С ленинским юбилеем Кузьме Геннадьевичу Юркому не везло как-то сразу. Банно-прачечное хозяйство, которое он возглавлял, как и вся страна несло «Торжественную трудовую вахту». Не просто несло – буквально стояло на ушах все сто дней перед столетием Ильича. За три месяца с небольшим нужно было закончить долгострой комбината бытового обслуживания «Триумф» и 20 апреля торжественно обслужить «первых» посетителей. Единственно с кем не было проблем, так это с «первыми посетителями». Они были назначены месяца за полтора до финиша, знали, что говорить и куда улыбаться. А вот со всем остальным… Сначала мурыжили кровельщики, потом отделочники. Дорогостоящее чешское оборудование разгружали прямо в сугробы, где оно и лежало до апреля. Правда, товарищ Ковач обещал, что всё подключат и отладят. И своё обещание выполнил. Но тут же выяснилось, что нет пара. Дали пар – лопнули трубы. Не вахта, а одно страдание.
Кузьма Геннадьевич никогда не обсуждал приказы партии, но готовя к пуску «Триумф» иногда задумывался: «Кого мы там будем обслуживать? По всему городу за месяц едва набирается три сотни клиентов всех прачечных, а тут 600 человек в день!»
За два дня до главных торжеств, хоть и с некоторыми недоделками, комбинат удалось запустить. Можно было перевести дух – открытие грандиозного ленинского мемориального комплекса напрямую банно-прачечного хозяйства всё ж таки не касалось. Но тут … пришла эта дурацкая телеграмма.
Юркого вызвали в Горком, и второй секретарь протянул ему «Молнию».
- На, читай!
«Ленинскому юбилею юбилейный поход тчк Иду пешком Владивосток Москва тчк Буду 21 11 часов на южном посту ГАИ тчк Встречайте тчк
Неклюдов»
- А я-то причём? – попытался отбрыкаться Кузьма Геннадьевич.
- Здрасьте! – повысил голос второй секретарь.
– Вся страна, как может, отмечает юбилей Владимира Ильича, а он – не причём! Твой район – тебе и встречать. Ну, ты сам понимаешь – все расписаны по объектам, послезавтра приедет Леонид Ильич, - добавил он спокойно и даже устало. – Ну, возьми там оркестрик, цветочки, десяток пионеров. Газета пришлёт фотографа. Покормите этого … - Секретарь посмотрел в телеграмму, - Неклюдова, будь он неладен. Ну, что ты не знаешь, что ли, чего надо? Действуй!
- Подарок, может, какой? – спросил Кузьма Геннадьевич.
- Вот это правильно! – поддержал секретарь. У тебя, что есть на предприятии? … Ах, да… - Секретарь немного замялся. – Знаешь, что! Он же пешком идёт. Дуй на обувную фабрику, возьми хорошую пару обуви, а я туда позвоню.
- А размер?
- Да возьми размеров пять – какой-нибудь подойдёт. И вообще – дарёному коню в зубы не смотрят.
В общем, новый день опять получался суматошным. Пионеров подвезли. Цветы и коробки с обувью ждали своего обладателя. Заминка вышла только с оркестром. Все они, включая ПТУ-шные, уже где-то играли. Помог директор кладбища, переманив одну из бригад с очередного выноса на торжественную встречу. Синюшные музыканты переминались вместе со всеми у южного поста ГАИ. Неклюдов задерживался.
Наконец, без четверти двенадцать, из-за берёзового леска материализовалась фигура ходока с красным полотнищем в руках.
Оркестр грянул вступление к похоронному маршу, но тут же осёкся. Кузьма Геннадьевич, глядя на музыкантов, энергично покрутил пальцем у виска. Те сразу поняли свою оплошность и фальшиво задудели «Марш коммунистических бригад».
Ходок – жилистый запылённый старикашка - облабызался с встречающими. Извинился за опоздание, дескать, в пути всякое бывает и лихо толкнул приветственную речь. Дедок сказал, что всю жизнь мечтал увидеть Родину Вождя пролетариата, но сейчас торопится – в столицу надо поспеть до первого мая, поэтому сегодня же тронется в путь. У Юркого на душе отлегло – «Меньше хлопот». Оркестр снова задудел, все зааплодировали.
Всё шло по плану.
После торжественного обеда Кузьма Геннадьевич отвёз ходока на северный пост ГАИ, где снова были выстроены пионеры и тот же оркестр. Там он вручил Неклюдову новые ботинки местной фабрики и сто рублей из кассы предприятия. Пара поцелуев, щелчки фотоаппарата, «Марш коммунистических бригад»… Всё! Ушёл-таки. Можно возвращаться.
Но и этот предъюбилейный день не хотел просто так заканчиваться. Уже на комбинате Юркого нашёл инструктор горкома, а с ним пара товарищей в одинаковых безликих костюмах.
- Где ходок?! – заорал инструктор истошным голосом.
- Ушёл.
- Когда ушёл?
- Да часа уж с два назад!
- Мать его! Не успели!
- А что случилось-то?
- Случилось, – ответил инструктор, снимая трубку телефона. – Проходимец это, а не ходок! Ничего святого у людей нет! Едет этот старикашка по стране. Выходит перед крупными городами, даёт телеграммы, как нам. Жрёт, пьёт, подарки собирает, а где-то и денег дают… Ты, кстати, ему ни сколько не дал?
- Нее… - соврал Юркий.
- Так вот после этого прощается со всеми, едет на попутках до ближайшей станции и так дальше… Иван Трофимыч! – крикнул инструктор в трубку. – Нет, не успели… Знаю, что дураки… Да, товарищи поедут сейчас по буинской дороге. Постараются задержать… Понял!
