Алек Кадеш
Роман
Люди, живущие по принципам чести
Глава I
- Fuck…uck…crap ! – в ярости бил ногой Кевин Кирби по пластмассовой урне в туалете на 32-ом этаже, Рокфеллер центра, выплескивая эмоции наружу.
«Что не так в этот раз? Может быть галстук от “Paco Rabbane” немного старомоден, но ведь он безупречно завязан, а белая рубашка сияет ярче антарктического льда. И пусть запонки не сбрызнуты мелкими бриллиантами, но зато они из 18-и каратного чистого золота. Каждая из них стоит, по меньшей мере, полторы тысячи долларов. Не говоря уже о костюме от “Armani”. Я же сотни раз этих сопляков ложил на лопатки».
Кевин плеснул в лицо пригоршню прохладной воды. Взглянув на себя в зеркало критическим взглядом, он убедился, что из-за того незначительного количества геля, которое он как обычно нанес на голову, он вряд ли мог произвести впечатление сорокапятилетнего жигало. Его черные как смола волосы с едва заметной сединой при помощи других средств было просто невозможно укротить.
«Разве что глаза красные глаза от недосыпания. Скорее всего, они и вспугнули этого педика, и он подумал, что я травкой балуюсь. Но кто же идет на деловую встречу обдолбленным? Или конченные кретины, которым наплевать на свое будущее, или знаменитые и полностью «отвязанные» дизайнеры, модельеры, художники и писатели».
Кирби вспомнил высокомерного финансового директора «Энройла» - самой крупной нефтедобывающей компании Америки, и его гнусавый тонкий голосок, который в сочетании с постоянно дрожащими изнеженными руками, вызывал к себе одно лишь отвращение.
«А ведь этот сопляк явно нервничал. Он прекрасно знал, что это я должен сидеть в его кресле. Поэтому и вспомнил, специально, в присутствии исполнительного директора «Энройла» о моем последнем проколе - программе минимизации налогов, разработанной мною для “Shell”, которая привела к серьезным штрафным санкциям. Но ведь если бы руководство компании не уволило своего болтливого исполнительного директора, то все прошло бы гладко, и экономия составила бы 197 миллионов долларов. Такие деньги на дороге не валяются».
Кевин снова вспомнил издевательский тон новоиспеченного «гения» Энройла:
«Мы бы с радостью с вами сотрудничали, мистер Кирби, но вы должны понимать, что мы несем ответственность перед нашими акционерами, и именно поэтому не имеем ни малейшего права реализовывать ваши привлекательные, но, вместе с тем, и чрезвычайно рискованные проекты. На лезвие ножа двоим тесно».
От нахлынувшего гнева Кевин еще раз ударил ногой по урне:
- Урод хренов. Да у тебя только поллюции начались, когда я уже первую сотню миллионов перелопатил.
Оттянув большим и указательным пальцами веки, он пробубнил себе под нос, рассматривая сосудистую сетку белка глаз.
- Кстати, не такие уж они у меня и красные. Глаза как глаза и нечего на них пялиться, щенок зеленый. В двадцать семь я уже гонял по автобанам на 750-ом BMW ручной сборки, и каждую ночь спал с новой девушкой модельной внешности, а тебе твоя пустоглазая секретарша все еще делает минет раз в неделю украдкой под столом. - Ублюдок. Все, чему ты научился, так это пристально таращиться в глаза собеседнику немигающим отмороженным взглядом.
- Он набивал себе цену, чтобы выглядеть взрослее и опытнее. На управляющих корпорациями это действует безотказно, - услышал позади себя чей-то низкий голос Кевин.
Почувствовав, как по спине побежали мурашки, он застыл на месте, затаив дыхание. Кирби боялся даже пошевелиться, поскольку, заходя в туалет, он был абсолютно уверен, что в нем никого не было.
Тот, кто стоял сзади продолжил:
- На самом же деле, кроме притворно стонущих проституток со вчерашней вечеринки и нескольких дорожек кокаина, вряд ли что-то еще можно отыскать в их глазах. Но, зато, как ловко они научились выдавать чужие идеи за свои и опускать подобных тебе динозавров ниже плинтуса.
Кевин растерялся от страха. Он еще раз плеснул в лицо водой и посмотрел в зеркало. В неизвестно откуда взявшемся густом тумане едва угадывалась чья-то темная фигура высокого роста.
- Менеджеры всегда будут видеть в тебе опасного противника, которого нельзя допускать «к телу» учредителей, так что на теплый прием даже и не рассчитывай. - Займись лучше тем, чем должен был заняться еще три года тому назад. Неужели ты до сих пор не понял, что деньги и власть приходят свыше, а вы лишь исполняете волю высших сил.
«Чем заняться? О чем он говорит? И кто это вообще такой?» – испугался Кевин.
Дверь открылась, и в туалет вошел пожилой служащий компании. По его седым волосам, простому бордовому джемперу и мягким вельветовым брюкам вместо строгого костюма и галстука, Кирби понял, что это кто-то из обслуживающего персонала, и ему осталось пару недель до выхода на пенсию. Он снова посмотрел в зеркало. Увидев, что туман исчез вместе со скрытой в нем таинственной фигурой, Кевин облегченно вздохнул и еще раз умылся холодной водой.
Служащий закурил сигарету и, с наслаждением выдохнув сладкий дым, сказал:
- Пожалуй, это единственное место, где еще можно спокойно покурить, без опасений быть оштрафованным.
Подставив руки под драйер, Кевин брезгливо ухмыльнулся, дав тем самым понять «пенсионеру», что не склонен к разговору, но тот нисколько не смутился.
- Да, согласен с вами. В наше время уже стало дурным тоном потрепаться о том - о сем с незнакомым человеком в туалете. И никто даже ни на секунду не задумывается над тем, что именно эта встреча может изменить всю нашу дальнейшую жизнь, - с ярко выраженными нотками меланхолии в голосе продолжил незнакомец.
«Только престарелого педика на мою голову сегодня еще не хватало», - с досадой подумал Кевин и принялся обтирать руки, чтобы те быстрее высохли, не желая вступать в диалог.
- Как правило, люди думают, что могут встретить кого-то, способного повлиять на их социальный статус только в соответствующей обстановке. На светском приеме, в театре, в ресторане или, на худой конец, в кабинете, сплошь уставленном дорогими антикварными вещами и старинной итальянской мебелью. И это, к сожалению, - довольно распространенное заблуждение.
- Но уж точно не в туалете, когда вас вот-вот стошнит от омерзительно приторного табачного дыма, - не выдержав болтовни назойливого типа, раздраженно ответил Кирби.
- Ну, не такой уж он и омерзительный. Этот сорт табака растет только в юго-восточной Турции, на клочке земли длиной в три и шириной в два километра. Вот почему каждая пачка сигарет стоит пятьсот долларов.
- Наверное, вам многим приходиться жертвовать в угоду своим вредным привычкам.
Незнакомец лишь махнул рукой:
- У каждого из нас должны быть свои маленькие слабости. На то мы и люди. Что-то, да нужно оставлять на откуп Сатане. Не так ли?
Кирби снова скривился.
- За нас это уже успели сделать наши предки. Хватит на сто будущих поколений.
- Систематическое саморазрушение. Мы никогда не узнаем ничего нового, пока не откажемся от всех наших религий, прославляющих псевдобога, - выпустив очередное облако едкого дыма, сказал незнакомец.
-Ну и вы, конечно же, знакомы с настоящим и хотите пригласить меня на заседание вашего тайного братства посвященных? – явно иронизируя, спросил Кевин.
- Я еще сам не могу толком объяснить все как следует, хотя, и знаю многое.
«И этот туда же. Все вокруг превратились в доморощенных философствующих теологов», - разозлился Кирби не столько на собеседника, сколько на самого себя, за то, что не удержался и заговорил с ним. - Не знаю как вас, но лично меня подобные глубокомысленные рассуждения о дьяволе и Боге утомляют. Да и о чем тут вообще можно рассуждать. Разве мы в силах что-либо изменить?
Пожилой клерк достал из нагрудного кармана визитку. Он уже хотел было протянуть ее собеседнику, но затем передумал. Оставив карточку на мраморном столике у двери, он негромко обронил перед тем, как выйти:
- Надо попробовать. Кто знает, может и изменим. Надеюсь, еще увидимся.
- “Shit”, - снова выругался Кевин после того, как за «пенсионером» закрылась дверь.
«Бред какой-то. Не успел призрак из галлюцинаций настоятельно порекомендовать заняться тем, о чем я не имею ни малейшего понятия, как уже через минуту пожилой гей начал клеиться. Ну и утро выдалось. Надо поплавать пару часов в бассейне и привести себя в чувство».
Взявшись за ручку двери, он мельком бросил взгляд на визитку, как вдруг остановился, словно почувствовал, что наступил на противопехотную мину. Имя, записанное на визитке, выросло перед глазами забором из колючей проволоки.
«Энди Хэллоуей. Не может быть! Неужели это был он, собственной персоной – основатель и хозяин “Энройла”? Как же я сразу не догадался. Кто из клерков осмелился бы прийти на работу без галстука, в джемпере и вельветовых брюках, как будто вышел в парк на прогулку. Да еще и на закате карьеры, когда все только и ждут малейшей ошибки с твоей стороны, чтобы с улыбкой на лице вытолкнуть тебя пинками в зад на улицу, подарив в благодарность дешевый ноутбук».
От волнения у Кевина пересохло в горле. Он быстро спрятал визитку в карман, словно нашел кем-то оброненную стодолларовую купюру, и вышел в коридор. В лифте его так и подмывало рассмотреть ее внимательнее, но он не стал этого делать, поскольку там были установлены камеры. Кирби поймал себя на мысли, что чувствует себя грабителем, выносящим посреди белого дня сумку с деньгами из банка. И лишь только сев за руль своего «Макларена», он записал контактный телефон Энди Хэллоуэя в память сразу двух мобильных телефонов.
«Надеюсь, еще увидимся», - отчетливо всплыли в памяти последние слова, вскользь оброненные им.
- Он более чем ясно дал понять, что будет ждать моего звонка, - вслух произнес Кевин, пристегивая ремень безопасности.
