Все неприятности начались с того, что в квартире появился африканский тотемный идол – подарок дядюшки из Заира. Черное губастое изваяние сжимало в руках копье и тупо пялилось в пространство. Он поместился возле стеллажа с книгами и некоторое время разглядывал своими деревянными глазами интерьер комнаты. Отражался в зеркале с резной золоченой раме, доставшемся парню еще от деда. Потом переключился на главного ее обитателя.
Хозяин квартиры сначала долго хандрил, потом заболел без видимой причины и внятных симптомов. Таблетки и инъекции не помогали. Вылечила бабуся-соседка, которую притащила перепуганная супруга. Хворь отступила. Идола убрали в чулан, но было уже поздно.
Потом случилась она. Люди от этого не лечат. И поэтому эта часть истории уже начиналась со слова: «Ушла».
Финал выходил всеобъемлющим и никак не хотел кончаться. Прошло 5 лет с момента их знакомства и 3 месяца с начала расставания.
Он категорически опаздывал. Машина летела по набережной, он следил только за выбоинами на асфальте.
Она опять вторглась в его пространство и позвала в гости. Лопух – он снова спешил к ней на встречу. И, когда задребезжал телефон, автоматически брякнул:
– Дорогая, я уже почти…
– Это не дорогая, это я... – раздался в трубке голос супруги. – Загляни дома в почтовый ящик.
«Опять попал!» – тупо подумал он и отвлекся от дороги.
Снег никуда не торопился. Просто шел, превратив отдельные части трассы в ледяной каток. Машину понесло, ударило пару раз о поребрик и сквозь чугунное ограждение выбросило в реку.
«Ну и вот!»... – успел подумать водитель, прежде чем автомобиль, подмяв под себя тонкий лед, начал уходить под воду.
Он еще увидел, как из притормозившей на набережной желтой иномарки выскочила женщина, всплеснула в ужасе руками и поправила сбившуюся прическу. Потом жуткий озноб взобрался по телу и отключил сознание.
Когда он очнулся, на груди сидела лягушка со странными желтыми пятнами на голове, собранными в корону.
– Просыпайся уже, милый друг, давненько тебя дожидаю... – прошамкало земноводное.
– Этого не может быть! – запаниковал он и очнулся во второй раз.
Открыл глаза. Долго лежал и пялился в потолок. «Чувствую, стало быть, существую, – двинулись губы. – Двигаюсь». Чего-то не хватало. Прошлого, понял он наконец. Оставшееся напоминало сложный ребус, сложенный на незнакомом языке.
«Но должно же быть еще хоть что-нибудь, – думал он. – У меня ведь осталась способность думать. Мысли не могут быть без образов. А образы должны откуда-то являться. Хоть что-нибудь... Имя, – вдруг выплыло из пустоты. – Должно было быть Имя». Он ухватился за эту мысль как за последний шанс. Напрягался до спазмов мышц. Губы зашевелились сами собой.
«Сергей», – угадал он беззвучное слово.
– Сергей! – заявил себя миру, как будто поставил штамп в паспорте. Можно было начинать жить.
Через несколько дней его выписали. Выдали справку и велели сразу отправиться в милицию.
Только выйдя на улицу, он понял, что не знает, куда идти. Память ушла, документы пропали. Родные и близкие – за этим словосочетанием следовало поставить большой вопросительный знак. Оставалась машина, но ее еще надо было найти.
Следуя за этими мыслями, он заглянул в метро. Присел. Огляделся.
Вот из вагона метро появилась элегантная дама, подмигнула ему и пошла дальше, и было понятно, как она отлично знает, что ее рассматривают со спины. В другом случае Сергей наверняка не заметил бы случившейся сценки, но в эту минуту он как губка впитывал подвернувшиеся обстоятельства. И когда из следующего поезда вышла таже самая дама, он скорее начал оценивать ситуацию, чем впадать от нее в удивление.
Глаза их встретились, и они некоторое время рассматривали друг друга. Женщина начала замедлять движение, но все-таки прошла мимо и двинулась дальше той же походкой – зная, что ее рассматривают со спины.
