?.. Повелитель говорил, что остров рурар священен для них. Что если именно этим объясняется тот горячий спор между рурарским правителем и старцем, который ему довелось наблюдать во дворце? Его не хотели пускать на остров, но всё же решились. Неужели ему предстоит увидеть главную святыню рурар, к которой так рвётся повелитель?! Неужели легенда – правда?! Откуда же о ней стало известно повелителям Норгии? Лорд был потрясён. Он не знал, что и думать: совпадение это или всё же настоящая правда. Оставалось только ждать. Если легенда не вымысел, – она и дальше будет подтверждаться: впереди должна быть еще одна скала, а на острове – камни. И лорд ждал. Он даже не спал, боясь пропустить третью скалу. И по прошествии еще двух дней, измученный недосыпаниями лорд увидел ее. На фоне красного заходящего солнца она была заметна издалека, и казалась тонкой иглой, вырывающейся из моря. Усталость лорда была слишком велика, и он заснул прежде, чем корабль подплыл к скале. Когда же он проснулся, вокруг было лишь пустынное море. Но зато вскоре показался сам остров. Еще издалека он удивил лорда своей красотой. Ничего подобного лорд никогда прежде не видел. Открывающийся изумительный вид обширных зеленых холмов, ниспадающей с величественной горы широкой ленты водопада захватывал дух и поражал воображение. Не в силах отвести взгляд, лорд в немом восхищении неотрывно смотрел на остров. В нем было что-то притягательное и даже завораживающее. И чем ближе он становился, тем сильнее завораживал.
Ваяра остров поразил не меньше, чем лорда. Теперь он понял, почему остров называли Парящим. Издали действительно казалось, будто он парил между синевой неба и моря. Это впечатление лёгкости острова не исчезало и при приближении к нему, хотя он и оказался велик.
На берегу корабли уже встречало довольно большое скопление людей в длиннополых и обширных, светлых одеждах. Все они были мужчинами, большинство – уже старыми. Это были ведающие – хранители Парящего Острова и сокровенных знаний рурар. Ведающим мог быть только мужчина и только рурар. Но стать им можно было в любом возрасте. Среди ведающих можно было найти людей самых разных занятий – воинов, торговцев, ремесленников. Бывали случаи, когда ведающими становились даже цари Рурары.
Едва лорд ступил на остров, как тут же почувствовал себя как-то весьма необычно. Как будто он неведомым образом почувствовал красоту этих мест. Словно смог дотронуться до нее или проникнуть в нее. А может, все наоборот? Может это остров проникает в него? Ощущения лорда были неясны и расплывчаты, как марево, и он не мог в них разобраться. Но с каждым его шагом по этому острову они становились все сильней, и в тоже время, оставаясь при этом по-прежнему зыбкими и туманными. Идя по тенистым дубравам острова, лорд наслаждался волшебной трелью птиц, наполнявших их. К пению птиц примешивался шелест ветра в кронах деревьев, журчание быстрых ручьев, шум далекого водопада. Переплетаясь, они порождали невообразимой, немыслимой красоты и чистоты музыку. Музыку самой природы. Лорду казалось, будто все вместе и каждый поодиночке эти звуки вливаются в него, растекаясь по его телу, растворяясь в нем.
Надо всем островом возвышалась гора, видная отовсюду. Лорд догадался, что они идут именно к ней. Путь к горе занял несколько дней. К ее подножию они вышли в том месте, где с нее низвергался огромный, оглушительно ревущий водопад. С невероятной силой разбиваясь внизу о камни, он поднимал в воздух тучу брызг. Отражавшееся в этих мельчайших каплях солнце, вызывало золотистое сияние. Это было красивое зрелище, но в тоже время и опасное. Водопад внушал невольный трепет. Его мощь способна была в долю мгновения расправиться с любым неосторожно приблизившимся к нему человеком. Как ни странно от водопада текла сравнительно небольшая река, вскоре распадавшаяся на очень большое число ручьев, которые и питали дубравы.
Здесь, невдалеке от водопада они и начали свой подъем на гору. Путь к ее вершине был долог и утомителен. Извилистая дорога временами круто поднималась вверх, и они шли медленно, часто останавливаясь. К вечеру они, наконец, достигли вершины. Она оказалась очень обширной, и в противоположность склонам на ней почти не росли деревья. Но здесь лорд увидел бесчисленное множество ключей и родников, бьющих из-под земли, и даже небольшое озеро с вытекавшей из него мелкой речкой. Именно эти родники с их тонкими, звенящими голосками образовывали тот могучий гудящий поток, который и скатывался вниз, пока не срывался водопадом с широкого уступа. Все время своего пребывания на острове лорд был в большом волнении. И не только потому, что тут его ждало испытание. Но и потому еще, что, помня легенду, ожидал увидеть здесь камни. И действительно, на острове они были. Пока они шли к этой вершине, им попадалось много различных камней. Но скорей всего это были не те камни. В камнях из легенды должно было быть что-то особенное. Что-то, что отличало бы их от всех остальных. Лорд почему-то был уверен в этом. И здесь, на вершине этой горы лорд увидел такие камни. Вокруг озера стояли огромные валуны. Их было много. Одни из них были усеяны какими-то надписями, другие – тускло поблескивали гладкими боками. Те ли это камни?.. Один из валунов сразу же бросался в глаза – он был почти полностью разрушен, из травы виднелась лишь его небольшая часть. Он стоял почти в самом начале рядов и выделялся среди прочих. Неподалеку от валунов высилась груда из камней поменьше. Никаких Врат или чего-то хотя бы отдаленно напоминающих их лорд не видел.
