Юрий Медных
По-профессорски
очерк
На территории Леспромхоза, у гаражей машины и трактора разухабили поворот. В него мы и уселись. Иван качнулся туда-сюда и окончательно «заземлился» – по оси.
– Эт-того еще не хватало! – растерялся он. Вылез из кабины, как-то разом присмирев, обошел машину сзади, сдвинув шапку на самые брови и почесывая затылок. – Мм-да-а! Мастерски сел, по-профессорски! – у самых ворот.
– Ну что, помощничек…– посмотрел он на меня иронически, вроде это моя помощь завела его в яму. – Ты свою работу сделал…
После таких слов в ироническом ключе выходило, что именно я его сюда засадил, что не будь меня, он бы такой глупости не совершил. Я с недоумением, почти с обидой, посмотрел на него, понимая, что он чуточку прав: слегка порисовался перед пацаном, таков уж человек по своей природе.
– Сделал! – сменил он тон. – Сделал свое, иди домой, а мне самому мою глупость расхлебывать, самому! Так-то, мужик, – и он полез в кузов за лопатой.
– Первую глупость вы, дядь Вань, сделали у села, бросив наших, а теперь делаете вторую глупость, прогоняя меня: что же у меня в душе-то останется, вы подумали об этом? Бросай всех направо и налево: «Боливар двоих не вывезет» – спасай шкуру.
– Какой еще Боливар? – огрызнулся Иван.
– Это из книги, из Джека Лондона.
– Ишь ты какой начитанный! – дрогнул голосом Иван.
А началась эта историйка заурядно: с утра нас отправили за смазкой, нужной нам позарез. Рейс не дальний, в соседнюю деревушку, но по нашим зимним заносам за двумя бочками две полуторки послали, чтоб в дороге не застряли. По бурану и поземке мы к полудню добрались до места. Я и Колобок – Санька Бочков, низкий толстячок – расторопно укрепили в кузовах по бочке и – в обратный путь. Погода совсем задурила: сплошная круговерть плюется снегом. Едем: я с Иваном впереди, – у нас скаты поцелее, а Потап с Колобком сзади – у них скаты вовсе лысые. Иван что-то насвистывает, привычно нащупывая колею. Недалеко и отъехали, держась в виду друг у друга, как Потап уже засел.
– Началось, – ворчит Иван, вылезая из уюта кабины на снежный ветер.
– Что, Потап, вляпался? – укоряет Иван, спятясь к его машине.
– А!… старая хворобина! – пнул мужик подшитым валенком по увязшему скату. – Совсем не слушается, а цепей нет.
– Да, с цепями туго. А тебе бы и резину не мешало сменить.
– Попробуй ее достань у кого-нибудь.
– Ладно, цепляйся!
Намерзшая ли лысая резина и впрямь рыскает или руки у Потапа не из нужного места растут – а «старт – стопы» нас вымотали.
– А! Яз-з-зви его! – в очередной раз пятясь, хрястнул по баранке кулаком Иван.
Потаповская скособоченная коломбина печально поглядывает из-под снега одной фарой.
– Эк, опять угораздило! – смачно выругался Иван. – Трос измочалил.
А Колобок уже привычно навострился с петлей троса в руках, одетых в ватные рукавицы с брезентовыми верхонками.
Остановки выматывали и злили нас. Иван, нещадно ругаясь, выеложивал Потапа на дорогу, пока выдался чистый участок пути – на нем Иван даже разговорился:
– Идол безрукий! – Ему только асфальты шоркать, черт городской! Уж полтора года в селе, а колеи одолеть не может. И за воротник не закладывает вроде – не чета мне. С жинкой тоже, наверно, с колеи сбивается, а с детьми сосед помог. Колобка замучил. Хоть вам-то че: хоть бочки катать, хоть лес возить, хоть землю долбить – что по разнорядке выдадут. Хороша штука! – гордясь профессией, шлепнул он рукой в рукавице по баранке. – В тепле и на колесах – мазутно, но не пыльно. Геморрой насидеть можно, но от «ридикюля» застрахован, и опять же рублики сама наматывает, а при случае… в опытных руках, – чувствует он себя профессором при четырех классах образования. – Иногда, правда, лопатой помахать приходится. А у Потапа – семиле-етка! А вы с Колобком учитесь?
– В вечерке.
– Молодцы! – в академики выйдете… а наш брат вас возить будет. А с девками как?
– Не обижаем.
– Это как не обижаем? – хохотнул Иван. – Их же, хе-хе, мять надо, тискать! А вы их «не обижаете» – другим берегете?…
– А вы про свою жену тоже так же?
– Сопляк! – одернул Иван, – то жена, а то девки.
– И она ведь девкой была…
– Ты смотри, – Кумекашь, – задумался Иван.
А мне припомнились разбитные россказни Колобка о его похождениях. Врет, поди, на чем свет.
– Ну-ка выглянь, где они там? Уж больно надолго угомонились.
Едва видная на повороте машина стояла.
– Не сигналит – стыдно. Это ж ни в какие ворота! – выругался Иван. – Выбирайся сам, идол проклятый, уже село вот оно.
Мне передалось его раздражение: «Нельзя же на каждом шагу буксовать».
– И черт с ним! Возле жилья – вылезет, – вслух раздумывает Иван. – А то и в баньку не успем.
Я промолчал, решив, что ему виднее. И мы помчались, точно сорвавшись с привязи. Но меня не оставляло ощущение вины: вроде, мы нашкодничали и убегаем. Я было, встрепенулся, но посмотрел на уверенного Ивана и успокоился: «помощь помощью, а нянчиться нечего».
Возле гаража провозились мы до глубокой ночи, поочередно окапывая колеса и натаскивая под них подручные обрезки леса. Может быть, и раньше бы управились, да все поскорей хотелось, а скоро хорошо не бывает. За работой не заметили, вернее, не захотели заметить из-за неловкости перед ними, как вернулся Потап и, поставив машину в соседний гараж, ушел с напарником домой. Не знаю, упрекнул ли потом Потап Ивана за бегство, а мне утром заметил, что могли бы они нас выдернуть, приехав через полчаса, но решили с Колобком не делать этого: мы у гаража, не замерзнем, а наука полезна.