- Иди – задержи его теперь! Он, пади уж в купе трясётся! – сказал инструктор, отодвигая телефон, и засмеялся.
А Кузьме Геннадьевичу после этого инцидента, что-то было не до смеха. Понятно, что инициатива не его. Понятно, что не знал. Но, как начнут разбираться! – Мама не горюй! Почему не проявил бдительность?! Зачем денег дал? Кто про деньги говорил? Хреново, в общем, было на душе – не празднично.
Сам юбилей прошёл нормально. Близко к телу генерального секретаря рядовых начальников вроде Юркого не подпускали. Отдувался первый секретарь Обкома. Потребностей в банно-прачечных услугах у Леонида Ильича на Родине Ленина не возникло и, генсек вскоре улетел.
Кузьма Геннадьевич уж собирался продолжить торжественный обед в неформальной обстановке – попросту нажраться от выпавших переживаний, но тут стало известно, что завтра мемориальный комплекс почтит своим присутствием товарищ Хонеккер. А значит, расслабиться не получится и сегодня, и завтра. Опять предстояло мотаться в хвосте областной свиты на случай «вдруг чего понадобится». Хотя, что может понадобиться главному немецкому коммунисту в провинциальной бане или прачечной? Или на том же комбинате бытового обслуживания? Ведь даже оборудование туда поставляли чехи, а не немцы. Но, чем чёрт не шутит. И он пошутил…
К приезду товарища Хонеккера снег растаял повсюду, земля почти просохла. Но с утра прошёл мелкий весенний дождичек и на асфальте были лужи. Проходя от гимназии, где учился будущий вождь пролетариата, до гигантского мемориального комплекса, отгроханного к юбилею и поглотившего целую улицу, товарищ Хонеккер где-то чуть забрызгал полу бежевого синтетического плаща. Мелочь, которую сам руководитель братской ГДР вряд ли бы заметил. Но, отличился кто-то из наших.
- Давайте, товарищ Хонеккер, Ваш плащ. Пока Вы знакомитесь с экспозицией, мы его быстренько почистим.
Товарищ Хонекер не стал спорить и освободился от плаща. Бережные руки местных коммунистов тут же подхватили доверенный им предмет гардероба.
- Где у нас Юркий?! – Крикнул кто-то, оборачиваясь к хвосту делегации. – На вот, почисти…
- Кузьма Геннадьевич взял плащ и стал рукой отряхивать засохшие чёрные точки капелек.
- Да ты, что?! Сдурел совсем? – Бери машину, двигай к себе и сделай всё как надо.
- Понял! – отрапортовал Юркий, помчавшись к машине.
В пустом цехе только что открытого «Триумфа» он нашёл начальника смены.
- Где у нас паровые манекены?!
Кузьма Геннадьевич лично нарядил чехословацкий манекен в плащ гэдэровского вождя и махнул рукой оператору:
- Давай!!!
Струя пара вырвалась из под манекена. А когда туман рассеялся… О, ужас! Проклятая синтетика медленно поползла вниз, пузырясь и съёживаясь от термического ожога. Плащ распался.
О ЧП Кузьма Геннадьевич доложил дежурному по обкому. Ох, что тут началось!!!
Областное начальство лихорадочно переворачивало все склады и базы, магазины, искали что-то похожее в своих гардеробах. Ничего не было!
Не буду утруждать читателя внутренними переживаниями самого Кузьмы Геннадьевича, теми карами небесными и земными, что ему обещали все, кому он попадался на глаза, иначе повествование получится слишком мрачным. Скажу только, что вскоре к делу подключился Комитет.
Экскурсоводам было приказано водить Хонеккера по залам как можно дольше. Наиподробнейший рассказ шёл не только у каждого стенда, но и у каждого экспоната, у каждого элемента декора, и даже у каждой марки богатой филателистической ленинианы. Не делая скидку на состояние здоровья и возраст вождя братской республики, его держали в почётном заточении ленинского музея уже три часа. И наконец… Решили показать в кинозале фильм о советско-гэдээровской дружбе. Правда, вместо нужной ленты врубили «Мы с тобой, Куба!». Но кого это сейчас волновало?
Тем временем комитетчики всё ж таки нашли спасение. Нечто похожее на плащ товарища Хонеккера было обнаружено на цековском складе в Москве. И самолёт с государственным грузом уже тормозил на полосе местного аэродрома.
- Чего везли, то? – спросил лётчик, передав свёрток кому-то из ответственных товарищей?
- Плащ… - прошептал тот и метнулся к машине.
- Плащ? Вот это дела, - покачал головой пилот. – Видать здесь все плащи на памятники Ильичу одели. Наверное, скоро за кепкой пошлют.
История не имела серьёзных последствий – международного скандала удалось избежать. Товарищ Хонеккер сделал вид, что не заметил подмены. А может, и в самом деле не заметил – изнурительное приобщение к святая святых всего прогрессивного человечества даром не прошло.
Кузьма Геннадьевич, конечно, пострадал. Было и взыскание, которое в последствии, сняли, и перевод на другую работу. «Триумф», открытый с таким триумфом к знаменательному ленинскому юбилею, бани и прачечные, сотни подчинённых с перспективами дальнейшего роста остались в прошлом. Двенадцать пенсионерок и четыре алкаша – вот и вся команда, Кузьмы Геннадьевича после коварного поворота судьбы. Да ещё – красавец кинотеатр со звучным названием - «Юбилейный», которым ему доверили руководить вскоре после юбилея.
2011