Ярорг внимательно смотрел на лорда. Было в этом нороге что-то такое, что вызывало к нему доверие. Во всяком случае, он мог сказать так про себя, – Карог почему-то сразу показался ему честным человеком. И если б все зависело от него одного, то он и не стал бы проверять его Вратами. Но они здесь. Что ж. Может это и к лучшему. Но он все же не сомневается в Кароге, хотя тот и выглядит взволнованным. Это и понятно. На его месте волновался бы каждый. Ярорг вновь взглянул на лорда, и усмехнулся себе в усы. Он наверняка ищет Врата, хочет увидеть то, что будет для него испытанием, и даже не подозревает, что они находятся прямо перед ним. Впрочем, он и сам, если бы не знал этого, ни за что не догадался бы, что эти камни и есть Врата. Ярорг подошел к валунам. Это были царские валуны. На них были высечены имена всех царей Рурары и их детей. На одном из них надпись прерывалась его именем и именами двух его дочерей и сына. Ярорг нежно провел ладонью по валуну, задержав её на имени сына, его наследнике и будущем царе Рурары. Что ждет Рурару? Может быть, Небо обрушит на неё свой гнев, как когда-то обрушило его на один из царских валунов, до основания разрушив его? Или ей удастся выстоять? Её будущее во многом решается именно сейчас, и будет зависеть от того пройдет Карог Врата или нет. А ведь это и его будущее тоже. Кто бы мог подумать?! Судьба Карога, этого норога, означает и судьбу всей Рурары!.. Сзади послышались шаги. Ярорг обернулся. Это был Севайд.
– Пора начинать, царь.
– Скоро должно стемнеть. Я думаю, стоит отложить испытание на завтра.
– Темнота нам не помеха. Если норогу суждено пройти Врата, он пройдет их и в темноте.
– Ты ведь не хуже меня знаешь, ведающий, что Врата проходят только днем.
– Я знаю также то, что до сегодняшнего дня через них проходили лишь будущие цари Рурары.
– Это не будет честным испытанием. В темноте может произойти все, что угодно.
– Это уже слишком, царь! Каждый день пребывания норога на Острове оскорбителен для всех нас. Не понимаю, как ты еще терпишь его здесь? С этим нужно покончить как можно скорее. Или ты хочешь, чтобы я рассказал ведающим, кого ты привел на Остров? Когда они узнают кто это…
– Хорошо, ведающий. Можете начинать.
– Собирайте Врата, – обернувшись, крикнул Севайд.
…С вершины открывался потрясающий простор. Отсюда были видны и дальние уголки острова и бесконечное море. Близился закат. Лорд огляделся. Рурарский правитель стоял у валунов. Старец с посохом был рядом с ним. Люди, встретившие их на берегу не обращали на него никакого внимания, хотя в первые дни некоторые из них не скрывали своего любопытства. Про него словно забыли. Может его испытание откладывается. Только подумав об этом, лорд услышал крик. Это кричал старец. Тут же все пришли в движение. Люди в светлых одеждах подошли к груде камней и начали что-то складывать из них. Только когда лорд увидел два столба вышиной в человеческий рост собранных из камней на его глазах, он с изумлением понял – они делают Врата. На получившиеся столбы сверху положили большой плоский камень, придавив его другими камнями. Вот и Врата! Врата из камней! Неужели это те камни, те самые камни?! Поначалу он так думал о валунах у озера. Но теперь видит: Врата и есть камни из легенды повелителей. Камни, которым верят рурары. И в этом не может быть никаких сомнений. Значит, легенда все-таки правда! Правда – от начала и до конца!
После того как каждый из присутствующих на вершине ведающих, набрав в ладони воды из родников, плеснул на Врата, Ярорг подошел к лорду. Он кивком головы указал ему на Врата. В повисшей тишине лорд слышал лишь усилившийся стук собственного сердца. Медленно он пошел к Вратам. Десятки глаз следили за каждым его движением. На миг остановившись перед ними, лорд сделал шаг в неизвестность. Лорд не знал, что должно было случиться, вернее, чего не должно было случиться. Но он почему-то боялся услышать позади себя грохот падающих камней. Затаив дыхание, он слушал. Но ничего не происходило. Лорд выдохнул. Но это было еще не всё. Он должен был трижды пройти Врата. И во второй раз он успешно прошел через них. Ночь уже накрыла собой остров, когда лорд шел к ним в третий и последний раз. Неясные очертания Врат были всё ближе и ближе, будто это не он, а они надвигались на него. Сейчас они сойдутся, им не миновать друг друга, и тогда… У самых Врат лорд вдруг споткнулся о какую-то незаметную в темноте кочку, ударившись плечом в один из столбов. Он замер. По спине пробежал холодок. Сердце камнем рухнуло вниз. А лорду казалось, что это рушатся Врата, погребая его под собой. Следующие мгновения длились целую вечность. …Его обступили со всех сторон. Лорд не видел лиц. Чья-то тяжёлая рука легла ему на плечо…