О несовместимости алкоголя и телевидения на ночь глядя.
Раз, придя, домой с работы
И поужинав чуть-чуть,
Выпиваю граммов 300
Чтоб душой передохнуть.
Ведь записано в законе –
Конституции страны,
Чтобы хорошо работать,
Отдохнуть обязан ты!
В общем, выпивши немножко,
И закушав всё борщом,
Пожевав селёдку с луком,
Сверху, всё полил пивком.
И в хорошем настроенье,
Сытый, словно Винни-Пух,
Продвигаюся к дивану,
Отбиваяся от мух.
Разместившись поудобней,
На программу кинув взгляд,
Я включаю телевизор,
Там про нечисть говорят.
«Дескать, всё бывает в свете,
Не спешите отрицать.
Мы хоть сами и не знаем,
Но вам сможем рассказать.
А чтоб было по наглядней,
Чтобы верили вы нам,
Тут приехал из Сибири
Самый северный шаман.
Он на собственном примере,
И на опыте друзей,
Рассказать готов немедля
Про зелёненьких чертей.»
Тут почтенный маг заходит,
Скидывает сапоги,
Выпивает бутыль водки
И давай долбать мозги.
Разложил костёр огромный,
В бубен диктору стучит.
Диктор только матерится,
А шаман, как лось мычит.
На экране не порядок,
Дымом всё заволокло,
Там шаман как эпилептик,
Бельма, будто бы стекло.
Он синеет и бледнеет,
Опрокидываясь в транс,
И пред публикой явился,
Одержимости сеанс.
И чем дальше, тем сильнее,
Разошёлся не унять,
Диктору в пиджак вцепился,
Видно, захотел отнять.
В общем, светопреставленье,
Взбеленился мракобес,
У шамана крыша едет,
Он на стенку вдруг полез.
Вот смотрю я телевизор
И не верю сам себе,
Там шаман по стенкам скачет,
Словно с вавкой в голове.
Пригляделся посильнее,
И немного обалдел,
Это ж бывший бомж Василий
Вытворял там беспредел.
Он совсем распоясался,
До безумства обнаглел.
Видно от палёной водки,
Окончательно сдурел.
Передача под угрозой,
Рейтинг кроет медный таз,
Диктор потихоньку стулом,
Бьёт "шаману" промеж глаз.
«Извините, неполадки,
Всяк бывает, всё к добру,
Не печальтесь понапрасну,
Я вам сам всё расскажу.»
Диктор видимо культурный,
В галстуке и при очках,
И в костюме заграничном,
С пониманием в зрачках.
«Мы поведаем сегодня,
Про кошмарные дела,
Что творит под сенью мрака,
Всяка тварь из-за угла.
Вы поверьте, то не сказки,
Всё творится наяву,
Если с вечера прошляпил,
Не проснешься по утру.
Взять, к примеру, всем известный
Случай с зомби-мертвяком,
Что на кладбище в могиле
Укрывается тайком.
Как навалится нежданно,
Скорчив страшный свой оскал,
Если ты чеснок не кушал,
То тогда пиши пропал.
Или вот ещё примерчик,
Говорили, что упырь,
Если заманить на солнце,
Лопнет будто бы волдырь.
Мы тут это обсудили,
Раз боится он тепла,
То наверно эта сволочь
Родственник снеговика.
А чтоб не было накладки,
Было чтоб наверняка,
Нужно прятать под подушкой
Кол осиновый всегда.
Нам тут кстати подсказали,
Хорошо бы иногда,
Заряжать в ружьё двустволку
Дробь из чиста серебра.
Вот ползёт к тебе в окошко
Полусгнивший вурдалак,
А ты взвёл курки тихонько
И дуплет ему в чердак.
Он обидится, конечно,
Погрозит своей культёй
И собрав мозги в охапку,
Повернёт к себе домой.
Мы дадим ещё советы,
Если что, подскажем вам,
Как, имея только биту,
Дать вампиру по зубам.
Если же от мрачных гадов
Сохранить решил себя,
Где-то в области кровати,
Ставь капкан на медведЯ.
Ведь не даром говорили
Нам когда-то старики,
Если хочешь жить подольше,
Сам себя ты береги!»
Я фигею и балдею
От всех этих новостей,
Что за ерунда такая,
Про невиданных зверей?!
Это что же за напасти,
Что же это за дела?!
Только вывел тараканов,
Здрасте, новая беда!
Вообщем, на ночь насмотрелся
Я диковинки такой
И пора бы спать ложиться,
Но потерян был покой.
Всё мне кажется, как будто,
Под кроватью Зомби спит,
Только я глаза закрою,
Зубы он в меня вонзит.
Обливаясь липким потом,
Я с дивана встать боюсь
И накрывшись одеялом,
Зайца мелкой дрожью бьюсь.
А по телику всё скачут,
Завывают и вопят,
Эти сволочи наверно,
Доконать меня хотят.
