- Итак, рассказывай, друг, - произнес Ахмедов, когда все вернулись в здание и расселись вокруг стола. Скафандры не сняли, лишь только шлемы. – Видимо, у нас не все получилось, как мы планировали... Ислам Каримов... бог ты мой...
В зале мигали лампы, гудели системы воздухоочистки. На экране монитора еле просматривалась поверхность острова. Работы по добыче «гулия» были приостановлены. Вроде бы все было так, как в момент отправки в прошлое. И все же было нечто иное, пока неуловимое и неосознанное, но что именно журналист пока не понимал...
Алексей не стал скрывать и выложил все, что с ним произошло с момента прыжка в Большое темное пятно, вплоть до возвращения на Нептун. По мере того, как история близилась к концу, на лицах товарищей все больше выступали чувства изумления и растерянности, они переглядывались, словно хотели найти друг у друга подтверждение услышанному. Наконец квадратный человек сказал, обращаясь к академику:
- Эркин Баратович, вы мне позволите использовать свои методы?
- Я не против, если Алексей позволит вам это сделать, - устало произнес тот, рукой указывая на журналиста. Воронович понял, что ему не верят, и лишь экстрасенсные способности Арсеньева могут подтвердить или опровергнуть сказанное им.
- Я не против, - глухо сказал он.
Сигизмунд кивнул и сосредоточился. Его телепатическое вмешательство в мозг Алексей почувствовал сразу, но не сопротивлялся, а позволил ему читать все, что было записано в человеческой памяти. Ведь подделать то, что пережил Воронович, абсолютно невозможно. Поэтому сведения будут правдивыми, реальными и объективными, станут основанием для принятия какого-то решения.
Через пять минут все было закончено. Арсеньев откинулся назад, с его лба стекал пот.
- Ну? – не выдержал Резников. – Каково твое мнение?
- Алексей говорит правду, - дрогнувшим голосом сообщил квадратный человек. – Он устранил президента Ислама Каримова... И эти трупы – трупы наших врагов...
- Ничего не понимаю! Ведь нашим президентом был не какой-то там Каримов, а Шавкат Мирзияев! – воскликнул человек-рыба. – Причем тут Каримов? Кто он такой?
Сказанное ошеломило Алексея, мысли спутались:
- Подождите, подождите... О каком Мирзияеве вы говорите? Такого президента не было у нас!
- Шавкат Миромонович Мирзияев, первый президент Узбекистана, диктатор-палач, ликвидировать которого мы отправили тебя в прошлое, - сердитым голосом заявил Геннадий. – Но ты устранил неизвестного человека...
Тут его перебил академик, который упорно о чем-то размышлял:
- Нет, Алексей говорит правду, и телепат Арсеньев это подтвердил. Видимо, исторические события протекали совсем иначе, чем мы могли себе представлять. Мы, как я понял, живем в исправленной реальности, а предыдущая была иной, мы о ней ничего не знаем. Там, в первой, после распада СССР президентом Узбекистана стал Ислам Каримов, который, судя по всему, оказался не лучше Мирзияева, и поэтому мы отправили Алексея его устранить. Он это выполнил, как сказал нам, в 1986 году. С этого момента история нашей родины пошла по иному сценарию. В 1991 году к власти прорвался Мирзияев, который создал свою династию и кровавый деспотичный режим, и его потомки сейчас правят республикой.
Эти слова ошарашили Вороновича.
- Как? Опять диктатор? Неужели Узбекистан обречен жить под диктатурой? Неужели я не дал возможность для свободного развития?
Эркин Баратович поднял палец наверх:
- Над нами вращается космическая тюрьма «Шавкат Мирзияев» с пристыкованным боевым кораблем «Кабул Бердыев». Через несколько часов по приказу обер-маршала Абу-Али Ниязматова тюрьма будет разрушена, и все заключенные погибнут – это почти сто тысяч человек. Земля не узнает правды... Мы хотели изменить прошлое, чтобы этого не допустить, и отправили тебя через пространственно-временной портал на Землю. Но наше настоящее – это уже тобой исправленное прошлое. То есть, в твоем сценарии будущего республикой правил Ислам Каримов...
- Да... то есть нет... Он давно умер, у власти – его дочь принцесса Гульнара и правнук Абдугани Исламович, которые продолжают традиции отца и прадеда, - подчеркнул Алексей. – Наверное, в вашем случае страной руководят родственники Мирзияева... Кстати, вспоминаю, в двухтысячных годах у Каримова был премьером Мирзияев Шавкат... но только премьером – и все! Картонная фигура...
Академик обратился к Резникову:
- Нужно выйти на Interplanet и скачать всю информацию о Каримове – что это за птица... Может, что-то выясним.
Потом он сказал Вороновичу:
- Не знаю, есть ли у вас Interplanet...
- Я печатался в этой сети, - насупился тот. – Не забывайте, что я – журналист!
- Ах, да, извини, просто в твоей реальности могло быть иначе... Так вот, Interplanet распространяется по всей Солнечной системе, и лишь на «Шавкате Мирзияеве» стоят «глушилки». Здесь же, на Нептуне, нет замков и барьеров на всепланетную киберсистему, и только здесь, на Эдеме Мархабо...
- А это кто?
- Это внучка Мирзияева, королева Узбекистана... Только здесь мы читаем все, что запрещено в тюрьме и поэтому знали тебя и твои статьи против коррумпированного и реакционного правительства...
Тем временем Геннадий запустил компьютерную систему на связь с Interplanet. По его запросу поисковик Google выдал следующие данные: «Ислам Абдуганиевич Каримов родился 30 января 1938 года в г.Самарканде в семье служащего, по национальности узбек (по другим данным – еврей, таджик, перс). Образование высшее, окончил Среднеазиатский политехнический институт и Ташкентский институт народного хозяйства, получив специальности инженера-механика сельского хозяйства и экономиста. Кандидат экономических наук. Получил кличку «Живодер», «Антитаджик» и «Дынный воришка», отличался крайней жестокостью и злопамятством. Известно достоверно, что избивал одноклассниц и однокурсников (по некоторым данным, одного даже чуть живьем не похоронил). В 1952 году поджег дом соседа, который часто укорял мальчишку в хулиганстве.
Трудовую деятельность начал в 1960 году на заводе «Ташсельмаш» (по неофициальным данным, ранее начал на предприятии «Герметик»), где не особо проявил интерес к пролетарскому труду. В 1961-1966 годах работал инженером, ведущим инженером-конструктором в Ташкентском авиационном производственном объединении им. В.П. Чкалова. В 1966 году перешел на работу в Госплан Узбекской ССР, где прошел путь от главного специалиста до первого заместителя председателя Госплана республики. Отличился рукоприкладством и сквернословием, однако из КПСС не исключили, поскольку Ислам Каримов публично раскаялся. В 1983 году И.Каримов был назначен министром финансов Узбекской ССР, развалив финансовую систему, в 1986 — заместителем председателя Совета министров Узбекской ССР, председателем Госплана республики, сделав фонды и лимиты механизмом коррупционных сделок. В 1986 году работал первым секретарем Кашкадарьинского обкома партии, и среди населения имел скверную репутацию.
Исчез при таинственных обстоятельствах 12 октября 1986 года во время осуществления проверки хлопкоуборочной страды. Со слов очевидцев, он вместе с шофером служебного транспорта был похищен иностранными спецслужбами. На месте преступления был обнаружен труп неизвестного старика, пистолет ТТ и какой-то прибор, который был передан для изучение в КГБ СССР. По некоторым версиям, рассматривался в качестве потенциального кандидата на пост Первого секретаря ЦК Компартии Узбекистана.
