Пара слов перед вступлением. В тексте использованы элементы некоторых песен,а конкретно Андрея Грицкова и Елены Кипер. В третьем рассказе идёт отсылка к одноимённому стихотворению Веры Полозковой (рекомендуется к прочтению). А также спасибо тебе, Сказка, за утерянный колокольчик.
«Скажу сразу, эта история не закончена. Те, кто ищет здесь логической концовки, остросюжетных тем и оглушительных финалов, могут сразу переворачивать страницы, даже не читая их. Не закончена она потому, что я и сам не знаю, чем она закончится. Может, когда-нибудь я её допишу.
Это просто мои мысли. Моя незаконченная история. Но мысли мои будут последовательными, субъективными и, надеюсь, понятными.
Те, кому интересно, одевайтесь потеплее и читайте до конца.»
Так наш герой начинает рассказывать свою историю. Сейчас она уже закончена, но герой наш пока ещё об этом не знает.
История состоит из трёх рассказов «Льдина, Утерянный колокольчик и Проебол»
Те, кому интересно, одевайтесь потеплее, и читайте до конца (автор).
Льдина.
Часть 1
Глава 1. Этой весной обещали ледоход.
Я часто смотрю на эту фотографию. Я тогда играл в единственном клубе нашего маленького городка, а она в первый раз пришла на мой концерт. Как всегда не без сюрпризов, как она умеет, но её присутствие вызывало у меня дикое волнение. Я помню, что спел всё совсем не так, как хотел, помню что дрожали руки.
Эту фотографию сделали украдкой, уже после моего выступления: она сидит на стуле, а я стоя обнимаю её со спины, наклонив голову к её голове, лица моего не видно, всё закрывают волосы. Она положила голову на моё левое плечо, подставив мне шею и ухо. Видимо я говорил ей что-то, или просто, чтобы соприкасаться. Я обнимаю её со спины, она обнимает мои руки. От её лица виден только нос и уголок губы, всё остальное скрыто её прекрасными волосами.
Вот такая вот фотография.
Первое, что я вижу на этой фотографии – это руки. Локоть моей левой руки, которую она обнимает, костяшки правой , которая обнимает её. Этот символический жест – первое, что бросается мне в глаза. Я обнимаю её так, как будто хочу закрыть от всего вокруг. Моя правая рука сжата в костяшках, левая рука крепко обнимает её. Я знал её на тот момент чуть больше месяца, а уже вцепился в неё так, как будто это самое важное в моей жизни.
Как будто это самое важно в моей жизни…
У неё тоже есть такая фотография. Что у нас там с погодой? На завтра вроде потепление обещали…
Глава 2. Просто.
Всё просто. Всё до ужаса просто.
В моём городке просто холодно, как всегда. Правда, обещают, что скоро потеплеет, даже лёд растает, а значит мы увидим море. Его и так видно, правда, очень далеко.
Тепло в моём городке только три месяца в году. По одному за весну, лето и осень. Всё остальное время здесь снег и холод. Так что хочешь, не хочешь, а тёплая одежда у нас всегда в моде. И в маленьких городах всегда всё просто: несколько кафе, мало машин, мало дорог, мало даров цивилизации. Людей, правда, хватает.
Кафе в котором можно греться вкусным кофе. Небольшой клуб, в котором я играю. Мой дом, её дом, берег, пара любимых улиц и площадь, вот и вся среда обитания.
Год состоит из зимы и лета, тут тоже всё просто.
Я не буду утомлять вас рассказами о том, как мы встретились.
Мы просто встретились.
Просто.
Глава 3. Море.
Я сидел на берегу и ждал её. Берегом это конечно назвать трудно – вместо песка снег, и лёд, лёд, лёд, и небольшая синяя полоска северного моря вдалеке. Дует холодный ветер, небо тёмным полотном висит над землёй. Скоро придёт она, и мы пойдём пить кофе. Скоро придёт она, и я успокоюсь. Я не пытаюсь давить на лирику, позже поймёте.
Надо бросать курить.
Кстати, я не очень люблю море.
Глава 4. Злость и радость.
-Иди в жопу.
-Ну хватит тебе!
-Я сказала, иди в жопу.
-Ну я же слышу, что ты смеёшься!
-Тебе кажется.
-Ты обиделась что ли?
-Да.
-Сильно?
-Да.
-Накажешь меня?
-Дааааа…
-Сильно?
-Если ты не будешь у меня через десять минут, жопа сама к тебе придёт.
Я иногда понимал некоторые её слова слишком серьёзно. А потом либо чувствовал себя глупо, либо злился на себя. Хотя эти резкие, хаотичные вспышки глупостей остаются тёплыми моментами в нашей истории. Мне дороги они. Моменты абсолютного хаотичного понимания, беззаботности и смеха.
Иногда она обо мне забывала. Вернее, мне так казалось, когда она уделяла время кому-то, а не мне. Пропадала из дому, оставляла одного, или сама хотела остаться одна. Тогда я накручивался и пытался злиться на неё. Я, правда, не знаю зачем… Отголоски моего эгоизма, знаю.
Я разрабатывал очень чёткие схемы поведения обиженного человека, находил очень точные фразы, накручивал свои нервы до критической точки, но, разумеется, в одиночестве. Когда она появлялась, мне хватало одного её взгляда, слова, сказанного в старую шипящую трубку, жеста, сделанного в мою сторону, чтобы все нервы мигом улетучивались, по телу разливался покой, а я снова чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Всегда вовремя, всегда в нужную точку.
Как она это делает?
В общем, я никогда не умел на неё злиться…
Глава 5. Небо.
Я постучал пальцем по замёрзшему стеклу. Если следующей зимой будет также холодно, я останусь без стёкол, они просто распадутся от мороза. Мой старый транзисторный приёмник сегодня снова говорил о потеплении. Что-то не похоже… Сегодня я был дома один и слушал новую музыку. В библиотеке нашего городка снова наткнулся на пыльный ящик пластинок, которые никто уже не слушает. И сейчас по моему дому растекались приятные звуки фортепиано, электронных битов и отточенного эмоционального голоса.
Соседи меня не поймут… Хотя было бы страшно, если бы они меня понимали. От этих мыслей я улыбнулся. Поднял глаза и улыбнулся ещё шире. Над самой кромкой океана небо резала отчётливая синяя полоса.
А вот небо я люблю.
Глава 6. Нежность.
-Я вот не люблю вот эти все нежности, сюсюканья…
-Я помню, помню.
Жаль, у неё нет возможности посмотреть на свой взгляд со стороны, или на свои прикосновения. Когда она светится этой нежностью… Или когда она засыпает, взяв мою ладонь в свою.
Я никогда не испытывал такого ни от одного живого существа.
Глава 7. Птицы.
Мы бежали по берегу. Лёд здесь был самым крепким, и местами переходил в землю. Солнце не так уж и грело, ветер был холодным, но нам, хоть и не слишком тепло одетым, было жарко. Всё вокруг нас пришло в движение. Обещанное потепление ещё не пришло, но повсюду были стаи птиц, на небе сегодня не было туч и солнце сверкало на снегу. Отсюда, с берега, мы уже видели море, видели, как начинался ледоход, как огромные льдины наслаивались друг на друга, ломались, разнося треск льда на всю округу, и несло их куда-то прочь от берега.
Мокрые и уставшие, мы плюхнулись на наш камень, она засмеялась, сказала обо мне какую-то глупость и поцеловала в щёку. Целый день сегодня она радовалась и смеялась. Я залез повыше на камень и подтащил её к себе.
-Знаешь, я когда маленький был, любил на облака смотреть и угадывать в них разные штуки.
-А я в детстве мечтала водить мусоровоз!
-Так я ведь тоже…
-Не верю!
-Ну, я же рассказывал тебе…
Она продолжала надо мной смеяться.
Мы лежали на камне, и сегодня были просто беззаботны и радостны, несмотря на холодный ветер. Мимоходом отвлёкшись от неё, я обратил внимание на два облака, плывущих над нами…
«И тянутся усталой вереницей, меняя неба нескончаемый узор,
Огромные, беспомощные птицы дорогу к дому ищут до сих пор…»
А после этого идёт самое красивое соло на свете.
Глава 8. Символы.
-А руку ты мне когда подаришь?
Смеётся…
-Я по частям. Там потом ноги, волосы, ключица.
Она с улыбкой нежно смотрела на меня.
-Спасибо тебе.
-Это ещё не всё.
-А что ещё?
В комнате было людно, я взял её за руку, отвёл в другую комнату и усадил на диван. Сам сел напротив. Она смеялась потому, что до деревянного сердца, которое я ей подарил, были подарены ещё и лёгкие.
