Приазовье, - этюды румея

               

  Вначале, для разгона мысли, предлагаю податься в Приазовье, где местный краевед, в чём я нисколечки не сомневаюсь, станет убеждать вас, что в раскинутых окрест там-сям местечках «нерусского происхождения» живут греки, но не спешите с выводами, ибо не исключены парадоксы. Поэтому, ради любопытства, советую лично посетить эти места, дабы приготовить себя к очередным сюрпризам.

 Вас, перво-наперво, удивит, что тамошние селяне называют себя почему-то не греками, а румеями. Более того, если прислушаетесь к их лексике, то, вообще, будете поражены другой новостью, которая будет покруче первой. Оказывается, румеи разделены, как бы, на две половинки: одни говорят на дрвенегреческом языке, тогда, как другие, считающие себя урумами, – на татарском. Вот такая оказия. Чтобы раскрыть сию тайну, видимо, придётся обратиться к матушке-истории.

 Давным-давно на черноморском полуострове, не имеющем тогда ни какого названия, гуляли дикие племена, среди которых особой жестокостью отличались тавры. Занимались они, в основном, скотоводством и пиратством, пока не нарушили их разбойный быт древние греки, высадившись на лазурное побережье в V веке до нашей эры. Вот эти древние, сиречь, греки, и назвали этот полуостров в честь тавров - Таврикой. В те времена греки уже зарекомендовали себя , как талантливые архитекторы и градостроители. Так, постепенно Таврика обустраивалась и через время предстала миру, если по Маяковскому, как «город-сад». Ещё более расцвела Таврика, когда она стала под орлиное крыло Византийской Империи, пришедшей на рубеже веков со своим Православием и демократическими законами. Византия была преемницей Великой Римской Империи, и потому с полным правом, считала себя Вторым Римом. Для Таврики то был период очей очарованье. Вот тогда-то греки с гордостью назвали себя «ромейос», то есть гражданин Рима. Однако, как это всегда бывает, красота требует жертв. Не зря же в святых писаниях встречается сакральное предупреждение: «горе тому, кто возвысится над средним уровнем». Сюда шли с копьём и скифы и римские легионы и готы и гунны и хазары и печенеги и половцы и «Золотая Орда» хана Батыя. С 1441-го по 1783, то есть на протяжении 342-х лет, на Полуострове безраздельно господствовали татары. Где-то в промежутке этих лет Таврика переименуется на Крым, что от тюркского "къырым" означает - ров. Социально-административная иерархия в Крыму выстраивалась, как-то по-бандитски. Вся экономика держалась на плечах греков и других аборигенов, тогда как татары занимались лишь диким разбоем, нападая два раза в году, обычно весной и осенью, на пограничные с Крымом плодородные земли. Как раз в этот период разделились греки на две, указанные выше, половинки. Те из них, которые жили на равнинных местах, густо заселённых татарами, где диктат Хана был достаточно жёстким, вынуждены были пойти на компромисс с тем условием, что они, как и последующие их потомки, говорить будут токмо на татарском языке, сохранив за собой дарованную им возможность соблюдать Закон и традиции Православия. В то же время, грекам, чудотворно создавшим в горах княжество «Феодоро», что дословно - «Подарок Бога», удалось сохранить свою самобытность. Короче говоря, худо-бедно, но как-то жили.

