(Из цикла рассказов "Латгальские мальцы")
*
Когда после переезда к родителям я в первый раз появился на улице, мои одногодки встретили меня очень настороженно. Я был серьёзен, и играть в песочнице было ниже моего достоинства. В гордом одиночестве я наблюдал за их шалостями, и когда кто-нибудь меня цеплял, выдавал коронную фразу: «Кулигана банда!». Это их задевало, и они придумали для меня дразнилку:
«Расскажи, латыш,
Ты куда летишь?
Кас-кас-кас, ко-ко-ко?
Снесла курочка яйцо!»
Такой наглости я выдержать не мог, и первый, кого я догонял, получал в нос. Со временем я уже кое-что начал понимать, и даже что-то вякать в ответ. Вот так и крепла наша дружба. Образовалась компашка: я, Колька, Алька и Славка. Алька был у нас Знайка – он носил очки и всё знал. Славка выдумывал всякие пакости, я подбивал на них остальных, а Колька получал нагоняй от мамы.
Не помню, откуда, но у меня был настоящий винтовочный патрон. Хранил я его в уборной под крышей. Перед выходом из дома я заходил якобы в туалет, доставал своё сокровище, и шёл с ним гулять. Пацаны завидовали по-чёрному. Славка предлагал патрон разобрать, а порох поджечь.
– Ты даже не представляешь, как классно он будет гореть!
Колька мотал головой и предлагал патрон грохнуть.
– Знаешь, как бабахнет! О-о-о, мама, не шуми.
Алька, предчувствуя неладное, решительно произнёс:
– Пацаны, у меня музыка, домой пора, – и смылся.
Я был в раздумье: бабахнуть, или поджечь? Решили голосовать. За «бабахнуть» руку поднял Колька. За «поджечь» – Славка. Колька кричал: «Бабахнуть!!!». Славка: «Поджечь! Будет красиво!! Мы ссыплем порох струйкой – и будет огненная река!!!». Я думал... Колькин вариант был похож на войну. Бабахнуть – значит, как на фронте: стрельба, пули летят, и мы в окопах...
– Да, – подвёл я черту под голосованием, – лучше бабахнуть. Нужно найти два больших камня. На нижний патрон положить, а вторым сверху стукнуть. И получится «бабах!».
Сказано – сделано. Нашли камни, уложили как надо патрон, и стали решать, кто будет «главным бабахальщиком». Славка предложил считалку: «Эники-бэники ели вареники. Эники-бэники бах – вышел потрясный бабах!». По первому кругу отскочил Колька, по второму – я. Остался Славка. Он поднял камень над головой и гордо выдавил из себя: «Отойдите, а то пуля может вылететь. Она же дура…».
Нехотя мы отошли. Славка от важности собственной миссии надулся как индюк и замер с камнем над головой.
– Ну не тяни кота за хвост! – заёрзал Колька.
– Давай!! – завопил я.
И Славка «дал»...
«Бабах» превзошёл все ожидания.
«Бабах! Бабах!! Бабах!!!» – отозвалось эхо дворового колодца. И вылетела пуля. И залетела она в открытую форточку дома напротив. Там что-то грохнуло. Раздался сначала женский, а потом и мужской истошные вопли: «А-а-а-а-а-а!!! О-о-о-о-о!!!».
Потом, когда дядя Миша пришёл к моим родителям, выяснилось: в момент «бабаха» они с тётей Клавой «занимались любовью». А пуля-дура попала прямой наводкой в люстру над их головами. Люстра, слетев с крючка, разбилась об голую попу дяди Миши. То есть, он получил ранение при исполнении своих прямых супружеских обязанностей!
Бабах получился на славу, но мой домашний вечер явно не удался. После него я ещё долго не мог принять сидячее положение, попа не выдерживала.
Это ж надо же: «бабах» один, а пострадавших задниц две!
На войне, как на войне.