Но у меня было кое-что ещё.
-Закрой глаза.
Она послушалась не сразу, но всё-таки закрыла их.
Я достал из кармана свой главный подарок. Две части единого целого. Два белых крыла. Кулона.
-Открывай. Когда я с тобой, у меня есть крылья. Без тебя я неполноценен. Я хочу, чтоб это было с тобой.
Два небольших крылышка, на тонких белых нитках. Она надела своё, одними губами прошептала «спасибо», и поцеловала меня.
Я придумаю ещё много символов…
Поцелуй был таким, что после него всё остальное я помню фрагментами.
Глава 9. Сутки.
Третьи сутки дома. Я остервенело мерил комнату шагами. За окном сыпал снег. Вот оно, обещанное потепление…
Телефон молчит. От неё нет вестей уже третьи сутки. Не то чтобы такого никогда не было, она периодически могла такое сделать, но тревоги это не отнимало. Мы говорили об этом, но она мало обращала внимания на это. Такое тоже бывало. Она могла запомнить самую мелкую мелочь, и упустить что-то важное. Потом она снова появится, заставит перестать на себя злиться, но ведь это нечестно…
И дальше всё будет так, как было до этого. Чтобы не причинять ей боли, я не буду говорить об этом.
А пока я схожу с ума. За окном темно.
Начинаются новые сутки.
Глава 10. Шизофрения.
Её телефон отвечал мне длинными гудками. В окнах дома не горел свет. В нашей кофейне её тоже не было. В городе было тихо и до сих пор холодно. Её нигде не было. Она исчезла. Меня разрывало на части от беспокойства. Я не знал, что мне делать. «С ней всё хорошо, с ней всё хорошо», как мантра…
Я должен её найти. Моё чутьё, которое меня редко обманывает, сейчас просто кричало, хотя и до этого, мягко говоря, молчать не хотело.
Интуиция вела меня прочь из города. К морю.
Глава 11. Льдина.
Вот-вот должен был пойти снег. Облака, казалось, набухли этой ледяной водой, как губки. Тяжёлые, серые. Море беспокойное.
Ледоход в самом разгаре.
Она сидела на льдине. На небольшом выступающем островке. Спиной ко мне. На ней был тёплый белый пуховик, но не было шапки. Ветер растрепал её волосы. Берег простирался неровной полоской. Небольшая кромка льда…
Ломаная линия льдин, которые налезают друг на друга, уплывая в океан. Большие серые тучи выше. И её одинокий силуэт.
Я чувствовал, как в висках стучит кровь. Нужно что-то делать.
-Дальше не иди, перевернёмся вместе, - не поворачиваясь, сказала она.
Она меня почувствовала?
-Ты пропала, я переживал.
-Ты же знаешь, ну зачем волноваться, всё в порядке.
-Я вижу.
Порывы ветра становились всё сильнее, и всё сильнее трепали её волосы.
-Я скучал по тебе.
-Я же просила…
Опять я её расстраиваю… Ничему не учусь…
-Пойдём домой.
-Я не пойду.
-Будешь сидеть здесь?
-Буду.
-Что происходит?
-…
Купол неба, линия моря, ломаные льдины…
Мир, так ты рушишься?
Я долго пытался разговорить её, чтобы хоть немного въехать во всё это… Говорил, говорил и говорил… Она сидела ко мне спиной, не шевелясь.
Пока в шуме ветра, шуме моря и треске льда не прорезался новый звук. Она плачет…
-Эй, успокойся. Ну успокойся. Пожалуйста… Извини меня…
-Да как же ты не понимаешь!
Когда она что-то рассказывала, я всегда любил её слушать.
Она рассказывала. Я слушал.
Вот так рушится мир. Трескается лёд, открывая под собой глубокое синее море. Вянут цветы, оставляя новые ростки.
Она повернулась в мою сторону. Я собирал все силы, чтобы продолжать воспринимать её голос. Стемнело.
Облака всё также висели над нами. Море всё также шумело. Льдины всё также плыли.
Другой мир…
-У тебя снег на ресницах замёрз.
Её голос вывел меня из ступора.
-На что я похож…
Ага, снег, конечно…
-Иди домой.
-А ты?..
-Я же попросила. Просто оставь меня одну. Всё будет хорошо.
Ага… очень… Я не знаю, что сделать, чтобы не сделать больнее…
-А что дальше?
-…
Минута, две, три…
-Ты не хочешь говорить?
-Не знаю. Мне нечего тебе сказать.
Глава 12. Крылья.
Когда я позвонил ей, она уже была дома. Бесцветный голос, отсутствие эмоций, ну хоть разговаривает.
А я за эти разговоры цеплялся, как за последнюю ниточку. Я так мало знаю её, и уже так боюсь потерять последнюю ниточку к ней.
-Ты хоть крыло не сняла?
-Я никогда его не снимаю.
Часть 2
Глава 13. По ту сторону солнца.
«Засыпая с её крылом в руке, это так,
Будто засыпаешь под любимые мультики,
Когда ты лежишь с температурой
Под уютным и тёплым пледом.
Кто-то носит тебе лекарства и чай,
А ты просто лежишь,
Без обязанности отвечать тем же.
Очень тонкая нить, ты во сне не порвёшь,
Ты спишь аккуратно и бережно,
Иногда просыпаясь от вибрации телефона
И новой её смс-ки.
И вот так же и стих, написал и отдал,
Чтобы можно было его прочитать,
Без обязанности отвечать тем же.
Улыбайся и смейся, выхода нет.
Пока что, наверно, конечно…
Делись всею душой, пока что без риска
Когда-то дождаться ответа.
Я выжигаю на лёгких её имена,
Чтобы когда-нибудь стало понятно,
Зачем уповал на светлое будущее,
Живя при этом только сегодня.
Солнца маленький шар от тебя в трёх шагах,
И ты понимаешь зачем
Тебе крылья, и музыка, и это вот всё…
Без возможности ответить тем же.
Фразы общие, броские, протёртые насквозь,
Как бы тебе не хотелось
Их слышать когда-то в свой адрес,
Радуйся, ты видел другую сторону
Солнца, которое рядом.
Сегодня, не завтра, привет, до свидания.
Других вариантов не много.
Вопросы выносливости и понимания,
«Не бойся, надейся, попробуй.»
Как старые мультики с уютным пледом
Напоминают тебе её нежность,
Дрожит крыло на её груди,
Без обязанности отвечать тем же.»
Из дневника.
Глава 14. Молчание.
Мы только начинали общаться, я ещё не успел полюбить интонации её голоса, привязаться к каким-то фразам, а уже влюбился в её молчание. Когда мы встретились во второй раз, я уже написал ей об этом. Мы проговаривали ночи по телефону, и когда я о чём-то говорил, а она слушала, или фотографировал, а она слушала щелчки затвора фотоаппарата, я заслушивался её молчанием. Я почти физически ощущал её по ту сторону трубки. И заслушивался ею.
Я любил слушать, как она разговаривает, пусть даже с кем-то, как она смеётся…
И даже как она молчит.
В то время я ещё не знал, что её молчание бывает разным.
Глава 15. Друзья.
Потепление всё-таки пришло. Снег всё равно шёл, периодически. Солнце стало появляться чаще. Я перестал переживать, что стёкла в окнах моего дома вынесет резкими порывами ветра. Начались концерты в клубе. На улице стало появляться больше людей.
Только толку?
Мы всё-таки виделись. Гораздо реже, но всё-таки виделись. Каникулы кончились, началась учёба. Она всё также уходила на льдину. А я всё также не мог понять как себя вести. Иногда я приходил к ней на льдину, сидел в пяти шагах, смотрел на неё…
Мы разговаривали, ссорились, когда у меня кончались силы… Иногда она уходила оттуда, мы гуляли где-то. Вдвоём, в компаниях…
В какой-то момент, казалось, она снова становилась собой, оставляла весенний ледоход, снова смеялась, шумела. А потом снова пропадала. Снова ссорились.
Через какой-то десяток разговоров, попыток и перетираний одной и той же информации, она сказала эту фразу. Сидя на краю льдины, она повернулась ко мне, не смотря на меня, и произнесла:
-Было бы здорово, если бы мы могли просто дружить.
-Дружить?
-Да. Просто дружить.
Мир снова менял цвета. Затягивал голубое солнечное небо свинцовыми тучами. В моей голове вертелись образы наших моментов, смеха, разговоров…
Внезапно я понял, что она ждёт от меня ответа.
-Если ты хочешь, я буду тебе другом.