Семья:
- бывшая супруга (первый брак) Наталья Петровна Кучмий, биолог, ученый секретарь Института растений, кандидат биологических наук, умерла в забвении в Ташкенте в 2008 году;
- сын от первого брака Петр Исламович Каримов, экономист, кандидат экономических наук, банкир, проживал в Москве (судьба неизвестна);
- супруга (второй брак) Татьяна Акбаровна Азизова (Каримова), по образованию экономист, кандидат экономических наук, работала старшим научным сотрудником в Институте экономики Академии наук Узбекистана, умерла в нищете в 2014 году;
- дочь от второго брака Гульнара Исламовна Максуди (Каримова), 1973 года рождения (тут Резников нажал на курсор, и появились фотографии страшной и уродливой женщины, которая была вся в пирсинге и тату), после окончания школы работала в качестве портнихи в кооперативе по пошиву модной одежды, в 1996 году организовала притон, занималась поставкой проституток в Арабские Эмираты. Была осуждена по нескольким статьям Уголовного кодекса, в том числе за каннибализм и наркоторговлю. В 2018 году переехали жить в Турцию, вышла замуж за афганского террориста Мансура Максуди, умерла в доме для престарелых в 2056 году. Остались двое детей (судьба их неизвестна);
- дочь от второго брака Лола Исламовна Тилляева (Каримова), закончила Ташкентский педагогический институт, однако по специальности не работала. Была продавщицей хлебо-булочных изделий магазина на Алайском рынке г.Ташкента. Мать пятерых детей (судьба их неизвестна). Умерла в 2063 году. Кремирована».
Поисковик выдал и несколько фотографий, по котором все признали человека, что разрушился от соприкосновения Абутова. «Значит, миссия этого Каримова прервана, но диктатором стал другой человек, - хмуро процедил Ахмедов. – Складывается впечатление, что наши надежды есть всего лишь мыльные пузыри...»
- А кто второй человек в автомобиле? – спросил Резников у журналиста. – Тоже «шишка»? Или простой шофер?
- Это Закир Алматов, прозванный Бетонным Сердцем за безжалостность к людям, он был командиром карательной миссии в Согдиану, - пояснил Алексей. – Алматов, преследуя нас с космической тюрьмы, хотел сбросить термобомбу, но вы, наоборот, забросили его ракетоплан через Темное пятно в прошлое, и там, в 1944 и 1986 годах мы вновь встретились. Он охранял Каримова, чтобы тот реализовался в будущем как политик и диктатор.
- Удивительно, - только сумел произнести Геннадий. – Нас действительно преследовал ракетоплан, но его командиром был Шокасым Шоисламов, которого ты признал как палача лунного города Темурланд.
История двух реальностей отличалась, но, между тем, Алексея интересовало совсем иное:
- А как Шавкат Мирзияев стал президентом? Что послужило стартом политической его карьеры?
Резникову не хотелось много говорить, лишь набрал запрос, и Interplanet высветил автобиографические данные: «Шавкат Миромонович Мирзияев, родился 24 июля 1957, Зааминский район, Джизакская область. Окончил Ташкентский институт ирригации и механизации сельского хозяйства. Работал секретарем комсомольской организации, затем парторгом и проректором в этом же институте. Депутат Верховного Совета УзССР, в 1991 году был избран президентом на переходный период. В 1992 году выиграл прямые президентские выборы, набрав 84% голосов. В 1996 году через референдум продлил свои полномочия еще на 10 лет, однако в феврале 1999 года волевым решением самоназначил себя постоянным и несменяемым главой государства, и сохранил за собой пост до самой смерти в 2034 году. За выдающийся вклад в дело образования суверенного и независимого Узбекистана, создание гуманного демократического правового государства, обеспечение гражданского мира и национального согласия и проявленные при этом стойкость и мужество Ш.Мирзияеву было присвоено звание «Узбекистон Халк Кахрамони», он награжден орденами «Мустакиллик», «Янги Йул» и «Чингиз-хана». Он также награждался почетными званиями, орденами и медалями ряда государств и авторитетных международных организаций, в частности, орденом «Аугусто Пиночета» (Чили), «Великий Кормчий» (Китай) и «Каудильо Франко» (Испания). Был действительным членом Академии науки и исследований Узбекистана. За большой вклад в развитие экономики, науки, образования его избирали также почетным доктором наук ряда университетов и академиком академий наук многих зарубежных государств. Народ Узбекистана по праву связывает выдающиеся достижения за годы независимости с именем и деятельностью И.Каримова. Шавкат Мирзияев являлся инициатором и руководителем исторических преобразований в стране...»
- Ладно, дальше можно не читать, все итак ясно, - махнул рукой Алексей, понимая, что в паринципе система сохранилась, независимо от того, кто пришел к власти. И скривился от боли – рана, нанесенная коварным Гулямовым на хлопковом поле, давала о себе знать. Увидев перемену на лице, Сигизмунд продвинулся к нему:
- Я могу помочь...
- Как?
- У меня же экстрасенсорные способности, могу залечивать неглубокие раны...
Товарищи помогли Вороновичу снять скафандр. Увидев странную на первый взгляд одежду – спецовку из грубой брезентовой ткани, Шерали покачал головой: «Такую робу вы носили на... как там... «Исламе Каримове»? На той небесной тюрьме?»
- Нет, дружище, это одежда механика сороковых годов прошлого столетия, я стянул ее у одного шофера, когда искал будущего президента, и это было в Самарканде, - пояснил журналист. Абутов процокал языком, и ничего больше не произнес.
Арсеньев снял повязку из куска синей материи на локте Алексея и посмотрел на рану.
- Ножевое ранение, - заметил он. – Кость не задета, лишь мягкие покровы.
Ворнович кивнул. Больше квадратный человек ни о чем не спрашивал, лишь приложил свою ладонь с длинными и гибкими как щупальца осьминога пальцами на рану. И тут журналист почувствовал холод, однако это был не пронизывающий до самого сердца замерзающий холод, а живительный, легкий, который залечивал разорванные сосуды и ткани. Не прошло и трех минут, как исчезла боль, рана затянулась.
- Фантастика, - произнес Алексей, ошарашенно мотая головой.
- То ли еще будет, - усмехнулся Сигизмунд. Заметив, как задумался журналист, он спросил причину такого угрюмого состояния. Тот признался:
- О фантастике... Много лет назад, на Луне, мы были на российской военной базе, и там показывали по видеотеке старый советский фантастический фильм. Я даже запомнил его название – «Зеркало для героя»[1]. Один парень и какой-то отсидевший в тюрьме горный инженер каким-то образом переместились с конца 1980-х годов в 1949 год, в послевоенный период, в разруху, какой-то шахтерский поселок, и где люди жили с верой в светлое будущее с именем Сталина, и при этом были жуткие репрессии. Герои, которые осознавали в своем настоящем политические изменения в горбачевскую эпоху, застряли в одном дне прошлого – воскресенье, 8 мая, и пережили его, наверное, сотню раз, и не могли понять, кто и что над ними экспериментируют, какова цель? Они изменяли этот день так, как хотели, но все это было не то, от них требовалось совсем иное. Лишь потом до них дошло – будущее корнями лежит в прошлом. Нужно понять его, но не менять, ибо история – это та ценность, которым обладает как отдельное общество, все и все человечество. Через историю, в частности, революции, войны, темные времена, ренессанс, катаклизмы, эпидемии, рабовладельчество и феодализм человек идет к прогрессу, познает себя, получает уроки тех или иных событий. Мы хотели лишить нашу республику этого пласта времени и получить сразу позитивный результат, как в сказке. Но мы должны это пройти, прожить, чтобы понять ценность каждой личности, наших свобод и своих прав... Эксперимент, увы, с самого начала был обречен на неудачу, Эркин Баратович. Вы хороший физик, но нельзя законы механики переносить на социальные сферы...
В этот момент Абутов заметил торчащий из скафандра целлофановый пакет с какими-то внутри предметами. «Что это, Алексей-ака?» - поинтересовался он.