Поджидая следующий поезд, Сергей был уже уверен, кого он увидит за открывающимися дверьми. Электричка подъехала. Двери открылись. И если бы молодой человек не выискивал среди пассажиров уже знакомую даму, ни за что бы не догадался. Это была она и не она. Никакой фривольности, в глазах сплошные домашние заботы. Но это была определенно она. И не желая ломать голову над тем, что же это за знак такой подает ему судьба, Сергей просто встал и вошел во все еще открытые двери освободившегося вагона.
Он ничуть не удивился, что вагон оказался совершенно пуст, и электронный голос объявил: « .. аспект Мира» – та же самая остановка.
Выходя на платформу, он уже ощущал свою фиксированность в предоставленном мире. У него был дом – он тут же припомнил (неправильное слово, но пусть) свой адрес, номер машины и место работы. И еще были друзья – незнакомые пока. Но Сергей не сомневался, что тут же опознает их – нужно только встретиться. Мир был притертый. Свой.
Ноги сами привели его к своей квартире.
Первым гостем оказался коренастый молодой человек, одетый дорого, но небрежно, с веселыми, белыми зубами. Сашка. Сели. Выпили. Как положено.
Поболтали. Скелет обстоятельств оброс подробностями. В его память вернулось почти вся местная жизнь. Почти...
Сергей так и не смог вспомнить, почему он один. И еще - образ подруги, которую здесь оставил.
Проводив гостя, хозяин обошел квартиру, обнаружил письмо от той самой женщины. Прочитал и понял, что не должен ее потерять.
– Если я попал в этот мир и почти избавился от амнезии, – пробормотал он, елозя затылком по шершавой поверхности рифленых обоев, – должно быть так, что стоит вернуться в исходную точку, и я что-нибудь вспомню и там. И тогда...
Неплохая идея
И он снова оказался в метро. Занял место на подходящей скамейке у путей, ведших в направлении, обратном тому, по которому он сюда приехал. Оставалось только выбрать правильную дверь.
– ... дующая станция: «Сортировочная» – пропел артикулированный женский голос. Двери закрылись – поезд тронулся.
На следующей остановке ничего нового в голове не прибавилось. Сергей решил возвратиться, но не успел. На него налетел крупный мужчина, споткнулся и завалился на встречную пару немолодых женщин. Раздалось несколько возгласов, ахов и извинений. Самым странным было то, что Сергей оказался совершенно исключен из участия в этой сцене. Как и во всем прочем, что было вокруг.
Чтобы разобраться в случившемся, он посетил свою местную квартиру и обнаружил там новую хозяйку, которая, впрочем, не обратила на него ни малейшего внимания.
Для чистоты эксперимента Сергей решил устроить на прощанье показательную «акцию вандализма». Он влетел в ближайший ресторан и повалил несколько стульев. Поначалу никакого эффекта не последовало. Официанты кинулись возвращать на место опрокинутую мебель – только и всего. Но когда новоприбывший крушитель опрокинул за шиворот чопорному господину в белой рубашке графин с красным вином, публика зашевелилась. Посетители закрутили головами, метрдотель начал извиняться, сам не зная, за что...
На следующее утро выпуск местных новостей начался с истории о бесчинствах полтергейста в заведении общественного питания.
– Имя мне – барабашка! – пробормотал Сергей и понял, что надобно выметаться отсюда. – Выходит так, что абсолютная свобода – это когда ты никому не нужен. Абсолютно.
Очередной поход в метро протекал по почти накатанному сценарию.
– Осторожно, двери зарываются. Следующая станция Сортир... – остаток фразы утонул в гомоне проезжающей публики.
К тому, что его не замечают, пассажир уже успел привыкнуть. Но... Было что-то не то даже для этого способа его существования. В набитом вагоне вокруг Сергея сохранялось пустое пространство, куда никто так и не сподобился разместиться.