У меня не получится…
Но я попробую.
Глава 16. …
-Ну поговори же со мной!
-…
Она сидела на краю льдины и смотрела вдаль, в океан. За весь мой монолог она ни разу не повернулась и не посмотрела на меня. Она молчала. Но не моим любимым молчанием, а так, как будто её вообще здесь нет. Все мои слова, казалось, уходили в пустоту.
-Ну хватит…
-…
-Пойдём домой…
-…
Ноль реакции. Она мёрзнет здесь… Она одна совсем тут… А я не могу залезть к ней на льдину, лёд слишком тонкий, мы перевернёмся… Я сижу здесь, недалеко от неё, не имея возможности её обнять, и как дурак разрываюсь между желанием забрать её отсюда, и просьбой её не трогать.
А на мои слова она отвечает тем, что на письме обозначается тремя точками. Мимо по течению несёт огромные куски льда. Её льдину может сорвать в любой момент.
Хватит тянуть к ней руки, идиот, она даже не смотрит.
…
Глава 17. Концерты.
Музыка. То, благодаря чему я до сих пор с вами. Это наркотик, это панацея, это обезболивающее. То, что заставляет суставы двигаться. До четырнадцати лет я вообще не слушал музыку. После без неё не проходило и дня. Хорошая музыка – абсолютная зона комфорта. Моментами, конечно. Под хорошую погоду, под плохую погоду, походы к морю, по городу, под истерики, под эйфорию - везде своя.
В самые сложные моменты я спасался концертами. С приходом потепления их стало больше. Работы появилось больше. Я всеми силами пытался переключаться туда.
Это помогало, иногда.
Когда поёшь на сцене, в свете фонаря под потолком, на тебя смотрят люди, а ты вываливаешь на них свою боль, свои желания, свои мечты. Они почти не вслушиваются в слова, для большинства песни – просто этикетки, как и я тоже, этикетка.
Кричи, стирай медиаторы, падай на сцену, чтобы в конце концерта тебя похлопали по плечу, и сказали: «Круто, чувак! Когда следующий концерт?»
«Спасибо, скоро, приходите» - с улыбкой, я сама учтивость. А когда пою, закрываю глаза, уходя внутрь поглубже. Мне не на кого смотреть.
Но вываливая там, со сцены в зал, всю свою боль, переживания, эмоции, прикрывая всё это песнями, становится легче.
-Было круто! Когда в следующий раз выступаете?
-Спасибо. Скоро. Приходите.
Глава 18. Доброта.
Мы куда-то опаздывали. Не помню. Просто спешили куда-то очень. Она ворчала на меня за то, что я медленно иду, что мы не успеем. На улице был гололёд и снег, жуткое сочетание. Улицы в нашем городке, мягко говоря, ещё те.
Я держал её за руку, чтобы удержать, если она поскользнется. Она постоянно падает. Мы шли быстро, хлопья снега летели нам в лицо, был конец рабочего дня и на улице было много людей. Мелькали люди, мелькал снег.
И вдруг, шедшая нам навстречу пожилая женщина поскользнулась и упала. По такой погоде это не редкость. Я даже не успел среагировать, как моя спутница уже оказалась рядом с женщиной, поднимая её со скользкой земли, переживая о том, как она себя чувствует.
Это был первый подобный случай в моей истории, когда я увидел такую её сторону. Доброту. Желание помочь даже абсолютно незнакомому человеку. А ведь я давно потерял веру в таких людей.
Она в который раз удивляла меня…
Глава 19. Монетки.
Солнце било в окно. Ох, как я не любил это. Ну нет у меня штор, ну нет! Пыльные стёкла в деревянных рамах причудливо преломляли свет. Я сидел за столом и перекладывал монетки. Несколько серебряных кружочков. Туда – сюда, влево – вправо. Музыку слушать не хотелось, я уже все пластинки в доме затёр. А новые в наш маленький городишко не привозили. Друзья пропадали где-то, как всегда. Она не брала трубку. То ли её не было дома, то ли не слышала, то ли просто не хотела разговаривать.
В доме было очень тихо.
Кто-то строит дома, кто-то разваливает государства, кто-то ищет свою любовь, кто-то ищет смысл жизни.
А я перекладываю монетки.
Глава 20. Сердце.
Мы не виделись почти месяц. Было солнечно и тепло. Она ждала меня в кофейне. Мы разговаривали по телефону, ссорились, переживали, смеялись. Не виделись, но разговаривали. Только видя её, я уже почувствовал что она соскучилась. От неё словно тепло исходило. Она улыбалась.
Ну… и выглядела она просто сногсшибательно… Да…
Я с трудом могу вспомнить, когда она так много со мной разговаривала. Мы вдвоём тогда разговаривали друг с другом взахлёб, пили кофе, курили сигареты. Как у кого проходят дни, кто чем занимается, кто что видел, подначивали друг друга, смеялись. Мне совсем не надо было прикладывать усилий, чтобы улыбаться. Было так хорошо…
Я рассказывал ей о концертах, о новых песнях, новых впечатлениях. Когда говорила она, сидел и слушал её, смотрел на неё.
Сегодня она не накрасилась.
Чёрт, какая же ты красивая…
В паутине тем, в которых мы периодически путались, она начала рассказывать об опыте, который совсем недавно они проходили по учёбе. Я всегда думал, что врачами, настоящими врачами, которые любят то, что делают, могут становиться только безумные люди. Нехватка времени, постоянные стрессы, ответственность за чужую жизнь. Любовь к людям. Это прекрасно. Кстати, она будущий врач.
Она рассказывала, как на занятиях они вскрывали лягушек. Круто, правда? Бррр… Когда я был маленький, я их ел. Лягушек прикалывали и разрезали их вдоль. Живых ещё, чтобы посмотреть, как работает их организм. Жизнь в разрезе. Рассказывала смешные ситуации из этих опытов, полезную информацию о лягушках, а потом её как будто подменили. Я никогда, повторюсь, ни-ког-да не видел её такой. Наверное, я так выгляжу, когда о музыке говорю. Поменялся взгляд, стал более глубоким, изменился тон голоса, она так увлечённо рассказывала..
Волшебство.
Она говорила о том, что первый раз в жизни увидела, как работает живое сердце. Вживую. Как насос. Раздувается, вбирая в себя кровь, а потом выжимает её, становясь полностью белым, и так раз за разом. Тук-тук, тук-тук. То, что она говорила, то как она говорила это, это было так… глубоко… как глубина нашего океана, синее, насыщенное, манящее…
Волшебство.
Я собирал все силы, чтобы ловить каждое её слово. То как она говорила, как выглядела в этот момент, околдовывало настолько, что я буквально тонул в ней. У меня не хватит словарного запаса, чтобы передать вам свои ощущения в этот момент. Тотальный взрыв акварели на чёрно-белой картине.
Наши два часа быстро кончились. Пора по домам.
«Ты только представь! Выбрасывая кровь, оно сжимается и становится белым… Ты только представь. Я никогда в жизни такого не видела.»
Я тоже… Спасибо тебе…
Это был глоток кислорода.
Глава 21. Поездка.
Я сидел дома и пытался выдавить из себя новую песню. Слова не шли. Совершенно. Цедишь их, по буквам буквально, а получается бред. Иногда бывает так. Иногда на одном дыхании, успевай только записывать. А когда и вот так – никак.
Я качался в кресле. Слишком много музыки переслушал. Снова один. На улице снова солнечно. Снаружи послышались шаги, потом стук в дверь. Просто барабанили в неё. Кому я понадобился?
Это были мои музыканты. Мои друзья. Они вломились в комнату, кинулись обнимать меня, кричать:
-Мы победили! Мы сделали это!
-Что?
-Мы сделали! Мы победили! Мы летим!
-Что? Кто? Куда?
А потом дошло. Мы пробовались в одном чужом конкурсе. Мы победили… Мы летим выступать на концерте самой крутой группы чужой страны. На огромной площадке.
У нас получилось…
Охренеть…
Глава 22. Чучело!
Крышу сорвало… Но, чёрт возьми, всё же получалось! Мы друзья, нам весело вместе, мы разговариваем, шутим, а потом одна фраза срывает все мои планки.
Мы ехали за билетами. Собирались. Шёл дождь. Я сидел в телефонной будке, на улице, и дрожащими руками прижимал трубку к уху, чтобы сквозь помехи лучше слышать её голос.
-Ну зачем я вообще это сказала! Это я виновата.
Такой расстроенный голос…
-Нет, ты не виновата.
Это всё я.
-Нет!
-Мне просто нужно держать себя в руках.
После резкого срыва, слушая её голос, я медленно успокаивался.