    Чёрные дни для греков наступили, когда в 1453 году Османская империя одним мощным ударом меча за, каких-то, два месяца покорила Византию. Константинополь, так называемый Царьград, был переименован в Ыстамбул, на смену Христу пришёл «Аллах акбар», и Крым плавно вошёл в тюркский протекторат. Именно с этой поры транскрипция самоназвания крымских греков, «ромейос» тюрки переиначили на свой лад: греков-эллинофонов стали называть «румеи», а греков-татарофонов, соответственно – «урумы», чисто тюркская огласовка, как например, - «рус – урус». Ну, это, как говорится, ещё полбеды. Весь ужас заключается в том, что уничтожение греков басурманы поставили на поток. И со временем исчезли бы они с лица земли вовсе, как пить дать, если бы не своевременная выручка, пришедшая от единоверной России. Как известно первая русско-турецкая шестилетняя война, начавшаяся в 1768-ом, завершилась в 1774-ом году Кючук-Канарджийским мирным договором, кстати, очень выгодном для России. Затишье продлилось четыре года. За это время высшие чины России, хорошо присмотревшись и по-достоинству оценив военный и политический аспект Крыма, под конец тайм-аута лихорадочно стали потирать руки: «присоединить бы, но как?». Раскрутка началась с вывода из Крыма работных христиан. И вот в 1778-ом году по Высочайшему повелению императрицы Екатериныll православные греки были переселены в пределы Приазовья, где за короткое время обосновали они 20 деревень и один портовый город Мариуполь, который и поныне считается негласной столицей румеев. Если на протяжении почти трёх с половиною веков, греки в Крыму так и не нашли общего языка с тамошними татарами, то со славянами, они слились с завидной быстротой. Видимо, сказалось то, что я называю «созвучием речи». Раскроем скобки: если в родных краях на пути встретится, скажем, Иванов, то, скорее всего, пройдёт он незамеченным вами, не так ли? Теперь представьте, прожив на чужбине много лет, вдруг, в толпе услышите родную речь, тут уж совсем иная картина: вы броситесь к нему, заливаясь слезами от радости, - вот, что такое глагол времён! Итак, по случаю, вспомним:

Есть сила благодатная,
В созвучьи слов живых,
И дышит непонятная,
Святая прелесть в них..

   Был бы жив Миша Лермонтов, то я угостил бы его сегодня великолепным элитным армянским коньяком «Царь Тигран» 30-летней выдержки за его столь высокий штиль.