На следующей станции Сергей спустился с перрона и двинулся в сторону комплекса зданий, которые при ближайшем рассмотрении оказались чем-то средним между профилакторием и монастырем. Табличка при входе гласила: «Дом отдыха – Пролетарий».
Пройдя хозяйственные постройки, он оказался в бывшем соборе – теперь – складе хозяйственного инвентаря. Со стен из-под облупившейся краски проступали образы праведников со стертыми взглядами и блеклыми ореолами. За одним из сколов темнело нечто, имеющее форму прямоугольника. Приблизившись, Сергей разглядел металлическую дверцу, которая, судя по всему, была замурована в стену даже раньше изначальной отделки храма, и прямо по ней прописана фигура Богоматери.
Сергей оторвал от ближайшего стеллажа кусок арматуры и занялся откупориванием тайника. После нескольких ударов дверца подалась, и за ней обнаружилась ниша с небольшим ларцом.
– Просто квэст какой-то, право слово, – проговорил новоявленный кладоискатель.
Ларец оказался настолько трухляв, что распался при первом же прикосновении. Из груды обломков и проржавевших скоб извлеклись массивное золотое кольцо с витиеватым вензелем и металлический амулет сложной формы – то ли секира, то ли крест.
– Тут полагается что-нибудь вспомнить, – подбодрил себя Сергей и попытался напрячь мозги. Не вышло ничего. Попыжившись так минут десять, он уложил находки в карман и направился к выходу.
Сергей вышел к перрону и не стал ждать совпадений. Просто сел и поехал.
«...респект Мира...» – пронеслось из динамика.
– Моя остановка, – подтвердил пассажир.
Добравшись до квартиры, Сергей сначала долго разглядывал рисунок кольца на пальце, потом поднялся взглянуть на вторую часть своих сокровищ. Выудив из кармана сверток, он извлек Амулет и принялся его рассматривать.
Основание предмета представляло собой стержень с нанесенными по всей длине трехмерными символами, выступающими друг над другом. Верхняя часть фигурки напоминала бы мальтийский крест, если б центральный его луч не походил по форме на наконечник копья, и вся поверхность его не была покрыта рунами, постепенно переходящими в арабскую вязь. Вещица выглядела золотой, очень старой и стоила наверняка кучу денег.
«Пусть пока так побудет», – решил хозяин и обернулся выбросить листок, в который была завернута находка. Взяв бумагу, он обнаружил, что это распечатка электронного письма, а начав читать, решил, что, может быть, как раз для этого и стоило найти кольцо с Амулетом.
Закончив чтение, он сидел некоторое время, откинувшись в кресле и пытаясь выстроить в голове линию своего существования с женщиной, от которой теперь у него остались только письма.
В этот момент в дверь позвонили.
– Не слишком ли много совпадений? – проворчал размышляющий и пошел открывать.
За дверью стояла миловидная стройная блондинка в джинсах и легком свитере.
– Я ваша соседка, – сказала девушка, предупредив вопрос Сергея, – что-то со светом случилось. Не поможете?
– Отчего же... – ответил тот и пошел разбираться в электричестве.– Меня Сергеем зовут, – сказал на всякий случай.
– Оля, – последовал ответ.
Оказалось проще простого – вылетел рубильник оттого, что одновременно работали стиральная машина и микроволновая печь. Когда вспыхнул свет, монтер обнаружил в гостиной накрытый стол.
– У меня будут гости по случаю переезда. Вот – только обустроилась. Сережа, приходите через часик, а? По-соседски.
Он согласился.
Придя в назначенный час, он обнаружил, что хозяйка уже занята. Зато в кухне сидела интересная блондинка в очках. Анна. Кузина Ольги. Познакомились. Разговорились. Стали вместе жить. Иногда.
«Она смотрит на меня, отражаясь в зеркале, – перебирал он свои мысли. – Я смотрю на отражение и думаю, что это она. Я уверен. И в этом и есть подлинный смысл – в том, что я понимаю отражение как реальность. Та реальность, которая на самом деле мне не доступна. Сущность обнажается, но так ли часто мы способны это увидеть? Она обнажается в темноте. Без отражений. И мое движение происходит в плоскостях, только лишь отражающих единую сущность, которая многолика и поэтому в принципе не может быть заключена в единую раму».
