Игроки.
1.
- За что?! Нет, ну ты скажи, за что?!
Сергей Аполинарьевич Вересов плеснул в стаканы водки грамм по пятьдесят (считая себя человеком культурным, он предпочитал употреблять сорокоградусную малыми порциями) и, приподняв стакан вместе с содержимым, посмотрел через него на свет. Водка из ближайшего ларька ничем не напоминала благородный напиток, коим должна была являться, но так создавалась хотя бы видимость приличия.
- Будем! – Сергей Аполинарьевич одним махом опрокинул содержимое стакана и поморщился.
- Будем, - согласился его собеседник, но вопреки сказанному пить не стал. Лишь поднял стакан в воздух, подержал и поставил его на стол, символически поддерживая своего старинного приятеля. – И все-таки, Сережа, ты не прав.
- Я не прав?! В чем? В чем я не прав? В том, что как проклятый ишачил на эту долбанную газету?! Пять лет! Пять лет без перерыва! Без отпусков и выходных.
- Считай, что ты получил отпуск.
Сергей Аполинарьевич многозначительно хмыкнул и плеснул в свой стакан еще немного водки.
- И выпивкой не увлекайся, - добавил собеседник, - иначе ты нажрешься и наш разговор потеряет всякий смысл, а, следовательно, не стоило его и начинать.
- Это так ты поддерживаешь друга?
- Вот именно. Поддерживаю. Нахрюкаться ты мог и в одиночку.
Сергей Аполинарьевич закрыл пробкой бутылку и отодвинул ее на дальний край стола.
- Ладно. Что ж, давай поговорим. Ват скажи мне, Санек, почему так несправедливо устроен мир?
- Мир такой, какой он есть. Берусь поспорить, что пару дней назад ты был о нем совсем иного мнения.
- С той поры многое изменилось.
- Изменилось? Что? Наступило всемирное оледенение? Луна упала на Землю? Тебя всего лишь уволили. Когда из вашей газеты выперли Дановича, так не паниковал.
- Дановича выгнали за дело. Он жлоб и полностью завалил рубрику.
Сергей грустно вздохнул.
- Допустим. Но ты сам мне говорил про объективные причины. Тираж падает, рекламодатели не спешат обращаться в ваше издание.
- Я-то здесь при чем? За рекламу ответственен не я.
- Все мы не при чем, пока нас это не коснется. Ты просто попал под сокращение, вот и все.
- Вот и все, - хмуро повторил Сергей Аполенарьевич. Журналист. Бывший. Если, конечно, журналисты бывшими бывают. – А почему?
- Что почему?
- Почему так?
- Тебе это в самом деле интересно?
Сергей кивнул. Это было ему интересно, как ничто другое.
- Полагаю, с тем, что ухудшение финансового положения вашего издания повлекло за собой сокращения, вопрос понятный и разъяснения не требует?
Журналист неохотно кивнул. Это было прискорбно, но объяснимо. В конце концов, если пришлось кого-то сокращать, то почему не его. Не факт, что остальные продержатся долго. Если так пойдет дальше, речь может идти вообще о закрытии издания.
- Допустим.
- Но ты, наверное, хочешь знать, что тому первопричина?
- Естественно. В чем она, эта причина? Кризис миновал, все кто не закрылся, постепенно набирают обороты. Все, кроме нас. Ты можешь мне сказать, почему так?
- С той или иной долей вероятности. Думаю, здесь не обошлось без Барановского.
- Барановский? Тот самый? – Сергей поднял взгляд к потолку.
- Тот самый.
- Но он лет пять уже как живет за границей. В Португалии, вроде бы.
- До недавних пор, да.
- Но почему? Мы никогда не писали о Барановском.
- И не надо. Барановский вообще может понятия не иметь о вашей газете. Не все так просто. Движущие силы тех или иных процессов не всегда так сразу лежат на поверхности. Впрочем, здесь как раз они спрятаны неглубоко. Барановский последнее время переводит активы в Испанию. Затевает там новый проект.
- И что? – Сергей не понимал. Об Испании они тоже не писали.
- Вы писали о Ликинском угольном бассейне. Ты знаешь, кто его владелец? Господин Плитников. Барановский привлекает его к своему новому проекту. Средства в реконструкцию бассейна не вкладываются, Ликинск дышит на ладан. Шумиха вокруг этого совсем не выгодна ни Плитникову, ни Барановскому.
- Хочешь сказать, Плитников достаточно влиятелен для того, чтобы надавить на наших рекламодателей? – удивился журналист.
- Если учитывать влияние Барановского, который сейчас за ним стоит, то такое вполне вероятно.
- Вероятно? – Сергей Аполинарьевич покосился на бутылку, но решительно отодвинул ее, подумал и вообще убрал со стола. - Так что же, мы попали под этот каток, сами того не подозревая?
- Плюнь. Изданий много, без работы ты не останешься. Если хочешь, я помогу.
- Плюнь? Легко тебе сказать. Нет, я не пойму, как же так?
- Ты так хочешь сохранить эту газету?
- Это уже не моя газета. Обидно, вот в чем дело. Понимаешь?
- Понимаю, - Александр кивнул. - Не переживай, жизнь всегда дает шанс. Еще неизвестно, может все к лучшему.
- К лучшему было бы, оставить все как есть. Я вот что не понимаю, откуда ты все это знаешь?
- Понятие все здесь неприменимо. Откуда я знаю о Барановском? Это было в новостях. А про Ликинск писала ваша газета. Дружба Плитникова с Барановским не так очевидна, но если проследить за движением средств, и сопоставить это с их отдыхом в Швейцарии в одно и то же время… Ты просто слишком погружен в свою газету для того, чтобы замечать то, что творится вокруг. Вот тебе еще один плюс твоего увольнения – будет время, чтобы осмотреться.
Сергей кивнул. Сопоставить, это можно. Он далеко не дурак. Впрочем, до аналитических способностей его друга Александра Трошина ему тоже далеко. С ними надо родиться. Или учиться долго и упорно. Александр был примером того и другого одновременно.
- Санек, если бы ты захотел, то давно смог бы стать миллионером.
- Мне достаточно того, что есть. Деньги не могут быть самоцелью.
- Как сказать. Думаю, Барановский с тобой не согласился бы.
- Дался тебе этот Барановский. Забудь.
- Ну, уж нет. Журналист я или кто?
- Журналист.
- Я не я, если не раскопаю на этого гада что-нибудь такое…, - Сергей сделал рукой многозначительный жест.
- Тебе это надо?
- Надо, Санек, надо.
- Сергей, ты пойми, такие журналистские расследования – опасная вещь.
- Я живу один. А за себя? За себя я не боюсь.
Александр Трошин неодобрительно покачал головой. На секунду он пожалел, что рассказал другу о Барановском, но затем, мысленно пожал плечами. По крайней мере, от недавнего уныния журналиста не осталось и следа.