«Неужели простое совпадение, или он все-таки наблюдал за нашей беседой с эти сопляком? В комнате переговоров действительно были камеры видеонаблюдения», – вспомнил Кирби.
Волнующие перспективы от предстоящего общения с крупнейшим нефтяным магнатом Северной Америки вытеснили страх, овладевший им после появления загадочного призрака.
Звонок мобильного телефона прервал размышления Кевина.
- Я тебя плохо слышу, - раздался голос Мариссы – бывшей жены Кирби, с которой он развелся три года тому назад.
- Я в подземном паркинге. Над головой гора из бетона и металла. Удивительно, что ты вообще меня слышишь.
- Ты временами куда-то пропадаешь. Впрочем, ты уже давно для меня пропал. Я буду в «Хайятте» через полчаса. Есть серьезный разговор, и он касается лично тебя.
- Лично меня… хм… звучит интригующе. О’кей, постараюсь не опоздать.
Был полдень пятницы, поэтому Кирби был уверен, что пробки еще не успели закупорить артерии Манхеттена, который продолжал жить, хотя уже и дышал через раз, вымученно улыбаясь зеркальными фасадами небоскребов. Менеджеры корпораций и банков под различными предлогами начинали потихоньку заблаговременно «линять» с работы, чтобы, ни приведи Господь, не застрять ближе к вечеру в удушливых клубах выхлопных газов, с которыми, даже кондиционеры лимузинов не могли толком справиться. К тому же изредка, но все же встречающиеся вертикально вытянутые из боковых водительских окон средние пальцы не особо способствовали поднятию настроения перед долгожданным уик-эндом.
Кирби ехал по 42-ой улице, пересекающей весь Манхеттен от Ист-Ривер до реки Гудзон, направляясь в ее восточную часть. Не доезжая Лексингтон авеню, он остановился перед входом в «Гранд Хайатт». Передав ключи от машины парковщику, Кевин направился в лаунж, который нависал по бокам второго уровня над центральным холлом. Окунувшись в сияющий лоском интерьер гостиницы, он кивнул швейцару и мельком бросил взгляд на часы. Прошло двадцать восемь минут с тех пор, как ему позвонила Марисса.
«Разве это имеет какое-то значение, что я приехал вовремя. Ее все равно еще нет и, вряд ли, в ближайшие полчаса, а может даже и час, она вообще появится».
Опоздание на встречу в представлении Мариссы являлось безоговорочным правом слабого пола, и она еще ни разу не преминула этим воспользоваться. Ей нравилось держать всех в напряжении.
В высоких двухъярусных вазах инопланетного вида, которые были созданы самим Пуассоном – гением современного дизайна, росли декоративные магнолии. Их распустившиеся бутоны белыми брызгами шампанского застыли в воздухе. Они украшали просторный лаунж бар подобно тому, как фата украшает невесту.
Перед глазами выросла уменьшенная копия пирамиды майя, закованная в мрамор теплого персикового цвета. Увенчанная квадратным фонтаном, по стенкам которого стекала вниз вода, она являлась главным элементом, определяющим дух монументальной помпезности холла гостиницы.
Кирби повернул налево, начав подниматься по хорошо знакомой ему лестнице, отделанной тем же мрамором, что и пирамида. Он вспомнил, как Мариссе после нескольких мартини и бокалов шампанского захотелось поупражняться в математике, и она насчитала на ней пятнадцать ступеней. Кевин держался за живот от смеха, когда Марисса, сверкая бриллиантами, заплетающимся языком сказала:
- Тридцать два. И не смотри на меня как на идиотку. Я сложила пятнадцать ступеней лестницы и семнадцать ваз с магнолиями.
Затем, посмотрев на него абсолютно пьяным взглядом, она продолжила, умудрившись не потерять нить мысли:
- Что же ты смеешься, милый. Это же махровый Фэн-шуй! 32 - это число процветания. Неужели не понятно? Они специально все здесь так устроили. Я просто уверена, что если я сейчас посчитаю все столики, их тоже окажется ровно 32.
Поднявшись в лаунж, Кевин направился к столику, за которым они обычно сидели с Мариссой но, увидев, что он занят, остановился в легкой растерянности. Он вспомнил, что по рассеянности действительно его не зарезервировал. Длинноволосая блондинка с наращенными волосами сидела на его привычном месте и с кем-то разговаривала по телефону, нарочито звонко смеясь. Она нисколько не стеснялась официанта, который застыл как восковая фигура в ожидании ее заказа:
- А ты у нас шалунишка оказывается Майки, а с виду такой мачо.
…..
- Ах вот оно что! Конечно же, если котик хочет, медсестричка его отшлепает по попке сегодня вечером.
…..
- Ах, вот оно что! Котик хочет, чтобы было больнее, чем в прошлый раз.
…..
- Ну, я что-то придумаю, мой поросеночек, тебе должно понравиться. - У меня в арсенале еще масса такого, чего ты еще никогда не испытывал. - Цем-цем, вредный мальчик, съешь креветочки и хорошенько попудри носик.
……
- Ах вот оно что! Ну, потерпи до вечера, жабка моя. Я скоро приеду и воспитаю тебя как следует.
Кевин улыбнулся и отошел подальше от блондинки. Было пять часов дня - поздно для бранча и слишком рано для ужина, поэтому те немногие гости, что находились в лаунже, ограничивались кофе и вином с легкими закусками. Кевин выбрал столик в самой «безлюдной зоне» так как знал, что его бывшая жена на просьбу: «тише, дорогая, говори шепотом, на нас же все смотрят», - среагирует прямо противоположным образом. Как и любой другой женщине, не особо заморачивающей себе голову правилами поведения в общественных местах, ей доставляло удовольствие быть в центре внимания.
Молодой выхолощенный официант по имени Эл поздоровался легким кивком головы. Кирби знал почти всех официантов, но этого не помнил, поскольку не был здесь уже больше трех месяцев. Он удивился, не заметив дежурной улыбки на его лице.
«Видно и «Хайятт» кризис зацепил, раз у молодого симпатичного парня настроение ни к черту, да еще и в пятницу, перед уик-эндом».
- Зеленый чай с мятой, лимон и гренки с корицей. С основным блюдом я определюсь позже, - сделал заказ Кевин.
- Не желаете, паштет фуа-гра к гренкам? – уточнил Эл.
- Разве что совсем немного, пол порции, - оставив небольшой просвет между большим и указательным пальцами, ответил Кирби.
- Что будете пить?
- Я не привык в пять часов дня над этим задумываться.
Вежливо кивнув головой, официант удалился. Через пару минут ароматный чай уже дымился в белоснежной фарфоровой чашке, а аппетитный запах еще горячих гренок и гусиного паштета прогнал беспокойные мысли. Трое ортодоксальных евреев в черных костюмах и шляпах медленно прошли мимо, выискивая подходящий столик. Они мельком пробежались по Кевину настороженным взглядом, инстинктивно оценивая степень потенциальной опасности, которую он мог для них представлять.
«Скорее всего, ювелиры с еврейского квартала. Они постоянно ходят с мешочками бриллиантов, поэтому привыкли на всех коситься».
Чай в заварнике уже успел остыть, когда, наконец, появилась Марисса. Трансформация, произошедшая с ней, привела Кевина в легкое замешательство. Ее неспешная кошачья походка светской львицы сменилась на бег лыжника-марафонца. Делая широкий шаг и размахивая правой рукой, она пыталась излучать несвойственную ей уверенность в себе.
- Сиди, сиди. Можешь не вставать. Как-нибудь переживу, - уложив рядом на стул дамскую сумку внушительных размеров, скривилась, словно от лимона Марисса.
Она поправила свои окрашенные в рыжий цвет волосы, и сама подкурила сигарету. Выгнув полу дугой, насколько это было возможно средней длины пальцы, она выставила напоказ ярко красные акриловые ногти. Кевин улыбнулся, сделав вид, что не заметил «теплого» приветствия. Раньше, когда они жили вместе, он бы непременно поставил ее на место, но, теперь, он даже не обиделся.
- Я где-то слышал, что акрил может вызвать серьезную аллергию. Многие потом, даже забеременеть не могут.
- С чего это ты вдруг стал таким заботливым? Тебе же было абсолютно наплевать на меня, после того, как мы развелись.
- Выглядишь очень эффектно – пропустив мимо ушей язвительную реплику, улыбнулся Кирби.
- Это, чтобы всяким ублюдкам, которые выдают себя за спонсоров, сразу было понятно, что я постараюсь удовлетворить их похотливые желания лучше любой проститутки, если они выпишут мне чек, минимум с четырьмя нолями, вперед.
- Ну и как помогает?
- Срабатывает, - выдохнув густое облако дыма в лицо Кевину, сказала Марисса. – Хотя, всякое бывает. – И уси-пуси, я обязательно позвоню тебе котик, - тоже случается. Но пару серьезных наработок все же есть.
Было заметно, что день у нее явно не удался, поэтому, ее глаза холодно заблестели. Она до сих пор считала именно бывшего мужа источником всех своих проблем, и даже когда случайно рвала колготки, по привычке тихо ругалась: «факен Кевин».
- Когда-то у меня был муж, а теперь приходиться самой о себе заботиться. Ничего тут не поделаешь. Такова наша женская доля.
- Ты ведь сама плавно подвела меня к этому решению. Так что давай не будем ворошить прошлое. Впрочем, наша разлука пошла тебе только на пользу. К тому же, одинокие женщины по статистике живут дольше, чем замужние.
- Особенно если из банка приходят уведомления о просрочке выплаты процентов за кредит с угрозами передать дело в коллекторскую компанию, суд, исполнительную службу и в гестапо одновременно.
- Я тебе давно предлагал продать дом и погасить кредит, но ты вцепилась в него как бычья акула в ногу серфингиста, как будто тебе с дочкой мало тех квартир, что я вам оставил в центре города.
- Сам живи в них и наслаждайся всей прелестью выхлопных газов Нью-Йорка. Я не хочу, чтобы мой будущий ребенок родился на свет с какой-нибудь аллергической астмой или того хуже.
- Тогда продай какую-то квартиру. Каждая из них, даже сейчас в кризис, тянет как минимум миллиона на два.