Зеркало, перед которым стояла Анна, досталось Сергею от деда. А откуда получил его тот – Бог ведает. Это было не просто зеркало. Это был знак перехода. За его поверхностью иногда угадывались ступени лестницы вниз и дверь, приоткрытая в никуда. Странно, что это виделось только ему. Иногда.
Дни покатили своим чередом. Друзья. Работа. В косметической компании с мифологическим именем «Леда» Сергея, безусловно, ценили. Он был неплохим профессионалом. Умел быстро принимать решения и добиваться их осуществления. Однако в фирме назревал скандал, причины которого оставались пока непонятны.
Отношения с Анной выходили ломаными. Ему не давали покоя письма. И все-таки через некоторое время Анна переехала к нему. Стали жить.
На Сергея все чаще стали наваливаться воспоминания из «других жизней». Дежа Вю. Шлейф памяти начал заполняться знанием, которого не могло быть в этом пространстве его существования. И, тем не менее, он знал.
Оказалось, что в параллельном сознании он занимался разработкой противораковых препаратов. Но получил совсем другие. Те, что соприкасаясь с человеком, вызывают эту болезнь. Неизбежно и неизлечимо. Сам он назвал вещество «Белый Полянин» - по имени героя одной закарпатской сказки.
В один из вечеров он задержался на работе до ночи и провел синтез смертоносного препарата. Со всеми предосторожностями запаковал его в специальную склянку и спрятал в шкаф с ароматическими смесями. Средство имелось. Осталось выбрать цель.
Анна периодически исчезала на несколько дней. И снова появлялась. Как ни в чем не бывало. О причинах Сергей упорно не интересовался. В их отношения неожиданно вмешалась Ольга (кузина-соседка) и довела дело до разрыва.
На следующий день Сергея уволили.
– Не дай себе сделать что-нибудь назло! – проговорил он вслух, когда остался совсем один. – Тоже мне – «Белый Полянин». Да у тебя духу не хватит! – Он достал из ящика баночку с приготовленным раствором и сунул зелье в карман.
С этого времени его начала раздражать излишняя четкость воспоминаний, которые не могли сосуществовать друг с другом. И чем дольше он об этом думал, тем больше его одолевали сомнения – сколько в этой ясной и отчетливой картине правды, а насколько она – всего лишь воображение. Псевдореальность. Или в случае Сергея – Другой мир. И что этот Другой мир может дать ему, кроме безнаказанности?
«Сейчас я могу сотворить, что угодно, и исчезнуть в очередном вагоне метро, – подумал он. – Только, кто же здесь останется после меня? Впечатление такое, будто я в Лабиринте. Что же теперь со мной происходит?» И он не смог ответить на этот вопрос. Вышел на улицу и двинулся к ближайшей станции метро.
– Следующая станция: «Сортировочная», – пропел поскрипывающий женский голос. – Осторожно, двери закрываются.
Движение продолжилось. Он вышел. Поднялся в город и пошел по сумеречным улицам, ежась от промозглой хмари, наполнявшей воздух. Он вернулся в изначальный мир таким же безродным, как и уходил оттуда.
В кармане задребезжал мобильник.
Это была та самая «она», с которой они так мучительно расставались еще совсем недавно. Та самая, к которой он несся, когда машина провалилась под лед.
Он стремился сюда, чтобы ее увидеть. Но, когда явился, понял, что это могло бы и подождать.
И все-таки, когда они встретились, Сергей почувствовал, что прошлое не умерло. Оно уже готово очнуться и опять вцепиться ему в глотку.
– Как бы не так! – сказал он себе, когда она уходила. – Я больше не играю в многоразовые прощания! – проговорил и сделал вид, что этому поверил.
Побродив по квартире, он открыл шкаф и обнаружил там губастого идола.
«Отомсти! – сказал ему идол. – Жизнь – это месть».