За окном уже стемнело,
Видна полная луна,
Вот как раз в такое время
Веселится Сатана.
Мне совсем уж не до смеха,
Сердце словно замерло,
Хоть хэллоуин не скоро,
Но повсюду бродит зло.
Вдруг, за дверью коридора
Слышны гулкие шаги,
Неужель ко мне пробрались
Человечества враги.
Я от страха обездвижен,
Видно срок пришёл и час,
Вот какой-то гад ворвётся
И закусит мной сейчас.
Но не на того напали,
Врёшь, собака, не возьмёшь,
Я ведь слесарь экстра класса,
А не на аркане вошь!
Не охотник я Ван Хельсинг,
Не монах иезуит,
Но зато доска почёта,
Мной давно уже пестрит!
В профсоюзе и месткоме
На хорошем я счету,
Так боитесь меня злыдни,
Обходите за версту.
Я хоть с виду неказистый,
Не большая ширь в плечах,
Но кувалдочкой сталистой,
Дать сумею по очах.
Вот пробрался я в прихожку,
Взял гладильную доску,
Если насмерть и не грохну,
То хотя бы удивлю.
Дверь тихонько отварилась,
Я ж в засаде, на посту,
Надо выписать вражине
Полновесную звезду.
Наваляю ей пентаклей,
И навешаю люлей,
Будет знать отродье ада,
Как кусать простых людей.
Вижу прямо как в картине,
Или как в плохом кино,
Шарит сморщенной рукою,
С коридора, где темно.
Там с опаской наблюдаю,
Как крадётся супостат,
Бью доскою по макушке,
Отправляйся снова в ад!
Нечто плюхнулось лягушкой,
Распласталось как мешок,
Пнул ещё ногой в бочину,
Чтоб запомнился урок.
Близок, близок миг отмщенья,
Чуть напор и тать сбежит,
Только надо бить сильнее,
Пока враг ещё лежит.
Но, как видно, понапрасну,
О победе стал мечтать,
Сзади фурия когтями
Стала спину мне терзать.
Крики, вой, неразбериха,
В темноте бью наугад.
Этих два исчадья ада,
Тут увидят свой закат.
Но враги не поддаются,
Наседают без затей,
Жаль, что в куче инструмента,
Нет серебряных гвоздей.
Тот, что на полу валялся,
Изогнулся как змея,
И почти с упора лёжа,
Вдруг атаковал меня.
В отблеске луны сиянья,
Что прорезался сквозь мрак,
Показал стальные зубы,
Этот страшный вурдалак!
Фурия когтями впилась,
Крепко так, не оторвать,
И орёт мне прямо в ухо,
«Отомщу тебе за мать!
Я давно подозревала,
Хуже всех ты на земле,
Получи за это, сволочь,
Ридикюлем по балде.»
Когти, зубы, сопли, слюни,
Всё смешалось, всё сплелось,
Мне такие страсти в жизни,
Раньше видеть не пришлось.
Тут на крики и стенанья,
Тощий, словно бы скелет,
Из квартиры, что напротив,
Показался наш сосед.
Рожей страшен, как собака,
И клыки во рту торчат,
Ноги, словно маракасы,
При ходьбе всегда стучат.
Вот очки, на нос надвинув
И взглянув на нас сквозь них,
Он изобразил улыбку,
Словно встретил тут своих.
«Я, конечно, извиняюсь,
Не могли б вы подсказать,
Это, на каком канале,
Надо ужасы искать?
Слышу, вроде ж интересно,
Я люблю про всякий страх,
А включаю телевизор,
Там во всю идёт "Аншлаг".
Мне ж, от этих Петросянов,
Аж изжога настаёт,
Он своею "Панорамой"
До икоты достаёт.
Ну а я, люблю такое,
Что бы взгляд ни оторвать,
Что б по жилам и по венам,
Кровь как следует прогнать.»
Ах вы подлое отродье,
С ада видно здесь портал,
И соседу на излёте,
С разворота в репу дал.
Что он нечисть и скотина,
Я давно подозревал,
Это ж надо, по соседству,
Я с вампиром проживал!
Быть не может человеком
И не сделает добра,
Кто долбает стену дрелью
В воскресенье, в семь утра.
Тот, взмахнув руками плавно,
Сделав ловкий пируэт,
Словно лепесток от розы,
Рухнул прямо на паркет.
Глядя в потолок не мытый
Сквозь разбитые очки,
Подал голос он оттуда,
Полный горя и тоски.
«Это ж надо, вот так номер,
А хотел-то лишь узнать,
Говорила правду Зина,
К ночи дверь не открывать.
Зина, жёнушка родная,
Выдь на несколько минут,
Посмотри, что тут творится,
Здесь соседи наших бьют!»
Всё вокруг зашевелилось,
Заходило ходуном,
И на зов соседа вылез,
Огр в платьице цветном.
В жизни всякого видал я,
И как будто бы не трус,
Но в сравненье с этой тушей,
И Валуев – карапуз.
