«Кувшинки плавают, видите? И мостики прямо к лифтам. А здесь вода, как будто неспокойная, это фонтанчики такие низкие», - генеральный показывал Анне фотографии в компьютере. Анна вежливо восхищалась. Генеральный ездил к западным партнерам, увидел буржуазный вестибюль и потерял покой. Теперь он всем, кто заходил в его кабинет, показывал фотографии. «Такого в Питере еще нет. Часть пиара, - убежденно говорил он, - понимаете, чтобы дорого брать с клиентов, надо дорого смотреться». И Анна, и другие понимали только, что он демагог, премию в конце года урежут, и что машины парковать придется не у центрального входа, а по переулкам.
Анна работала в компании давно и успешно продвигалась. Она всегда была среди первых. Ей еще смолоду твердили: «Ты чего ни захочешь, всё у тебя получается». Институт и диссертация дались ей без усилий. Работа и карьера – тоже. Правда, нервы пришлось потратить, и навыки манипуляции применить.
Все у Анны получалось, кроме семьи. После института вышла она замуж за однокурсника, но брак продержался год и три месяца. Потом были знакомства, и даже очень приятные, но разгораться не желали, затухали и прекращались. Не везло Анне в личной жизни.
Приятельницы поджимали губы, видя, как она меняет машины, и быстро переводили разговоры на своих детей. Козырная карта. Анне хотелось, чтобы приятельницы поджали губы, увидев её избранника и её счастье.
Ночами, бывало, она не спала. Смотрела немигающими глазами в темноту и думала, что если ее жизненная миссия, - быть директором по качеству в страховой компании, тогда лучше было бы совсем не родиться на свет. Выше по служебной лестнице ей подниматься не хотелось. Для этого нужно переезжать в Москву. Она думала о том, что ей тридцать восемь, а желанной семьи нет. Доходя до этого пункта, она принималась плакать от бессилия, а потом, измученная, засыпала. Утром приходилось накладывать французские маски на опухшее от слез лицо. Если добавить, что Анна была красавицей, совсем перестаешь понимать, что же нужно мужчинам.
Генеральный слов на ветер не бросал. Говорили, что известный архитектор уже сделал проект нового вестибюля. На стенах директорского коридора появились эскизы. Перед обедом Анна с сотрудницей остановились посмотреть. Они пытались прочесть подпись.
- Похоже, Вика Пылёва, – гадала Анна, - да, женская рука.
- Женщиной меня еще никто не называл, - услышала она и обернулась.
В двух шагах от них стоял незнакомец. Высокий, смуглый. Светлый джемпер и вельветовые брюки выдавали в нем залетную птицу. В компании и по пятницам джинсы запрещены. Пряди темных волос откинуты назад. Нос крупный, красивый, подбородок волевой. Уж точно, ничего женского в нем не было.
- Это ваши эскизы? Извините, но женское не означает плохое, все нарисовано в таких нежных тонах … с легкой грустью, - стараясь загладить неловкость, Анна несла все без разбора.
Незнакомец подошел к рисункам, достал фломастер, поправил подпись: «Виктор Палей» и покачал головой: «Грусть заказчику не нужна, на эскизах всегда должен быть «город-сад».
Он улыбнулся, открыв ровные зубы. Лицо стало приветливым. Золотисто-карие глаза засмеялись. Анна встретилась с ним взглядом, и почувствовала, что краснеет. Влюбилась. Прямо там, в коридоре. Место совсем не романтичное, но, всякое случается.
Началась стройка. Парадный вход закрыли. Сотрудники пробирались на работу по узкой служебной лестнице. Виктор изредка мелькал в директорском коридоре и в столовой. Анна кивала ему, а Виктор улыбался в ответ. Анна видела его то с главбухшей, то с администраторшей. Ее мучила ревность и зависть. Стройка быстро шла к концу. Анна изнывала.
За обедом, блуждая в своих мыслях, Анна неожиданно услышала: «Можно?». Она узнала голос Виктора, подняла голову: «Пожалуйста». Пока он расставлял тарелки, Анна пришла в себя:
- Приятного аппетита, Виктор.
- Спасибо. Рад, что вы запомнили мое имя, - Виктор улыбнулся, - а я ваше узнал. Вы – Анна Новикова. Увидел в буклете компании.
Они поговорили о его работе. Оказалось, что таких мелких заказов у него много, а важный – один. Перестройка старинного особняка под апартамент-отель. Заказ одного полу-олигарха из Москвы. На днях закончат отделку, и будет презентация. «Хотите пойти? Я достану для Вас приглашение». «Спасибо, конечно, мне очень интересно». Они обменялись телефонами.
Анна была в блаженном состоянии успеха: «Он тоже хотел п¬о¬знакомиться! Искал меня в буклете! У нас будет почти свидание!».