- Ах, да, - вспомнил тот. – Это лепешки, яблоки, самаса... Угощайтесь, я их ел в 1986 году – очень вкусно! Все из натуральных продуктов, никакой синтетики!
- Что?! – воскликнули все разом. За свою жизнь никто из них никогда не ел настоящей лепешки, и когда Шерали вынул пакет и развернул, то обоняние каждого ощутило прекрасные ароматы мучного изделия, а также свежих яблок и жаренного мяса в самсе.
- О боже, - не веря своим глазам, произнес Ахмедов. Он, как старший, разломал лепешки и передал каждому по кусочку. Точно также были поделены яблоки и другие продукты, которые были прихвачены Алексеем со стала гостеприимных комбайнеров. Заключенные ели медленно, растягивая удовольствие. Трудно передать их чувства, которые они испытывали при обычном казалось бы процессе чревоугодия. Только это нужно прожить там, где они находились, чтобы понять ценность натуральной еды.
- Да, в прошлом было неплохо! – выдал мысль Абутов, усиленно двигая челюстями. Из уголков его губ тек то ли сок яблока, то ли слюна. – Во всяком случае Алексей-ака доставил нам оттуда то, чего мы не видели и не знали. Лепешки когда-то пекли мои предки в Андижане, пока Ислам Каримов их не расстрелял в 2005 году... А потом и мука исчезла, появились химические биоматериалы, из которых невозможно было испечь хлеб...
- Да, полезная сторона такого путешествия имеется, - кивнул Арсеньев.
Однако другие были не столь оптимистичны. Геннадий, который не находил себе места, отмерял шаги по залу, вдруг остановился и, обращаясь к сидевшему в задумчивости Ахмедову, спросил:
- Итак, миссия провалилась! Вместо одного диктатора получили другого! Что делать, Эркин Баратович? Может, еще раз попробовать? Еще раз отправить Алексея в прошлое? Чтобы он устранил Шавката Мирзияева! Ведь Большое темное пятно еще не закрылось, у нас есть пару часов! Мы успеем зарядить перфоратор и дать Вороновичу новое оружие! – в голосе звучали нотки то ли твердого убеждения, то ли лихого отчаяния. Резников не мог смириться с тем, что эксперимент не дал положительного результата, свидетельство этому – два трупа в старинной автомашине за пределами станции.
- А ты уверен, что на этот раз все получится? И что не получим нового диктатора и в Узбекистане установится демократия? – хмуро заявил Арсеньев. – Мы пытались изменить историю – и что вышло? Практически ничего! Что это означает?
- Что? – не понял человек-рыба.
- А то, что история – это объективность, и все наши попытки изменить прошлое ничего не дадут, - ответил за товарища академик, стуча пальцами по столу. – Не зря Алексей привел в пример старый советский кинофильм; если бы я его видел раньше, то, может, и не стал бы экспериментировать со временем. Общество развивается по законам исторического развития, и нельзя перепрыгнуть через определенные этапы. Значит, узбекский народ к моменту распада СССР не был готов к демократическим преобразованиям и либерализации всего политического и экономического пространства, он не созрел, чтобы взять власть в свои руки. И безропотно отдал ее тому, кто сумел ловко и хитро «продемонстрировать» себя как способного и грамотного лидера, кто обещал больше всего, понимая, что не сможет и не будет это исполнять. В те сложные годы люди верили лидерам, тем, кто умел, как говорится, «вешать лапшу на уши». На самом деле этому человеку нужна была власть, чтобы обеспечить свое безбедное существование, и для этого кружил себя не менее хитрыми и жестокими проходимцами, которые помогали воровать, насиловать и убивать недовольных, загонять страну в тупик. Кланы, мафии, коррумпированные чиновники стали его союзниками, и жестокими методами он установил свою абсолютную власть над республикой... Так что если не Ислам Каримов, то Шавкат Мирзияев, если не тот, так еще кто-то другой... например, Рустам Азимов или Бахтияр Хамидов... претендентов на единоличную власть в те годы было предостаточно, и все они меньше всего хотели сделать страну действительно процветающей... Ведь они сами вышли из народа, были его сущностью. Не с Туманности Андромеды же они прилетели...
Резников побледнел:
- То есть... мы были обречены? Нам было определено место существовать на задворках цивилизации под давлением диктаторов и местных царьков? Пока другие, за пределами Узбекистана, развивались и жили достойно и счастливо?.. То есть мы должны были исчезнуть, как неандертальцы или мамонты?
Академик не был согласен с таким доводом:
- Нет, не обречены, ибо история не играет с нами. Данный этап позволил нам осознать ценность человеческой жизни и свободы, и что никакой человек не даст нам того, на что мы имеем право. К этому мы должны были идти через жертвы, страдания, потери, нищету, репрессии, оболванивание, жестокость. Диктаторы, несмотря на то, что они мерзавцы и подонки, однако тоже исполняли свои роли, выданных им историей, они готовили массы к свободе. Через их гнусную сущность и жестокую власть, лживую пропаганду пришло понимание качества и сущности жизни, существующего строя и...
- Что «и»? – замер Алексей.
- ...и необходимости борьбы народа за свою свободу и независимость! – закончил Эркин Баратович. – Лишь тот народ достоин существования, который не молчит и борется за свои права и свободы. Думаю, что мы созрели...
- Для чего? – затаив дыхание, спросил Абутов. Бывшего таксиста ошеломило то, что он услышал.
- Для революции, ака, для революции! – громко ответил за Ахмедова журналист и встал. – И я начну ее, чего бы мне этого не стоило! – и в своих словах он был уверен.
- Вот, настоящий «Че Гевара»! – улыбнулся Эркин Баратович. – Вы правы, Алексей, столетнее рабство должно завершиться, и пора нам всерьез браться за революцию. Нужно сбросить диктатора и установить демократическую власть. Парламентскую республику! Свободные профсоюзы и активные политические партии, которые продвигают интересы своего электората! Независимая пресса, которая контролирует все ветви власти и создает общественное мнение! Объективное правосудие и силовые структуры, защищающие от внешних врагов, обеспечивающие правопорядок, безопасность. Задавить коррупцию и поставить заслон лжи! Нельзя добиться всего, меняя прошлое. Наше будущее – в настоящем. И не станем избегать своей ответственности перед историей!
- Это ваша политическая программа? – улыбнулся Сигизмунд. Ему нравилось то, что говорил самый старый и уважаемый член команды.
- Это мои идеи, которые близки вам, впрочем, вы сами этого же хотите! Или наши товарищи - Радик Ли, профессор Бронислав Хокайдо, Серсенбай Кожехан, Ахмед Кузиев и многие другие погибли напрасно? Ведь они хотели свободы нашему народу, и дали нам шанс провести эксперимент. Увы, он не дал положительного результата, но нам не следует отчаиваться! Мы начнем борьбу и добьемся реальных демократических преобразований! Но вырабатывать будущую Конституцию, политические платформы должны не мы в узком кругу, а со всем народом. Мы не заговорщики. Люди не должны самоустраняться, ведь кроме них самих никто не решит их проблемы, и не перекладывать ответственность за судьбу страны на другого. Иначе – возврат к прошлому. Опять диктатура или тоталитаризм! Мы сами должны сделать свою страну свободной и счастливой! Не стоит рассчитывать, что кто-то извне нам поможет. Революции не экспортируются, они возникают там, где для этого созданы условия. У нас, на космической тюрьме, они давно созрели, остался только первотолчок! Такой толчок сделаем мы... Вы согласны? А дальше мы двинемся на Землю!
Речь Ахмедова была убедительной. Действительно, все находившиеся на острове Нептуна думали о том, как изменить ситуацию в Узбекистане, находящемся за миллиарды километров от них. Просто не знали, с чего начать. Наивная попытка дать такой шанс прошлому провалилась. «Мы хотели, чтобы наши будущие проблемы разрешились в прошлом, но это – существенная ошибка, - произнес Эркин Баратович. – Это прекрасно в теории, на практике законы общественного развития так же сложны, как и физические, и поэтому упрощенный подход не даст желаемого результата».
