Романтическое некогда заведение показалось мне дико безвкусным. Розоватые обои никак не соответствовали морскому названию, а альковный интерьерчик – тем более. Ну да ладно, я не собиралась долго задерживаться в нём и, учитывая состояние моего «кавалера», на приятную беседу и релакс рассчитывать не приходилось совсем.
Барная стойка с набором "брендовых" напитков сразу приковала взор Жэки - хоть и мутный, но автоматически взыскующий вполне определённого товарно-бутылочного ассортимента.
- Стоп, голуба – остановила я его порыв к веселящей жидкости, - давай сядем. А уж потом по кофейку – для согрева…
Он замер - послушно по-детсадовски и нелепо по-стариковски.
Что я испытывала к нему? Коктейльный микст – из брезгливой жалости к лишайному котенку, жутковатое любопытство папарацци к преступнику с маниакальным синдромом, тщедушное удовлетворение от своей «необходимости» этому бывшему кумиру, пусть и сиюминутной, как к первому подвернувшемуся встречному в пустыне. Или в тайге. Где уже и надежды не было повстречать кого-то живого. Разве что лешего…
И еще примешивалось чувство собственной обреченности, странного долженствования – с какой стати, казалось бы? Но у меня такое бывает. Без вины виноватость, так сказать. И это ощущение невыплаченных процентов уже не раз заводило меня в осложненные обстоятельства. Загоняло в тупичок моей же «хорошести», начиная раздражать и даже злить лишними железными цепочками на запястьях и щиколотках, дополнительными социальными функциями и запоздалым раскаянием...
Вот и сейчас, скорей всего, именно такой случай – думала я, озираясь в поисках свободного места. Надеяться на Жэку не стоило. Он не был вменяем. И точно - ещё не обретя опоры под своим тощим задом вдруг исступленно зачастил-забормотал, уставившись в одну точку – где-то на левом погончике моей куртки. И, не сводя безумных глаз с этой детали портновского искусства, стал припадочно и бессвязно нести примерно следующее:
- Да, да, да, я, это я… я… я… Нинку, я… угробил… так и было… я… тогда… мы… Она… Голая… до пояса… на столе… Она могла! Плакала и плясала, понимаешь? Это она могла… Она вообще всё могла… Нина… Ниночка… Я – скотина, я м...к, я… А ты… ты похожа на неё… Только прическа другая… Как жить, скажи, Нина, как мне жить?!
Так, приплыли. Я уже Нина. М-м-м-м-м...
Я с трудом впихнула долговязого Жэку за стол в углу, на нас смотрели. Зажала ему рот ладонью:
- Тихо, тихо… А ну цыц!
Он замолк. На десять секунд. Чтобы снова "включиться", но голосом другого существа, механически-монотонным и еще более пугающим:
- Они всегда издевались надо мной. Когда она приходила за мной на работу, искала... «Вон, опять твоя тащится, выслеживает, ну, конкретно пасёт» - ржали. И прятали меня в прорабской. И я скрывался от неё. И тоже хихикал... А она верила, она всегда верила, что я уехал в местную командировку. Она простила мне … меня… за всё прощала, всегда… Ждала до утра. И говорила «Женечка, поешь голубцов и всё-всё плохое забудь, вот тебе моя жизнь…» А я ей родить не дал… А потом – уже не получалось, болела она… А я ручищи свои... - Жэку мелко-мелко затрясло.
Я принесла два кофе и по пятьдесят конька.
Через десять минут передо мной сидел прежний Жэка. Стройный и красивый, приятно улыбчивый. И даже уверенный в себе. Или это я уже напилась? От стопки? Вряд ли…Но вся эта ситуация мне совсем перестала нравиться. Такой Жэка во мне не нуждается. И пошёл он со своими слезами крокодиловыми!
- Знаешь, Эл (Вспомнил-таки! Или врал, что забыл?), я никому об этой истории не …
- Знаю! - перебила я ледяным тоном, - а вот от этого текста уволь, будь добр. Это мне параллельно, что и кому ты сообщал… Быстро говори, чем я могу тебе помочь. Или я свободна…
И двинула громко стулом - привстала. Разозлилась. Ох, и «темна вода во облацех»… Женская душа-омут... Что это со мной? Но не ушла отчего-то.