– Стоит попробовать! – отозвался Сергей и ощутил острую потребность побродить по городу. Зашел в кафе. Разговорился с Антикваром, которого сразу же заинтересовало кольцо. То самое – из тайника.
– Оказался у меня в руках холст, – заметил новый знакомый. – И довольно старый. По мнению экспертов никак не меньше трехсот лет. То есть у нас в России как раз конец смутных времен и создание Империи. Так вот. На нем вельможа в странном наряде. Нечто подобное я видел в каком-то из закарпатских замков. Но, убей Бог, не помню в котором. Ничего особенного в картине нет. Живописец так себе. Персона изображена не историческая. Интересно другое. В руках вельможа держит свиток с планом: рельеф, река, крепость, в отдалении постройка, похожая то ли на часовню, то ли на могилу. И все прорисовано необычайно тщательно, даже лучше, чем фигура на портрете. А в левом верхнем углу свитка знак – что-то среднее между печатью и розой ветров. Интересно? Так вот, что я Вам еще скажу. На мизинце у вельможи кольцо. То же самое, что и у Вас на пальце. Точь в точь... Продолжаю. На поясе у него связка ключей. Несколько обычных для тех времен образчиков – больших бронзовых со сложным рисунком бородок (все изображены отдельно и исключительно скрупулезно). Но и это не все. Между ними есть и еще одна штуковина – золотая, похожая на Зиккурат Модрука, но с парой лепестков, которые превращают ее в маленькую секиру или печать с розой ветров. Абсолютно нетипично для тех времен. Понимаете? И висит этот предмет поверх связки. Так, чтобы его можно было рассмотреть в первую очередь. Все еще не хотите взглянуть на холст?
Сергей молчал.
На следующий день он обнаружил, что в квартире его кто-то побывал. И понял, что медлить нельзя. Начал действовать. Обратился к друзьям по поводу сбора информации и снова нырнул в метро – припрятать артефакты.
На следующей остановке он вышел чиновной персоной. Почти что значимой. Правда, это «почти что» его и сгубило. Убили Сергея просто и эффективно из-за бумаг, в сути которых он и разобраться-то не успел. Убили. Да не совсем.
«Выходит, в этих местах я бессмертен, – решил убиенный, стараясь не глядеть, как судмедэксперт копается в его утробе. – Просто меня иногда исключают из возможного варианта развития ситуации. И я плавно перетекаю в другой. Как во сне. Между мирами есть щель, а в ней сквозняк. Но где-то же должен быть и стержень существования, в котором меня нельзя стереть или если стереть, то уже навсегда. Моя «земля обетованная», там, где любовь, – неожиданно резюмировал Сергей. – Может быть, это и есть критерий. И в этом путь?... Путь – это цель. – Отозвалось у него внутри. – И пока ты не достигнешь цели, ты не умрешь окончательно. Почему ты решил, что жизнь – это награда? Тебя обманули».
Как он очутился в вестибюле метро, Сергей не помнил. Очутился и все.
Вместился в поезд поехал. Люди сразу восприняли его как живого. Косились. Пихали локтями. Почти что нежно.
«Забавно, они так различны – эти мои миры, – думал он по дороге домой. - А всюду таскается одна и та же электричка. Или только мое восприятие этой самой электрички? Или же восприятие этих миров? Или это поезд Эйнштейна и нет разницы, какая система координат будет выбрана. И тогда все опять сходится ко мне самому и личному выбору. То есть опять же ко мне самому. Получается, Беркли прав. Или – это Юм? Или они на пару? Выходит, я – центр перехода и сам тащу за собой свое мироощущение как шлейф у свадебного платья... Иначе, кто же там живет вместо меня в мирах, которые я оставил? Вопрос... А хочу ли я знать ответ на него? Это уже вопрос в квадрате!»
И он затаился в мире, где его уволили из косметической компании, и существовала Анна. Все свое время – а его теперь оказалось у него предостаточно – он проводил в библиотеке, пытаясь идентифицировать свои реликвии. С одной стороны Сергей понимал, что за ним наверняка наблюдают, но с другой... С другой было совершенно ясно, что, не поняв: «откуда оно взялось», «зачем», «почему» - выпутаться из этой истории абсолютно невозможно.