Особняк был великолепен. Лысый коротышка полу-олигарх мелькнул и исчез после презентации, сверкнув бриллиантом с лошадиную голову. Фуршет получился веселый. В одном зале играл джаз, в другом – цыганский ансамбль. Пили шампанское, макали клубнику в шоко¬ладный фонтанчик. Виктора Анна видела то в одной группе, то в другой. Едва он подходил к ней, как его опять звали. Он извинялся, отходил. А потом оты¬скивал Анну глазами: «Вы как?». Она улыбалась и кивала ему: «Всё хорошо».
Когда начали петь караоке, Виктор предложил Анне проводить ее домой и вызвал такси. В ма¬шине он взял ее за руку: «Извините, меня на части рвали. Все равно, я рад, что вы пришли». Касание было почти дружеское, и слова обычные, но уверенность Анны улетучилась. Когда машина остановилась около ее дома на Фонтанке, она заставила голос зву¬чать естественно:
- Спасибо, Виктор. Может быть, поднимитесь выпить кофе?
Когда она возилась с ключами, сердце стучало от горла до пяток. «Господи, - думала она, - хоть бы он не заметил, как у меня руки дрожат».
Скоро они решили попробовать жить вместе.
История Виктора была печальная и обычная по нашим временам. Вырос на юге. Отец был большим начальником в черноморской «кузнице здоровья», тогда курорты так называли. Учился в Москве, в архитектурном. В те годы будущее Виктора было расписано. Еще немного, и он – главный архитектор известного курорта. А пока он работал в строительном управлении, а жена его, Нина, - переводчиком в «Интуристе». Родили двух сыновей. Но в девяностые годы все стройки были заброшены. И туристы исчезли.
Виктор залег на диван, носом к стене. А Нина, от природы ловкая и хваткая, ринулась челночить в Турцию. Достаток вернулся, но любовь ушла. Нина огрубела. У нее появились новые приятели. Оба сына были ещё школьниками. Виктору пришлось стать нянькой и кухаркой. Началось со скандалов, а закончилось разводом. Старший сын Саша тогда собирался поступать в институт в Питере. Так Виктор оказался там, где были и сын, и работа.
Обычно большой семейный хвост тянется за женщиной. У Виктора с Анной было всё наоборот. У нее родственников нет, зато у Виктора – хоть отбавляй. Самые близкие – два сына, невестка и внучка.
Знакомиться с Сашиным семейством Анна не торопилась. Чувствовала она, что всей любовной лирике придет тогда конец, начнутся будни. Ей еще хотелось невеститься и переживать свой роман. Запоминать дни рождения новой родни и размеры одежки внучки ей не хотелось. Но время шло, и оттягивать дальше было нельзя. Саша с женой и дочкой были приглашены в гости.
Они легко сошлись, и вечер удался. Мучительных пауз и противной искусственности не было. Саше двадцать шесть, он - копия отца. Ростом ниже, изящный. Легко поддерживает любой разговор, умеет рассмешить. Своя компьютерная фирма. Похоже, материнская хватка. Жена, Алика – актриса, яркая восточная красавица. Молчаливая, на нее приятно смотреть. Сни¬малась пока в эпизодах. Хотя сейчас ее утвердили на роль в сериале. Их дочка, трехлетняя Жанна, тянулась к «но¬вой бабушке». Анна, конечно, таяла. Виктор ласков с Сашей, как с ребенком, называет его «деткой». Непривычно, но, на то и семья.
- Они такие славные, - сказала Анна, когда они проводили гостей.
- Спасибо, Анечка! Дай я тебя за это поцелую, - Виктор был растроган.
Виктор любил Анну. Она полюбилась ему непохожестью на всех, кого он знал до нее. Он любил ее детское лицо с челкой до бровей и улыбчивым ртом. Он любил ее губы, которые она умела делать мягкими-мягкими. Он любил ее искреннее выражение чувств. Но он любил своих сыновей тоже. Любил свою память о детском лепете, об их доверчивых объятьях, о том, как они с восторгом смотрели на него широко раскрытыми глазами. С такой любовью не расстаются. И поэтому очень скоро после того вечера Виктор сказал: «Миша приезжает. Отведем ему гостиную?».
Миша ехал отдохнуть от бизнеса. Об этом бизнесе Анна уже слышала: мать с сыном строили мини-гостиницу прямо у моря.
Когда появился Миша, Анне показалось, что квартира ее уменьшилась. Широкоплечий детина, почти двухметрового роста. Волнистые рыжеватые волосы, «телячьи» глаза, румянец в пол-лица. Ничего от отца, наверное, весь в мать. Уточнять Анна не стала, упоминаний о Нине Виктор не переносил.