И вдруг Геннадий, вдохновленный словами академика, пропел запрещенный в Узбекистане «Интернационал»:
«Никто не даст нам избавленья:
Ни бог, ни царь и не герой.
Добьёмся мы освобожденья
Своею собственной рукой.
Чтоб вор вернул нам всё, что взял он,
Чтоб дух тюрьмы навек пропал,
Ковать железо будем с жаром,
Пока горяч ещё металл».
И его поддержал Арсеньев, который запел фальцетом:
«Довольно кровь сосать, вампиры,
Тюрьмой, налогом, нищетой!
У вас — вся власть, все блага мира,
А наше право — звук пустой!
Мы жизнь построим по-иному —
И вот наш лозунг боевой:
Вся власть народу трудовому!
А дармоедов всех долой!»
Слушая их, Алексей опять вспомнил строки из «Повести о Ходже Насреддине»: «Самой заветной мечтой его была мечта о мире, в котором люди будут жить как братья, не зная ни алчности, ни зависти, ни коварства, ни злобы, помогая друг другу в беде и разделяя радость каждого, как общую радость. Но, мечтая о таком счастливом мире, он с горечью видел, что люди живут неправильно, угнетают и порабощают друг друга и оскверняют души свои всяческой мерзостью. Сколько времени понадобится людям, чтобы понять, наконец, законы чистой и честной жизни? А в том, что люди когда-нибудь поймут эти законы, Ходжа Насреддин не сомневался нисколько. Он твердо верил, что хороших людей на свете гораздо больше, чем плохих; ростовщик Джафар и рябой шпион с их насквозь прогнившимися душами – это лишь уродливые исключения; он твердо верил, что от природы человеку дается только хорошее, а все плохое в нем – это чуждая накипь, принесенная в человеческую душу извне неправильным, несправедливо устроенным порядком жизни; он твердо верил, что будет время, когда люди начнут перестраиваться и очищать жизнь, очищая в этой благородной работе и души свои от всяческой скверны...» Действительно, ведь Ислам Каримов, Шавкат Мирзияев, Эльяр Ганиев, Закир Алматов, Рустам Иноятов, Акмаль Гулямов, Закир Исаев, Светлана Артыкова, Рустамжон Абдуллаев, Светлана Инамова, Нодир Ахмаджанов, Эльдар Зуфаров, Абдулазиз Камилов и прочие чиновники-палачи – это всего лишь жалкие людишки, «отрыжки» общества, которые временно заняли не свои места, их реальное место – на свалке истории, и об их существовании мало кто будет вспоминать.
И тут журналист оглядел своих товарищей. Вот перед ним мудрый, спокойный академик, мощный интеллект которого был способен разрешить любые задачи; он никогда не впадал в панику и всегда старался контролировать эмоции. Тихий, казалось бы робкий, но при этом очень смелый и открытый для друзей телепат Сигизмунд старался тоже быть сдержанным и рассудительным. Простой Абутов только улыбался, едва слышал малопонятную речь ученных, он стеснялся своего невежества, и все же его уважали за простоту и добродушие, готовность всегда придти на помощь. А разве не вызывал уважение Резников, революционер от мозга до костей, желающий решить проблему здесь и сейчас, не откладывая ее в долгий ящик; он любил действовать и действовать, не сидеть, сложа руки? Атомщик Кузиев, наоборот, казался нетерпеливым, несколько неврастеничным, однако тоже честным и порядочным человеком, он пожертвовал собой, чтобы сообщить важные сведения товарищам. А были еще всегда молчаливый и безмятежный доцент Ли, балагур и весельчак Кожехан, несколько угрюмый профессор Хокайдо, тоже отдавшие свои жизни, чтобы другие смогли выполнить миссию... И пускай они являлись теперь мутантами, однако по сути оставались людьми, с желанием быть свободным и жить в равноправии, в справедливом обществе. И в новой реальности, созданной Алексеем, все они были теми, кем были в прежней, история, видимо, нуждалась в таких личностях, ибо они ее двигали вперед, создавали прогресс для общества... и на них возлагалась ответственность борьбы за будущее народа. А иначе как могло быть, что поменялись местами лишь мерзавцы и отщепенцы: те, кто были чванливыми и высокомерными вельможами, стали хитрыми и всегда склоняющие спины вассалами, а те, кто целовал туфли начальства, теперь сами подставляли ступни для жгучих поцелуев. Мир подлецов по сути остался прежним. Теперь следовало очистить страну от них. И это можно было только революцией, которая зрела все эти годы в душах каждого гражданина Узбекистана. И в том, что заключенные на «Шавкате Мирзияеве» поддержат их, Алексей нисколько не сомневался. А уж далее можно распространить свое влияние на остальные территории Демократической Республики Узбекистан.
- Все это ясно, акамилло, - согласился Шерали. – Только мы сейчас на руднике острова Мархабо, тогда как все ключи и рычаги находится на Земле. Там и народ, с которым мы хотим начать борьбу против узурпаторов... Что делать нам сейчас?
Тут Геннадий, который до этого молчал, вскочил:
- Мы можем отправится на Землю через этот портал! – и он указал на уменьшающееся Темное пятно. – Пока он еще не закрылся, и мы можем рассчитать телепортацию...
- И бросим наших товарищей, тех, кого вот-вот уничтожат на «Шавкате Мирзияеве»? – нахмурился Ахмедов, показывая пальцем наверх. Человек-рыба покраснел. – Ведь из-за нас начались там репрессии, и мы не вправе дать погибнуть заключенным. Кстати, да, мы можем вернутся на Землю через портал, однако нас тотчас схватят сотрудники Министерство по демократизации – все улицы сканируются и вживленные в тела микрочипы сразу информируют о нашем присутствии, и тогда все пропало. Не забывайте, что мы теперь полулюди – мутанты, и нас легко вычислить везде. Первый же попавшийся человек на улице поднимет крик от страха.
Это как бы охладило пыл. Действительно, жителям Земли еще долго придется привыкать к тем, кто в условиях космической радиации и магнитного поля Нептуна видоизменился до фантастических существ. А про тех, кто теперь жил на Нептуне и говорить не приходится – это уже новая эволюция человека в жутких условиях жизни.
- И что же? – упавшим голосом спросил Резников.
- Мы должны отправиться на летающую тюрьму и спасти заключенных, захватить корабль и всем вернуться на Землю! – сказал Алексей, рубанув рукой воздух, словно хотел разделить на две части. – Думаю, когда нас десятки тысяч, то и противостоять нам будет сложно. Мировое сообщество поддержит нас! Мы расскажем миру, что творилось у Нептуна.
- А за вас заступалась член Международной делегации Ибрагимова, хе-хе, - заметил Эркин Баратович. – Вот уж ее мнение будет весомым для мира!
- Подождите, подождите! – взволновался Геннадий. – Мы летели сюда, рассчитывая изменить прошлое, и чтобы в будущем мы находились в ином месте. Но ничего не изменилось! И мы здесь, на Эдеме Мархабо! Если разговор идет о возвращении в тюрьму над Нептуном, то как мы это сделаем? Наш грузовой шаттл уничтожен. Пока не прибудет другой, у нас нет шанса подняться с планеты! А другой прибудет не скоро, ой как не скоро, так как «Шавката Мирзияева» хотят разнести в пух и прах ядерной торпедой, и вместе с ним разрушатся все грузовые ракетолеты.
Все замерли. На самом деле, это был сложный вопрос. Вернуться на объекты, что висят в тысячах километрах, не так уж и легко. И все же выход был найден. Неожиданно Сигизмунд схватился за виски, и крупные капли пота выступили из-под шершавой ребристой кожи, лицо аж посинело, веки задрожали и закрыли большие глаза. Судя по всему, его мучили головные боли. Но почему? Ведь минутой назад он чувствовал себя вполне сносно...