-Тебе ехать нужно. Тебя остальные ждут.
-Не нужно мне никуда. Подождут. Просто говори. Не оставляй меня…
Они ищут меня. Мы опаздываем, а я пропал. Но у меня есть причина – мне в данный момент как-то всё равно.
Мы говорили ещё о чём-то. О чём-то отвлечённом.
Снаружи послышались голоса.
«Чучело! Чу!»
Нашли…
«Вот ты где! Твою мать, Чучело!»
Люди, которые всегда называли меня так. Все, кроме неё. Она всегда называла меня по имени. Время вышло.
Я прижался плечом к холодному мутному стеклу телефонной будки.
-Мне пора…
-Обещай успокоиться и вести себя хорошо.
-Обещаю… всё хорошо будет.
Машину трясло на дороге. В ямах нас подбрасывало на сиденьях. Я тупо смотрел в окно.
Глава 23. Поступки.
Определяющее в нашей жизни – поступки. Выбор человека. Сделать либо то, либо это. Взять на себя ответственность.
В девять часов самолёт. Лететь долго. Мама даже не вернулась, чтобы меня проводить. Она часто так делала, бросала меня в важный для меня момент. С детства привыкнуть не могу. Денег нет. Друзья как всегда…
А она уехала за город с родными. Далеко. Связи там нет. Я ходил из комнаты в комнату, давя себя сильнее и сильнее.
Скоро ехать…
В дверь постучали.
-Кто там?
-Почта!
У меня в руках телеграмма. «В три жду тебя в нашей кофейне». Даже подписывать не нужно было. Я и так понял (улыбка). Единственное ты моё…
Как ты почувствовала? Почему тебе не всё равно?
Поступки определяют гораздо больше, чем слова. Отношения людей, жизнь, они мир меняют. Она всегда появлялась тогда, когда нужна была больше всего, когда казалось, что совсем край…
Она уже ждала меня в кофейне, когда я пришёл. Снова не накрасилась. Она прекрасна… На ней была белая кофта, ей очень идёт белый цвет, из-под ворота выглядывало крылышко.
-Ты вернулась раньше?
Она засмеялась:
-Ну как сказать…
Уехала от родных, сама, добиралась около шести часов, кое-как. Просто, чтобы попрощаться перед поездкой. Просто чтобы поднять мне настроение. Пожелать удачи.
Никогда никто такого ради меня не делал. Ради такой вот мелочи. Просто чтобы поддержать… Я снова упивался её словами, её голосом т настроением. Она встала ни свет ни заря, выглядела уставшей, но довольной, замечая, как я радуюсь ей. Мы говорили.
Время снова пролетело слишком быстро…
Я проводил её. На улице было прохладно. Фонари светили тускло, на улице был полумрак. Пришла пора прощаться.
Нам снова пора…
-Удачи вам. Порвите там всех.
-Порвём, обещаю.
Я не хочу уходить. Не хочу.
-Спасибо тебе.
Она улыбнулась.
-За что?
-Я хочу пожелать тебе удачи.
Я внимательно смотрел на неё.
-Я надеюсь, ты всё хорошо помнишь, и правильно будешь всё воспринимать.
Театральная пауза. Я продолжал внимательно смотреть на неё.
Она приблизилась ко мне и просто поцеловала меня. Сильно. Требовательно. По-настоящему. Впервые за долгих три месяца.
Это космос. Мои губы, её губы, и больше никого и ничего. Ни единой мысли.
Мы победим. Я вернусь.
Глава 24. Глава, которая не глава.
Огромная площадка, чужая страна, толпы людей, самое грандиозное событие в нашем когда-то начатом деле. Здорово. Должно быть здорово. Я сдержал обещание. Мы показали то, чего не получалось никогда до этого. Огромный зал кричал, обменивался эмоциями и сходил с ума под четверых ребят из маленького городка. Нам не верили, а мы это сделали. У нас получилось.
Я сидел у старого телефонного аппарата и всеми силами пытался скрыть пьяный голос под ровными интонациями. У неё было мало времени, но она всё равно разговаривала. В клубе было шумно, сквозь треск помех в трубке за много километров до меня доносился её голос. Рядом с ней мне всегда было стыдно опускать руки. Это помогало, ведь сейчас очень хотелось так сделать.
Здесь много чего произошло, но для моей истории это несущественно. Просто это был переломный момент. Больше ни один концерт не приносил мне удовольствия.
Глава 25. Один плюс один.
Мы вернулись, она радовалась, радовались мы. Казалось, что всё хорошо. Почти все льдины уплыли. На улице было прохладно. Мы уже не надевали пуховиков и пальто.
С ней мы давно обо всём договорились. Она была так убедительна, что я поверил во всё то, что она говорила (я старался не мешать её походам). Но иногда она снова становилась весёлой, целовала меня в щёку без особой на то причины. Подначивала меня и долго разговаривала.
Что-то подсказывало мне, просто сложи один плюс один, и ты всё поймёшь. Но я всегда сбивался и ничего не получалось. Надо было либо доверять чутью, либо лучше учить математику.
Глава 26. Перелом.
Несмотря на периодические смены погоды в её настроениях, она продолжала уходить на льдину. Продолжала гнуть свою линию. Я всё больше страдал плохими настроениями, и всё труднее было показывать натянутое «всёвпорядке». У меня опускались руки.
Я не нужен ей. Ей не нужно тепло моих рук. Я делаю ей больно своим присутствием.
Погода портилась. Всё чаще в небе слышались раскаты грома, всё чаще шёл не то дождь, не то снег…
Я так больше не могу.
Я сдаюсь.
Глава 27. Урод.
Я уехал. Я думал так будет лучше. И для меня, и для неё. Я буду мучаться, забивать пустоту и тоску, прежнего меня уже не будет. Но зато станет легче ей. Она больше не будет из-за мня плакать.
Я даже ничего не сообщил о своём отъезде. Мы почти не разговаривали, и я решил, что так будет лучше. И просто уехал.
Здесь было так же холодно, как и у нас. Люди, с которыми я познакомился, были неприятными. В голове была чёткая установка: я должен, так нужно, так будет лучше.
Я выступал здесь, слонялся по улицам, убивал время. От моей прежней жизни не было никаких вестей. Так всем будет лучше.
В этом городе, в новых компаниях, было так просто производить впечатление на людей, что становилось даже скучно. Невыносимо скучно. Столько глаз смотрят на тебя снизу вверх, даже если ты ничем не являешься. Что сложного, потешь своё ЧСВ и порадуйся. Если бы мне это когда-то было нужно… Я искренне убеждал себя, что новая жизнь такой и должна быть. Этот «новый мир» не стоил даже сотой части моего старого. Я всё больше замыкался в себе, и всё чаще сидел и молчал, подперев рукой щёку. Я медленно убивал в себе всё то, что выросло благодаря ей. Я водил вокруг пальца эти новые компании, выступал, чтобы совсем не сойти с ума от скуки.
Совершенно не важно, чего я хочу. Совершенно не важно, какие меня раздирают противоречия. Всё же должно быть так! Так всем будет лучше!
Это конец. Я снял крыло…
Я не знаю, как они нашли мой номер телефона. Я не знаю как они догадались, что я здесь. Один звонок, и все мои новые «натянутые» верования, установки, мысли, треснули, как скорлупа, по которой ударили ножом.
-Где ты есть?!
-Я здесь…
-Что ты, твою мать, там делаешь?
-Живу. У меня всё в порядке.
-Здорово, что у тебя всё в порядке.
Что?
-А как она?
-Приедь, узнай.
-Что случилось?
-Последний раз, когда она выходила на связь, она была одна, и не в очень трезвом состоянии.
-Она плакала?
-Очень.
Твою мать…
-Где она?
-Я не знаю.
-Но… как… я же…
-Чучело, ты идиот.
Чучело, ты идиот.
Я был одним из немногих, кому она доверяла свои мысли, свои мысли и свои слабости. Это я же говорил, упрашивал её, что нужно пытаться доверять людям, «открываться»,.. Я предал её… Перестал верить в себя и предал всё, что между нами было… Я оставил её одну. Предал всё, что она делала для меня. Всё, во что она во мне верила… И бросил её одну. Убежал.
Я урод.
Поезд мерно колотил колёсами по стыкам рельс. Мимо проносились ещё не позеленевшие леса, в салоне пахло кожей от сидений. Я прижимался лбом к холодному стеклу окна. На моей шее, в ямке между ключицами, в ритм стуку колёс подрагивало крылышко…
Часть 3
Глава 28. Можно любить, слышите? Можно!