  Язык ведь самое красивое, тонкое и образное, из всего того, что создано человеком. Много эпитетов адресовано языку, отметим наиболее крылатые. Римский император Карл V говорил, что «испанским языком прилично говорить с Богом, французским — с друзьями, немецким — с неприятелем, итальянским — с женским полом». Однако, если бы он знал язык русский, как отметил Михаил Ломоносов, то он нашёл бы в нём и великолепие испанского, и живость французского, и крепость немецкого, и нежность итальянского, и богатство, и сильную изобразительность латинского и греческого языка. Из этого следует, что язык русичей является базовым для всех индоевропейских языков. Но ведь в природе так сложено, что всё рождается лишь при наличии пары. Тогда должен быть ещё кто-то? То были племена, которые (примерно) в 6-4-ом тысячелетии до нашей эры расселились по территории Греции. Говорили они на пеласгском языке, то есть на общеиндоевропейском языке. Выходит, язык пеласгов был тем же, что и язык трипольцев и всего славянского проторуского населения территории Русской Равнины. Стела, найденная на острове Лемнос послужила ключом к пониманию языковой принадлежности пеласгов . Грамматика и совпадающее созвучие слов свидетельствует о родстве языка стелы с этрусским языком (1-е тысячелетие до нашей эры). Присмотритесь к самоназванию этрусков – rasna, в котором (буквально) «R» означает – бог, «S» – сын, «N» – нисходящий, сиречь нисходящие сыны Бога, - нисходящие на юг по отношению к Руси – в Грецию. Поэтому дословно rasna следует читать – «русы, нисшедшие (на юг)». Это значит, что вся Русь, уже начиная с 50-ти тысяч лет до нашей эры, говорила исключительно на проторусском языке. Таким образом, имеем: пелагский язык – это язык – потомок древнерусского, основная часть носителей которого до наших дней осталась на территории Руси, Украины, Белорусии и дала современный русский язык – самый развитый из ныне существующих. Другая же часть – под новым названием «пеласги» – расселились на юг, в Грецию, где претерпела смешение с кавказоидными племенами различных вариантов арамеев (армян, евреев и т.д.). Следовательно, язык пеласгов был отличен от греческого – кавказоидного (семитского), что и послужило поводом для подавляющей части учёных считать, что пеласги представляли собой первую волну индоевропейского (правильно – русского) заселения Ионии и Балкан, направленного с территории Руси и Украины. Кому дать пальму первенства оставим за лингвистами.
   Если о себе, то меня в первую очередь интересует тот языковый код, который открыл двери для плотного общения румеев с руссичами. Само слово пеласги с древнегреческого «пелос» - это ил, а «сги» (или зги) – жизнь. Так назвались, ибо считали себя, вышедшими из морского ила. Язык румеев был древнегреческим. Приведу здесь несколько примеров, чтобы продемонстрировать это самое «созвучие речи», о котором говорится выше. В русском языке есть слово «нырять», то есть погружаться в воду, на румейском, то есть древнегегреческом, - «ныро» - вода. Или вот княжество «Феодоро», в котором «феос»- это Бог, только с одним замечанием: «Ф» надо произносить, как th в английском слове think(думать), а «доро» - подарок, отсюда в русской речи – «дорогой». Русское слово «копать», в греческом – «копос» - труд (трудиться). В русском – «старуха», что на румейском, буквально, - постельное бельё, вероятно, имеется в виду характерное бельё стареющей женщины. С древнегреческого (пелагского) – «сги» - это жизнь, как было уже сказано, в русском языке есть выражение – «не видно ни зги», то есть – не видно самой жизни. Или вот слово «гора». В русском языке есть выражение «го-й еси добрый молодец», что значит «я есть добрый молодец». Из румейского – «го пагу», то есть – я иду. Запишем по-другому- «гора» - это (го+ ра), где «го» - это я, а что такое «ра»? Неужто, подумаете, пришло из египетского? Нет же: слово «РА» на протославянском - солнце. Тогда выходит «гора» - значит «я солнце», то есть я иду вверх к солнцу. Подниматься вверх по горе тяжко, то есть – «горек путь». Вот откуда слова: горек, горько, горб и так далее, - их масса. Думаю, сказанное достаточно доказывает ту невероятную силу внутреннего притяжения, которая идёт от созвучия слов, от музыки родной речи. Пойдём дальше.

   Прошло четверть века со дня переселения крымских греков, и вот в 1803-ем году, по одну и другую сторону крутой балки, идущей от Волновахи на Восток, выходцы из села «Каракуба» основали новую деревеньку, которую, исходя из крымской топономике, назвали Бугас. В этом селе, благодаря мамочке, я впервые огласил окрест о своём появлении на Свет. Меня крестили по древнегреческому обычаю. Поступают так: батюшка берёт младенца за ножки и трижды окунает его в бочку с холодным рассолом: «Во имя Отца, Сына и Святаго духа»! Виживешь – добро пожаловать, не выживешь – Аминъ! Крещение наполнено глубоким смыслом, ибо с самого рожденья человек должен испытать муки Христа. Так вот, погружение в воду есть смерть, а выныривание – воскресение из мертвых. Я, слава тебе Господи, выжил. «Аста ксерис» (чтоб ты знал!) – настаивала мама – ранним утром ходить по траве босиком полезно (она говорила «пользительно») – роса всякую порчу снимает». Но я не ходил, я бегал в одних трусиках босиком с ранней весны и до поздней осени. Пил чистейшую водичку, черпая её из родника своеобразным черпачком, сделанным из лопуха. Род наш в селе называли Тарасанты, а это уже древо, или, как говорил мой дед «тамур» (корень). Значит так, среди отцов-основателей села был некто по имени Филипп. Своих детей у него не было: причина мне неизвестна. Однажды, бродя по ярмарку, он встретил мальчика-босяка, попрошайку, лет 12. Филипп, дав ему копеечку, поинтересовался, откуда и кто он. Мальчик назвался Тарасиком, выходит, по роду-племени он, несомненно, был украинец. Филипп, узнав о круглом сиротстве Тарасика, предложил ему пойти с ним в село, пообещав усыновить его. Так и пошло. Потом Тарас женился на местной гречанке, и родились у них, один за другим, семь мальчиков. Поскольку фамилий-то ещё не было, то в селе бытовало правило впереди имени дитя ставить имя отца, чтобы узнать чьи же это, на самом деле, дети. Так и пошло: Тарас Филиппис, Тарас Иванис, Тарас Ёрис, Тарас Василис, Тарас Гургорис, Тарас Дударис и сымый младший – Тарас Ифтымис (Ефим), а в группе – Тарасанты.

