-Алло.
-Ты дома?
-Угу.
-Не хочешь со мной посидеть? Недолго. Можешь плеер взять даже. Пожалуйста.
-Ладно…
-Сколько тебе на сборы?
-Да я готова в принципе.
-Тогда выходи, я около подъезда уже около часа.
Я бросил телефон на пассажирское сиденье и откинулся на спинку своего. С зеркале заднего вида увидел отражения собранного мольберта, свернутый холст и пакет с кистями.
Я что, опять позвонил ей? Боже, она уже вышла.
В этот момент посмотрел на свои руки, сжимающие руль. От напряжения костяшки на кулаках побелели. Стук реактивной кувалды раздался откуда-то из левой стороны легких.
Ну привет. Ты, как всегда, хамски выглядишь. Мятая футболка с рисунком кассет и магнитофона, короткие потертые шорты. Коленка сбита. На кулаке ссадина. Ты что, опять с дворовыми подралась?
Твои желтоватые глаза всегда смотрят в даль. Ты когда-нибудь расчёсываешь волосы? Свою каштановую гриву. Синяки под глазами, кожа вокруг припухшая. Снова всю ночь грустные фильмы смотрела. Губы обветрела. Сколько раз я говорил кремом мазать?
Дверь машины открылась, я замер.
-Привет, драчунья. – я завел мотор.
Мы расстались полгода назад. Она остыла, ушла к кому-то. А я остался, остался любить. Она была моим солнцем, единственным теплым и ярким пятном в моей жизни. После нее я не мог и не хотел налаживать ни с кем контакты. Целыми днями сидел дома и рисовал.
Когда мне было совсем одиноко, я звонил ей. Единственное, что осталось между нами – это… что? Мы не разговаривали, не смотрели друг на друга. Просто иногда я заезжал за ней, вез куда-нибудь. Она просто была рядом – сидела, стояла, спала, ела, слушала музыку. А я рисовал. Ее.
Она одела большие акустические наушники и включила плеер. Музыки той я не слышал, да и не хотел слушать. Она открыла бардачок и достала сигареты. Ненавижу, когда она курит.
-Ты что, снова в школе подралась?
Она, не глядя на меня, сняла кроссовки и забралась с ногами на сиденье.
-Тебя могут однажды сильно покалечить, понимаешь?
Она подкурила сигарету и глубоко, медленно затянулась. Я знал, что она меня не слышит.
-Сегодня погода хорошая. Поедем к реке на окраину? Я тебе шоколадку купил. Хочешь кофе?
Едкий дым заполнил пространство вокруг меня. Я опустил окно и молча повернул к симпатичному кафе.
Берег был пуст. Будничное утро никого не располагает к романтике. У воды ветер холоднее, а небо равнодушнее. Она сидела в тех же наушниках на сложенном вчетверо пледе и ела шоколадку. Кофе в картонном закрытом стакане быстро остывал.
Я рассказывал ей о себе, про последние новости, про то, какая она красивая.
Пустой холст быстро заполняли серые краски. Она никогда не просила показать ей готовый портрет, я никогда не предлагал посмотреть. Она никогда не узнает, что вся моя квартира увешана ее портретами.
Я довез ее до дома, она положила сигареты на место и вышла из машины.
Мне почему-то всегда представлялось, что она плачет, когда заходит в квартиру. Так мне хотелось, чтобы не быть уж самым несчастным. Не может она быть такой холодной, это обман. Слишком безразлично ее лицо, слишком бледны щеки, слишком блеклы глаза. Я никогда не звонил ей после нашей встречи.
Вопреки обыкновениям я взял телефон и набрал ее номер. Трубку взяли не сразу.
-Да? – голос на том конце надломился в слезной судороге.
-Ты что, плачешь? – я был ошеломлен.
-Те наушники, что я всегда одеваю… - она всхлипнула, но собралась, - не работают уже полгода. Я их швырнула в стену после разговора с тобой, тогда, в тот день.
Я молчал.
-Приезжай завтра. Ненадолго. Пожалуйста.
В трубке раздались гудки.