Можно простить всё, что остыло.
Прошлого нет, прошлое было.
И повторять, и повторимо,
Если хотеть неудержимо.
Сложно терпеть, просто расстаться.
Но надо любить, чтоб продолжаться.
Это понять – мало измерить.
Чтобы принять, надо поверить.
Каждый из нас должен решиться!
Просто любить – значит родиться!
И изменить, были бы силы,
Всё, что вокруг невыносимо.
Соединить песни по нотам,
Наоборот, с переворотом.
Соединить, чтобы не мимо,
Разные «пол», две половины.
И начинать, будто бы в первый,
Переписать чёрное в белый.
И отказать страху и боли,
Освобождать чувства на волю.
Я расскажу, как мы любили,
Как мы смогли, как мы решили,
Как мы нашли, как мы искали,
Как отдавать, как отдавали…
Если бы все! Если бы были!
Если б как мы! Если б любили!
Даже вот так! Даже так сложно!
Можно любить! Слышите?!
Можно!
Глава 29. Солнце (как бы не было плохо).
Мы встретились на остановке. Я кутался в пальто, очень нервничал. Хватит ли у меня сил, чтобы обнять её? Позволит ли она обнять себя? Будет ли она смотреть на меня прежними глазами? Я столько всего натворил…
Я не имею права даже обнимать её…
Я узнал её ещё издалека. Её длинный белокурые волосы сейчас были чёрными. И как-то топорщились сзади… Парик, ох…
Когда она появилась, все вопросы отпали сами собой. Мы вцепились друг в друга так сильно, что никто и ничто на свете не могли оторвать нас друг от друга. Она целовала меня, как в первый раз в жизни, и крепко прижимала меня к себе. Ровно как и я её…
Она сильно похудела. Я мог обнять её одной рукой. От неё пахло солнцем. Мир вокруг затих и замер, ожидая когда мы закончим. Мы задыхались. Как когда-то… Меня трясло.
Она здесь. Она рядом. Сейчас мы одно целое. Все слова были лишними.
-Прости меня…- прошептал я ей на ухо.
-Это ты меня прости, - прошептала она.
Мы всё крепче обнимали друг друга.
Она выглядела очень уставшей, она похудела. До чего я её довёл… Но сейчас она улыбалась.
-Знаешь… - произнесла она, не выпуская меня из объятий.
-Что?
-Как бы не было плохо друг с другом… Друг без друга ещё хуже.
А ведь в моей голове вертелись те же самые мысли. Я поцеловал её.
В тот день она не выпускала мою руку. Было очень спокойно. С трудом верилось в то, что это всё на самом деле. А ещё было очень стыдно. После всего, что я сделал, она всё равно рядом.
Я готовил еду. Теперь её нужно много кормить. Она стояла около плиты, спиной к кухонной стойке, совсем рядом со мной, и поедала ещё горячую еду, только со сковородки, уверяя, что не голодна. Её волосы ещё не высохли, она только что помыла голову. Она снова была ненакрашена. Я украдкой разглядывал её.
Она скрестила руки на груди, и только сейчас я заметил, что они дрожат.
-Эй, дрожащие руки, это моя прерогатива.
Она нервно улыбнулась.
-Это последние несколько дней так. Скоро пройдёт.
И снова улыбнулась.
Я отвёл глаза. Как бы она не пыталась разделить мою вину на двоих, я никогда не прощу себе того, что оставил её одну. Просить прощения, сколько бы то ни было раз, бессмысленно. Сделанного это не изменит.
Она поцеловала меня в щёку.
-Спасибо, было очень вкусно!
Я смущённо улыбнулся.
Позже я показывал её новые песни, она слушала, как бьётся моё сердце и ругала меня, что я должен бросить курить. Я вдыхал запах её шеи, которая пахла солнцем. Всё было хорошо. Солнце светило в окно.
Знаешь, как бы не было плохо вместе, друг без друга ещё хуже.
Глава 30. Не смотри.
-У тебя новое…
-Ну… я просто выбросила всё, в чём ты меня видел…
Она смутилась и покраснела.
Глядя на неё, такую смущённую, я рассмеялся, обнял её.
Она не видела, как я потупил взгляд и закусил губу.
Глава 31. Потепление.
Пришла весна. Снег растаял. Всё вокруг неудержимо начинало зеленеть. Дни стали длиннее. Стало по-настоящему тепло.
Мы старались выискивать каждую свободную минуту, чтобы проводить время друг с другом. Она звонила мне и пела песни, которых я никогда не слышал, и не стал бы слушать, если бы не она. Она пела мне, я слушал и улыбался, как дурак. Я встречал её после занятий и провожал домой.
Мир пестрил яркими цветами. Море было синим и блестело на солнце. Наша весна всё-таки пришла.
Глава 32. Я научу тебя петь, а ты научишь меня кричать.
Мы сидели неподалёку от набережной, на траве, с совершенно случайными знакомыми, у которых была гитара. Мы пели. На улице светило солнце. Наша короткая весна…
-Знаете, - сказала она, - до того, как я его встретила, я почти не пела. При ком-то это уж точно. А с ним начала.
Я даже сигаретой поперхнулся. Вот те раз, не знал я такого… Умеет удивлять.
Я ткнул её локтём под ребро, она улыбнулась и показала мне язык. Ещё и дразнится.
-Я напишу для нас песню, - шепнул я её на ухо, - и мы запишем её с тобой.
-С моим-то голосом?
-У тебя прекрасный голос.
-С моим-то вокалом?
-У тебя всё получится.
Глава 33. Перемены.
До неё у меня была совсем другая жизнь. Я был совсем другим. Совершал другие поступки, ценил другие вещи, писал другие песни. Я и не замечал, как быстро начал меняться. Стал спокойнее, моя злость, цинизм, агрессия куда-то делись. И хоть она постоянно повторяет то, что ничего не делала, я знаю, что это не так.
Я почти не заметил, как со мной произошли такие перемены.
Глава 34. Знай.
Маленький дворик, старенькие лавочки, угол дома, на крыше которого что-то шумит, невысоки деревья. Мы часто сидели здесь, когда возвращались вместе с её занятий. Перекур, перед тем как разойтись по разным домам. Мы делились впечатлениями о сегодняшнем дне.
Только прошёл дождь, с деревьев капало. К счастью, у неё был зонтик, она укрыла им нас и лавочку, я не ношу зонтики (джееееентельмен). Как-то незаметно мы начали обговаривать тему нашей самой большой ссоры. Я снова говорил о том, как у меня опустились руки.
И вдруг…
-Ещё тогда…
-Что?
-Ты понимаешь…
-Не понимаю…
Я догадываюсь, но как всегда боюсь верить в это.
Она медлила. Я внимательно смотрел в её глаза.
-Ты просто хочешь, чтобы я это сказала.
-Хочу.
Какое-то время она разглядывала песчинки асфальта, а потом подняла на меня глаза.
Всё вокруг затихло. И в этой тишине прозвучал только её голос.
-Что бы я не говорила, что бы я не делала, ты должен знать… я … я же люблю тебя.
Первый раз в жизни. Первый раз она сказала это. Я знал, что это для неё значит.
С деревьев капала вода. Тихо-тихо… Этот момент я запомню навсегда.
Глава 35. Ревность/Верность.
Ревность – яд, который разливается по венам. Мешает трезво думать. Чистейшая эссенция эгоизма. Собственничество.
В прошлой жизни я был очень ревнив. Глупые вопросы, подозрения, глупые мысли – норма. Когда она проводила время с кем-то, кого я не знал, когда забывала свой телефон у старых друзей, или весело болтала с кем-то по телефону, мне даже мысли не приходило её ревновать. Хотя я по-прежнему хотел убить каждого, кто как-то не так на неё посмотрит.
Она редко рассказывала мне о людях, с которыми проводит время, а я не вытягивал из неё это. Ну не было у неё такой привычки. Я просто доверял ей.
Глава 36. Давай поговорим.
Все проблемы между людьми возникают тогда, когда люди перестают разговаривать друг с другом. Затяжное молчание рождает домыслы, недопонимания, ссоры на пустом месте. Все проблемы появляются из-за того, что люди не разговаривают друг с другом.
Я убеждён в этом железобетонно. А ведь нет ничего проще, чем поменяться мыслями, сказать и хорошее, и плохое, и просто попытаться понять друг друга.
Давай поговорим, не закрывай глаза. Важнее в мире нет чем наши голоса… Только когда переступаешь через три точки на письме, можно что-то понять.
Все наши проблемы решались только тогда, когда мы начинали разговаривать. А ещё потому, что мы умели смеяться.
