Как-то раз, копаясь в Государственной библиотеке в поисках материалов для романа, посвященного испанской инквизиции, я натолкнулся на копию одного очень интересного документа, датируемого второй половиной XVIII века. И хотя событие, описываемое в этом докладе сотрудника тогдашних императорских спецслужб, даже с точки зрения той эпохи не представляло чего-то сугубо фантастического, однако, я ощутил прямо-таки физическую связь времен, и в аудитории как будто стало прохладно и повеяло дымкой старины. Старины, которая, как я понял после прочтения документа, является непосредственной и неотъемлемой причиной многих следствий, которые мы наблюдаем сегодня. Привожу здесь этот рапорт с небольшими лингвистическими правками.
--------------------------------------
Его Сиятельству генерал-прокурору
князю Александру Алексеевичу Вяземскому
от сотрудника Тайной экспедиции
Савелия Батюшкина
РАПОРТ
Как Вам известно, с апреля 1762 года по октябрь 1763 года от Р.Х. я находился в тайной поездке в Испанское королевство под видом студента-юриста. Моей задачей было поставлять свежую сводку о деятельности испанской католической церкви, ввиду актуальности политической обстановки в Европе. Мне удалось проникнуть на несколько заседаний мадридского трибунала инквизиции, и в предыдущем рапорте я составил подробный отчет о состоянии дел в тамошней церкви, что там творится и каковы мои предсказания относительно таковой ситуации.
Однако я хотел бы дополнительным документом доложить об одном уникальном и крайне необычайном случае, который, уверен, вызовет у Вас особое внимание. Мне этот случай представляется настолько важным, что я даже позволил себе описать его отдельно.
Однажды я стал свидетелем судебного разбирательства, учиненного над молодым студентом, который практиковал по медицине в маленьком городке неподалеку от столицы. Его обвиняли в сговоре с дьяволом и колдовстве. Подобные обвинения были довольно обычным делом, если не принимать во внимание то обстоятельство, что свидетельских показаний было собрано великое множество, и все свидетели, что странно, не желали зла обвиняемому, но факты его деятельности были неоспоримы. Как правило, для вынесения обвинительного приговора достаточно было двух-трех свидетельств, а тут их было предоставлено несколько десятков.
Однако обвиняемый защищался отчаянно, доказывал свою невиновность, на пальцах объясняя суду научность и богоугодность своей работы. В сущности, позиция обвинения строилась на двух главных случаях, суть коих я и постараюсь здесь привести.
В одной деревне мельник поскользнулся на балке и упал на колесо. Его прокрутило на лопастях, протащило по желобу, и он очутился уже в воде, откуда его выловили подмастерья. Кроме многих переломов и ушибов оказалось, что перебило ему хребет выше пояса, и он остался парализованным почти полностью. Левая рука была совершенно изувечена, а перебитое правое плечо не позволяло поднимать правую руку, так что двигал он лишь немного правыми пальцами, да мог говорить, жевать и вертеть головой.
К нему вызвали обвиняемого студента. Он наложил, где надо, повязки и корсеты и наказал кормить больного с ложечки и убирать за ним шайку. Однако через какое-то время его вновь позвали и потребовали сказать, когда у больного случится улучшение. Никто не мог за ним больше ходить, детей у него не было, а жена целый день работала. Студент поначалу отнекивался, разводил руками, да потом вдруг заинтересовался случаем и сказал, что подумает, чем можно помочь.
За одну неделю он разработал целую систему шарниров, блоков и шпагатов, которые помогли бы больному мельнику самому обслуживать себя до прихода жены с работы. Местные мастеровые - кузнец, плотник да часовщик – взялись отделать все детали по его чертежам, и еще через три недели была сооружена целая конструкция, которую я здесь попытаюсь вкратце описать.
На руку больного мельника была натянута чувствительная кожаная перчатка, с которой были соединены тонкие жиловые жгуты. К потолку была подвешена прочная конструкция из рычагов и ухватов, которые были связаны со жгутами. Студент настроил все сооружение так, что мельник движениями пальцев дергал за жгуты, и они через металлические блоки перемещали деревянные рычаги и ухваты. Еще прямо перед лицом мельника висел закус, который тот мог дергать зубами и который тоже был совмещен с частью сооружения. В результате, мельник после долгих тренировок, конечно, и неудач, но научился-таки элементарно подносить ко рту ложку с похлебкой, съедал, а потом переносил ложку обратно и зачерпывал опять из миски. Таким же манером он мог подхватывать коническую кружку с водой и спокойно пить, а потом ставить кружку обратно на стол. Но самое изумительное, что он с помощью пальцевого привода и прихватки брал специально сделанную бутыль, подводил прямо под хер, закидывал его в бутыль, спокойно отливал, а потом еще и сливал из бутыли в шайку, а бутыль саму ставил аккуратно на стол, и она оставалась ждать, когда бы он изволил снова по малую нужду.