- Что с вами, дружище? – встревожился Ахмедов, но Арсеньев тряс рукой, типа, не отвлекайте, не тревожьте меня. Почему-то все подумали, что его беспокоят не физические боли, совсем другое... Но что? Какая-то астральная пытка? И как все это не кстати...
Наконец квадратный человек открыл глаза, и, к удивлению друзей, в них сияла радость. Прежний цвет вернулся лицу. Арсеньев звенящим голосом вскрикнул:
- Выход есть!
- Какой?
- Вы забыли про наших друзей, бывших заключенных, которые стали жителями планеты! Они могут нас поднять на стратосферу, где находится старый японский метеозонд «Фудзияма». Это управляемый снаряд на воздушном шаре, то есть на нем имеются ракетные двигатели, благодаря которым мы сможем изменить его орбитальное движение и достичь по сложной траектории космической тюрьмы. Сейчас друзья находятся у здания, планируют в атмосферных потоках, так сказать, ожидая нашего решения.
Геннадий тряхнул головой, словно отгонял муху:
- Ясно. А что потом?
- А потом захватываем арсенал, обезоруживаем вертухаев, берем власть на... э-э-э... «Шавкате Мирзияеве» в свои руки! – ответил Алексей, которому эта идея пришлась по душе. Он всегда мечтал участвовать в революции, и сейчас такой шанс был. Он был человеком действия, как и любой спецназовец или журналист. Резников, который также любил действовать и лишь потом обдумывать, все же пессимистично сказал:
- Но мы успеем ли? Ведь едва начнется бунт, как Абу-Али Ниязматов прикажет своему боевому кораблю «Кабулу Бердыеву» отстыковаться, отойти на безопасное расстояние и произвести торпедную атаку. Бах! - и тогда все бессмысленно! Все наши надежды и старания, эксперименты и открытия!
Это было резонное замечание, игнорировать которое не стоило. Что, естественно, Воронович и не стал:
- Тогда захватим сначала «Кабула Бердыева». А уж при наличии такого оружия, что на борту боевого фрегата, легко будет приказать надзирателям во главе с Закиром Исаевым...
- А кто это – Закир Исаев? – не понял Ахмедов, в удивлении вздернув бровями. Озадаченно смотрели на Вороновича и другие – опять незнакомое имя.
- Как кто? Директор тюрьмы, бывший судья... Ах, блин, в вашей реальности все сложилась несколько иначе... – почесал затылок журналист. Было теперь сложно воспринимать реальность, которая изменилась после его вмешательства в прошлое. Ведь неизвестно, кто и где теперь возглавлял государственные структуры, кто кем стал после исчезновения Ислама Каримова из истории человечества. Где теперь этот Исаев? Может, мелкий чиновник в райсуде или инспектор налоговой службы.
- Директором тюрьмы является Баходир Мусаев, бывший социолог, палач Центральной тюрьмы в Ташкенте! Генерал-майор Министерства по демократизации, Старший инквизитор! Его заключенные прозвали «Клещом», – отчеканил Абутов. В глазах его горела ярость, ибо он помнил, как проводил публичные пытки над заключенными этот старик-отщепенец с дряблым лицом и золотыми зубами. Он клещами дробил кости и специальным прибором выкачивал кровь, после чего запускал в организм напалм, который сжигал весь фосфор в тканях, и человек горел живьем, издавая истошные вопли. Звуки записывались на магнитофон, и потом Мусаев часами слушал их, испытывая извращенное удовлетворение. Говорили, что является автором десятка книг по пыткам и истязаниям, даже степень доктора философии получил за «творческий» подход к этому делу.
Алексей теперь уже вытер пот со лба:
- М-да... У нас он был жалким бригадиром, выслуживался у администрации, а здесь – такая личность... Так вот, мы сможем заставить всех чиновников-вертухаев на тюрьме сдаться без боя, едва наставим на них орудия и торпеды! Думаю, эти жалкие и трусливые люди не захотят вступать в сражение и не окажут сопротивления!
Идея пришлась по душе, хотя никто не представлял себе, как можно захватить корабль, экипаж которого состоит из военных и спецназа? Причем это должны были сделать шесть человек, причем лишь один из них имел соответствующую подготовку, а остальные никогда в руках оружия не держали. Об этом и сказал Абутов, который, заикаясь, произнес:
- Друзья, братья... Но как мы это сделаем? На «Кабуле Бердыеве» не менее полторы сотни до зубов вооруженных вояк... Я толком и стрелять не умею... И вы, Эркин-ака, вряд ли сумеете в рукопашном бою одолеть врага...
- Да, это точно, - согласился Эркин Баратович. Но улыбка на лице свидетельствовала, что ему пришла в голову идея, с которой он сразу же поделился с товарищами. – Но мы одолеем хитростью. Нептун – это практически химическая лаборатория, чего только в атмосфере нет... Вся таблица Менделеева. Нам нужно синтезировать «веселящий газ»[2], и для этого здесь, на руднике имеется необходимое оборудование...
Алексей сразу понял, о чем идет речь, ибо таким веществом не раз его команда пользовалась при выполнении диверсионных заданий. Эффект был поразительным. Но бывшему шоферу это предложение ничего не говорило – в химии он разбирался слабо, во всяком случае в школе выше «тройки» по этой дисциплине никогда не получал.
- О чем вы, акамилло? – почти взмолился Шерали, приложив правую ладонь к сердцу. – Что еще за «веселящий газ»? Зачем нам веселиться, когда плакать нужно?
- В атмосфере Нептуна есть угарный газ CO и молекулярный азот N2, - продолжал академик, не обратив внимание на изумленный вскрик Абутова. - Так что проведем несложную химическую реакцию. Полученный газ в концентрированном виде закачаем в баллон. И затем нам останется только проникнуть в отсек, где функционируют воздухоочистительные агрегаты, и запустить «отраву» через патрубки в отсеки. А дальше экипаж будет веселиться, пока не ослабеет, и тут мы сумеем взять корабль под свой контроль.
- Единственное «но», - произнес Алексей. – Как и любой военный корабль, «Кабул Бердыев» имеет детекторы, и если появится чужеродная воздушная смесь, то включится сигнал химической тревоги. Уже отработаны действия на подобный случай, и надеть маски экипажу – дело полсекунды. Так что проект имеет изъяны.
- Значит, нужно будет отключить детекторы, - жестко ответил Ахмедов. – Для этого нужно будет подключиться к бортовому компьютеру и запустить вирус в его программы. Геннадий у нас – специалист по компьютерным системам, и он сейчас быстро создаст вирус.
- И еще одно «но», - нахмурился журналист. – Незаметно пробраться к боевому кораблю невозможно, его локаторы фиксируют даже небольшие метеориты, а этот метеозонд легко обнаружить. Могут сбить до того, как мы что-то захотим предпринять...
Тут все замолчали. Нужно было разработать какой-то план. Арсеньев, смотря в упор на Вороновича, спросил:
- У тебя есть какие-то идеи? Я же улавливаю движение твоих мыслей...
Тот не скрывал и кивнул:
- Есть одна, уважаемый Сигизмунд... Прежде всего, мне нужно разобраться, какие изменения произошли после моего вмешательства в историю. Мы сбежали с «Ислама...»... э-э-э, «Шавката Мирзияева» на Нептун. За нами была погоня?..
- Да, два корабля. Один с вертухаями, другой ракетоплан с «Кабула Бердыева»... Оба разбились...
- Ага, почти одинаково. Только в моей версии ракетоплан был заброшен в прошлое, и он стал Тунгусским метеоритом... Значит, пока нет вестей от преследователей, уничтожать космическую тюрьму не станут. Нужна полная уверенность, что мы погибли. Ладно, сыграем в игру «Сдаемся»...
Никто ничего не понял:
- Что это за игра?