Глава 37. Крылья.
-Спокойной тебе ночи.
-Спокойной ночи.
Снаружи шумел ветер. Я обнимал её, мне было хорошо и спокойно. От неё чудесно пахло. Я почти засыпал.
Придвинулся к ней поближе, прижал к себе покрепче, чтобы чувствовать её кожу своей кожей. Она лежала на боку, спиной ко мне. Её рука находилась около шеи. Я нащупал её руку своей и понял, что она держит в зажатой ладони своё крыло.
Надо же…
Сколько месяцев я засыпаю именно так.
-Ты давно так спишь?
-Я всегда так сплю.
Она никогда не перестанет меня удивлять…
Глава 38. Дом.
Из дневника.
«Дом. Уют. Тепло. Мягкие песочные цвета.
Что это такое? Место, куда хочется возвращаться. Откуда не хочется уходить. Большие тёмные окна, приглушённый свет, милая кухня.
Там, где уютно… Там, где хорошо…
В моём доме никогда не было уютно. Он всегда ассоциирутся со старыми пожелтевшими обоями, сколько бы их не переклеивали, ярким верхним светом, который режет глаза. Там, где неуютно. Я иду туда, потому что больше некуда. Я не чувствую себя там «как дома». Почему я так быстро привязался к месту, где живёшь ты? По сути, чужое место, хотя… там ведь живёшь ты…
Я долго переваривал это, почему, как, из-за чего…
Почему так спокойно и уютно…
Почему такой приятный свет?
Я не чувствую запахов… Мне не хочется оттуда уходить. Когда уходишь, идёшь домой спотыкаясь, волосы на лицо, чтобы легче было идти. А куда идёшь, не знаешь… просто вперёд. Дом остался позади.
И не хочется, совершенно не хочется. Уходишь, неся ещё на себе кусочки той атмосферы, идёшь мимо людей, как в плёнке. Они там, а я тут. Инородное, чужое.
Через некоторое время я понял…
Дом, это не четыре стены. Не смеси света и запахов, комнат и кухонь.
Дом, это атмосфера. Дом, это там, где спокойно.
Мой дом там, где ты.»
Глава 39. Идеальный мир.
Какое-то время мы жили у неё. Совсем недолго. Но тогда в этом времени были только я и она. Это было и остаётся самым счастливым моментом в моей истории. Только мы, и больше никого. Мир, там за окнами, остановился, и ничего не стоил.
Мы проводили вечера на тёплом балконе под завывание ветра, выкуривая одну за другой сигареты, и заводя один за другим разговор. У нас была одна кухня. Одна постель… Мы представляли, что мы семья. Нам это нравилось.
Я не помню, чтоб мы до этого так много времени проводили друг с другом. Она была спокойнее, чем обычно, часто проскакивали мои любимые моменты её сосредоточенной серьёзности. В один из вечеров, когда мы сидели в креслах, рядом, она ткнула меня локотком, сказав: «я хочу кое-что тебе показать. Это правда не от женского лица, но это то, что мне хочется сказать». И после этого она поставила пластинку на старенький проигрыватель, опустила иголку, и я услышал эту песню.
Я помню её добуквенно. Помню каждую интонацию. Песня, в точности отражая моё отношение, передавала мне её мысли. Я боялся вздохнуть, и упустить этот момент. Она посматривала на меня, я видел как в темноте блестят её глаза, и улыбалась.
А песня играла по новому кругу.
Какое-то время потом я затёр пластинку с этой песней, постоянно переслушивая её.
Сейчас я её почти не слушаю. Я боюсь. Слишком сильные эмоции вызывает. И прочно – напрочно ассоциируется с ней, и с этим вечером.
Когда я хожу по улицам, особенно когда я один, особенно когда мы мало видимся, я ненавижу влюблённые парочки, которые то тут, то там снуют по нашему маленькому городку. Пары, которым дано проводить друг с другом столько времени, сколько им хочется. Но в тот раз, возвращаясь к себе домой, глядя на них, я понимал: у меня есть гораздо больше.
У меня есть целый мир.
Глава 40. Море.
Чайки подлетали прямо к воде и хватали рыбу. Море громко шумело, переливалось радугой на солнце и было ярко-лазурным.
Я затушил сигарету и спрятал её в сумку. В море выбрасывать не стал.
Сегодня оно мне нравилось.
Часть 4
Глава 41. Дыхание.
Я курю. Иногда много. Я пою, тоже много. У меня нет проблем с дыханием. Но от объятий, поцелуев, мы задыхаемся.
Я знаю, это всё можно объяснить на биологическом уровне. Но тогда объясните мне, почему у меня перехватывает дыхание, когда она просто улыбается.
Глава 42. Песни.
Я всё чаще пишу песни, которые не показываю никому, кроме неё.
Глава 43. Ради.
(я хочу, чтобы эта глава была зелёного цвета)
-Пачку мою возьми.
-Мне неудобно…
-Неудобно, когда дети на соседа похожи.
Знает же, как на меня действовать…
-Спасибо.
Я сидел дома и меня собачило от злости. А она не хотела ложить трубку. «Мне показалось, что с тобой сейчас нужно разговаривать».
Ну как… Ну как она это почувствовала? Как она уловила этот момент, и поняла, что мне сейчас так необходимо. Я ни одним словом не указывал на это. Такая мелкая важная мелочь… Она тратит своё время на разговоры, просто чтобы поддержать меня.
Ради меня…
Глава 44. Время.
-Ты опоздаешь!
-Одну сигарету, и меня нет.
-Ты время видел? Ну что ты опять…
-Всего одну, пойдём.
«Я вижу время. Я сижу за тем, как оно тает постоянно. Я просто хочу побыть лишнюю минуту рядом с тобой. Вспомни, ты также делала. Ну же, улыбнись!»
Глава 45. Чужие люди.
Я не знаю как начать… У меня никогда не получается подбирать удачные слова. Иногда просыпается такое состояние… ммм… как бы объяснить… Обещал же подбирать только понятные слова…
Иногда начинаешь чувствовать людей. Своих, чужих, на расстоянии. Тон голоса, взгляд, жест, фраза выдают их настроения и планы с головой.
Я считаю её родным человеком. Я доверяю ей то, о чём обычно молчу. Когда она отвечает тем же, я чувствую себя малой песчинкой. Она - часть меня. Когда-то так сложилось, так будет и дальше. Такие следы не проходят. Её нервы, жёсткие слова, которые она использует, когда злится, всё это часть меня…
Но иногда…
Иногда у меня складывается впечатление, будто мы знаем друг друга несколько дней. Это расстояние не вытянутой руки, а нескольких километров. Как будто она знает, что у неё есть, но не знает что с этим делать, поэтому постоянно меняет стратегию. Или только я привык делить проблемы на двоих?
Когда недавно ещё она слушала моё сердце, и волновалась о том, что оно бьётся с перебоями, а сегодня забывает узнать, как у меня дела, или вообще не желает со мной разговаривать.
Очень хочется в такие моменты схватить её за плечи, заглянуть ей в глаза, и спросить:
«Мы чужие люди?»
Глава 46. Боль.
Я оставлю предыдущую главу, чтобы ненавидеть себя за боль, которую причиняю ей такими вот словами. У меня не всегда получается ходить ровно и не падать, особенно когда так скользко. Я стараюсь, правда. У меня получится. Я ведь понимаю, что ей куда сложнее, что я просто хочу, чтоб было так, как я это понимаю. Она тоже путается, тоже не знает что делать, и тоже начинает как и я махать руками, рвать нити, которые привязывают, и делать обоим больно.
Спокойно. Нужно быть спокойнее. Не делать резких движений. Нужно меньше накручивать себя, меньше махать руками, а просто пытаться. Чтобы когда-то стало лучше. Правда?
Глава 47. Смех (флешбэк).
Я всё крепче прижимал трубку к уху и был уверен, что на том конце провода она делает так же.
Всё, конец, живи хорошо, правильно питайся, не болей. Так, да?
Когда наступал такой критический момент, мы… мы просто начинали смеяться друг над другом. Кто-то начинал подшучивать, другой подхватывал. Мы начинали смеяться, переступали через эту пропасть, и просто шли дальше.
Глава 48. Наивность.
Когда я окончательно перестану надеяться, я, наверное, начну мыслить абсолютно трезво. Начну писать правильные песни, хорошие рассказы. Злые, но хорошие. Трезвые. Когда синий – это синий, а жёлтый – это жёлтый.