- Может, ты еще посоветуешь продать бриллиантовые украшения, которые подарил мне за восемнадцать лет нашей супружеской жизни?
- Тоже вариант. Зачем тебе столько? Их у тебя тысяч на семьсот, не меньше.
- Ты о себе хорошего мнения! В ювелирном ломбарде их оценили ровно вполовину, и я давно успела потратить эти деньги на образование твоего ребенка.
- Хм, даже в Принстоне было бы втрое дешевле.
- А три года нам жить за что-то надо было? Или мы должны манной небесной питаться?
- Куда ты успела потратить те полтора миллиона, которые выручила с продажи моей яхты?
- Во-первых, не твоей, а нашей. А во-вторых, в отличие от тебя я плачу налоги со всех своих доходов.
- Перестань, Марисса, я устал слушать этот бред. Все время, пока мы были женаты, ты нигде и никогда не работала и успешно умудрялась тратить по пятьдесят тысяч долларов в месяц на салоны, платья, туфли, сумочки и прочую ерунду, при этом, не зарабатывая ни цента.
- Я тебя морально поддерживала и не только. Подсчитай, сколько бы ты потратил на проституток, если бы я не была твоей сексуальной рабыней?
- Я не ослышался? Сексуальной рабыней? Это ты о чем?
- Ты трахал меня как крольчиху по десять-двенадцать раз в неделю, при этом, не очень интересуясь, есть ли у меня настроение для этого.
- У кроликов это происходит намного чаще, а насчет настроения – так тебе, по-моему, нравилось заниматься любовью не меньше, чем мне.
- Я вынужденно притворялась, чтобы кобель, не побежал на запах другой сучки!
- С таким-то талантом ты могла бы многого достичь. Может тебе стоит поступить в актерскую школу и, наконец, заняться любимым делом.
- В сорок лет начинать карьеру актрисы немного поздновато. В отличие от тебя, я - реалистка.
- И в чем же заключается твой реализм?
- Я хочу открыть свою школу моделей.
- Но ведь у тебя нет ни опыта, ни связей, а без этих двух вещей ты заранее обречена на провал.
- И то и другое – дело наживное. Я не маленькая девочка. К тому же я уверена, что с дипломом бакалавра экономики для меня не составит труда достичь успеха.
- Ну, да. Бакалавр. Это полностью все меняет. Армани, Галиано, Гуччи – да они просто лягут у твоих ног с протянутой рукой. Успевай только моделей для них клепать. Кстати, если не секрет, где ты собралась их отыскивать. Худых красивых девушек ростом 177 и выше с хорошими манерами и умным взглядом не так уж и часто можно встретить обделенными чьим-то спонсорством.
- Умный взгляд им как раз совершенно ни к чему. Чем глупее девочка, тем лучше. А таких, в стриптиз-барах Восточной Европы – пруд пруди. Особенно сейчас, в кризис, когда большая часть их спонсоров разорилась.
- Начинаешь вживаться в образ хозяйки публичного дома?
- Есть у меня пару задумок и на этот счет, но всему свое время.
- Ты меня начинаешь пугать.
- А тот факт, что твою бывшую жену и твоего ребенка могут завтра выбросить на улицу, тебя не пугает.
- Я вам оставил пять квартир и загородный дом, которые даже по оценке твоих адвокатов, а не моих, ты можешь без проблем продать за восемнадцать миллионов долларов.
- Какой ты все-таки мелочный. Ты бы еще вспомнил, сколько стоит мебель, посуда, плазмы, кофеварки, и мое нижнее белье.
- Плюс еще пятьсот тысяч.
- Кошмар. И с этим человеком я прожила целых восемнадцать лет!
- Не жизнь, а сплошная каторга на каменоломне, - рассмеялся Кевин.
- Я здесь не для того, чтобы состязаться с тобой в красноречии. Мне нужен стартовый капитал для открытия модельного агентства и закрытого ночного клуба для джентльменов из высшего общества.
- Лучше сразу называй вещи своими именами. Привыкай изначально говорить гордо о своих намерениях, без стеснения, а иначе, если начнешь прятаться – дороже обойдется. Всю жизнь потом будешь копам платить, и они же будут в твоем публичном доме самыми почетными гостями.
- Ты издеваешься над несчастной женщиной, да?
- Даже и в мыслях ничего подобного не было. Будучи бакалавром экономики, ты сама только что предельно доходчиво озвучила свой бизнес-план. Стриптизерши из Восточной Европы будут днем вживаться в образ на подиуме, ночью крутиться вокруг шеста, ну а тех, кого отсеют дизайнеры, ты пристроишь в свой же публичный дом. Производство должно быть безотходным – это святое правило предпринимателя 21- ого века.
- К твоему сведению, каждая смазливая девочка приносит тысячу и более в день чистого дохода. Ну а если их двадцать, то это минимум полмиллиона в месяц.
- Ух, ты! Надо же какой подъем на ровном месте. Колумбийские наркобароны просто лопнут от зависти. Они вынуждены постоянно бороться с головной болью - отстраивать заново свои лаборатории в джунглях, платить всем на свете, лишь бы их не пристрелили сразу, а тут – денежный поток без головных болей. Успевай только новым партиям универсальных моделей, вовремя визы открывать.
- Ты прав. Кто-то СПИД подцепит, кто-то на наркоту подсядет, а кто и замуж выйдет. Публичный дом – довольно хлопотное дело. Поневоле придется бизнес ставить на промышленные рельсы.
Эл принес «Махито» для Мариссы. Услышав ее последние слова, он едва заметно улыбнулся и полушепотом спросил:
- А можно я у вас буду работать? Мне здесь уже второй месяц зарплату не платят.
Марисса поперхнулась коктейлем. Прокашлявшись, она уже хотела осадить наглого типа, перешедшего дозволенные рамки поведения, но в его взгляде было столько детской непосредственности, что она протянула ему визитку и ответила вопросом на вопрос:
- Надеюсь, у вас уже есть какие-то наработки? Ведь не зря же вы об этом спросили?
Официант кивнул в сторону блондинки, которая непрестанно смеялась, разговаривая уже с другим «котиком» по телефону:
- Девушки, подобные ей стоят недешево, но у нее много подруг, работающих в широком ценовом диапазоне. И я их всех хорошо знаю.
Эл виновато улыбнулся, хотя, было заметно, что ему явно терять нечего.
- Гости отеля часто интересуются девушками, - продолжил он. В наше время жесткой конкуренции, любого клиента упускать грех. Как говориться, на безрыбье - и рак рыба.
Марисса рассмеялась, зааплодировав предприимчивому официанту.
- Вот где яркий пример продвинутого маркетинга. Корень успеха кроется в самовоспитании, а менеджеры крупнейших корпораций тратят впустую шестизначные суммы на обучение своего бездарного персонала.
- Никакие семинары никогда не заменят суровую реальность жизни. Ничто так не отрезвляет, как громкие удары кулака хозяина арендованной вами квартиры в дверь. Он требует законной оплаты, и если тебе нечего ему дать, то ты в полном дерьме, - попытался хоть как-то оправдать свою напористость официант.
- Ну что же, на первый взгляд вы показались мне смышленым малым без комплексов. Позвоните завтра, ближе к вечеру. Я думаю, что мы договоримся, - выпустив на сей раз облако дыма прямо в лицо официанту, подытожила Марисса.
Поставив перед ней чистую пепельницу, Эл удалился в заметно приподнятом настроении. Кевин не испытывал ни малейшего чувства ревности, и даже приятно удивился этому. Он был рад, что со своей бывшей женой их больше ничего не связывало. Уловив на себе ее хитрый взгляд, он решил даже подыграть ей слегка.
- С молодыми хоть не приходится заранее обдумывать каждое слово, кроме секса с них и взять больше нечего. А если у них вдруг начнет разыгрываться фантазия, всегда можно дать им сотню-другую на мороженное и быстро поставить на место.
- Не все же старым пердунам с WALL STREET минет делать. У некоторых из них, член немногим толще этой соломенной трубочки. Можешь себе представить, что чувствует молодая, полная сил женщина, столкнувшись с таким вот капризом природы.
«Кому ты вешаешь лапшу на уши. Тебя бы никто к этим миллиардерам и на порог близко не пустил. Для этих седовласых парней двадцатилетние девочки – уже старухи. Их интересует не столько секс, сколько энергия молодости, которую они высасывают как вампиры из их тел, наполненных жизненными соками», - подумал Кевин, но лишь иронично заметил:
- А разве ты испытаешь оргазм от минета, если у кого-то из них хозяйство вдруг окажется даже толще, чем у порно звезды?
- По крайней мере, будет не так тоскливо, - фыркнула Марисса как недовольная кошка.
Брезгливо выложив из бокала трубочки на салфетку, она выпила немного «Махито» и добавила:
- Да и не так обидно, в конце концов.
- Ну, с ним же нужно и повозиться подольше, - словно речь шла о чем-то само собой разумеющимся, сказал Кирби, стараясь кроме элементарной логики не вкладывать в эти слова пошлого смысла.
В глазах его бывшей жены снова пробежал холодный блеск. На мгновенье исчезнув, он вернулся, превратившись в массивную ледяную глыбу, обмотанную колючей проволокой.
- Я не собираюсь и дальше терпеть твои издевательства.
- Но ведь ты сама начала посвящать меня в тайны своего бытия, а я лишь только поддержал разговор.
- У женщин язык порой несет что попало, поэтому мог бы и промолчать, - прошипела Марисса.
- Послушай, неужели ты до сих пор так и не поняла, что у тебя не получиться создать у меня комплекс вины. Я себя никогда не чувствовал и не буду чувствовать виноватым в том, что произошло между нами. Ты должна свыкнуться с той мыслью, что я не твоя персональная машина для зарабатывания денег, а живой человек со своими интересами, эмоциями и переживаниями.
- И все же, я думаю, что ты слишком легко отделался.
Кевин чуть не выронил чашку из рук.
- Я не ослышался?
- Зачем тебе одному нужна трехуровневая квартира со своим зимним садом и бассейном на крыше в центре Манхеттена? Тысяча восемьсот квадратных метров, не жирно ли будет? Я просто уверена, что в ней есть комнаты, в которые ты никогда не заходишь?
- Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, к чему ты клонишь.