- Типа того, что мы возвращаемся и сдаемся на милость врагу... Или кто-то из вертухаев остался в живых, поймал нас и везет обратно на возможном судне... Это должно сработать. Остается только подыграть под такого вертухая...
- Я попробую сымитировать голос одного из тех, кто нас преследовал, - сказал квадратный человек. – А что дальше?
Воронович продолжал делится своими идеями:
- Метеозонд состыковывается с «Кабулом Бердыевым», вас вводят внутрь и там арестовывают. Думаю, что расстреливать не станут, ибо им нужно знать, почему вы сбежали на Нептун? Расскажете сказку. Что касается меня, то я погиб на планете – военные не должны искать меня... Я же в это время буду находится снаружи в скафандре и самостоятельно проникну на военный корабль. Дальше дело моих навыков диверсанта...
Слушавший это Абутов почесал переносицу:
- Алексей-ака, сложно как-то...
- А проще не получится, - вздохнул журналист. – Другие идеи пока не лезут. Все же делаем по ходу событий, спонтанно. Бывает и так, что такие решения не хуже тех, которые планируются долго, расчетливо, с качественным анализом и моделированием всевозможных событий. Мой бывший военный опыт подсказывает мне, что все должно быть хорошо, мы выиграем эту схватку.
- Тогда так и сделаем, - согласился Ахмедов, положившись на военный опыт Вороновича. – Начинаем подготовку. А потом летим на «Фудзияму». Арсеньев, скажи нашим коллегам, что мы скоро выйдем из здания, пускай нас ждут. Нам нужно сделать одну работу.
В течение пятнадцати минут происходила подготовка. Точнее заключенные работали в химической лаборатории, производя реакцию по синтезу «веселящего газа». В итоге в пятилитровый баллон было закачено сто кубических метров этого вещества – с лихвой хватило, чтобы свести с ума целый мегаполис. После этого все подкрепились остатками еды, что принес Алексей из прошлого, надели гермошлемы и вышли наружу. И мощный ветер чуть не сбил их с ног, но, к счастью, бесформенные существа подхватили и стали поднимать наверх. Это было удивительное ощущение – планировать между разными воздушными потоками наверх, пробивая облачный слой из гидросульфида аммония NH4SH и водяного льда. Приборы показывали давление в двадцать атмосфер и температуру около двести по Кельвину.
Тот, кто держал Алексея, был похож на тонкое многометровое одеяло фиолетового цвета. Трудно было понять, как мог человек трансформироваться в это существо, хотя у живой природы неограниченные ресурсы и всевозможные механизмы, способствующие адаптации биологического организма к неблагополучной естественной среде. Сам того не подозревая, директор космической тюрьмы создал инопланетян и заселил Нептун. Теперь они были верными союзниками заключенных в борьбе против насильников и садистов, официально занимающих государственные посты и служащие авторитаторному режиму. Жаль, что общаться с ними напрямую было невозможно, ибо у них отсутствовали органы слуха и разговорной речи, а телепатией владел лишь один среди заключенных, и то тоже мутированный.
Все выше и выше они поднимались, проходя различные слои атмосферы. В объятиях инопланетян, группа Ахмедова чувствовала себя в безопасности. Легко избегали удары молний и штормов. С высоты было видно, как сжимается Большое темное пятно – вот-вот портал закроется, и путешествие во времени будет отложено до неопределенного момента. Алексей вздохнул, подумав о возможностях такого перемещения – все миры Вселенной открыты для людей, если правильно воспользоваться открытием. Об этом думали и другие заключенные, наблюдая за природными явлениями окружающего пространства. И как опасно все это передавать в руки циничных и жестоких людей. И тут они увидели огромный метеозонд, который плыл у верхней границы стратосферы. Это был цилиндр длиной в семнадцать метров с укрепленным на нем зеркальным шаром. Уже подлетая к нему, Воронович вдруг поинтересовался:
- А Международная комиссия, которая инспектирует «Шавката Мирзияева», значит, и по мою душу также?
Сквозь шумовой фон атмосферы он услышал:
- Да... Ты же ходил к ним на беседу, все рассказал.
- Ага... И про бунт в тюрьме я тоже рассказал?
Вновь недоумение повисло в воздухе.
- О каком бунте ты говоришь? – спросил Геннадий, поворачивая голову в сторону журналиста. Но Ахмедов, который находился рядом, понял, что в иной реальности на космической тюрьме был конфликт заключенных с администрацией, возможно, закончившийся кровопролитием и печально для тех, кто его начал. Однако Алексею пришлось давать пояснения товарищам:
- О том, который возник из-за убийства имама Бахтияра Мамурова... Женская часть тюрьмы восстала... А что, у вас такого не было?
- О чем вы говорите, Алексей-ака, - испуганно произнес Абутов. – Имам Мамуров жив! Хотя издеваются над ним надзиратели страшно! Не было бунта на корабле!.. Но мы давно готовы к нему...
Бывший таксист глубоко уважал имама, следовал его наставлениям, ибо хотел быть правоверным мусульманином и не совершать ошибки в повседневной деятельности, не прогневать Аллаха неблаговидными проступками. И сейчас переживал, что где-то этот человек был убит садистами небесной тюрьмы.
- Да, бунта не было еще, - подтвердил Арсеньев, который прочитал мысли журналиста и пояснил друзьям: - В предыдущей истории был бунт, который закончился очень плохо. Десятки тысяч наших братьев и сестер были сожжены огнеметами... Кстати, руководил этой операцией Нодир Ахмаджанов! Этот тип был и там, и существует в нашей реальности – вот уж негодяй!
Скоро облака поредели, стал виден черный космос. И миллиарды звезд, усыпавшие небо, далекие галактики. И даже заметно опоясовавшее Нептун кольцо Адамса, и где-то в нескольких тысячах километрах от него находились тюрьма и боевой корабль, куда и стремились теперь друзья. Тем временем они уже были у цели – у метеозонда. На борту огромного зеленого цилиндра было что-то написано иероглифами, хотя все итак поняли – это означает «Фудзияма». Люк был обнаружен сразу, и к нему все подлетели. К счастью, вход не был запрограммирован каким-то кодом, нужно было только отжать рычаги, и тамбурный шлюз впустил бы всех на борт. Через три минуты все пятеро были внутри.
- Прощайте, друзья! – крикнул жителям Нептуна Арсеньев, и все его спутники помахали руками. Что касается инопланетян, то они ответили только квадратному человеку, воспринимавшему их сигналы, а потом грациозно ушли в сторону и исчезли в облачном слою. Они хотели жить в своей стихии и теперь были свободны от жесткого мира людей; во всяком случае, никто не мог им приказывать или заставить что-то сделать, наоборот, на Нептуне была их сила, противопоставить которой никто не мог ничего.
Заключенные закрыли за собой люк, подождали, пока наружу вытравится воздух планеты, смертельный для человеческого дыхания, после чего стальное пространство заполнится кислородом. Когда зажглись сигнальные индикаторы, что давление и концентрация в норме, то все сняли гермошлемы. Было видно, что ни одна нога ранее в зонд не вступала, настолько стерильным оказалось все тут. «Идемте в рубку», - сказал Ахмедов, и потянул ручку внутренней двери. Та открылась, пропуская в кабину пятерых человек. Помещение слегка покачивало – это гидравлические стабилизаторы удерживали зонд от встряски, поэтому было ощущение мягкого полета.
Автоматика оказалась отключенной, так как миссию свою зонд закончил – необходимые сведения о Нептуне им отправлены на Землю. Сейчас он находился в законсервированном состоянии до того момента, когда нужда в нем у исследователей опять возникнет. Возможно, кто-то планировал его в качестве промежуточной станции для полета к Плутону, или для временного пребывания астронавтов. Все это было в каких-то идеях там, на Земле, только ныне этот аппарат теперь мог послужить для других целей. Геннадий решительно сел за пульт и стал оживлять все бортовые системы. Запустился в полную мощь атомный реактор, который подал тепло и электричество на все контуры.