Когда пойму, что слова имеют срок годности. А мир не такой уж и большой, потому что везде одно и то же. Когда перестану, возвращаясь домой, надеяться на то, что кто-то будет ждать меня около моего дома, неожиданно и внезапно. Когда начну делать что-то для себя. Стану правильным, циничным и холодным, как погода в нашем городке. Сложу свой кубик Рубика по цветам.
Или вообще перестану писать. Всё же и так будет понятно. Каждая моя песня – это надежда. Надежда на то, что когда-то что-нибудь изменится. Сдвинется с одной мёртвой точки и прочертит линию. Что будет лучше, чем сейчас.
Вся моя жизнь – эти самые попытки. И я не хочу уверяться в мысли, что «Никто не придёт». Хотя и понимаю это. Но не хочу в это верить. И готов разбивать ради этого голову.
Глава 49. Поступки.
Как бывает просто сбросить с себя всю ответственность. Не отвечать ни за что. Ни за себя, ни за других. Это просто.
Просто сказать: «Так было суждено». Кто-то за меня уже решил, куда и как мне идти, а я тут по сути ничего не решаю, просто передвигаю ноги. Всё, что происходит, было предначертано. Я такой, потому что так было суждено. И ничего не изменить. Ничего…
Блин, да вы сами себе верите?! Если вы выйдите пораньше и попадёте под машину, то это судьба? Или проспите, и избежите предначертанного? Или это тоже предначертание? Не подводите ли вы всё под общий знаменатель?
Никто за вас ничего не решает. Вы сами передвигаете ноги, и решаете идти влево, или вправо. Это ваш выбор и ваша ответственность за этот выбор. А не кого-то там, наверху, которого никто никогда не видел.
Вся жизнь – это цепочка выборов. От того, что кто-то решает пойти направо, а другой решает поднять глаза, люди встречают друг друга. Люди, которые существуют только потому, что их мамы и папы, бабушки и дедушки, решили пойти в одну сторону, а не в другую, перейти дорогу, а не остаться на той стороне.
Иногда мне хочется верить в знаки, в хорошие, в плохие верить не хочется. Не делали так? Хорошо думать, что там уже всё решили, и всё будет хорошо, и ничего не нужно делать. Как это просто…
Но так не бывает. Человек всё притягивает за уши.
Вся жизнь – цепочка выборов. Никто не рисует тебе дорогу, ты сам переставляешь ноги. А отказ от этого выбора – это тоже выбор. Не заблуждайтесь только.
Воля случая – цепная реакция выборов. Такая вот теория хаоса.
Я предпочитаю верить в людей. Только они меняют мир, больше некому. Поэтому я предпочитаю верить в них.
И это не было мне предначертано.
Это мой выбор.
Глава 50. Ценности.
«После этого ни один концерт не приносил мне удовольствия». Помните?
Это малая толика. Я до сих пор не могу подсчитать точное количество моих перемен. Так не бывает.
Я начал разговаривать с людьми. Я стал спокойнее. Говорил уже, помню-помню. Я стал более закрытым, но до сих пор не боюсь говорить правду. Просто более чётко разделяю вещи на «моё» и «ваше».
Может быть я старею? Частично… (улыбка)
Когда-то у меня были возможности, но было в кайф жить на чужую зарплату, ждать пока оно само там как-то сложится, видеть одному на концерте, ожидая, когда же мной будут восхищаться, не думать. Попробуйте вникнуть. Пожалуйста.
А сейчас, сидя на концерте, очень хочется свалить из этого разноцветного балагана, прийти домой, приготовить ужин, и завалиться в постель…
В одну на двоих постель.
Глава 51. Важно.
Кстати, благодаря ей, я научился слову «Важно».
Глава 52. Льдина (начало).
Я успокоился и расслабился. Постоянное тепло и солнце. Счастье. Мой личный космос. Не хотелось ни писать песен, ни слушать музыку. Ну… только добрые песни, и добрую музыку. Не хотелось думать о плохом. Просто хорошо и всё тут. Погода периодически менялась, берег затянуто льдом, но и на это не хотелось обращать внимания.
Не-ког-да!
Мы смеялись и пели песни. Думали и не думали. Мирились больше, чем ругались. Я даже не замечал, что теряю бдительность, купаясь в этом тепле цвета золотого песка. Отхожу от темы, позже поймёте.
По старому приёмнику передали, что около нашего города проходит ледокол. Огромный железный корабль, который своим носом проламывает льдины. Вот это событие! Наверное весь город соберётся, чтобы посмотреть на это.
Я бросился к телефону, начал быстро крутить диск, чтобы быстрее рассказать ей об этом. Трубку никто не брал.
Глава 53. Зависимость.
Я боюсь людей. Я привязываюсь к ним. Даже к самым самовлюблённым и бестолковым. Я нахожу стороны, которыми можно восхищаться, черты, за которые их можно полюбить. Но потом вовремя срабатывает кнопка «стоп», и вовремя спасает от влияния их уникальности на меня. Они предадут, они обманут, запутаются в себе, и сделают больно. Больно будет в любом случае.
Но кнопка срабатывает не всегда. Поэтому у меня есть друзья. Люди, которым я доверяюсь в полсилы. Люди, от которых не жду ответной реакции, от которых ничего не нужно. Так иногда получается.
А бывает, кнопка не срабатывает вообще. Просто отключается, и всё. И я доверяюсь человеку полностью, и полностью привязываюсь. И понимаю, будет больно. Будет очень больно. Я привяжусь, я поменяюсь, я стану чем-то новым. Но в то же время…
Это свобода, это такие эмоции, ради которых стоит жить. Такой вот стимул.
Самое страшное – это зависимость. Как дыхание.
Она – моя последняя попытка поверить людям. Она поменяла меня так, как не удавалось никогда и никому. И зависимости такой я тоже раньше не чувствовал. Я понимаю главную истину:
«К тебе никто никогда не будет относиться так, как ты относишься к другим». У меня, наверное начисто отсутствует инстинкт сохранения. Предавайте меня, врите мне, пользуйтесь мной. Я с вами не ради получения выгоды.
Я тоже не святой, святых вообще не бывает. Я тоже делаю больно. Простите меня, кстати. Мне тоже иногда бывает сложно. Я постараюсь быть лучше.
Недавно последний член моей семьи, которая разбрелась кто куда, моя мама, сидела и разговаривала со мной. Я давно себя словил на мысли, что потерял понятие «семья». Есть такие разрозненные обрывки, как «мама», «папа», «брат», к каждому из которых отдельное отношение. Но чего-то целого нет. Для меня это понятие эфемерно. У меня есть мама, папа, брат. А семьи нет.
Мама сидела в кресле, пила чай, и разговаривала со мной о Ней. Давно такого не было. Она беспокоилась за меня, всегда беспокоилась. Это же мама…
-Вы давно гуляли?
-Давно.
-Вы поругались?
Она нравилась маме, и соответственно переживания по этому поводу выливались в такие разговоры.
-Нет, всё хорошо.
-Ну а что тогда?
-Так нужно, пока так…
Мама молча смотрела мимо чашки с чаем, куда-то вглубь комнаты.
-Что же тебе так везёт…
Я улыбнулся, хотя эта фраза застала меня врасплох, и показал язык.
Уже когда я выходил из комнаты, последовала фраза, сказанная таким тихим, задумчивым тоном…
-Если вы так редко видитесь, а ты так долго сохраняешь к ней такой порыв, сильно же ты к ней привязался…
Знала бы ты как…
Глава 54. Льдина (продолжение).
Прошла неделя. Я не мог найти её. Я почти не спал, физически не мог. Днём везде виделась она, та, которую я нигде не мог найти.
Я всё-таки нашёл её. На берегу. Под холодным ветром, который поднимал из моря ледяные капли. Там… на льдине.
Светило яркое солнце. Её волосы раздувал ветер. Она точно также сидела лицом к морю, как когда-то. Только декорации поменялись. Огромный железный ледокол прошёл вдоль берега, раскидав льдины, прочертив огромную ломаную черту в моря, которое снова пришло в движение.
На её льдине виднелась огромная расходящаяся трещина.
…
-Отпусти, не держи меня, мне тяжело.
-Что?
-Что слышал.
-Всё заново?
-Да. Заново.
Не злись, не злись…
Я сел в пяти шагах от неё, как когда-то.
-Ну почему?
-Почему ты не уходишь? Я надеялась, что в случае, если мы не будем говорить, тебе станет проще.
(Ты с ума сошла? Ты правда думаешь, что мне без тебя лучше?)
-Без меня тебе будет лучше. Я не подхожу тебе.
