Продолжение. Начало http://proza.ru/2011/10/18/85
Продолжаем веселиться.1994 год. Капитализм уже наступает, социализм еще остается. Особенно в душах и мыслях трудящихся. Все свободное время мы проводим в снимаемом моими друзьями офисе, который находится в помещении совковой организации под сокращенным хлестким названием «Горпродторг». Местной культовой личностью является уборщица с пятидесятилетним стажем работы, именуемая всеми просто — Макаровна. Это был уникальная женщина. Надеюсь, еще оставшаяся в живых. Территорию торга по штатному расписанию убирали две пенсионерки. Макарова и ее напарница Нинка. Противостояние между ними наблюдалось жесточайшее. А все потому, что половина комнат сдавалась внаем таким скороспелым коммерсантам, как мы, а вторая половина была заселена торговыми работниками жесткой советской закваски. Последние, в отличии от нас, пили крайне мало, чем лишали уборщиц ежедневного стабильного заработка. В виде денег от сдачи пустых бутылок. Мы же устраивали, говоря словами одного знакомого, ежевечерний непрекращающийся праздник. Завершался он обычно за полночь, причем все плоховато помнили как, утром случалась неосторожная опохмелка, и пьяная карусель бешено вертелась по новой. Вот вам, говоря словами резидентов камеди, типичная зарисовочка тех веселых до боли денечков. Украинским я владею неважно, посему суржик воспроизвожу по-русски.
Двенадцать дня, с жуткой головной болью появляюсь в офисе. Здесь пока пустынно, застаю лишь друга Сергея по прозвищу Юлик, распивающего с Макаровной бутылочку коньяку. Мой товарищ, давясь от смеха, делает мне знак не вмешиваться и продолжает:
-Так Вы считаете, что это не мужик был?
-Я тоби кажу, Сережа. Сцяла баба.
-Нет, ну как баба могла в коридоре нассать? И потом, зачем? Нас вчера много было, кто-нибудь бы обязательно заметил, — Макаровна уже грамм сто ляпнула, и возражения начинают ее раздражать. Она в почтенном возрасте и не догоняет, что собеседник умышленно ее встегивает, найдя себе с самого утра развлечение.
— От, еби его мать, ты шо мэнэ, зовсим нэ чуешь?! Кажу тоби, баба сцяла!
— Макаровна, Вы не сердитесь, у Вас опыт огромный, и мы вашему суждению полностью доверяем. Просто не поймем, почему именно баба?!
— Бля, да кажу ж тоби! — она с красным лицом вскакивает и подбегает к стене. Юлик молча трясется от смеха. — Ось дывысь! Як бы сцяв мужик, так струя лилась бы ось так по стинке! — Макаровна пальцем проводит воображаемую траекторию.
— А як бы баба?! — навзрыд вопрошает мой дружок, и мне кажется, что от сдерживаемого хохота он рискует сам прямо здесь и сейчас торжественно обоссаться.
— А як бы баба, так ось тут лужа и е!!! — разъяренная поборница чистоты задирает грязный рабочий халат и чуть ли не на шпагат присаживается враскоряк над полом. — Кажу тоби, баба сцяла!!!
— ААААААААААААА!!! — Юлик откидывается в кресле, из глаз текут слезы и у него начинается истерика, — ААААААААААААААААА!!!
— Тю, скаженный… — Макаровна с улыбкой, по-матерински на него смотрит, — Ты ба, да вин зовсим сдурив!
Пару минут мы пребываем на грани потери сознания от хохота, затем успокаиваемся, Серега всем наливает, мы чокаемся, выпиваем и он продолжает:
— Ну и как Вы думаете, кто бы это мог быть? Может, Нинка? — вижу, он поймал кураж и быстро не остановится.
— Та ни… — задумчиво-пьяный взгляд бабушки внезапно наливается кровью, — Вона, ****ина, учора рано пийшла. Бутылок було забогато…Тварюка…
Я вспоминаю, что вчера нашу половину убирала именно Нинка.
— Нинка, как картинка, с фраером гребет… Дай мне, керя, финку, я пойду вперед. Поинтересуюсь, а что это за кент…Ноги пусть рисует Нинка, это ж мент, я знаю! — судя по блатным напевам, Юлика уже зацепило, — Как же Вы это ****ство выносите?! Может, директору надо пожаловаться?
— Та я йому, паскуде, вже сто разив казала… Шо ж це робыться-то, га? Кому-то доллари та бутылки, а кому-то гивна та рыгачки…
— От ее самобытных перлов мы начинаем плакать уже на пару. — Ой, хлопцы… Гарнэсэнько тут у вас, алэ мэни ще працюваты сьйогодня трэба…Пиду вже…
Ощущаю, что мне однозначно нужно посетить отхожее место, выхожу вслед за ней и мы вместе направляемся к туалету. Макаровна подходит первой, дергает ручку и убеждается, что заперто изнутри. Терпеливо ждем. Она внимательно прислушивается к тому, что происходит за закрытой дверью. Минут через пять калитка отворяется, и на пороге появляется Раиса Васильевна, главный бухгалтер торга. Не человек, доложу я вам, а глыба. Кто сталкивался с торговыми работниками советской эпохи, поймут меня с полуслова. Лет эдак пятидесяти, арбузные груди, величие во взгляде, осанка, вся в рыжем и бриллиантах. Короче, не плюйте рядом. И эта пава от неожиданности замирает, внезапно наткнувшись на Макаровну, которая со всей накопленной десятилетиями пролетарской ненавистью зловеще спрашивает:
— Ну шо, ****ь, посцяла?!
— Да… — растерянно отвечает Раиса Васильевна.
— А раз посцяла, так змывай!!!
Немая сцена. Занавес.
Скачать целиком на сайте http://www.antisemyanin.com/evening_read.html