- Ты все правильно понял. Продай ее. Я много не прошу. Всего лишь половину с тех двенадцати миллионов, которые хоть завтра готовы выложить мои покупатели.
- Если я до сих пор сомневался, то теперь я полностью согласен с диагнозом твоего психиатра. Он прав на все сто. У тебя самое настоящее биполярное расстройство. Раньше эту болезнь называли маниакально-депрессивным психозом.
Марисса тяжело вздохнула. Выложив из сумки на стол флэшку, она решила окатить Кевина ведром холодной воды.
- Я сделала несколько копий со всех файлов твоего рабочего лэптопа, и все это время держала их как туз в рукаве. Но если мы сейчас не договоримся, то завтра твои гениальные финансовые схемы станут предметом изучения федералов. Они любят пиариться на громких делах. Мой адвокат насчитал в общей сложности 914 миллионов долларов уклонения от налогов.
- Ух ты! Значит, я теперь должен сделать пластическую операцию, отрастить бороду и податься в Париж, где все запросы ФБР об экстрадиции обвиняемых в финансовых преступлениях местные прокуроры отправляют прямиком в корзину, даже не прочитав.
- Если учесть, какие влиятельные люди были твоими клиентами, думаю, что с поездкой в Париж разумнее повременить. Скорее всего, ты даже до аэропорта не доедешь. Нет человека – нет проблемы.
- В данной ситуации с исчезновением главного действующего лица, проблема все равно останется, и никто из тех людей, кому я оказывал услуги, не захочет фигурировать на судебном процессе в качестве козла отпущения.
- Зачем ты себя обманываешь, Кевин. Ты же знаешь, что как только запахнет жареным, каждый из них без малейших колебаний заплатит за то, чтобы тебя побыстрее убрали. И тогда все то, что у тебя еще осталось, перейдет по наследству твоей дочери, которая живет со мной. Так что меня вполне устраивает и такой поворот событий.
- Опять посыпались угрозы, а так хорошо все начиналось.
- Не слышу ответа, - теряя терпение, спросила Марисса.
- Тебе он был известен еще до того, как ты позвонила мне.
- А я то, дурочка, наивно полагала, что со временем ты мог поумнеть.
- Так оно и есть. После того, как ты обчистила меня, я действительно поумнел.
- Я бы заметила, если бы это было так. Но пока я вижу перед собой упрямого эгоистичного типа, который едва сдерживается от того, чтобы послать меня куда подальше и сказать напоследок свое любимое: «засунь эту хрень себе в задницу»!
Кирби ответил на звонок мобильного телефона и приятно обрадовался, услышав голос своего друга – художника Марка Колаби.
- Рад слышать тебя, старина!
…….
- Я ничего особенного не планировал на вечер, так что заглядывай, буду рад тебя видеть, Марк.
- Передавай ему привет. Кстати, я слышала, что он стал теперь очень модным художником. - Его картины уходят на расхват по цене два-три миллиона, и не только в Нью-Йорке. Так что можешь продать парочку. У тебя их штук десять, если мне не изменяет память. Зачем тебе столько? Решишь свои финансовые проблемы, а заодно и от меня откупишься. Чем не вариант?
- Послушай, мне нечего больше тебе сказать. Все эти гнусные методы, которыми ты не брезгуешь для достижения своей абсолютно безумной цели, омерзительны для меня.
Театрально разведя руками в стороны, Марисса изобразила жалкое подобие улыбки.
- Окей. Пусть будет так. Мне тоже нечего больше добавить. Завтра утром, ровно в десять мои адвокаты начнут связываться с твоими клиентами, так что если вдруг, ты все-таки передумаешь, не поленись позвонить до этого времени.
Брезгливо затушив сигарету, она выложила из сумки на стол стодолларовую купюру и, придвинувшись ближе к Кевину, с нескрываемой злостью сказала:
- Я слышала, что в муниципальном морге они даже не вычищают покойников. Так что купи себе на сдачу пару хот-догов, чтобы оставить после себя на память зловоние горящего гавна, когда тебя сожгут в печи крематория.
Кевин прыснул от смеха, при виде исказившегося в злобной гримасе лица Мариссы, и ответил на прощание:
- По крайней мере, это будет очень символично. Пришел как ободранный кролик, и ушел из него, не особо принаряжаясь.
Длинные каблуки застучали громче обычного.
«Чеканит шаг как сержант на параде. В ней мало что осталось от той миловидной девушки с таким веселым лицом. Неужели эта женщина мне когда-то нравилась».
Кевин предпочел рассчитаться кредиткой. Официант с расстроенным видом прокатал ее и передал счет на подпись. Боясь упустить шанс, который ему предоставила судьба, он хотел лично проводить таинственную незнакомку в холл, чтобы на лестнице незаметно поцеловать ее в щеку. Эл стремился, во что бы то ни стало вырваться из «Хаятта», и вакансия надзирателя за проститутками в публичном доме представлялась ему именно тем делом, где он мог в полной мере себя реализовать.
- Марисса оставила вам сто долларов чаевых, – решил поднять ему настроение Кевин.
Официант прижал купюру к сердцу, как фотографию любимой девушки и, расплывшись в идиотской улыбке, спросил:
- Она что-то сказала, перед тем как уйти?
- В основном хвалила ваш зад. А еще просила, чтобы вы купили для себя виагру, а для нее ребристые презервативы с усиками и желтые розы.
- Но мне не нужна никакая виагра, - залился краской официант.
- Все так говорят, поэтому она и не верит больше никому.
- Значит вы не ее муж? – обрадовался Эл.
- Нет, я просто ее старый знакомый, которого она уже не стесняется.
Глава II
Художник-модернист Марк Колаби не навещал своих старых друзей - скульптора Мориса Шейера и финансиста Кевина Кирби уже три недели, с тех пор как его выписали из больницы. Раньше они встречались гораздо чаще. Марку всегда было комфортно с ними. Ему нравилась их ненавязчивая манера общения и творческий склад ума. Они запросто могли в течение часа не обронить ни единого слова, даже не заметив этого. Каждый из них думал о чем-то своем. Им было о чем подумать и над чем поработать.
Сегодня Марку с самого утра захотелось, наконец, выйти из квартиры. Он отправился в музей Соломона Гуггенхайма и в Метрополитен на пятой авеню, где были выставлены картины Амадео Модильяни. Необъяснимым образом они навеяли на него меланхолию, и он понял, что ближайшие сутки работать над своей картиной уже не сможет.
Как и великий мастер экспрессионизма начала 20-ого века, Колаби тоже любил побаловаться наркотиками. Марк был просто уверен, что Модильяни во время наркотического транса перемещался в удивительный волшебный мир, где и черпал свое вдохновение, а иначе, как еще можно было объяснить пугающую проникновенность его работ. По дороге к Кевину Кирби, он заехал сначала за опиумом в мастерскую Мориса Шейера, 62-ух летнего скульптора с мировым именем и ярко выраженной манией преследования каким-то таинственным космическим разумом.
Приоткрыв дверь, Морис сразу же приложил указательный палец к губам и, выпучив свои большие, что-то постоянно ищущие глаза, прошептал:
- Тише, Маркус, старайся идти на цыпочках. Эта тварь все слышит, даже когда спит. К тому же, она уже успела отвыкнуть от твоего запаха.
Колаби подумал, что скульптор завел бультерьера или взрослую немецкую овчарку. Он растерянно оглянулся по сторонам просторной комнаты с двенадцатиметровыми потолками, сплошь заставленной высокими мраморными глыбами, бронзовыми скульптурами и глиняными изваяниями странных существ явно неземного происхождения.
- Не смотри на меня, как полный придурок. Я же говорил тебе десятки раз, что когда солнце начинает клониться к закату, эта сука - Пуруша ложится спать, чтобы потом в полночь с новыми силами вытягивать из меня все кишки до утра.
- В прошлый раз, ты говорил, что ее зовут Адити .
- Тише, тише, Марк! Какой же ты все-таки склеротик. Сколько раз тебе нужно напоминать, чтобы ты не произносил этого имени вслух? Или ты хочешь, чтобы они за тебя взялись?
Морис крепко схватил Колаби за руку и со всей силы потянул его за собой.
- Давай, быстро! Теперь уже не зачем шифроваться! Они все равно нас вычислили!
Голландские деревянные туфли Мориса, покрытые ярко-желтым лаком, которые он снимал только тогда, когда принимал ванную, громко застучали по гранитной плитке длинного коридора. По бокам, словно в средневековом замке, вместо рыцарских доспехов в ряд стояли незаконченные «носатые» скульптуры – уменьшенные копии каменных идолов с острова Пасхи. Несмотря на свой возраст, Шейер бежал довольно быстро, по памяти перепрыгивая через естественные препятствия - брошенный на полу инструмент, отсеченные от скульптур куски камня и огромные деревянные циркули и транспортиры. Забежав в абсолютно темную комнату, в самом конце тридцатиметрового коридора, Морис, не особо церемонясь, втянул за собой гостя, как будто спасал его от стаи голодных, лязгающих зубами гиен. Отработанными до автоматизма движениями рук, он закрыл бронированную дверь на несколько массивных засовов из нержавеющей стали. В темноте хищно заблестели белки его глаз.
- Кажется, оторвались и на этот раз. Ты родился в рубашке, но больше так никогда не делай, - зажигая свечи трясущимися руками, сказал Шейер.
После перенесенной недавно операции по удалению раковой опухоли, Марк согнулся от резкой боли. Уперевшись ладонями о колени, он тяжело дышал. Ему показалось, что его сердце сейчас выскочит наружу, а легкие вспыхнут как залитая бензином тряпка.
- Теперь можно говорить нормально. Здесь эти твари нас не услышат. Эта клетка обошлась мне в сто пятьдесят штук.
Морис развел руки в стороны и с видом банкира, хвастающего своим хранилищем депозитных сейфов, гордо продекламировал:
- Двадцатисантиметровый армированный корпус из сверхпрочного бетона, обшитый изнутри толстыми свинцовыми пластинами и специальным материалом, поглощающим радиоволны любой частоты. Со своего мобильника ты можешь позвонить отсюда только в рельсы. Но если что-то срочное – передозняк, или мало вдруг что тебе взбредет в голову – к нашим услугам две отдельные телефонные линии.