И это она мне говорит… Я даже не могу увести её с этой льдины, как и раньше не мог. Не могу сделать так, чтобы ей было хорошо и беззаботно. И это ещё она мне не подходит? Это мне не хватает сил сделать её счастливой. Я сцепил зубы, чтобы не делать больнее.
Мне дорого каждое твоё слово, каждая эмоция, каждое движение… Молчи, Чучело, молчи…
-Я не согласен.- вот и всё, что выдавил.
-Ты меня уговариваешь?
Я услышал улыбку в её голосе.
-Нет.
-Откуда ты знаешь, что не найдётся другой человек, который будет лучше?
Глава 55. А её улыбка стоит миллиона ваших поцелуев.
Каждые эмоции в нашей жизни – новые. Повторение старых, как признак того, что ты что-то делаешь неправильно.
Подобных по силе эмоций мне ещё не доводилось испытывать. Да, у меня в жизни были отношения, и серьёзные, и не очень. Мне есть с чем сравнить. Я испытал и любовь, и радость, разочарование, страх, но повторюсь, подобных по силе и окраске эмоций я ещё не испытывал. Это чувство и принесло те самые перемены. Такое… настоящее. Настоящее отношение, настоящая радость, настоящий страх, настоящее притяжение, от начала и до этого самого момента. Как идеальная линия на белом листе. И, какое бы не было сложным – чистое.
Я не то что злиться, я даже грубо ответить ей не могу. Хотя раньше грубить и срываться на родных было нормой. Это настолько сильнее меня, что даже дико.
Я когда-то сказал ей эту фразу, пытался объяснить, запинался, путался, и в итоге запутал ещё и её. Хотя что сложного в этих словах?
Подобно белому снегу на межсезонном асфальте, вечная надпись ожидания на моём фолианте. Под пылью разных ухмылок первоисточник дыхания, надёжный зонт под градом вашего непонимания. А я прибил своё сердце к этому взгляду гвоздями, гидромассажные мысли в психологическом скаме, тотальный взрыв акварели на чёрно-белой картине, глоток воздуха в лёгких, наполненных никотином…
Её голос меня успокаивает. Её взгляд заставляет смотреть на неё снова и снова. Её тепло согревает. Каждое мелкое движение, едва уловимый поворот головы, интонация, приподнятые уголки губ, приковывают к себе и не дают отвести взгляд. Так было, так есть и сейчас.
Я первый раз в жизни ловлю себя на мысли, что состояние кого-то гораздо важнее, чем моё собственное. Я первый раз в жизни обхожусь без вопроса «а как же я?». Принципы, законы, установки на весах не перевешивают. Я готов… Нет, я буду разбивать руки, голову, плечи, лишь только бы сохранить это сложное идеальное чувство, и чистое отношение.
Раньше я думал, что когда смотришь на любимого человека, окружающая тебя картинка смазывается, и только тот самый человек остаётся в фокусе. В моём случае картинки просто нет. Есть только она. Уникальная, настоящая, каждое слово, взгляд, жест, интонацию которой хочется прятать там, в груди, где иногда тяжело дышится. Скажете, да сколько ещё в мире таких, уникальных, прекрасных, лучших…
А я хочу быть с ней.
Одна её улыбка стоит миллиона ваших поцелуев.
Глава 56. Льдина (продолжение).
Как донести до неё это? Чтобы она это не только услышала, но и почувствовала…
Ветер нарастал. Был слышен треск льдин.
-Мне тяжело, я не хочу мучать тебя. Или ты мазохист?
Да хоть поросёнок Пётр, как же ты не понимаешь…
Она повернулась ко мне лицом, посмотрела на меня моими любимыми глазами, улыбнулась… и произнесла:
-У тебя всё будет хорошо.
Ох…
-Без тебя?
-Да - точно также, с улыбкой,- я уверена в этом.
-Откуда такая уверенность?
-Птичка нашептала, из-за океана.
-Ты оставляешь меня одного?
-Нет.
Глава 57. Выхода нет.
В такие моменты я чувствую себя паразитирующим существом. Любое моё слово, любой жест, любая попытка приблизиться сделает только хуже. Отбросит её ещё на несколько километров. А такое её молчание я ещё не научился понимать. И так или иначе ломаю дрова и делаю ей больно. Чем дольше держу себя в руках, показывая натянутое «всёвпорядке», тем хуже получается потом.
Я паразит, от которого она не хочет отказываться.
Выхода нет.
Глава 58. Льдина (окончание).
Она плачет, а я не могу обнять её…
Под напором ветра льдина, на которой она сидела, медленно откалывалась от берега. Я вцепился руками за край, и старался держать её.
Я не прощу себе, никогда не прощу, если её унесёт куда-то в океан, и далеко не факт, что прибьёт обратно. Я никогда не прощу себе, если потеряю её где-то там, в океане…
Она всё также сидела лицом ко мне, с грустной улыбкой и любимыми глазами.
Глава 59. Возможно.
И мы вернёмся в старое,
Выкинем новое.
Мы потеряем разум,
Оно того ведь стоило.
Мы не вернём ушедших,
Но уходящих – возможно…
Глава 60. Льдина (концовка).
На горизонте тут и там мелькали молнии. Море волновалось. В шуме ветра, моря и грома я слышал:
«Отпусти…
Отпусти…
Мне тяжело.
Не держи меня…»
И всё продолжал изо всех сил цепляться окровавленными пальцами за тонкий, хрупкий лёд…
Глава 61. Нежность.
На ночь я остался у неё. Она расстелила постель, и практически сразу уснула. А я лежал рядом и не мог уснуть. Хотя сам не спал почти неделю. Первый раз на моей памяти она уснула раньше меня. Я слушал её ровное спящее дыхание и рассматривал её силуэт. Она такая красивая.
Лёжа головой на подушке, я проводил взглядом по её переносице, кончике носа, сомкнутым губам, подбородку, шее… И не мог насмотреться на неё. Пользуясь тем, что спящая она не смущается под моим взглядом, не спрашивает «что?», и не показывает мне язык, я старался запомнить каждую, самую мелкую её черту. Хотя и так знал их наизусть. Я не мог спать.
Я боялся. Вдруг это последняя наша ночь рядом в моей жизни… Я старался как можно дальше растянуть этот момент. Всё, что меня сейчас притягивало к этой земле, находилось по левую сторону от меня. Она спала.
Вдруг она повернулась во сне, со спины на бок, и оказалась вплотную рядом с моим лицом. Наши носы соприкасались. Наши губы почти соприкасались. Я чувствовал её тёплое дыхание. Это было выше моих сил. Я тихо рассмеялся, поцеловал её в уголок губ, дважды прошептал любимое имя, и выскользнул из-под одеяла.
Взял сигарету и вышел на балкон. Ведь хотелось не просто поцеловать её… Хотелось схватить за плечи, накричать, выплеснуть все эмоции и слова, которые так долго бурлят во мне, заставить её услышать, заставить её понять, заставить поверить, что получится, если этого захочешь. Укрыть и спрятать её от всего плохого на этом свете.
Через несколько сигарет и походов на балкон, я успокоился. От свежего воздуха в голове прояснилось, и я стал думать отчётливее.
Какая разница, что произойдёт? Какая разница, заметит или не заметит она моих стараний, сколько времени будет уделять… Какая разница, сколько ещё раз она будет прогонять меня.
Она лежала на левом боку, спиной ко мне, а я слушал её дыхание. Моя сильная девочка сейчас казалась такой хрупкой… Я обнял её со спины и прижал к себе, всё думая, что же ей сейчас снится, где она сейчас?
Сквозь сон она нащупала мою руку и взяла мою ладонь в свою. Я уткнулся носом в её шею. Мы так и лежали, не шевелясь.
Существовало ровно четыре строчки, чтобы описать всё это.
«Засыпая, держались за руки, сильно-сильно.
Я боялся потерять тебя, такая красивая…
Я не мог наслушаться, как ты дышишь.
Мне ничего не нужно без тебя, слышишь?»
Эпилог.
Она снова повернулась в мою сторону. Подобралась поближе ко мне, обняла меня левой рукой, а голову положила на моё левое плечо. Второй раз на моей памяти. Она прижалась ко мне всем своим телом.
Мне было совершенно всё равно, что снится ей в этот момент. Главное, что сейчас я рядом. Этот сонный жест занял всё моё существование. Сколько раз уже я повторял себе, что не смогу любить её сильнее, чем уже люблю.
Я ошибался.
Я обнял её и прижал к себе в этом отчаянном жесте, который был точь в точь похож на тот, с фотографии на первом концерте, пытаясь укрыть и защитить от всех и всего на свете, и наконец-то уснул.
продолжение http://www.proza.ru/2011/10/17/1264