Много лет назад я и Дюша у него дома рассматривали фотографии нашей, тогда еще недавней, молодости. Выпили по чуть-чуть, чтобы не заводить наших жен. Завели разговор…
Вдруг в дверях появилась Дюшина дочь со словами: «Папа, а ты не говорил, что в кино снимался!», тряся при этом какой-то бумажкой, в которой мы (после чуть-чуть) не сразу опознали фотографию. «Дай-ка посмотреть» – сказал Андрей.
Все стало ясно – складывая фотографии в коробку, одну мы забыли. Вот она и нашла ее. А на ней – все отделение с Дюшей во главе. Щелкнулись как-то на память, после боя, уже перед самым возвращением.
«Да не кино это, доченька»,– со вздохом сказал Андрей…
Я понял – разговор предстоит долгий и тяжелый, поэтому не стал мешать отцу рассказывать о своем боевом прошлом дочери и распрощался.
Это как бы – вступление.
После этого прошло несколько лет, девочка поступила в школу и пришло время уроку, где речь пошла о Второй мировой войне. Молодая учительнице, всего-то лет на десять старше своих учеников рассказывала все очень вкратце и неинтересно. Она сидела-сидела, слушала-слушала, а потом как скажет: «А у меня папа тоже воевал!»
– Ты ошиблась, Леночка – ответила ей учительница, не поняв о какой войне идет речь – наверное, дедушка или прадедушка.
– Нет, папа! Он мне сам рассказывал!
– А где же твой папа воевал?
Тут Лена произносит названия двух афганских городов, которые я, даже зная, с трудом могу выговорить, но цепкая детская память в состоянии запомнить любую архисложную вещь, при условии, что ребенку это – интересно.
– А! – весело выпалила учительница, обрадовавшись тому, что наконец-то разобралась в ситуации – ну, так это была НЕНАСТОЯЩАЯ война, просто мы выполняли свой интернациональный…
И дальше последовала тирада минут на десять, смысл которой был доказать, что мы не ведем захватнических войн, во время которой (со слов девочки) ребята заскучали и стали валять дурака, почувствовав, что учительница, как глухарь на току, увлеклась словами настолько, что слышит только себя саму. А внутри Лены с каждой минутой все сильнее и сильнее зрело недовольство словом «ненастоящая». Как это «ненастоящая», когда папа столько рассказал! И страшного, и удивительного, и смешного…
И наконец это недовольство прорвалось:
– Сами вы!.. ненастоящая! Все ребята говорят, что у вас в лифчике вата!
Как говорится – и бис, и занавес!