Он предостерегающе приподнял указательный палец и, перейдя на строгий тон, добавил:
- Вторая - резервная. Ее можно использовать только в крайнем случае. Надеюсь, ты понимаешь, что обе они постоянно прослушиваются асурами и необходимо строго соблюдать чистоту эфира.
- Да, конечно, Морри, асуры. С ними точно шутить нельзя, - согласился Марк, только бы побыстрее вдохнуть спасительный опиумный дым и погасить нарастающую снежным комом где-то внутри живота боль.
Усевшись на мягкие подушки, расставленные по периметру комнаты в марокканском стиле, Колаби попытался расслабиться.
- Ты мне никогда раньше не показывал эту комнату. Куда ни глянь, кругом индийские бронзовые скульптуры, свитки со священными текстами и кальяны.
- Индийских здесь всего две, остальные тибетские и непальские. Не обижайся, но это портал – святая святых, поэтому, я и держал втайне от всех его существование. Ты первый из посторонних, кто удостоился такой чести находиться внутри него – наконец раскурил трубку Шейер и передал ее Марку.
Колаби ни на секунду не сомневался в том, что его друг давно и безвозвратно съехал с катушек. Тем не менее, сделав сразу три глубокие долгожданные затяжки, он без тени иронии сказал:
- Понятно. Именно отсюда ты и поддерживаешь связь с потусторонними силами.
- Я же миллион раз тебе говорил, Маркус, что нет никаких потусторонних мифических сил. Здесь, в портале, днем я общаюсь с Адитьи. Они - главные хранители Вселенной и видят все и всех насквозь. Вечером я призываю Сурья – божество, разгоняющее тьму, болезни и врагов, а ночью молюсь Агни, который связывает цепями вкрадчивых демонов ночи.
- Ты, наверное, долго учился, чтобы стать таким вот, - э - продвинутым в этих «индийских делах».
- Я побывал в Непале в 69-ом году, когда мне было лет 18, а может девятнадцать, или двадцать. Я уже точно не помню, так давно это было. Ну, ты понимаешь, хиппи и все такое. Должен сказать, что медитация в обществе настоящего индуса, поющего мантры – это незабываемое впечатление. Общаясь с гуру, мы выходили на другой уровень самосознания, но если честно, наркотики гораздо быстрее выводили еще выше, прямо в космос. Там я познакомился со Вселенским разумом, который в меня вцепился бульдожьей хваткой и до сих пор так и не отпустил.
Морис взял в руки ситару. Приподняв голову вверх к потолку, оформленному дизайнером в виде звездного неба, он закрыл глаза и начал негромко играть, явно наугад подбирая аккорды.
- Ты чувствуешь взгляд тишины, Маркус?
- Да, Морри. Я вижу Майлза Дэвиса с индийскими музыкантами.
- Молодец, это лучшее, что можно себе вообразить.
Направив струю дыма прямо к «звездному небу», Колаби закашлялся.
- В твоем портале вообще вентиляция есть, а то мы тут угорим как тараканы.
- О-о-о, млечный путь получился. Надо же. Я всегда говорил этим бездарям, что ты, Маркус, великий художник - как я, Моне, Дега, Рафаэль и Пикассо.
- А Рафаэль тут причем?
- Что? А-а, ты опять о своем. Если я включу вентиляцию на полную мощность, то тебя, с твоим тараканьим весом сразу притянет к потолку. Ты лучше прислушайся к ритму природы. Это же ситара, а не домбра какая-то. Если ты, конечно, вообще знаешь, как выглядит этот кусок деревянного дерьма.
- Слышу, Морри. Слышу движение отливов и приливов. Все дело в природе - в этом весь смысл музыки, которая выводит тебя на новый духовный уровень, когда проходит боль.
- Да, Маркус. Вибрация – это первый появившийся звук во Вселенной, 15 миллиардов лет тому назад. В то далекое время мы бы вообще не врубились вот так сразу, что такое ситара. Мы бы скорее подумали, что это звук нашего дыхания. Ты бы смог нарисовать звук нашего дыхания?
- Конечно, Морри, сегодня же нарисую.
- Браво, я всегда говорил этим олухам-критикам, что Маркус скоро всем нос утрет и покажет, что такое настоящее искусство, идущее от сердца, а не от глаз.
- Ты же знаешь, что я стеснительный от рождения и многие работы кроме тебя и Кевина, вообще никому не показывал.
- Высвободи свое внутреннее «я». Трансцендентальная медитация должна переплетаться с плотскими удовольствиями, поэтому поешь лучше апельсины, они тоже марокканские, как и ты сам, Маркус.
- Я никогда не был в Марокко.
- Это не так уж и важно. Главное, чтобы ты был вечным странником пустыни - как я, Огюст Бартольди, Авраам и Моисей.
- А причем тут Бартольди со своей статуей Свободы?
- Что? А-а, опять ты за свое. Тебе необходимо, Маркус, научиться переносить свой ум к чистому полю созидательного разума, тогда твои картины наполнятся тайным смыслом звучания ситары.
- Послушай, Морри, ты ведь черта лысого сможешь убедить, что он и есть Мик Джаггер. Почему бы тебе в одну прекрасную ночь не снять свой деревянный башмак и не прихлопнуть как таракана эту хрень, которая тебя постоянно преследует. Пурушу или Адити, как ее там? По крайней мере, мы с тобой хоть в Центральном парке сможем на траве поваляться как в старые добрые времена. Или, на худой конец, у тебя во дворике травку посадить, свежим воздухом подышать, на облака посмотреть.
Шейер повернул регулятор вытяжки немного правее, и она тотчас загудела как двигатели самолета, разогнавшегося по взлетной полосе.
- Свежего воздуха мне и здесь хватает. Ты не понимаешь, с кем я имею дело. Эта тварь каждый раз меняет свой облик. Сегодня она была похожа на гигантскую, хлюпающую как гейзер, фиолетовую аморфную массу. Она втянула меня в свое ребристое как у кашалота чрево и сверлила своими жуткими глазищами. А потом снова сверлила, сверлила, и так до ломоты в зубах, сука такая. Сверлила до раннего утра, пока солнце не начало выбивать чечетку на окнах. Ты слышал, как оно зажигало сегодня? Четыре длинных и три коротких: «Чак, чак, чак, чак – тум, тум, тум; чак, чак, чак, чак – тум, тум, тум», - и так с пол пятого – до пол седьмого утра. Два часа без устали. Ты бы смог так, и при этом ни разу не сфальшивить?
Марк положил трубку в массивную бронзовую пепельницу. Он не хотел больше курить, так как обещал еще заехать к Кевину. Да и Мориса снова понесло.
- Ты думаешь, кто-то смог бы удержаться на окнах, стоя при этом прямо перпендикулярно, да еще и выбивая чечетку два часа к ряду?
Колаби тяжело вздохнул и сокрушенно опустил голову.
«Похоже, он действительно свихнулся, и вряд ли уже когда-нибудь пойдет на поправку».
- Ты не веришь мне? Пойдем, я покажу тебе! - возмутился Морис.
Схватив Марка за рукав пиджака, он вывел его из «портала». Пройдя по коридору метров десять, он затянул его в спальню и подвел к широкому окну, выходящему во внутренний дворик, заставленный каменными глыбами. Хитро прищурив глаза, Морис указал пальцем на отчетливые следы ботинок, отпечатавшиеся на толстом противо ударном стекле, и прошипел ему прямо над ухом:
- Ну, что скажешь? Может это «Ангел домашнего очага» твоего тезки Марка Эрнста пляшет на рассвете, потому что нормальные ангелы, тех, что я знаю, в специальных лакированных полуботинках для степа не ходят.
- Не думаю, что Эрнст имеет к этому какое-то отношение. К тому же если кто-то и смог бы так станцевать, то он бы обязательно сфальшивил.
Отрицательно покачав головой, Колаби скривил губы и добавил, пытаясь высвободить рукав своего вельветового пиджака из цепких пальцев скульптора:
-Если быть с самим собою честным до конца, то нет - никому это вообще не под силу.
Тема зашла в явный тупик, и Морис удовлетворенно вздохнул.
- Вот и я так думаю. Никому это не под силу, даже если он всю ночь висел на опиуме, ширке и гашише, а потом вдруг под утро решил чечетку выдать.
- Что это было в коридоре? Ты ударился в культуру аборигенов Пасхи? –спросил Марк.
- Какая у них на хрен вообще могла быть культура, если они ходили гадить прямо в море.
- Ты думаешь, что именно так оно и было?
- А как оно могло быть иначе, если они спилили все деревья и даже кусты?
- Хмм…никогда не задумывался над этим, - протянул Марк.
- Тебе завернуть как обычно?
- Я только после операции, к тому же Кевин ждет. Пожалуй, возьму чуть больше. Грамм сто, думаю, хватит. Сколько я должен тебе, Морри?
- Вот она, твоя сверх стеснительность и стыдливость - так и лезет наружу. Ты бы еще в реверансе раскланялся. Разве я тебе хоть раз назначал цену за это дерьмо?
- Более чистого дерьма, я в жизни еще не курил.
- Я же тебе миллиард раз говорил, что мне его бесплатно уже лет десять как поставляет этот мафиози Моралес. У нас с ним бартер. Он такой же псих, как и первые фараоны. Третий раз уже перестраивает свой двухэтажный мраморный склеп, уделяя дотошное внимание каждой, даже самой незначительной детали. Поэтому я и сказал, что буду вырезать из мрамора его фигуру, увенчанную лавровым венком и величественно восседающую на троне, лет десять, не меньше. И пусть он постоянно следит за ходом работы, чтобы не пришлось потом наблюдать, как он разбивает ее кувалдой.
- Ну, да. Я слышал, каррарский мрамор безумно дорогой. Правильное решение.
- Мы оценили статую условно в миллион, вот он и рассчитывается чистым опиумом, чтобы я не терял форму. А всю его банду латиносов, стоящую по бокам трона строго в порядке иерархии, я поручил вырезать своим ученикам. Его же люди и склеп, и мастерскую по ночам охраняют. Молодые воспитанные парни, вот только хихикают постоянно и глаза прячут.
-Травку покуривают, обычное дело.