- Ага, топлива хватит для полета к ближайшему спутнику и даже до... Урана, - посмотрев на показатели двигательной установки, произнес Резников. Его лицо было сосредоточено, и синеватый фон Нептуна из иллюминатора придавал ему какую-то мертвую окраску. Впрочем, сейчас все выглядели не очень здоровыми.
- Просканируй пространство, нужно уловить тюрьму, - сказал Алексей, присаживаясь рядом. Заработал радиосканер, и вскоре на экране появились объекты искусственного происхождения – зонды, обломки аппаратов, трубы ракето-носителей, а также «Шавкат Мирзияев» в спарке с «Кабулом Бердыевым» (журналист никак не мог привыкнуть к тому, что в новой реальности сместились личности и события, причем тоже не в лучшую сторону, и теперь названия у кораблей совершенно иные).
- До тюрьмы сто тысяч километров, - просчитал Геннадий.
- Задавай программу для полета. Мы должны разогнаться, выйти из притяжения Нептуна, пройти между кольцами, и потом затормозить, чтобы не спеша приблизиться к «Кабулу Бердыеву». К этому моменту я настрою радиосвязь на военную частоту, чтобы вертухаи и спецназовцы подумали, что это приближается кто-то из их команды. Иначе нас расстреляют из зенитных пулеметов. Потом Арсеньев поостарается убедить их, что на борту находятся взятые в плен заключенные, те, за которыми была отправлена погоня.
Расчеты не заняли много времени. Требовалось только скинуть уже ненужный шар, который удерживал метеозонд на данной высоте. Вскоре «Фудзияма» включил двигатели и стал покидать «место прописки». Он легко преодолел притяжение Нептуна и устремился по кривой траектории к небесной тюрьме. Вначале было преодолено кольцо Галле, расположенное на высоте сорока двух тысяч километров, после – кольцо Ливерье. Мимо проплыли спутники Наяда и Ларисса. Самый крупный спутник Тритон находился далеко, и он не беспокоил Геннадия, осуществлявшего навигацию.
- До того момента, как произойдет стыковка с «Кабулом Бердыевым», я выйду в открытый космос, чтобы меня не засекли, - заявил Алексей. – Главное, убеждайте вертухаев, что вы вернулись сдаться, осознали свои ошибки, так как поверили мне. Продержитесь минут двадцать, а за это время я успею выполнить свою миссию. Надеюсь, она будет более удачной, чем прыжок в прошлое.
- А если нам прикажут вернуться в ангар «Шавката Мирзияева», где грузовые ракетные шаттлы? – вдруг спросил Арсеньев. – Тогда планы придется пересматривать, а будет ли у нас время?
Воронович немного подумал и решительно заявил:
- Нет, вряд ли. Мы нужны, прежде всего, Абу-Али Ниязматову, чтобы дать показания против директора летающей тюрьмы. Ведь обер-маршал захочет снять с себя вину за происшедшее и отмыться в глазах Гульна... эх... Кто сейчас является принцессой Узбекистана?
- Мархабо Иззатовна! И рулит государством ее правнук-президент Гайру...
- Ладно, это не столь важно, - махнул рукой журналист. – Все диктаторы одним миром помазаны...
Запищал прибор, фиксирующий контакт с крупными космическими телами. Геннадий стал замедлять движение, чтобы автоматические пушки, реагирующие на угрозу извне, не приняли их за астероиды и не расстреляли. Теперь бортовой компьютер «Шавката Мирзияева» принял их за управляемый аппарат, но продолжал следить за движением. Страшнее было, если какой-нибудь вояка на «Кабуле Бердыеве», не разобравшись, стал бы палить из пулеметов – уж торпеду на «Фудзияму» можно было пожалеть, размеры и масса не те. Все ближе и ближе происходило сближение, и вот огромные корабли нависли над метеозондом. Казалось удивительным, что эти творения, на создание которых ушли годы титанического труда, инженерной мысли и миллионы тонн ресурсов, олицетворяли человеческую жестокость и лицемерие. Изначально они предназначались не для добрых дел, и вряд ли их стоило в будущем перепрофилировать, потому что своим существованием всегда будут напоминать о природной сути хищников и жертв. Хотя какие-то части, отсеки в качестве музейных экспонатов следует сохранить. И тут Алексей узрел огромный силуэт на борту «Шавката Мирзияева» - какое-то лицо в древнем колпаке и, судя по всему, короткой бородой. Что-то знакомое было в нем, но что именно, трудно было сказать.
- Что это за символ? – поинтересовался Воронович у товарищей. Те оторопело посмотрели на него. За сегодняшний день он выдал им много загадок.
- Как кто? Это же Темучин! Знаешь о таком?
- Чингизхан что ли? – неуверенно переспросил журналист. – Тот, кто покорил полмира?
- Конечно, он! Ты не узнал его силуэт? Ведь это государственный символ и национальный герой Узбекистана! Еще Шавкат Мирзияев в первые годы властвования возвел этого средневекового агрессора и палача в ранг государственных символов. В учебниках истории он представлен как самый лучший человек того времени. Гуманист и мыслитель... тьфу, даже говорить противно!
Арсеньев тронул за плечо Геннадия, который не мог остановиться в ругательствах:
- В той реальности у них был иной герой...
- Да? И кто? – человек-рыба с интересом посмотрел на Алексея.
Тот пожал плечами и нехотя произнес:
- Амир Темур... Тамеран или Темурленг – по-разному его называли. Личность тоже не миролюбивая...
- А-а, его могила в «Гур Эмире» в Самарканде, не так ли? – тихо спросил Ахмедов, который внимательно прислушивался к разговору двух заключенных.
- Так, все верно! Наш президент Ислам Каримов считал себя прямым потомком этого деспота и завоевателя, - с кислым лицом сообщил Алексей. – Видимо, деспотичные режимы нуждаются в идолах, которые проявили себя как кровожадные и беспощадные личности. И мечта каждого правителя – превзойти своего кумира... Так что и Каримов, и Мирзияев в этом смысле одинаковы...
В этот момент включился динамик и послышался грозный оклик:
- Говорит дозорный корабль «Кабул Бердыев». Вы находитесь в секторе нашего контроля. Опознайтесь! Иначе откроем огонь на поражение! Считаю до трех! Один, два...
Не следовало искушать судьбу, Алексей дал знак рукой Сигизмунду, и тот вступил в игру:
- Это надзиратель Собиров, рядовой с «Шавката Мирзияева». Мы преследовали группу академика Ахмедова, и у Нептуна схватили их. В боестолкновении погибли сержант и трое охранников.
Видимо, это несколько успокоило говорившего с другой стороны:
- Ага! А этот... Воронович у вас?
Квадратный человек хотел было ответить отрицательно, как и было решено ранее, однако, быстро подумав, заявил:
- Да, его тоже взяли в плен... Вот он, в наручниках. Мы еще его связали и глаз один выкололи... – Алексей не стал укорять товарища в импровизации, ведь сейчас надо было сделать так, чтобы их взяли в плен. Если среди арестованных нет их главного врага, то можно в расход пустить всех, даже некого Сабирова не пожалеть. Ведь стрельба из зенитных устанеовок не просто полезна, но и развлекательна. А одной очереди хватит, чтобы изрешетить «Фудзияму».
И чтобы военные на корабле удостоверились в правдивости сказанного, Алексей стал подыгрывать, кричать:
- Все равно я не стану служить вам, гады! Отпустите меня! Развяжите! Я и без глаз буду грызть вам глотки!
Его прервал хохот, раздававшийся из динамика:
- Ха-ха-ха, попался, сволочь! Тебе наш обер-маршал башку отвертит лично! За то, что ты натворил! Кишки живьем выпустят! А я лично второй глаз вырежу!