Председатель трибунала инквизиции, слушая обстоятельства этого случая, краснел и краснел от розового до багрового, и когда речь уже зашла про малую нужду, он совсем взбесился и стал кричать что-то невразумительное, хотя обвинитель-инквизитор мог и так спокойно предъявить, что студент продал душу дьяволу в обмен на тайные чертежи, которых никто и никогда и нигде в глаза не видывал и не пользовал.
Положение обвиняемого крайне осложнилось. Видно было, что он не знает, как бы ему оправдаться. Он пытался сказать что-то про творческое озарение и инженерную мысль, приводил в пример маэстро Леонардо да Винчи и даже древних римлян. Но тем самым только усугубил свое положение. Однако если по первому случаю еще были какие-то надежды сослаться на других ученых, то вторая история совсем ставила крест на будущем молодого человека.
Однажды его забрали на войну с бунтовщиками в качестве полевого лекаря. Битва была жестокая, раненых великое множество. Студент накладывал повязки, отпиливал конечности, пускал кровь и так далее. Как вдруг в палатку внесли раненого барона. У него вываливались кишки, которые превратились в тряпье. Началось обильное прободение, раненый терял кровь. Студент заявил, что барону уже ничем не поможешь, и что мучиться ему осталось не более получаса. Один из людей аристократа приставил пистолет к голове студента и заявил, что либо лекарь с бароном отправятся в мир иной на пару, либо оба останутся жить дальше. Студент знал, что заявление это будет приведено в исполнение незамедлительно, поэтому решил испытать судьбу.
За несколько минут до этого в палатку принесли раненого крестьянина. У того оторвало обе ноги, он почти истек кровью и готовился преставиться. Студент попросил слугу барона, чтобы лишние люди покинули палатку, но оставил ассистента. Огромное желание жить заставило студента решиться на неслыханное действие. Он заготовил большую кадку с кипяченой водой и бутыль с винным уксусом. Затем промыл уксусом животы и тому, и другому. Взрезал брюшную полость крестьянина и отсоединил кишки почти на всю длину сверху и снизу. Затем приказал ничего не трогать и приступил к барону. Тому он тоже отрезал кишки в тех же местах, осторожно вынул и выкинул их на пол. Затем, с помощью ассистента, он вытащил кишки из крестьянина, перетащил к барону, аккуратно вложил в полость и быстро, но филигранно пришил кишки к отрезам. Все это время слуга барона не мог вымолвить ни слова от ужаса, но пистолет держал наизготовку, что заставляло студента не терять ни секунды и в высшей степени чутко руководить своими действиями. Откачав огромным шприцом лишнюю жидкость из полости, он наложил швы на брюшину барона.
Проверив дыхание и пульс раненого, студент заверил, что теперь все в руках божьих. То ли Господу, действительно, было угодно, чтобы барон и лекарь продолжали здравствовать, то ли организм раненого оказался невероятно крепок, но кишки не только удачно прижились, но ему еще и удалось избежать гангрены, а также, чтобы выжить, хватило остатков крови. Через два дня барон перестал бредить, а через неделю пошел на поправку. Студент от него лично получил 10 золотых реалов.
Заканчивая описание случая, инквизитор добавил, что вышеозначенный барон, как только полностью выздоровел, отправился в паломничество в Святую Землю.
- С чужими кишками?!!! – вскочив со своего места, прогремел в ответ на это председатель трибунала.
И тут я понял, что бедному молодому человеку уже точно не избежать сожжения на костре.
После этих событий я связался с нашим человеком в Русской миссии в Мадриде. Огромных трудов стоило выполнить задуманное мной, а что касается расходов на это предприятие, то я включил их в предыдущем рапорте под наименованием «Особые случаи». Таким образом, ныне студент этот под именем Мефодьки Смирнова находится в столице при Академии наук в личном покровительстве Михайло Васильевича Ломоносова. Там он активно изучает русский язык, историю, физическую химию, а также строевую муштру. Теперь что с ним делать и как с ним быть, решать лишь Вашему Сиятельству, Государыне Императрице и Господу нашему Вседержителю. А я смиренно предаю себя на Ваш суд, находясь по месту жительства своему, Вам известному, готовый ответить за своевольный поступок свой и опасность, которую мог вызвать своими действиями.
25 октября 1763 году от Р.Х.
С высочайшим уважением и покорностью,
Всегда Ваш,
Савелий Батюшкин