- Ты так думаешь?
- А чем им еще по ночам заниматься? Чечетку на окнах они точно танцевать не умеют.
- Послушай, Маркус, эти аборигены на острове Пасхи действительно могли ходить в туалет прямо в море?
- Это ты сказал, что так было.
- Ты думаешь, им было комфортно?
- Ну, они наверняка обтесали камни, чтобы ступни не резать об ракушки каждый раз. Но даже если так оно было, я все равно не уверен, что твоему заказчику понравится сидящий на корточках идол.
- Чихать я хотел. У меня не Красный Крест. Пятьдесят штук за одного каменного идиота – это граничит с благотворительностью. Пусть вообще скажет спасибо, что я взялся за эту нудную до чертиков работу.
- Значит заказ где-то лимона на полтора? Этих муайи в коридоре штук тридцать, не меньше.
- Маркус, что для нас эти слезы вообще значат. Разве это деньги?
- Тогда зачем ты взялся за эту ересь? Ты же еврей. А евреи должны разбивать идолов, где только видят. Я сам это в Торе вычитал, пока в больнице лежал.
- Послушай, Маркус, это же сам Джимми Пейдж попросил. Как я могу ему отказать. Он пришел в гости и рассказал, что его теща все дни напролет проводит в саду, и ей там скучно жевать валидол в одиночестве среди роз, ибисов, бабочек и жуков. Вот он и решил сделать ей сюрприз, да еще вдобавок попросил сделать этих болванов еще тупее и страшнее.
- Вне сомнений бабка окончательно рехнется, постоянно глядя на них.
- Да я бы и сам двинулся мозгами. Ты только посмотри на эти рожи.
- Хмм…говоришь, стоит попробовать нарисовать звук нашего дыхания? - незаметно выложив на стол конверт, в котором было пять тысяч долларов, спросил Колаби.
- Сделай акцент на слове «нашего», а не чьей-то тещи, созерцающей припудренных идолов в саду.
Марк спрятал пакет с черным смолянистым опиумом во внутренний карман и похлопал скульптора по плечу.
- Хмм…боюсь, что это будет непросто.
- Я всегда говорил этим критикам-стервятникам, что верю в тебя, потому что ты с самого начала боялся затеряться среди других, и стер все колени до крови в поисках своего святого Грааля.
- Хмм…никогда не задумывался над этим.
Выпучив свои и без того большие черные глаза, Морис громко и театрально рассмеялся, как оперный певец, а затем прокричал, уже подходя с гостем к двери:
- Это все твоя долбаная стеснительность! Кто еще смог бы так тонко передать переживание мук неспокойной совести современного человека?
- Это ты о чем? – оглянувшись, удивился Марк.
- Я лишь повторяю, о чем ты сам протрубил на весь мир в своей последней работе.
- Но я никогда ничего подобного не имел в виду…
- А что я держу в руках по-твоему? – сотрясая над головой последним номером «Нью-Йоркера», загадочно улыбнулся Морис. – Послушай, что пишет о тебе знаменитый Питер Шелдан.
Надев свои старомодные очки с большими выпуклыми линзами, он приподнял правую руку, как заправский оратор и принялся читать, тщательно выговаривая каждое слово:
- «Большой взрыв Марка Колаби». – Это - заглавие, а вот, что он пишет дальше:
- «Человек, загнанный с детских лет за колючую проволоку в религиозный концлагерь, по мнению талантливого художника-модерниста, просто обязан испытывать муки совести. Только тогда надзиратель нальет ему миску супа. Но узник постепенно подавляет внушенные ему страхи кристально чистым опиумом. Пробудившись от кошмарного сна с призраками-скелетами в сутанах, он почувствовал, что его переполняет непередаваемое чувство гармонии мира. А во время языческого обряда группового совокупления с мулатками, он как тараном сокрушает последний барьер и, наконец, вырывается на неизведанное пространство, под названием – свобода».
- Снизу идет твоя последняя картина, которую ты перед операцией выставил в музее современного искусства. Так что здесь никакой ошибки быть не может. А чему ты, собственно говоря, удивлен? Как по мне, так очень даже неплохо. Это же сам Питер Шелдан! Ты знаешь, сколько полных кретинов благодаря его статьям стали самыми продаваемыми художниками?
Не веря собственным ушам, Марк взглянул на страницу и сразу узнал свою работу. На ней был изображен бледный худой мальчик лет двенадцати в старых выцветших шортах, идущий босиком со спиннингом по берегу спокойного ярко-синего моря. Он улыбался, засмотревшись на обнаженных девушек, играющих в пляжный волейбол. Их бронзовый загар отчетливо выделялся на фоне белого морского песка, а большие голубые глаза мальчика излучали лукавый восторг, но не больше того. В картине не было ни малейшего намека на концлагерь, сон с призраками-скелетами в сутанах, и уж тем более на языческий обряд группового совокупления.
- Скажи мне честно, Морри, ты с Шелданом часто куришь?
- Ну, было пару раз, не без этого. И сегодня ближе к восьми, он обещал подъехать. Но это же Питер, а не какой-то там Хилтон Крейцер - слабак из «Нью-Йорк Таймс», который после двух-трех затяжек теряет сознание. Приходиться потом обливать его холодной водой и пускать кофеин по вене, куда же его таким отпускать. Пару раз даже Моралес вызывал своего доктора и тот ставил ему капельницу.
- Это ты попросил его написать эту - э - хм - статью обо мне?
- Послушай, Маркус, тебя только положили под нож. Никто из хирургов ничего обнадеживающего и вразумительного мне так и не сказал. Все они давали тридцать «за» и семьдесят «против». Но, я всегда говорил этим засранцам – искусствоведам, что Колаби вам еще всем всыплет перца. И ты взял, и выжил назло этим кровососам, паразитирующим на теле художников -пахарей. Я от радости два дня горел как терновый куст Моисея, и даже разбил на мелкие куски твой памятник, который вырезал в те ужасные дни, пока ты лежал в больнице.
- Значит, ты уже почти расстался со мной?
- Я готовился к худшему, Маркус. Когда кулаки разжимаются, и ты уже смирился с утратой, наверху это видят, и перестают настаивать. У них пропадает интерес давить на тебя дальше. Какой смысл втаптывать растение в грязь, если ствол его и так уже надломлен, пробежавшим стадом диких свиней. Ведь так часто происходит, если готовишься к худшему, оно обходит тебя стороной. А потом еще и этот сон.
- Согласен, Морри, как правило, так и происходит.
Марк хотел добавить, что всегда остается шанс что-то исправить к лучшему, но потом передумал. Он знал, что эти слова – не более чем высокопарная чушь, не имеющая ничего общего с реальной жизнью. Он вернул скульптору журнал и просто спросил:
- Надеюсь, тебе приснились не коровы, выходящие ил Нила?
- Нет-нет. Этот сон был куда страшнее. Мне приснилось будто я - весь белокурый такой, голубоглазый старый педик, в таких же потрепанных шортах, как и у твоего мальчишки с картины, иду себе по пляжу и курю, как обычно, трубку. Конечно же, вместо удочки, я держал ситару в руках. Сначала я отвернулся, проходя мимо молодых, машущих мне рукой, голых до безобразия, загорелых девушек, играющих в пляжный волейбол. Но затем, я повернул голову, махнул им рукой в ответ и даже улыбнулся, вместо того, чтобы скривиться и сплюнуть, как обычно. Вот тогда то, после этого фильма ужасов, я и решил сделать тебе что-то приятное. Ведь кроме тебя – у меня никого нет.
Слезы сами собой навернулись на глаза Марка, и он обнял Шейера.
- И все-таки, Морри, ты окончательно рехнулся с этой своей шизанутой Пурушей.
- Эх, Маркус, Маркус, в мои шестьдесят два – это далеко не самый плохой вариант. Все могло быть гораздо хуже….
- Да, Морри, бывает и хуже, как со мной и случилось. Эти хирурги здорово перегибают палку с закисью азота. Пока они меня резали, я выслушивал всю ночь Сутина и Модильяни. Они заставили меня пить с ними вино, есть лук, сыр и грызть сухой французский багет. После каждого выпитого стакана, они вспоминали какую-то забавную историю из своей жизни. А потом они ржали как кони, топали ногами, стучали по столу, и бросали помидоры во все новые и новые картины Пикассо, которые неизвестно откуда появлялись на стене. Амадео хвалил мне Сутина, назавая его гением, а Хаим хвалил его и рассказывал о своих беседах с Тицианом, Микеланджело и Рембрандтом, которые, часто наведывались к нему по ночам и учили уму-разуму.
Когда Модильяни напился, он начал меня тоже хвалить за стиль. Но потом сделал замечание. Он сказал, что моя одержимость насыщенными красками, хаосом мазков и напором необузданной энергии в попытке отобразить на холсте человеческую душу, неотвратимо склоняющуюся к фатализму, - очень скоро приведет к умственному помешательству.
- Можно подумать он был нормальным! Ты же знаешь, Маркус, что гении - они все с большим приветом. Так что не принимай близко к сердцу его трескотню. И Моди, и Сутин, и Ван Гог были еще более «завернутыми» чем мы с тобой. Как в их, так и в наших работах всегда присутствует тайна, которую непросто разгадать.
- Всегда должна быть тайна, - согласился Марк.
Пожав на прощанье руку Морису, он добавил:
- То, что распахнуто настежь – утомляет. Становится скучно.
Выйдя на улицу, Колаби направился в торговый центр. Он решил купить себе шляпу, похожую на ту, что носил Модильяни. Как обычно сгорбившись, художник лишь изредка смотрел на лица прохожих, пытаясь отыскать в их взгляде нечто едва уловимое. Ему как никогда до сих пор захотелось влиться в человеческий поток, не особо задумываясь над тем, куда он его вынесет.
© Алек Кадеш 2011.
Глава III
Из широких окон квартиры Кевина открывалась величественная панорама Манхеттена. Друзья лежали, как обычно, на длинных белых кожаных креслах и, глядя на вечернее летнее небо, курили чистый опиум, который принес с собой Марк. Стильная квартира занимала два верхних этажа и половину крыши высотного дома, поэтому обзор открывался на все 360 градусов, в том числе и на «Central Park», который лежал внизу, как на ладони.
