Общение с моллюсками как-то не прекращалось в течение всей моей жизни. Одно из первых воспоминаний: лето 1954 года, Дагомыс. Я, как нормальный маленький ребёнок, встаю на заре, когда все ещё спят. И, как ребёнок воспитанный (иже – себе на уме), тихонько ухожу гулять в сад, благо одежда несложная: трусики. Везде ещё роса, розовые краски восхода, матовые влажные листья винограда, почти просохший забор – и на нём крепко приклеенные в ожидании жаркого дня крупные, тёплые, сухие, полосатые виноградные улитки. Если их осторожно оторвать от забора и посадить на деревянный обеденный стол, спрятанный под виноградом, то они просыпаются, высовывают белую ногу и рожки с чёрными глазами – точечками. Иногда даже удаётся скормить им какой-нибудь листик – не винограда, упаси бог, хозяйка увидит! Они грызут лист, задумчиво протаскивая его под ногой, а когда ползут по столу – оставляют полоску слизи. Слизь высыхает и отливает опаловым блеском…
Позже отец привозил мне из своих многочисленных экспедиций раковины каури: и маленькие, жёлто-розовые, и палевые, и снежно-белые с яркими коричневыми крапинами. А к концу учёбы в школе, когда я выбрала, наконец, между биологией и математикой, решив всё же быть биологом, отец привёз две банки с кальмарчиками в формалине. Глаза кальмаров крупные, с веками, расположены под венцом щупалец и очень похожи на человеческие. Когда они закрыты, как у тех формалиновых моллюсков, кажется, что смотришь в лицо смерти. Этого не вынесла моя нежная бабушка: она потребовала срочно подарить кальмаров школе – там им самое место, в учебном процессе! Бабушка была учителем математики и слабо представляла набор учебных пособий биологов. Подарок школе по тем временам был роскошный, но отец в результате сильно обиделся.
В те времена в моём аквариуме уже пожили обычные физы и катушки, радостно облепляющие стеклянную кормушку с сухим кормом. Из-за них рыбы стали жадными – налетали стаей при кормлении и расхватывали корм, зная, что чуть задержатся – и методичные улитки, уловив запах корма, начнут быстро всплывать вверх и путешествовать по плёнке воды вниз головой прямо к кормушке. Катушки спускаются по стенкам аквариума с изрядным запасом воздуха в лёгочном мешке, и буквально держатся ногой за стекло или грунт, чтобы не всплыть. Запас газа всегда при них. Чтобы всплыть, остаётся только расслабить ногу и «отпустить» поверхность стекла или грунта.
Позже я купила ампулярий – тогда они были ещё натуральной, тёмной окраски, с синим телом и красными крапинками на голове и дыхальце. Крапинки переливались и сверкали на солнце – куда там теперешним бледным и мелким альбиносам! Ампулярии – животные стремительные для моллюсков. Они принадлежат к брюхоногим, то есть вторичноводные животные, вернувшиеся в воду после долгого периода жизни отряда на суше. Поэтому вместо жабр у них карман мантии – лёгкое, которое необходимо снабжать воздухом. А дыхание ампулярий – процесс очень активный. Длинное дыхальце, похожее на широкую пятнистую трубу с небольшим сужением на конце, высовывается заранее, когда улитка ещё только ползёт к поверхности, и раскачивается, как хлыст, в поисках воздуха. Похоже, ампулярии решают подышать в самый последний момент и, уже задыхаясь, рвутся за жизнетворным газом с «протянутой рукой». Как только дыхальце касается поверхности, улитка начинает зарядку – бешено взмахивая раковиной на стебле тела, она выжимает отработанный воздух и засасывает свежий.