И снова передо мной сидел уже другой мужчина. Нечто среднее между первым и вторым типами. Да что за оборотень! Я совершенно отрезвела. Кажется, адекватность возвращалась к обоим.
Но я ошиблась.
Мой визави вдруг резко сжал мои пальцы:
- Элла, прости. Пожалуйста, прости. Я дурак. Но дело в том, что я... боюсь… боюсь!!
Нет, не тюрьмы. Никто не докажет. Потому что не было убийства. Формально. Я просто пил ее кровь. Постепенно. По стакану в день…
Что-то в его голосе заставило меня вздрогнуть. И охрипнуть:
- И чего же ты боишься? Божьего суда?
- Страшнее... Там как бы более понятно. Разберутся... Я боюсь себя! Сущности своей поганой... Подкладки... Ну не могу я понять, кто я… И где он, этот я?! У меня от этого болит всё, всё время... Обруч на голове огненный, тиски с шипами...
Сжалось и заныло (или завыло?) под ложечкой. Говорить я не могла. Совсем.
- Нет, на самом деле, кто я, какой? Я хотел сказать… И все думают… что я без Нины не могу жить. Пропадаю… Наверное… Но… И это еще не вся правда. Я не могу жить с незнакомым чуваком внутри себя, понимаешь?
Что это? Неужели это то, что называют голосом сердца? Какое пошлое выражение... Но ведь фальши больше нет, не чую... И это чудо!
- Мне казалось, что жить – просто, что я знаю, как жить. То есть, нет, опять вру. Казалось, что я вот сейчас еще пока не совсем счастлив, с Ниной, но скоро буду. С кем-нибудь… Найду свое счастье. Достойную меня, именно меня, настоящего, НАСТОЯЩУЮ, понимаешь? жизнь… А пока не нашел - играл. Во что-то, в кого-то… С родителями я играл в большого капризулю – маме нравилось, на фирме – играл циника, ловеласа прожженного, хотя по большому счету чушь это всё… С другими бабами, прости, девушками и дамами – сибарита и барина, уставшего от жизни художника... С дельцами - играл в спортсмена, с ребятами - в крутого дельца... А какой я бизнесмен? Батя всё.... А с Нинкой – ну там по-разному… Она вела... Рабыня у господина - в основном. Я даже сейчас изображал перед тобой … сам не знаю кого. Подонка? Да это и не далеко от правды. Матки… А это я тебя проверял. То есть, не я проверял, а этот гад, сидящий во мне… Я не хочу, а он велит...
О, Господи! Совсем плохо дело. Это уже шизофренией пахнет – ошарашенно соображала я. - Но ведь от души идёт...
Жека меж тем продолжал, и похоже, что на этот раз несравнимо искренней, чем в начале нашего «милого» свидания:
- И роль страдальца ко мне уже прилепилась... Или не роль? И даже сейчас я не знаю, кто тебе это всё говорит?
Он помолчал и, понизив голос, продолжил:
- А ночами он, этот гад, советы даёт – ты подойди к зеркалу, мол…
- А к балкону или на крышу твоей десятиэтажки он тебя не зовёт? В дождичек? – прервала я. И после какой дозы он делает тебе такие заманчивые предложения?
Жэка опять ссутулился и как-то усох. Назад…
- Да, Эл, пью, чего скрывать… Видно же… Но не знаю, это причина или следствие… То, что Нинка счастьем моим была, то, что никто так меня не будет любить больше – знаю на все сто. Голову дам на отсечение. Хоть бы кто взял… - он горько усмехнулся. Ну... Пробовали сходиться с одной хорошей женщиной, не вынесла душа – и месяца… С ней и пить-то неинтересно… Так, как с Ниной, бывало… Ты помнишь, как она пела? «Вы слыхали, как поют дрозды? Нет, не те дрозды, не полевые…» Помнишь? Еще на первом курсе, на вечере…
Так. Ну, с меня хватит! Я не помню и даже если бы слыхала, «как поют дрозды», мне давно пора. Не хватало еще дома на скандал нарваться!