Он перечел онтологию древних времен – от деяний Александра Великого до крестовых походов. И нигде – ни в одной хронике не говорилось о загадочном перстне или фигурке со странным орнаментом и лепестками стреловидной формы. Ни одна религия не имела такой символики.
Вспомнив свой разговор с Антикваром, Сергей перелистал хронологию буковины. Земля эта, которую издревле населяли гуцулы, потом долго переходила из рук в руки. Но удельными ее правителями были все же польские феодалы. И какой такой секрет мог хранить в своих анналах ясновельможный шляхтич?
– Эх, взглянуть бы на тот портрет хотя одним глазком!
Пытаясь отвлечься, он решил помириться с Анной. Не успел. Ее сбила машина. Она умерла. После похорон к нему зашла соседка. Ольга – сестра Анны. Сообщила, что Анна в момент гибели была беременна. И на приличном сроке. Сергей сорвался. Полез в шкафчик с лекарствами и уронил на пол флакончик со своим зельем. Несколько капель «Белого Полянина» попало к Ольге на колготки, обрекая ее на верную смерть.
Противоядие было. Но оно оставалось в том – другом мире, откуда он так недавно спасался бегством. И времени в обрез. А дальше, как пишут в умных книгах: «необратимые последствия». Он торопливо оделся и направился к входу в метро.
Выход на нужную станцию оказался закрыт по техническим причинам. Он вышел на следующей остановке. В мире на поверхности он оказался женатым провидцем. По типу Кассандры. Семейный быт его не увлек. Собственная прозорливость – тем более. Пару раз, попытавшись спасти человечество, он получил нервный срыв. И сбежал, убеждая себя, что поиски противоядия для Ольги для него много важнее.
На этот раз нужная станция выпустила пассажира. Он добрался до своей бывшей лаборатории и выклянчил у приятелей-сотрудников спасительный эликсир. Зашел выпить по этому поводу. Заметил за одним из столиков Антиквара и вспомнил про портрет. Тот самый, на который ему так хотелось взглянуть.
На следующий день Сергей выждал, пока Антиквар уйдет из лавки, зашел в зал и заговорил продавщицу, сфотографировал портрет и ушел, разминувшись с Антикваром. Повезло.
Однако вернуться к Ольге сразу у него не получилось.
– Господа, пассажиры, – сказал вагон, – в связи с экстренным ремонтом скрытых коммуникаций, поезд переводится на резервную линию.
На выходе его забрали в милицию. Поспособствовал старикашка. Очень похожий на сумасшедшего.
Процесс идентификации личности в отделе милиции выявил наличие двойника, существующего с ним не только в одном городе, но и одновременно. Однако его отпустили, по причине других важных дел.
Вернуться назад Сергею не удалось. В метрополитене не обнаружилось ни одной знакомой станции.
Поразмышляв немного, он решил посетить свою местную квартиру. Встреча со своим вторым экземпляром не принесла ничего хорошего – его выкинуло из этого мира. Не в какое-то другое пространство. А просто перевела в раздел призраков. Кроме кошек Сергея больше никто не видел.
В этот раз он даже сделать ничего не мог. Предметы и люди проходили насквозь, как будто его и не было.
Проблему перехода решил сумасшедший старик, который не только смог разглядеть его в этой ипостаси, но окрестил его странником и вывел в нужное пространство. А на прощанье добавил:
– А чего тут еще объяснять? До последней пары тысяч лет двигаться по обе стороны времени и вероятности было обычным делом. Поэтому вы и в истории своей разобраться не можете. Потом, кто там больше начудил, я уж и не помню. Аристотель, скорей всего. Но только детерминация рассудка привела к атрофии осознания возможностей. Человечество не находит взаимосвязи, а выдумывает их. И единая математика описывает собственный единый мир, выщипывая его из настоящего. Каждый сам выткал себе кокон. А тебе не повезло. Терпи…
Сергей не слушал. Он возвращался. Встретил Ольгу и ввел ей антидот. Опасность миновала. Девушка решила, что он ее разыграл. Некоторое время они прожили вместе. Потом расстались, потому что Ольга слишком походила на свою мертвую сестру.