В жару ампулярии очень страдали, если аквариум был закрыт стеклом. И в то же время икру они откладывали над поверхностью воды (ради кислорода), и часто во время кладки вываливались через бортик незакрытого аквариума. Может быть, в кислородных требованиях диких ампулярий и состоит причина исчезновения из аквариумов роскошно окрашенного дикого типа и замена его более мелкой, умеренной в запросах, мутацией альбиносов, редких в то время и продававшихся под названием «Золотой шар»? При открытом аквариуме ампулярии не забывали периодически выползать на стекло и промачивать ногой свои кладки. Со временем, когда в икринках вызревали мелкие моллюски, твёрдость кладки уменьшалась, поэтому родители переставали по ним ползать, и я периодически сбрызгивала кладки водой. Потомство, хоть и мелкое, но значительно крупнее малышей физ и катушек, и через стекло стенки аквариума отлично видны этапы его созревания. Вылупившиеся малыши, похожие на мелкий прозрачный бисер, сползали в воду и начинали бурно питаться, быстро проедая дорожки на стенках аквариума, заросших нитчаткой, собираясь гирляндой на «деликатесном» папоротнике. К моменту окрашивания они уничтожали всё более или менее растительное в аквариуме, но к тому времени уже осваивались со взрослой пищей, не требующей великих усилий – то есть, с рыбьим кормом. Над кормушкой вздымалась гора из шаровидных камней-раковин, кормушка часто переворачивалась, корм расплывался: только в этом случае рыбам удавалось что-нибудь раздобыть. Ясно, что в аквариуме с процветающими ампуляриями рыбам жить невозможно, в том числе и потому, что ампулярии любят жёсткую воду и известковый грунт (в мягкой воде они хуже растут и не размножаются). В таких условиях проживут разве что некоторые окуни, но все они умеют прекрасно справляться с моллюсками: едят. Так что для ампулярий нужно заводить отдельный низкий аквариум, прикрытый сеткой.
Пыталась я держать и двустворчатых моллюсков: подростков перловиц и беззубок, хотя их личинки-глохидии опасны для рыб, так как вцепляются шипами створок в кожу рыб и паразитируют на ней. Понятно, зачем это малоподвижным моллюскам, с трудом подтягивающим тело, загребая грунт ногой – так, с помощью «корабля» - рыбы, они отправляют потомство в дальние края, осваивая новые территории. Но рыбам от этого не легче! В моём аквариуме от двустворчатых пользы не было. Хотя кажется, что фильтрование воды при питании моллюсков должно очищать воду, но у меня они, наоборот, заселяли воду одноклеточными зелёными водорослями и вода цвела до той поры, пока не удаляли моллюсков.
Малайские песчаные улитки – тихие обитатели, их и не видно: только водоросли качаются и всплывают. А если держишь их с цихлидами, которые сами копают песок, то они быстро оказываются съеденными. Цихлиды не грызут раковину, как куткутия, а смачно высасывают тельце моллюска из раковины, как джентльмен устрицу.
Да, несмотря на некоторые сложности, я всё же больше люблю брюхоногих. Дважды мне не посчастливилось обнаружить один их «недостаток»: брюхоногие крайне чувствительны к ядам в воздухе. Выброс сероводорода, резкое превышение концентрации фенола в воздухе, от которого не застрахованы жители городов, аэрозольная дезинфекция у соседей – и в аквариуме гибнут брюхоногие моллюски, причём значительно раньше, чем рыбы (кроме столь же чувствительных барбусов). Именно так я и потеряла моих бесценных ампулярий.
А потом, на Дальнем Востоке, двустворчатые вернули мою любовь. Я любовалась на садки для разведения морских гребешков: огромных, с десертную тарелку, моллюсков, перепрыгивающих с места на место, хлопая створками. Когда моллюск неподвижен, нижняя плоская створка лежит на дне, а верхняя – тяжёлая, округлая, ребристая, обросшая усоногими рачками – балянусами и водорослями, скрывает моллюска от охотников. В бухте Золотой Рог встречаются каменные гребешки – миниатюрные, сменившие белый цвет перламутра на розово-фиолетовый, а поверхность раковины – на шероховатую, слоистую и неправильную, как у маленькой устрицы.
И уж редко кому доводилось увидеть анодару – глубоководного двустворчатого моллюска с круто выгнутыми симметричными створками, лишёнными перламутра. У анодар тёмно-красная «кровь» с растворённым в ней гемоглобином. А у большинства моллюсков в гемолимфе растворён гемоцианин, и их кровь «голубая», то есть почти бесцветная… Как у королей?
Попытайтесь вспомнить, кого вы всегда встречаете на прогулках в лесу? Лягушек и… мелких наземных моллюсков янтарок. Ну, а на море? – Конечно, мидий! У реки? – Осколки раковин перловиц. Разве моллюски не короли?