   Последний отпрыск Ефим – мой прадед, стало быть, мой дед по отцу был Константин Ефимович. Занимались они овцеводством. Баран (самец) на румейском – хучхар, а чабан – хучхарчи, только «чи» надобно произносить, как тюрское «джи», ибо в самом румейском диалекте немало заимствований из тюркско-татарского языка, в котором «джи» добавляют, если надо было подчеркнуть, что-то важное, родовитое, вроде «фонбарон». К самочину человека, посетившему, к примеру, святые места, то есть совершившему ХАДЖ, добавлялась заковыка – «джи». Дед мне рассказывал, что в селе был такой «крутой», который ходил пешком в Иерусалим. На всё про то ушло у него три года. Вот и добавили ему при переписи вот это самое «джи», и стал он – Хаджинов. В России всеобщая перепись населения, так называемая ревизская сказка, была проведена в 1897-ом году. В ход шли все приметы этноса: его занятие, характерные привычки, уличные клички, и даже внешний его вид, отсюда пошли Уздечкины, Кузнецовы, Горбатые; у румеев – Сарбаши, Менглебеи, Таллахи и прочие фамилии, отдельные из которых, просто, лучше не придумаешь. Так пошло и поехало во всех городах и весях России, как привычно говорил сосед мой - «адекватно». Что до моих предков, учитывая привычное их занятия, в реестр записали их, как Хачхарджи, таковскими стали и будем стоять ныне и присно и во веки веков. 

   До 1938 года дети в сельской школе с первого по четвёртый класс учились на новогреческом, а затем переходили на русский язык. Сей паритет меня не коснулся, а потому я с первого класса пошёл в русь, хотя до школы говорил на одном румейском, который ныне остался мне лишь на слуху. А потом – хождение в жизнь, со всеми её красотами и перипетиями бытия. В юности я обладал хорошим голосом, друзья по институту, выталкивая меня из студенческой среды, говорили мне: «иди, Костик, в артисты, пока не поздно, у тебя другая стезя». Уже, было, пошёл, прослушав, внесли меня в тогдашний знаменитый на весь Донецкий край ансамбль для стажировки, однако эту затею я оставил, выдвинув вперёд инженерное образование. И не жалею, ибо не ошибся. Сегодня я смотрю на Приазовье с берегов Иордана, но как-то по-особенному: вроде бы телом я здесь, тогда как душа моя осталась там, где клён шумит, где ковыль - грустит, где, - если словами Есенина, -  «равнина дорогая, и свинцовой свежести полынь». Там остались мои детские слёзы и первая волна вешней любви моей; там – Женщины, которых я любил со всей страстью молодого румея.

        Да, что я о себе, да о себе, лучше я вам спою украинскую песню.

Ми підем з тобою, де трави похилі,
Де зорі в ясній далині,
І карії очі, і рученьки білі
Ночами все сняться  мені.

За річкою, за голубою
Дві чайки у хмари зліта.
В краю подніпровськім ми стрілись з тобою,
Веселко моя золота

        Ах, моя молодость, ах, жизнь моя забубённая!