И он снова отправился на поиски женщины, писавшей письма. Получалось, что жизнь все это время оставалась существенной лишь оттого, что ему было к кому стремиться. Сергей развернулся и вошел в подошедшую электричку. Его настоящий мир ждал его. А там…
По дороге домой ему попалось несколько мистических миров-фантазий, из которых он ни за чтоб не выбрался, если бы не встретил говорящую собаку. Не удивительно, что, вырвавшись из этих пространств, он очутился в сумасшедшем доме. Впрочем, уход за Сергеем был на самом высоком уровне, потому что патронировал заведение его родной дядя – бывший уголовник, но в остальном – милейший человек.
От безделья Сергей вооружился бумагой, карандашами, взялся за роман и начал с первой страницы: «Наши женщины любят нас от безысходности….»
К пациенту приставили лечащего врача и девушку-медработника. Медработница стала очень милой, а доктор – загадочным. Он существовал в двух телах и не знал, как от этого избавиться. Рассказал Сергею несколько историй о странниках и выписал из больницы.
Придя домой, Сергей организовал вечеринку. Пригласил друзей. Узнал, что один из них поцапался со старикашкой из соседнего дома. И тот написал на него заявление в органы. И теперь парню светит срок. В лучшем случае – штраф. Решили, что Сергей пойдет парламентером. Замять процесс. А уж если не выгорит – к адвокатам.
Дед оказался тем самым старым знакомым и сразу пустился в объяснения о роли странника в истории, силе Амулета и воле случая. Упомянул, между прочим, что девушка, которая писала письма, из этого прошлого уже давно переместилась в будущее. Будущее его настоящего мира. И ее оставалось только дойти. На том и расстались. А друга Сергея старик простил. Легко. За бутылку водки.
Сергей забрал амулет и покинул этот мир с легким сердцем. Навсегда.
Вернувшись, он узнал, что Сашка – его закадычный друг – после аварии теряет зрение. Нужна операция, а, значит, много денег. Решил найти Антиквара и продать ему перстень.
Встретились в лавке антиквара. Портрета там уже не было. Однако нужное изображение Сергей уже получил.
– А хотите про Амулет? – спросил Антиквар, завершив сделку. – Очертания его я все-таки нашел. В одном анонимном средневековом манускрипте описывается точно такая фигура. А название ей переводится как «Ключ».
– Ключ? Только и всего... – пожал плечами Сергей. – Остается только отыскать каморку папы Карло.
– Она есть! То есть не совсем. Речь идет о Полесском замке. Я постарался достать информацию...
И он поведал его историю.
– Замок Белого Полянина… – задумчиво проговорил слушавший.
– Что? – не понял Антиквар.
– Слышал я уже однажды похожую сказку... А Вы не боитесь, что это дверь в большую бессмыслицу?
– О чем это речь?
– Да так...
Дома Сергей нашел свой цифровой аппаратик, перевел фотографии на экран монитора и долго рассматривал изображения. Знатный вельможа с вислыми усами на отечном лице был нарисован весьма посредственно. Получалось, что художник не особенно заботился о передаче подспудной сущности своего героя, а сосредоточился на деталях. Пухлые руки с единственным перстнем – точь-в- точь как был у Сергея – держали грамоту с планом: сложный рельеф, река, замок, дальше – постройка в виде склепа с обелиском внутри, в верхнем правом углу – схема, похожая на розу ветров – все исполнено с необычайной точностью. На поясе у вельможи – связка ключей и амулет. Сергей извлек свою находку и поставил рядом с экраном – один в один – рисунок на его основании и «роза ветров» повторяли друг друга. Было что-то еще, какая-то мелочь, которой он не придал значения, но она существовала и свербела в мозгах, не давая сосредоточиться.
