;
Она сидит здесь, эта женщина.
У нее пыльное лицо,морщинистое лицо,
и слишком широкие глаза на этом страшном, старом лице.
У нее оплывшая шея, как будто она надела чужую кожу,
и эта шея теперь висит на ней складками,
на ней, настоящей,которая под всеми этими морщинами.
Ты смотришь на ее шею, на ее сутулые, толстые плечи,
и тебе кажется, что она, настоящая, под этим костюмом,
она — сплошная кость, старая, пожелтевшая от сигар кость,
и у нее нет лица. Под всем этим у нее нет лица,
есть только желтый череп с гнилыми зубами,
Почерневшими зубами и слезящимися, старыми, широкими глазами.
У нее стертые руки, узловатые, в морщинах руки,
И эти пальцы... Когда она берет гитару, ты думаешь -
Боги, как она может прикасаться к ней этими пальцами,
Этими кривыми пальцами со сломанными ногтями?
И тебе хочется вырвать гитару из этих пальцев,
унести ее и спрятать подальше
от этих жадных, уродливых рук.
Но ты сдерживаешь себя, и тогда,
только тогда, когда ты смиряешься,
смиряешься с этими руками на грифе,
смиряешься с этими пальцами,
она начинает играть.
И тогда ты обретаешь зрение.
Ты, наконец, видишь, как прекрасна эта женщина.