Марк не любил кокаин, его употребляла в основном лишь молодежь, зависающая в ночных клубах до утра, или подмастерья известных художников современного поп-арта, создающие по ночам для своих работодателей картины, которые те, как правило, только подписывали.
О героине не могло быть и речи. Кевин бежал от шприца как черт от ладана. Амазонская ауяска вызывала у него тошноту и рвоту, кислота накрывала накатывающими одна за другой волнами галлюцинаций, а от хорошего гашиша здорово притупляло мозги даже у Марка, который вот уже лет пять, как курил марихуану вместо табака. Поэтому он и решил, что кроме старого доброго опиума, плавно обволакивающего сознание теплым бризом тропического острова, все остальные наркотики были абсолютно бесполезны для свободного полета фантазии творческой личности. К тому же, от чистого опиума утром ощущался лишь намек на дискомфорт, и после холодного душа и чашки экспрессо самочувствие довольно быстро восстанавливалось.
Раньше, когда Кевин любил устраивать вечеринки, сливки нью-йоркского бомонда, проводили в его просторной квартире ночь с пятницы на субботу, развлекаясь и дегустируя вина до утра. Некоторые гости, вдохновленные мерцанием звезд, до которых можно было дотянуться рукой, укутывались теплым летним небом и засыпали прямо на крыше, пытаясь запомнить то гениальное, что им только что пришло в голову. Густо насаженная трава, служила им мягким матрацем, а шум пролетающих над головой вертолетов заменял соловьиную трель.
Желающие расслабиться на полную, плавали нагишом в бассейне трехметровой глубины, который занимал почти треть крыши. Познакомившись с подходящим партнером, они затем переходили в джакузи, где свободно могло разместиться до десяти пар, ищущих острых ощущений. Никого из них абсолютно не смущали, а наоборот заводили стоны тех, кто испытывал слева, справа и за спиной яркий оргазм.
Подобные шалости молодых писателей, художников, музыкантов и дизайнеров, отражались легким румянцем на лице более воздержанной и взрослой элиты. Многие мэтры и меценаты, только делали вид, что не обращали на них внимания. На самом же деле для них это было живым зрелищем, которое в сочетании с небольшой дозой ЛСД, легкого живого джаза и таких же транквилизаторов, развеивало все накопившиеся проблемы, а порой даже способствовало и выходу из творческого ступора.
Но те, кто только прыгнул с пропасти навстречу славе, были слишком заняты поиском потенциальных покупателей их бессмертных творений, чтобы развлекаться. Неформальная обстановка как нельзя лучше способствовала реализации их амбициозных планов, и даже если к телу солидного спонсора уже тяжело было пробиться, всегда еще оставалось пару обделенных вниманием вездесущих критиков. Они сами иногда охотились на талантливую, никем не раскрученную молодежь. Обладая хорошим чутьем, можно было скупить их работы за гроши, а потом, лет через пять-десять, заработать на этом миллионы.
Кевин чувствовал себя в этом обществе как рыба в воде. Более того, многие из его гостей были лакомым кусочком для него как для профессионала в сфере минимизации уплаты налогов. Они были нужны ему как воздух для расширения клиентской базы, поскольку попасть в доверие к сильным мирам сего можно было только через соответствующие рекомендации. Богатейшие люди Америки гораздо быстрее прислушивались к «придворным» писателям, художникам и музыкантам, которые пели для них на юбилеях, писали картины и мемуары, чем к советам своих же «незаинтересованных» банкиров и менеджеров.
Известные эксперты аутентичности произведений искусства также были мишенью Кирби. Он умел найти к ним подход, и вскоре, перечисляя частным коллекционерам признаки, по которым та или иная картина никак не могла быть подделкой, искусствоведы как бы вскользь упоминали о талантливом финансовом виртуозе:
«Не беспокойтесь о потраченных долларах, мистер Розенвальд. Эта прекрасная работа Эдварда Мунка действительно того стоит. Но я могу помочь вернуть вам потраченные деньги с лихвой. Ваш отчет о финансовых результатах будет выглядеть безукоризненно даже для самого придирчивого налогового инспектора, если вы доверите его составление мистеру Кирби. Я слышал, этот малый собаку съел на всяких там законодательных налоговых поправках».
Кевин не жадничал. В случае подписания контракта на налоговый аудит с каким-нибудь нефтяным магнатом или владельцем баскетбольной команды, он отдавал до десяти процентов «своднику». Бизнес резко шел по синусоиде вверх, но после скандального дела с «Shell» так же резко и обвалился. Несмотря на это, Кевин упорно, каждый день, как паук после дождя прял свою нить терпения.
Хотя Кирби и старался все время выглядеть бодрым и жизнерадостным, все же сегодня, беседа с Мариссой выбила его из колеи. Он вдруг почувствовал себя семидесятилетним фермером, который, держась за поясницу, медленно пытается залезть под свой старый разбитый фургон с полными карманами тяжелых гаечных ключей.
Вот почему, наблюдая за своим другом - художником, зажавшим одну кисть в зубах и размахивающим второй, словно дирижерской палочкой, Кевин поймал себя на мысли, что по-хорошему завидует ему:
«Как здорово быть человеком, зависящим только от самого себя. Ни одной финансовой полиции мира не придет в голову мысль вытряхивать его карманы. Никто его не сдаст федералам, и уж тем более не станет шантажировать за то, что он пишет свои картины жирными мазками».
Уходящий за горизонт лес из небоскребов, освещенный склонившимся к закату солнцем, привлек внимание Марка Колаби, как в свое время стоги сена Клода Моне. Быстрыми размашистыми движениями, в перерыве между короткими затяжками смолянистого опиумного дыма, художник переносил на холст то, что видел своим внутренним взором. Они выкурили уже почти пол трубки, но Кевин по-прежнему был мрачнее тучи. Марк решил немного отвлечь его от грустных мыслей:
- О проблемах все равно поговорить надо с кем-то, а иначе мозги вылетят из черепушки, как пробка из взболтанной бутылки шампанского.
Кирби улыбнулся. Его друг гнусавил, растягивая гласные, и делал паузу гораздо дольше обычного между словами, так что даже школьнику сразу бы стало понятно, что с ним разговаривает абсолютно обкуренный тип.
- Ну же, валяй, старина. Я ведь тоже изливаю перед тобой душу, когда показываю тебе свою сырую мазню, - развернув подрамник так, чтобы Кевин мог хорошо видеть холст, сказал Марк.
Живописные пятна на его картине чередовались с резкими графическими линиями. Пересекающиеся вертикали и горизонтали упростили реальные формы предметов, свободно обобщив при этом контур. Плавно уведя небоскребы в перспективу, Марк врезал их в стены Большого Каньона, на вершине которого рос девственный сосновый лес, на фоне чистого синего неба.
- Именно таким я вижу Нью-Йорк после всемирной пандемии, которая скоро выкосит почти все население земли.
- Единственный человек, бредущий по безлюдной улице на твоей картине, мимо этих холодных зданий, должен, наверное, остро чувствовать свое одиночество и неприкаянность.
- Очень тонко подмечено, - вытянул зажатую в зубах кисточку Колаби.
Пририсовав человеку шляпу и, сделав его сутулым стариком с шаркающей походкой, он добавил:
- Забери мою душу Бог, ибо я устал по земле скитаться! – или вот еще, тоже вариант: - И будут они сами искать смерть и просить ее для себя, но не найдут! - Какое название больше подходит для этой работы? – Лично мне, кажется, что второе будет звучать намного лучше первого. Как, по-твоему, Кевин?
- Хм… Я бы назвал ее просто – «каньон 2».
- Ты так решил, потому что эти чокнутые искусствоведы и так все-сами за нас придумают.
- Непременно придумают.
- А я, наивный, хотел скорректировать ход мысли этих психопатов, иначе, они бы наверняка написали:
«Колаби не ходит проторенными дорогами. Он взбирается на высоты и смотрит в бездну. Его душе нужно опьянение, и он падает жертвой эстетических агоний, которые невозможно испытать без страдания».
Кирби рассмеялся:
- Не в этом дело. Твоя картина - это почти точная копия работы Роба Гонсалвеса под названием «Каньон».
Марк схватился за голову и простонал:
- Ну, конечно же, у него еще корабли с белыми парусами в воздухе плывут один за другим, а затем плавно переходят на горизонте в гигантский римский акведук.
Он со злостью сломал кисточку, и принялся растаптывать ее ногами.
- Черт побери, это уже четвертая по счету!
- Ты имеешь в виду кисточку? – удивленно спросил Кевин.
- После этой операции меня переклинило. Я пишу четвертую подряд картину, которая является копией чьей-то работы, и при этом мне действительно даже не приходит в голову, что где-то я ее уже видел.
- Послушай, Марк, проведя месяц в больнице, ты естественно соскучился по природе. Так что - ничего удивительного. Твое подсознание решило немного разбавить небоскребы скалами, соснами и рекой, плавно затапливающей улицу, – попытался успокоить его Кевин, хотя и сам понимал, что подобное совпадение вряд ли возможно.
- Сегодня Гонсалвес, а три дня тому назад был Джорджо де Кирико со своей метафизикой - «Меланхолия и мистерия улицы». Где, по-твоему, я мог увидеть девочку, бегущую с обручем по безлюдной мрачной улице, которая просто не может существовать в реальном мире? А об остальных работах, уж лучше вообще и не говорить.
- Может какой-то дух тобой руководит, и ты пишешь их, находясь в состоянии транса?
- Лучше бы он мне подсказал, как написать что-то новое, а то мне после закиси азота в операционной ничего в голову не лезет.
- Значит, надо еще покурить. Клин клином вышибают, - улыбнулся Кевин, протягивая трубку художнику.
Марк вытер салфеткой паркет, который испачкал краской от раздавленной кисточки.
- Извини, старина. Эти садюги-хирурги вдоль и поперек меня исполосовали, вырезая метастазы. Я до сих пор никак не могу прийти в себя. Нервы стали ни к черту.
Кевин боялся обидеть Марка, поэтому не хотел проявлять жалость. По его мнению, в отношениях между мужчинами ей не было места.
- Нет ничего более приятного, чем обмануть смерть, - сказал он. – Не многим это удается.