Миша тоже был «деткой», как и Саша. Миша часами висел на телефоне. Друзья его разбросаны по всему миру. Миша курил во всех комнатах. «Но ведь кондиционеры везде», - примирительно говорил Виктор.
- Аня, покупай побольше фруктов, пока у нас Миша, - просил Виктор.
- У нас всегда фрукты, - Анна делала слабые попытки сопротивляться.
- Миша в восторге от твоей машины. Может, дашь ему покататься? Пусть по¬смот¬рит Питер и пригороды. Обойдемся моей.
Анна ругала себя: «Уймись! Ведь для Вити такой праздник побыть с сыном!». Но правильно думать - одно, а правильно жить – совсем другое.
И, когда любимый диван в чехлах из белой мериносовой шерсти Виктор стал называть Миши¬ным, а потом сыну отошел купальный халат (подарок, две недели поисков по салонам), Анна почувствовала раздражение. Дьявол, он всегда в деталях.
Ей хотелось собственной семейной жизни только с Виктором. Ведь как хорошо им было вдвоем! А он принял ее в свою се¬мью. «Приемная жена», - вздыхала Анна. Но тут же одергивала себя: «Эгоистка! Так и не научилась терпеть. Ведь сыта же неудачами и одиночеством».
После Мишиного набега им подкинули Жанну. Алика уехала в Румынию сниматься в историческом сериале на фоне гор и замков. Саша не справлялся с дочкой, он на работе до ночи пропадал. Теперь Виктор отвозил Жанну по утрам в садик, а вечером ее забирала Анна. Ребенку Анна радовалась. Всё отравляло чувство, что их никогда не оставят в покое.
Чувства Анну никогда не подводили. Как-то вечером заехал Саша. Было видно, что он расстроен.
- У моей фирмы увели крупные заказы. Я совсем без денег. Придется отказаться от квартиры. Можно пожить у вас месяц-два не больше? Потом снимем что-нибудь подешевле, – выложил он с порога.
Виктор ответил, даже не повернувшись в сторону Анны:
- Конечно, поживите, - и потом, спохватившись, - Аня, ты как? Надо помочь им.
У Анны дыхание перехватило от досады, и она предложила:
- Может, не стоит съезжать с квартиры. Мы бы заплатили за два месяца.
Но было видно, что никому, кроме нее, это предложение не нравилось. Когда она вышла на кухню, Виктор бросился следом за ней: «Зачем ты предлагаешь деньги, когда тебя просят помочь по-родственному? Саша никогда не занимает деньги».
- Я и хотела помочь. Ведь переезжать тяжело. Ну, хорошо, поживем вместе. Сам знаешь, Саша мне нравится. Жанну просто обожаю.
Хотя всем было ясно: Анна пыталась деньгами купить покой, а Виктор - помочь сыну участием.
Ну, не два, а все три месяца они прожили. Потом дела у Саши как-то наладились, и они опять сняли квартиру.
На смену им приехал Миша. Передышки почти не получилось. Строительство гостиницы в самом разгаре, а с деньгами туго. Останавливать стройку никак нельзя, потом не соберешь такой хорошей бригады.
Как-то вечером, сидя в кухне на маленьком стульчике (остался от Жанны), Анна опять тер¬зала себя. Она так задергана этой семьей, а Виктор ничего не замечает. Вдруг ей пришла в голову мысль. Дом! Они построят дом в пригороде. Небольшой уютный коттедж. Они будут вдвоем! А квартира? Она не будет пустовать …
За ужином Анна рассказала о доме Виктору. Он подхватил:
- Да, жить в своем доме замечательно! Давай строить!
В выходные Виктор сделал макет. На порог поставил две фигурки. Они ходили вокруг макета и мечтали. Засыпая, Анна прижалась к Виктору и подумала: как это хорошо - избавиться от злых мыслей, и иметь мечту.
Но всё закончилось крахом. Опять приезжал Миша на пару дней. А когда он уехал, оказалось, что Виктор отдал ему все деньги. Потом он нехотя объяснил, что деньги потребовались срочно. Нашелся очень выгодный поставщик. Мебель, телевизоры, кондиционеры, словом, всё.
- Это же огромные деньги! – Анна закипала, чувствуя, что их уютный домик уплывает.
- Миша скоро все вернет. Начинается сезон, номера уже бронируют, а цены выше, чем на Кипре, - Виктор был недоволен, что приходится отчитываться.
Выходило, что мечтали о доме вместе, а деньги отдал он один.
- Витя, почему ты мне ничего не сказал? Деньги, конечно, твои, но мы уже оплатили участок, - Анна уже не могла остановиться.
- Ничего страшного. Начнем строиться на полгода позже, – Виктор тоже был раз¬дра¬жен, - сейчас деньги нужнее Мише. Что тут непонятного?