Этот монстр, не разбираясь,
Кто тут прав, кто виноват,
Ни на миг не задержавшись,
Выплеснул ударов град.
Разлетелись, словно кегли,
От удара все вокруг,
Словно прям на этаже тут,
Бахнула граната вдруг.
Словно танк через окопы,
Как сквозь поле ураган,
Пронеслася Зинка с тряпкой,
Превратив всё в балаган.
Вовсе я не Нострадамус,
И не Глоба я совсем,
Но и дураку понятно,
Что песец придёт нам всем.
Если буду тут валяться,
Эта тварь прибьёт меня.
И на этом оборвётся,
Моя грешная стезя.
Пятясь, словно черепаха,
Прикрываяся доской,
Отступаю я в квартиру,
Там продолжим мордобой.
Там, я словно в каземате,
Будто в крепости своей,
Если в руки взять скамейку,
Буду втрое я сильней.
Что ж, уроды, подходите,
Разъясню я вам сполна,
Какова на рынке ада,
Экстра - слесаря цена!
Думали, что я в ловушке?!
Видно не дано понять,
Что любая табуретка,
Мне поможет им впаять.
Только как-то не сложилось,
В дом пришла опять беда,
И ещё одной скотиной,
Их пополнилась орда.
На площадке лифт открылся
И в фуражке, с кобурой,
Наш выходит участковый
И качает головой.
«Это что за беспорядки,
Нарушаем почему?
Попрошу дать показанья,
Протокол я напишу.»
Нечисть – это видно сразу,
Ведь твердят, который год,
Что хоть тот и при погонах,
Оборотень ещё тот!
Разбираться время мало,
Потому без лишних слов,
Я столом его пригладил,
Что б пробрало до мозгов.
Нехристь тут же налетела,
Подбирается к душе,
Вот кампания собралась,
Словно бы на шабаше.
Всем сосед – гад заправляет,
Натравил всех на меня,
«Я, - кричит. - Его поджарю,
Принесите мне огня!»
Под рукою нет осины,
Вот такие брат дела,
Но попробовал вампира,
Треснуть ножкою стола.
Огр с рёвом подскочила,
Что б забить наверняка,
Я гладильною доскою,
В башню рихтонул слегка.
Но не все враги разбиты,
Кисть сильнее сжал в кулак,
У меня сполна получат,
Фурия и вурдалак.
Первая когтями машет,
В глаз попасть всё норовит,
Где-то мне уже встречался,
Сатанинский неофит.
С нею быстро разобрался,
Даже вовсе не устал,
И пивной бутылкой вроде,
По балде её достал.
Участковый, тут поднялся,
Я ж ему на кураже,
Со всего размаха, левой,
Треснул прямо в "Фаберже".
Но последний, зверь матёрый,
Хитрый, в битве просто ас,
Челюсть из металла скалит,
Подкрадается как барс.
Тут сошлись герои битвы,
"Tete a tete", глаза в глаза,
Спор решит, кого сегодня,
Примут в гости небеса.
Вурдалак слегка пригнулся,
Ишь, упырьская сестра,
Стены дрогнули от вопля,
«В бой, за Сталина, ура!»
Зная, в чём успех сраженья,
Не теряя время зря,
Я её хрустальной вазой,
Угостил за честь вождя.
Тут архангелы явились,
Белые, сияют аж,
И поздравили с победой,
«Что, допрыгался алкаш?
Поработал ты на славу,
Натворил не мало бед,
В вытрезвиловку поедешь,
Добровольно или нет?»
Суд чего-то вдруг собрался,
Это что же за подлог?
Прокурор поведал факты
А судья подвёл итог.
Дескать, в пьяном дебоширстве,
В алкогольном ли бреду,
Я ущерб нанёс огромный,
Спровоцировал беду.
Участковый рассчитался,
От него ушла жена,
Говорит, что с "Фаринелли",
Жить не хочет ни хрена.
А сосед, тот бьёт на жалость,
Воет, словно на луну,
Строчит жалобы в газету,
Льёт слезу на всю страну.
Что лишил я их здоровья,
Внемлет также мне в вину,
Что избил как Чикатило,
Его хрупкую жену?
Жинка, словно взбеленилась,
Требует, чтоб прокурор,
Позабыл о снисхожденье,
Вынося мне приговор.
Получил чтоб по заслугам,
Не повадно было впрок,
За стальные зубы тёщи,
Чтобы дали крупный срок.
Тёща, тоже не молчала,
Шамкала, как пулемёт,
Если срок мне не набавят,
То с ружья в меня пальнёт!
Избежал я наказанья,
От возмездия ушёл,
На "Канатчиковай даче"
Колют мне теперь укол.
Но я всё ж не унываю,
Защищал я род людской,
Если посчитать потери,
5 : 1 и счёт за мной!
Кто читал, суди не строго,
И ругаться не спеши,
Может, вышло и коряво,
Но писал я от души.