- Ну, умоляю, подожди! Еще пять минут…
- Что еще ты хочешь мне живописать? И как я должна тебя пожалеть? В какой форме? – что-то опять стало подкатывать к моей бедной голове. Или к животу?
А на меня уже глядел влюблённый Пьеро. Почти...
- Хорошо – отчеканила я. - Пять минут – на обдумывание и две – на изложение, а я приведу себя хоть в какой-то порядок…
В холодном коридоре я прижала ладони к щекам – мой привычный жест еще с тинейджерского возраста. Щеки всегда краснели предательски… Краснели, когда… Когда-когда...
«А ну-ка, давай сама себе начистоту!» – приказ был неумолим.
Я уже не видела, куда иду.
«Ну, да, да, да, он мне еще нравится. И я ревную… о, мама миа, просто ревную его к Ниночке, покойнице Ниночке!…Потому что...»
Так вот, где "собака порылась"? Выходит, не зря он притянулся-прилепился нынче… ох, не зря… Нет, не потому что надеется… Или догадывается… хотя возможно и это… Кто его знает… Притянулся, потому что, подобен мне! Или я – ему?!
В настенном зеркале, в полутьме я увидела свои горящие незнакомым пламенем глаза – два антрацитовых круга. И фантом Жэки, его худого и постоянно меняющего выражение лица-маски вынырнул где-то над правым виском, замаячил из угла… И вместе с ним пулей влетела в мозг чужая (или своя? рикошетная?) мысль, охватила мистическим ознобом: «Я тоже себя не знаю!!! Кто живет во мне??! Там, на дне? Кто решает за меня, что говорить, что делать...»
Подставила лодочки-руки под струю воды, плеснула на лицо. А, это я уже в дамской…
Он-то алкаш, понятно. Всё двоится… И белки скачут и зовут куда-то... И бесы… А я? Хм, да шизофрения-то может быть и у непьющих, элементарно. Или я сама себя всегда обманывала? А ждала вот такого, его… Схожего с собой… И тоже играла - в жену, например, любящую? Научилась, умница… И уже не пойму, где я настоящая? О, Господи, что за кошмар!… И я вру себе, что пошла с ним в кафе из гражданского милосердия? Угу, как же... Или чтобы проверить свои психотерапевтические квазиспособности? Ага... Лукавство двойное, нет, даже тройное! И он там сейчас сидит и готовит мне очередную порцию бредятины, реакция моя на которую … да, вот именно – непредсказуема. И я не уверена, что не пойду с ним, куда он захочет… Вовсе не уверена. Даже наоборот. Ой, жуть-то где! Ой, жуть…
Так. Собраться и потрясти головой. Вот, ага, так. Ещё… еще умыться. И попить, прямо из-под крана. Ничего, это же сущая ерунда по сравнению с… Инфекцией сумасшествия. Оно переходчиво. Говорят, женщины сами не могут сойти с ума, а вот от мужика, да еще любимого, запросто. Читала недавно… Подожди, а вдруг это любовь? Ведь откуда знать, какая она?
Нет, Элла, ты совсем дура. И место тебе в психушке, натурально. Психи всегда друг друга чувствуют… Давно известно. Он спятил из-за смерти… А кстати, ты так и поверила, уши развесила, что он не убивал? Молодца, ну молодца… А он и тебя укокошит, если что – баловень судьбы… Всё с рук сходит… Подумаешь, прикид у него жалкий, имидж… и слезы вытирает. Платочком… Они же, преступники, артисты все. Лицедеи! Как пить дать, убил… Что зря, что ли ее в закрытой палате держали. А он к ней и не ходил – боялся… Точно.
Надо сбежать! – забилась маячком спасительная мысль.
Я ринулась в коридор. И к выходу! Скорей! Черт с ней, с курткой, хорошо, что сумку я взяла с собой в туалет. Схвачу быстренько такси и…
Но в узком проходе между красноватых стен уже возникла высокая фигура. Мне навстречу шёл он, Жэка.
Окончание в http://www.proza.ru/2011/10/15/634