Век. Часть первая

       
        1887 год – год рождения бабы Пани (моей прабабушки). Деревня Ростилово Грязовецкого района Вологодской области.
        1987 год - год смерти бабы Пани, город Архангельск. До 100 лет она не дожила 2 месяца.


        Солженицын. «Архипелаг Гулаг».
        1930 год. Город Архангельск. Мужицкая пересылка. Трупы на улицах. Их не разрешают убирать.
        Трупы убирает только НКВД.


        Бабе Юле 17 лет (родилась в 1912 году). Платформа, Грязовец, 1929 год. Провожает папу. У него хорошие документы. Он едет в Архангельск. В «мясорубку».


        Баба Юля: «Он всем их показывал. Хотел похвастаться. Зачем? Его и убили за них». В Архангельске он не появился.
        Исчез...
        Что значит «хорошие документы»? Это значит - он не кулак!


        Мой прадед- Павел Савельев.У него хороший дом в деревне Фетинино (недалеко от Ростилово). Дом большой и по нынешним  меркам. Две половины: одна с русской печкой, другая - с голландкой. Изразцы, мебель из Питера, часы, лампа. Топится только по праздникам.
        На первом этаже лавка: «Савельевъ и К».
        Я видела эту фотографию в детстве, всматривалась в лица. На переднем план : баба Паня с мужем. Красивые, молодые (лет 30). Она в белом платке, на руках малыш (Юля или Лиза). Рядом стоит еще одна молодая женщина тоже с ребенком (Юля или Лиза).
        Я спрашивала у бабушки: «Это кто?»
        Она говорит: «Это няня».
        Снимок до революции (1912 + 3 = 1915).


        Няня и фигурировала в доносе 1929 года.
        Не дом, не лавка. Странно? А именно наём (эксплуатация).
        Няня. Это целая история. Голод в Поволжье. Мой прадед на станции в Грязовце (все на той же, где много позже его видели в последний раз) подобрал голодную девушку 16 лет.
Баба Юля: «Папа был добрый». Что замечательно: не отец, а папа.
        Значит, подобрал и привез в дом.
        «Ну, какая из неё работница? Почти доходяга. На полевые работы никогда не ходила. С детьми сидела. Но ведь папа сколько посылок её семье посылал! И сама она, когда голод кончился, с большими подарками уехала к себе».


        В анонимке 1929 года написали: использовали наёмный труд.
        Конечно, баба Юля лукавила. Я её знала хорошо, мы все кулаки. И я кулак.
        А когда в 1991 году открыто можно было сказать «Я - лавочник», я даже думала, не повесить ли эту  фотографию с лавкой «Савельевъ и К» на видном месте? 

        На полевые работы  ходили Павел и Павла (это мои прадед и прабабушка). Да-да, Павел и Павла!
        Павла – баба Паня. Бабушка - Юлия Павловна.
        Баба Паня домашней работы не любила. Не любила готовить, а любила косить. И косила наравне с мужиками. В 50 лет (уже в советское время) остановила коня на скаку – как у Некрасова, да! У бабы Пани была свекровь, которая готовила, делала запасы, пекла изумительные пироги.
 
 
        Когда баба Юля начинала рассказывать о разнообразных деревенских запасах, я впадала в медитативный транс и, кажется, даже чувствовала запах.
        Лесные ягоды (в огороде не выращивали – моды такой не было): малина (сушенная), земляника, брусника (моченная), клюква и т.д.
        Молодой горох, стручки сочные. Горох сажали не в огороде, а в поле. Горох - основной продукт. Хлеб на Вологдчине сажали мало. Из гороха делали муку (вот, чудеса!), пекли блины. Гороховый кисель.
        Сметана (масла сливочного не было). Я где-то слышала, что ещё Столыпин пытался русских крестьян приучить к сливочному маслу, как к продукту с большей долей переработки. Но что немцу хорошо, то русскому смерть. И до сих пор ни сыров, ни масла в достаточной степени в России не делают. Импорт.
        А, вот, сметана всегда была голова. Щи без мяса со сметаной, грибной суп со сметаной, картошка без мяса со сметаной. Ничего вкуснее я в детстве не едала.
        Что интересно, в провинции в 60-80 годы советского времени (баба Юля жила сначала в Жигулёвске, потом  в Можайске), когда ни мяса, ни сливочного масла почти не было, сметана - всегда и без очереди. Свежая, густая, ложка в ней стоит. Утром в магазин привозили в больших металлических бидонах. Баба Юля тут как тут (и не очень дорого к стати). Банка пол-литровая  с пластмассовой крышкой всегда наготове.
        Витя, мой муж, сметану не ест вообще. С детства. Нехристь!


        Донос (анонимка) на прадеда. Это сложно.
        Баба Юля: «Разве Сталин?  Писали то свои…»
        Община, круговая порука, которую Столыпин хотел разрушить, в 30-е дала трещину.
        «Своих не выдавать...»   Страх, о котором пишут про 30-е, был не в НКВД, а в том, что свои писали доносы. Горький не любил крестьян - и жестокие, и такие, и сякие, -
так что  неудивительно, что писали.
        Бабе Юле тоже неудивительно было в сущности. Жестокость была и раньше, но «внутри круга».
        Синдром раскулачивания она передала и мне. До сих пор я соседям не верю (и не только соседям). Могут подставить, если будет случай.
        А я? Могу? … Ответа нет …


        И когда бывают конфликты по работе или с соседями (особенно по даче – мини-копия деревни), я возвращаюсь в начальную точку – 1929  год. И становится легче. Это как прививка. Был пожар, повторять не будем.
        Только, сейчас, в последнее время я через ощущения своей взрослой дочери перестаю чувствовать этот синдром (а вдруг? а что скажут? надо запастись, продумать! нельзя просто жить и радоваться! надо подстраховаться! этого не делать, а делать то … )


        Впрочем, круговая порука бабу Юлю не выдала. В 18 лет в сельсовете она получила документы (тоже хорошие). При этом она  как-то хитро улыбалась и говорила: «Ну, я умею договориться, а вот Лиза с бабой Паней не могут».
        В списки кулаков они не попали. Официально их не выслали. Они сами уехали в Архангельск, бросив дом…


        В общежитии лесопильного завода она получила койку по очереди с напарницей.
        Я говорю: «Это как?»
        «А так: она работает - я сплю, она спит - я работаю»
        На лесопилку мы ходили в конце 70-х , завод работал. «Соломбалабумстрой», хорошо звучит! Баба Юля показывала, как крючьями толкали бревна. С 30-х немногое изменилось.


        Лиза с Юлей в 30-е потихоньку освоились в Архангельске, стали модницами, ходили на танцы. Есть фотография, где они стоят в стильных беретках на бок (я так же теперь ношу), хорошие пальто с изящными воротниками.
        В общем, город им понравился. Тем более, что из деревни они привезли достаточно много хороших вещей (золото, часы, цепочки, отрезы).  «Все папа, он нас любил».


        Вещи были Питерские. Это отдельная история.
        Были родственники у бабы Пани, работали управляющими в знаменитой Питерской гостинице у Московского вокзала, которая и до сих  пор существует. Семья Олейничковых.
        Мой отец как-то по-пьяни в 70-х пытался туда попасть. С криком, что он чуть ли не наследник …