Он скопировал план отдельным файлом и снова вынес изображение на экран. Замок был прорисован детально в мелких подробностях вплоть до герба над подъемным мостом.
Прапрадед, вспомнил Сергей, был сослан в Сибирь после подавления очередного польского восстания. Может быть, в этом ключ к разгадке. Он увеличил герб и решил порыться в геральдических таблицах. Потом. А пока – распечатал план и установил амулет так, чтобы линии на его основании совпадали с изображением «розы ветров». Оперение амулета превратилось в указатель пути. Он провел эту линию по рисунку. Потом сделал то же самое с обелиском, который находился в изображении склепа. Линии пересеклись у подножия правой башни замковой постройки. Оставалось найти замок. Но сначала – герб. Слишком просто, чтобы быть правдой…
В дверь позвонили. Хозяина квартиры пробил холодный пот. Он медленно обернулся к прихожей, но так и остался сидеть на стуле. Ребус почти разгадан. И теперь в его существовании необходимости больше нет.
Звонок тренькнул еще пару раз и затих. А Сергей еще долго сидел и пялился в коридор, сжимал и разжимал трясущиеся руки. Рассматривал рельеф на раме своего старинного зеркала. И тут он увидел то, что никак не мог разглядеть до этого. Понять, что уже знает.
– Антиквара здесь не было, – сказал вслух хозяин квартиры. – Тот бы заметил. Не повезло человеку!
Рисунок багета на портрете и зеркале совпадал. И ему не надо было больше искать других путей. Они начинались в его квартире. И теперь эта история уже не вписываласть в простой бумажный формат.
– Вот и еще один Лабиринт! – обрадовался странник. – Можно начинать все с начала...
Сергей подошел к зеркалу и некоторое время смотрел на свое отражение. Существо из зазеркалья глядело на него, слегка прищурившись. Потом оно повернулось и ушло за срез золоченой рамы. И стали видны ступеньки за тусклой плоскостью старинного стекла. Он улыбнулся. И, даже не поняв как следует – зачем, оттянул край рамы от стены и заглянул с изнанки. Там были только старые доски подрамника, пыль и листок бумаги, сложенный в самолетик. Он вытащил его, развернул и прочел еще одно письмо.
На этот раз писавшая оставила не только подпись.
ЭПИЛОГ
Мы встретились с Сергеем в том самом кафе «Свежие Скалапентры», где автор тоже любит скоротать часок другой. Сначала у меня к его истории был чисто онтологический интерес. Потом я увлекся. Просто удивительно, сколько хлама было напихано в его башке. Он перебирал версии существования, как ребенок перекладывает игрушки в большой коробке.
Когда повествование подходило к концу, Сергей счел нужным подвести итог:
– В ткань каждой жизни вплетены нити необъяснимого. Не всякому дано заметить это. Проще быть слепым. Быть нормальным. Быть искусственно благополучным.
– А если заметить?
– Сходишь с ума.... Я стану занятным пациентом психушки, не правда ли? Когда существует раздвоение личности – это шизофрения. А если их, скажем, пять?.. Вы мне не верите? – насторожился он вдруг.
– Отчего же? – ответил я без особого энтузиазма.
– Смотрите! – Сергей извлек из кармана и поставил на стол потемневшую от времени фигурку, напоминавшую то ли древний обелиск, то ли стилизованный мальтийский крест – символ самого загадочного из императоров российских. – Это Вам!
– За что? – удивился я.
– Мне он больше не нужен. Тем более, что загадка так и осталась не разгаданной. Должен же попробовать кто-то еще.
– Хорошо, – согласился я, уже понимая, что ввязываюсь в очередную историю без начала и конца. – Ну и что? Жизнь продолжается – только и всего.
– Она говорила о том, что надо собираться и уходить от меня, очень долго – целую вечность, – сказал он на прощанье. – А потом собралась и ушла. Но это время – лучшее, что у меня было.
Он пожал мне руку, и мы расстались. Навсегда? Не люблю я этого слова...