Жила на свете курица, которая мечтала летать. Куры ведь птицы? Почему же они не летают? Нет, летать она, конечно, могла, всё-таки у неё были крылья, а не лапы или руки. Она могла взлететь на забор или на насест. Но это, конечно, не то. Ей хотелось туда, в небо. Ввысь. И парить, как орлы. Или носиться стрелой, как ласточки и стрижи.
Кстати, в сарае, под крышей, устроили гнездо ласточки. Курица насмотрелась на них – изящных, легкокрылых, быстрых. Почему она не умеет летать как эти ласточки? Ведь она птица? Ну, пусть не как они. Пусть как голуби хотя бы. Курица пробовала говорить об этом с другими курами, но тут же поняла, что зря теряет время. Куры – они и есть куры. Вон, в навозе копаются. Или валяются в пыли. Корму им насыплют, и вот они пошли толкаться да суетиться! Яйцо снесут и горланят потом на всю округу – тоже, подвиг!
В глубине души курица считала себя выше своих подруг. Может, она и не курица? Может, просто обличье у неё такое? Тут курица ловила себя на нескромности. Нет, нет, боже упаси, не жар-птица, нет, но всё же? Всё же?
Она долго думала: сказать петуху или нет? Петух должен её понять. И поддержать. Тем более, что ей казалось – петух выделяет её среди остальных кур. Может, тоже чувствует её внутреннюю непохожесть на других?
Петух её не понял. Мало того – возмутился.
- Непорядок. Непорядок, – ворчал он. – Ку-куда тебя занесло. Даже я и то вынужден ко-корпеть около вас. А ты вон чего наку-куролесила. Ку-куда это годится?
И косился на курицу круглым глазом. И даже похлопал на неё крыльями.
Курица отошла. Но обиделась. «Ишь, крыльями машет. А у самого такие же культяпки, как и у всех».
И курица решила научиться летать. Она взлетала на забор, оттуда – на поленницу дров, с поленницы на крышу курятника, а оттуда – на сарай. Это было довольно высоко – весь двор виден. Курица подходила к краю крыши, вдыхала побольше воздуха и прыгала. Изо всех сил махала крыльями и летела. Но вниз. Её тянуло не в небо, а к земле. Она снова упрямо залезала на сарай, прыгала и летела (конечно, летела – а как иначе это назвать?), но всё время вниз. Она походила на парашютистку без парашюта. Парашют ей заменяли крылья. Куры собирались в кучу и кудахтали в её сторону разные насмешки. Петух кричал:
- Ко-кошмар! Куриные мозги! Не ку-курятник, а кавардак!
Курица не обращала на них внимания. Даже на петуха. Но надолго её не хватало – уставали крылья. Тогда она уходила подальше от дома, отдыхать. А заодно и позлиться в одиночку на свои никудышные конечности. То ли дело ласточки – снуют туда-сюда с утра до вечера, без устали. А полёт какой! Залюбуешься! Ей так, конечно, никогда не научиться.
Однако высота нравилась ей всё больше, – птица она или не птица? – и она проводила на сарае больше времени, чем во дворе. И там же пыталась заводить новые знакомства: с воронами, галками, голубями. Бывшие подружки-куры оказались изменницами и мелочными мещанками. С ними было неинтересно дружить.
Спать она забиралась на самый высокий насест и долго не засыпала. Соседки что-то бормотали во сне. Петух дремал, иногда бдительно привставая и поглядывая в окошечко – не рассветает ли? Курица тоже смотрела в окно и видела там звёзды. Высоко-высоко в небе горели золотые точки. Наверно, она была единственной курицей на свете, знающей, что существуют звёзды. Ведь все другие куры засыпают рано, а днём на небе звёзд нет.
Однажды ей приснился сон. Понятно, какой. Конечно, ей приснилось, что она летает! В синеве, выше всех! Выше ворон, стрижей и орлов! Это было прекрасно. Это было так захватывающе! А отдыхала она на облаке. И это было совсем не то, что лежать в пыли у забора. С облака ей был виден двор и куры, и курятник. И петух, который хлопал крыльями и орал:
- Ко-концерт! Курам на смех!
Но это он, конечно, от зависти.
Утром курица не могла вспомнить: действительно она летала или это был сон? Но странно: ей это было не так уж важно. Ведь она испытала это волшебное чувство. Чувство полёта. Она запомнила его. Какая разница – во сне, наяву? Ах, какое чувство! Такое чувство… Нет, курица не в силах была объяснить. Ну и не нужно.