Юрий Медных
ВОВКИНА РЫБАЛКА
Рассказ
–Завтра вам кое-что поинтересней покажу! – пообещал Вовка напоследок.
А утром мальчишки собрались с удочками у обмелевшей к августу речки. Засучив штаны и поеживаясь, пошли по илистому дну, опережая голодно мычащих коров. Коротышка Васька, оступясь, плюхнулся.
– Начина-ается! – строжится Вовка. – Теперь пути не будет.
По кочкастому лугу Вовка привел ребят к «своему» месту: над уютным заливчиком тихо, запашисто – загадочно; птицам в листве да солнечным зайчикам на воде – весело. Мальчишки, присев на корточки, навострились над удочками.
– Ой! – поскользнулся Васька.
– Тетеря! – не шелохнувшись, скосился на неуклюжего долговязый Петька. – Рыбу распугаешь.
А коренастый Борька показал кулак.
«Она и так не клюет», – заклеванно думает Васька.
– Пр-родолжается! – вымучивает басок Вовка, как бы сваливая вину за бесклевье на Васькины промашки. А тот, сутуля худенькую спину, кажется, готов нырнуть и гнать глупую рыбешку на крючки.
Солнце сдобным караваем выкатилось на полдень, а поклевок нет, и настроение у ребятни подвялилось: Вовка мечтательно разлегся на траве; он быстро читает, и книги в библиотеке ему дают «оптом» – «Ничего малявки не понимают: здесь и так хорошо – чем не пещера Тома Сойера! Или пруд при замке короля Артура! Поведу их завтра на бугор бывшего порохового склада, убедив, что он правдешный».
А «малявки» разожгли костер и аккуратно разложили еду на газете.
«И здесь ниче, – думает Васька, присев и слезливо моргая, заслоняясь от дыма – Только бы не подначивали».
Но ребятне не до него: слушают Вовку.
– А этот рыцарь, не долго думая, от своей кралечки, принцессы конечно, с балкона да на коня! И ушел бы! Но тут какая-то, – Вовка подбирает словцо позабористее. – Разиня из прачечной шелковое покрывало развесила.
Мальчишки в далеком далеке.
– А не пора ли удочки проверить? – напомнил Вовка – ему надоело рассказывать.
Кинулись к удочкам: по всем правилам: с подсечкой и оттяжкой, как если бы на них по язю сидело, хвастаясь один перед другим умением рыбачить, вытащили удочки, нетронутых червей заменили свежими, поплевав на них.
– Куда на мою закинул? – оглядываясь на товарищей, строжится над Васькой Петька.
Васька терпеливо помалкивает. Зашумела листва – солнечные блики озоруют на лицах и воде.
– А дальше-то что? – вернулись мальчишки к костру.
– А дальше мамка не пускает, – ломается Вовка.
Его упрашивают. Но Вовке лень. По воде пробежала рябь.
– Теперь заклюет, – заверил он.
И ватага затаилась над удочками, но неожиданно, не пригасив солнца, хлынул дождь.
– Слепо-ой! – дурашливо кинулись под шатер листвы мальчишки.
Костер злобно зашипел и смолк. А Васька замешкался у воды, и поплавков как не бывало.
– Ребя! Клюет! Кажись…, – взвизгнул Васька, выдернув чебака. Наживил червя и закинул удочку. Потянулся к Вовкиной, но его поплавок опять нырнул. А мальчишки, переминаясь, вытянули шеи.
Дождь внезапно же и закончился, и поплавки, еще чуть повздрагивав, замерли.
– Везет дураку, – отмахнулся Вовка. – Разденься да отожмись, а то простынешь, а мать спросит, с кем был? Мне же и отвечать.
– Немножко есть, – радуется, раздеваясь, Васька. – Хоть мамка за грязные штаны ругать не будет.
Мальчишки тоже разделись и, где только что нельзя было и шелохнуться под строгостью Вовки, закипела веселая плескотня.
– Теплая-а! – обалдело кричит Васька.
– Ниче, завтра мы на «пороховой» сходим, – натягивает повод Вовка.
– Сам иди! – балуются в воде мальчишки.
1967. Каргасок.