Однако его прервал другой голос, видимо, какого-то старшего офицера, в котором ощущались нотки подозрительности:
- Почему вы на метеозонде, а не на шаттле?
- Наш шаттл был уничтожен Вороновичем, когда мы осуществили посадку на Эдем Мархабо...
- А что стало с ракетопланом, который был выслан вслед за вами с борта нашего корабля?
- Его поглотило Большое темное пятно... Скорее всего, экипаж погиб...
Какое-то рычание послышалось в эфире. Скорее всего, офицер был разъярен, и поэтому приказал:
- Причаливайтесь к шестому узлу «Кабула Бердыева»! Я включаю сигнальные линии, по которым вам следует двигаться...
Алексей заметил знакомую интонацию, но кем был этот человек в данный момент не осознал. Неожиданно раздался визжащий и истеричный крик, судя по всему, какого-то старикашки:
- Говорит Баходир Мусаев! Это мои заключенные! Их следует доставить на борт тюрьмы! И рядовой Собиров тоже мой человек! Он вам не подчиняется!
Будучи неглупым политиком, директор «Шавката Мирзияева» прекрасно осознавал, кем станет Воронович против него, и поэтому хотел заполучить журналиста первым. На что офицер язвительно ответил:
- Этот вопрос решайте, господин Мусаев, с нашим обер-маршалом. А сейчас пленники находятся в нашей юрисдикции. Это военная, а не вертухайско-полицейская операция! И не вздумайте помешать продвижению метеозонда к нам! По вашей заднице давно плачет плеть, тьфу!
Угроза прозвучала отчетливо и однозначно. Мусаев не стал спорить с офицером, и отключился; сейчас он хотел найти союз с сенаторшей Светланой Артыковой, которая тоже давно точила зуб против Ниязматова, чтобы общими усилиями перетянуть чашу весов в другую сторону, обеспечить себе безопасность и преимущество. А тем временем по борту огромного фрегата зажглись синие огоньки, которые указывали направление к стыковочному узлу. Именно по ним и стала двигаться «Фудзияма». Через иллюминатор можно было разглядеть огромные пушки, торпедные аппараты, зенитные пулеметы, боевые радары и многое чего иное, предназначенное для уничтожения. Корабль смерти. И взять его приступом было не просто. Заключенные подумали, что захватить «Кабул Бердыев» это или сумасшедшая идея, или гениальный замысел – все зависит от того, каким будет исход. Но Алексей не сомневался в себе, ибо в свое время обучался на тренировках подобным операциям, и знал, что победа достается тем, кто более решительнее и быстрее. Уж никто из вояк не мог бы поверить, что один человек намерен овладеть целым фрегатом.
Едва до узла остались десятки метров, как Алексей быстро надел гермошлем, открыл входной люк, и выскочил наружу. У него не было топлива для ракетных двигателей, но и если бы оно оказалось, то не стал применять, опасаясь быть замеченным кем-либо. Он оттолкнулся от метеозонда и полетел навстречу выдвигающимся частям корабля. Учитывая инерцию, можно было представить, как сложно будет затормозить. И все же журналисту удалось схватиться за локатор и остановить движение. Однако удара о корпус избежать не удалось – бах! - и недавно заживленная Сигизмундом рана опять заныла. Пришлось стиснуть зубы и терпеть. Потом, перебирая руками, двинулся по обшивке в противоположную сторону.
Все фрегаты были однотипными, и Воронович знал, где расположены шлюзы для десантирования. Ими обычно пользуются, когда высылаются в атаку или для диверсии группы астронавтов с тяжелым ручным вооружением. И первый люк нашел быстро. Никакого кода, чтобы открыть его, просто тянешь рычаг, и это Алексей сделал одним движением. Когда проход открылся, то заключенный влетел внутрь «Кабула Бердыева». Никто его не обнаружил. Так он считал, совсем позабыв, что находивший внутри него «предатель» готов выдать местоположение.
Тем временем метеозонд подплыл вплотную к кораблю. Его стыковочный узел вошел в контакт с приемником, сработали замки, и теперь «Фудзияма» стала частью общей массы фрегата. Находившиеся в кабине заключенные встали. Им было ясно, что первая фаза игры «Сдаемся» прошла. Теперь следовала вторая, а какой она будет, зависило от их мужества, сообразительности и твердости духа. Академик считал, что нужно сделать все, чтобы продержаться – им есть что терять. Это сотня тысяч заключенных на «Шавкате Мирзияеве», которых должны были уничтожить вместе с тюрьмой.
- Ну, выходим? – дрогнувшим голосом спросил Геннадий. Ему жутко не хотелось вновь встречаться с теми, для которых чужая жизнь не стоила и копейки. И он пересилил свой страх, и под кивок Ахмедова нажал на кнопку, приводящей в движение шлюз. Люк открылся, и до них донесся грозный приказ:
- Всем выйти, подняв руки! Если есть оружие – бросить!
- Мы выходим, не стреляйте! – крикнул Арсеньев и первым вышел из метеозонда. Вслед за ним двинулись остальные, замыкал шествие Абутов, пальцы которого немного дрожали.
Стыковочная камера была небольшой, но там уместилось пятнадцать вооруженных до зубов солдат. Они наставили на заключенных автоматы, в глазах горела ненависть и настороженность. Старшим офицером «Кабула Бердыева» оказался... нет, не рядовой, а подполковник Акмаль Гулямов. Конечно, группа Ахмедова о нем ничего не знала, ибо в этой реальности он не служил на космической тюрьме. Но вот если бы сейчас здесь находился Алексей, то неслыханно удивился такой встрече.
- Так, а где рядовой Собиров? – спросил Гулямов, заметив только четверых заключенных в рабочих скафандрах. – Он же вас задержал...
На что Арсеньев признался:
- Не было такого человека, мы соврали вам, чтобы вы сразу нас не убили. Мы пришли сдаваться!
Было видно, как закипает от злости подполковник. Лицо покраснела, и вместе со слюной стали вылетать проклятия:
- Ах, гниды поганные, решили подшутить надо мной? Да я вас сейчас четвертую, на ремни пущу!
- Мы вам нужны живые, поскольку только мы знаем тайну Нептуна, - вдруг произнес Эркин Баратович. Но слово «тайна» прошла мимо ушей Акмаля, он неистовал, ибо хотел видеть еще одного человека, того, который стоил в десять раз дороже всех этих заключенных-мутантов, стаявших перед ним. И он чувствовал какой-то подвох, какую-то игру. Конечно, можно было заставить пытками этих паршивцев признаться, но для этого требовалось время. А обер-маршал не любил долго ждать, каждая минута – это вычет из послужного списка офицера, что в итоге может обернуться разжалованием в рядовые или ссылка в дальний гарнизон, типа этой мрачной до тошноты летающей тюрьмы.
- Воронович где-то здесь, - произнес Гулямов, смотря на детектор. И тут все вспомнили, что встроенные под кожу микрочипы сообщают о передвижении человека. И сканеры на «Кабуле Бердыеве» его зафиксировали. Это могло быть в том случае, если Алексей снял скафандр, и теперь ничто не заглушало сигнал. План рушился на глазах...
[1] «Зеркало для героя», фильм снят на Свердловской киностудии в 1987 году по одноименной повести-притче Святослава Рыбаса. В главных ролях: Сергей Колтаков, Иван Бортник, Борис Галкин, Наталья Акимова, Виктор Смирнов, Александр Песков и др. Автор сценария Надежда Кожушаная.
[2] Веселящий газ – это вещество N2O, которое вызывает у вдохнувшего его человека чувство эйфории и желание смеяться. Эффект от веселящего газа непродолжительный. После вдыхания уже через три минуты человек возвращается в абсолютно нормальное состояние и может спокойно заниматься своей повседневной деятельностью. Единственный эффект, который остается, – это слегка приподнятое настроение.