- Непонятно, почему ты ставишь меня перед фактом? Как соседку. Кто я? – она развела руками, - член твоей семьи, временная попутчица? Кем мне себя считать?
- Считай, кем хочешь. В таком тоне я не хочу ничего обсуждать! Ты невозможная сего¬дня! - резко бросил Виктор, стараясь не смотреть на нее.
- Это я невозможная? Невозможные твои сынки! Испорченные избалованные эгоисты! - закричала Анна, - а ты, сумасшедший папаша, готов всё им отдать!
Виктор посмотрел на нее, как показалось, с ужасом, повернулся, и вышел из комнаты.
Входная дверь грохнула. Минуту Анну трясло. Потом она опустилась на диван, и разрыдалась. «Что я наделала? – подумала она в отчаянии, - из-за грубости и ссор он ушел от жены. А я, чем я лучше его Нинки?».
Был поздний вечер. «Куда он пошел?» – перебирала в голове Анна. Потом она решила позвонить и извиниться. Телефон не был отключен, звонок проходил.
- Витя! Ты где сейчас? - голос у Анны был заплаканный, вопрос звучал тревожно. Но Виктор молчал.
- Витя, извини, я наговорила лишнего. Прости, я обидела тебя, - Анна уже всхлипывала в голос.
- Надо сдерживаться. Успокойся, и ложись спать.
- Витя, приезжай домой, прошу тебя.
- Ложись спать, - повторил он и повесил трубку.
Анна легла, но уснуть не могла. В первом часу входная дверь хлопнула. Вернулся! Она не выдержала, пошла в прихожую.
- Витя, прости меня.
Он молчал. Анна опять расплакалась от жалости к себе: «Витя, мне так плохо, а ты ничего не говоришь. Ну, нельзя же так …. Ну, скажи хоть что-нибудь».
- Уже простил.
Анна попробовала обнять его. Он не отстранялся, но и не отвечал. Она заплакала навзрыд. Виктор отвел ее руки:
- Перестань. Не надо так распускаться. В жизни всякое случается…
- Витя, - говорила Анна хрипло сквозь слезы, - я тебе жизнь порчу. Я такая ….
- Прекрати, - прервал он ее, - не говори глупостей.
- Хорошо, не буду, - она снова обняла его, - не знаю, что бы я делала, если бы ты не вернулся.
- Мечтала бы о коттедже с кем-нибудь другим.
Окинув голову, Анна поймала его взгляд. Глаза не кололись. Помирились!
Помирились, но трещина осталась. Виктор возвращался поздно. Они почти не разговаривали. Анна понимала, что долго так не может тянуться, и сходила с ума.
Неожиданно на работе она почувствовала себя плохо, пришлось вызывать врача. В больнице, после осмотра и снимков, врач сказал ей: «Вы беременны».
Минуту она ничего не понимала. Потом, забыв про врача, стала бормотать растерянно:
- Я думала, что это стресс. Так это не стресс? Когда же это случилось? Что мне те¬перь делать? Как в таком возрасте рожать?
Врач сочувствовал ее растерянности и успокаивал. Женщины рожают сейчас в любом возрасте. Она будет ”пожилой первородящей”.
Дома Анна достала конверт и стала рассматривать на снимке точку, обведенную кружочком. Надо же! Это ее ребенок! Потекли слезы. Семья разваливается, а она – «пожилая первородящая».
Что скажет Виктор? У него и дети и внучка. С сыновьями полно забот. Жанну то и дело им подкидывают. От мысли, что Виктор может быть против, Анну передернуло.
В прихожей стукнула дверь. Виктор вошел в гостиную и увидел ее заплаканное лицо.
- Что-то случилось? - спросил он встревожено, подошел и присел рядом.
- Я беременна!
- От кого?
И он уже забыл.
Анна улыбнулась сквозь слезы, ткнулась ему в грудь, и завыла по-бабьи:
- Ви-и-и-тенька! Я очень хочу ребе-е-е-нка. Э-э-э-того. От тебя-я-я. А ты? Ну, скажи что-нибудь …
- Неожиданно, конечно. Ну, где два, там и три.
Анна завыла еще громче.
- Ви-и-и-тя, ты любишь меня? – сквозь слезы получилось гнусаво …
- Ну, успокойся, детка, - он гладил ее по голове, - знаешь, ты мне сейчас ближе, чем дети. А ведь они так любили меня, просто ни на шаг не отходили. Сейчас отдаляются понемногу.
- Сейчас я люблю тебя! – по-детски заверила его Анна, - а ты?
- Конечно, люблю. И давай, наконец, поженимся.
В тот вечер они говорили о ребенке, о свадьбе. И только ложась спать, Анна вспомнила о трещине. Её уже не было, исчезла.