Сделав несколько неглубоких затяжек, Колаби передал трубку Кевину. Он хотел сменить тему разговора.
-Ты сегодня сам не свой. Что-то серьезное?
- Ерунда это все, - выдохнув дым носом, ответил Кирби. - Немного выбило из колеи после беседы с Мариссой, но не более того.
- Пусть я старый, порезанный на куски педик, но хоть в этом я умнее тебя, - закашлявшись, рассмеялся Марк. С этими женщинами – одни проблемы.
- Если бы не этот гребанный Дональд Маркер - исполнительный директор «Shell», которого уволил новый, президент компании Питер Вознер, все бы до сих пор шло как по маслу. Но - нашла коса на камень. Первый был упрямым и несгибаемым как египетский обелиск, а второй – амбициозным бюрократом до мозга костей с наполеоновскими планами. Не удивительно, что они сразу же не сошлись характерами. Дональд проработал в «Shell» больше тридцати лет и, конечно же, не смог простить Совету директоров такой обиды. Он решил, что ему плюнули в душу, незаслуженно уволив, и сдал напоследок всех с потрохами. Одним из первых в его списке был я со своими весьма деликатными схемами уклонения от уплаты налогов. Ну а дальше - ты сам знаешь. - За меня вцепилась бульдожьей хваткой федеральная комиссия по отмыванию денег, налоговая служба и вообще, все кому не лень в этой стране вытрусить деньги из карманов мультимиллионера. Началась расправа Инквизиции над еретиком. Суд оштрафовал меня на два миллиона долларов и лишил права заниматься финансовым аудитом сроком на пять лет. Вот тогда-то Марисса и подумала, что после такого удара я больше никогда уже не поднимусь на ноги. Хотя, положа руку на сердце, этот урок даже пошел мне на пользу.
- Я это успел заметить. Твои глаза перестали искриться, но взгляд стал тяжелее, и теперь он пробирает до костей. Такое впечатление, что ты прожил максимально дозволенное количество жизней на земле, отведенных Господом одной человеческой душе.
- Три года моей ссылки уже прошли, осталось совсем недолго ждать, но сегодня бывшая женушка принялась меня шантажировать. Боюсь, что после этого я окончательно потеряю репутацию, и от меня отвернутся даже те клиенты, кто с пониманием отнесся к скандальному судебному процессу.
- Пара-другая миллионов у меня все еще болтается после этой баснословно дорогой операции, так что можешь на меня рассчитывать.
- Я тебе очень признателен Марк, но надеюсь, что до этого дело не дойдет.
- Семь лет тому назад, до встречи с тобой, я был самым обыкновенным бродягой без крыши над головой. А художником называли меня только вы, с Морисом, да еще два-три таких же как и я безумца в порванных джинсах с мольбертами. Если бы ты вовремя не поддержал меня, покупая мои картины, где бы они сейчас висели? Разве что в сортирах нью-йоркского метро, а сам бы я давно подох в подземном переходе от героинового передоза, и теперь бы медленно жарился на сковороде в Аду.
- Священники говорят что боль - это платежное средство - расплата за содеянные либо в этой, либо в прошлой жизни грехи. Я видел на картине Босха, как в Аду пытают грешников. Обжорам и пьяницам заливают в рот расплавленный свинец, убийц просто варят в котлах, а за содомский грех черти вгоняют в зад раскаленный шомпол.
- Тогда меня, скорее всего, насадят на раскаленный шприц как на кол, а в горло забьют еще дымящуюся трубку, - рассмеялся Колаби.
Краски заката на горизонте Нью-Йорка становились все более тусклыми. Кевин попытался сконцентрироваться и просчитать все возможные варианты хода завтрашних событий, но это у него никак не получалось, и даже опиум особо не помогал. Он просто сдерживал шквал негатива, не позволяя ему обрушиться на сознание, которое пыталось запустить дремлющие клетки коры головного мозга.
- По большому счету мне наплевать, - продолжил Марк. Я не буду перед смертью ползать перед католическим священником, умоляя его простить мне грехи. - Там, на небе, если посчитают, что я еще на что-то сгожусь, сами позволят мне снова жить, без всякого разрешения на то такого же педика как и я, только в сутане.
Морфины сладкозвучным голосом сирен начали увлекать за собой сознание Кевина, окутав его алой воздушной шалью. Он нырнул в цветущее майское поле с запахом Райского Сада. Последние слова, сказанные художником, разнеслись во все стороны металлическим эхом до самого горизонта, вспугнув ярких птиц и превратив сказочные цветы в пожелтевшие пустынные кактусы. Теплое чистое небо окрасилось в цвет медных доспехов Голиафа, и чей-то властный низкий голос прогремел откуда-то сверху:
- Займись тем, чем должен был заняться, осталось всего три года, а потом, я заберу тебя!
Кевин моментально вышел из состояния наркотической эйфории, будто его облили холодной водой.
«Это тот же самый голос, который я слышал сегодня в здании Рокфеллер центра. Странно, но для слуховых галлюцинаций я вроде бы еще не созрел. Утром голова была кристально чистой, как у младенца и впервые за долгое время я вообще употребляю наркотики. Что-то здесь не так».
Колаби, тем временем, продолжал нападать на католических священников, обвиняя их уже в педофилии, что не понравилось Кевину.
- Ты же знаешь, Марк, что я не люблю разговоры на эту тему. От того, что дьявол развратил Божью паству, мне становится только яснее, что очень скоро всему придет конец.
- Именно эта мысль и не дает мне покоя. Каждый человек должен сам открыть для себя Бога, а если Его навязывают – рано или поздно все исчезнет, - кивнув головой в сторону полотна, сказал художник.
- Послушай, Марк, твой неповторимый стиль и есть твоя религия. Именно стиль оживляет настоящую живопись, и тогда она притупляет страдания. В то время как топорное искусство делает нас еще холоднее и эгоистичнее, чем мы есть.
- Модильяни мне говорил то же самое, когда они пили по ночам с Сутином в моей больничной палате.
Вдохновленный теплыми словами друга, он вытер накатившую слезу и принялся еще усерднее писать новую картину, с головой погрузившись в нее. Марк не хотел выглядеть сентиментальным в глазах Кирби, так как ему казалось, что их связывало нечто большее, чем дружба. Он искренне верил в то, что в прошлой жизни был как то связан с ним и чувствовал вину из-за этого.
Кевин закрыл глаза. Перед его внутренним взором, начали мелькать лица и имена самых крупных клиентов, которым он оказывал свои услуги. Его «компьютер» начал автоматическую сортировку объектов по десятибалльной шкале в зависимости от степени вероятной угрозы с их стороны. Проведя отбор, он оставил только пять наиболее вероятных кандидатов:
- Гордон Геттис - «Forbes» - $5,1 млрд. Основатель различных благотворительных фондов. Убежденный демократ, периодически оказывает финансовую помощь Демократической партии США, - степень угрозы -7 -(вряд ли захочет идти на риск и связывать свое имя с заказным убийством, по причине блестящей политической карьеры).
- Рэндал Кроули - продал фармацевтическую компанию за $22,6 млрд. Инвестирует в генетические исследования - степень угрозы – 8 - ( парень с серьезными мухами в голове);
- Джозеф Ричардс – биржевой торговец, cостояние – $ 4,4 млрд, степень угрозы – 10 – (чрезвычайно агрессивный тип, бросает в своих подчиненных пепельницами);
- Жаклин Марси - состояние - $14,7 млрд - пищевая индустрия - все состояние - подарок отца, - степень угрозы очень высокая. (женщина-бизнесмен в ярости – страшнее медведя гризли);
- Харольд Хампод – добывает газ и нефть в 19 штатах, оборот около $15,8 млрд. - степень угрозы-10- (устраняет любые проблемы строго силовыми методами);
«Даже если кто-то один из них пойдет на поводу у Мариссы, а это скорее всего будет именно так, мне вряд ли удастся дожить до следующего утра», - подумал Кевин.
Он сделал глоток Макаллана и тяжело вздохнул:
- Черт побери, наступает пора, когда приближается туман смерти, и нет повода гневаться на это. Просто досадно и немного страшно, а в целом – как будет - так будет.
- У тебя светлая голова, старина. Я уверен, что ты наведешь в ней порядок, и у тебя обязательно появится пару толковых мыслей. В конце концов, в этой жизни ты везде и всегда был желанным гостем.
- Самая толковая мысль, которая приходит мне на ум – это добровольно сдаться федералам, не дожидаясь, пока ко мне сзади подойдет киллер в мягких тапочках и перережет горло стальной удавкой.
- Брось, Кевин, ты чересчур драматизируешь, впрочем, как и все мы - творческие люди.
- Рано или поздно, каждый должен пройти через собственный опыт переоценки всех ценностей.
- Такая переоценка легко может оказаться не этапом, а итогом жизненного пути, как это и произошло со мной, - возразил Марк.
Кевин снова закрыл глаза, не желая больше ни о чем говорить. Он почувствовал мягкий прилив теплых волн лазурного моря, и уже в следующую секунду увидел себя купающимся в звездном свете высоко над землей, с наивной мечтою бессмертия в сердце. И лишь только свет, который излучала картина Марка, едва пробивался сквозь веки, напоминая о существовании реального мира.
© Алек Кадеш.
Глава IV
Восьмидесятилетний миллиардер Рэндал Кроули приложил горячее полотенце к лицу, а затем медленно поднял взгляд на стеклянную крышу своего зимнего сада, надеясь вместо серых унылых красок картин раннего Ван Гога увидеть привычную глазу синеву калифорнийского неба. Он недовольно скривился. Тяжелые свинцовые тучи тоже только проснулись и теперь лениво клубились, угрожая разразиться затяжным дождем. Бросив остывшее полотенце на серебряный поднос, который держал в руках его старый преданный слуга, Кроули взял в руки чашку с ароматным гавайским кофе и с явным раздражением произнес:
- Черт бы побрал, Том, эту дрянную погоду. Кости крутит третий день подряд.
- Я тоже себя неважно чувствую. Приходиться утром и вечером намазывать все суставы мазью с пчелиным ядом. Это лучшее средство. В свои шестьдесят семь, я уже все перепробовал.
- Что поделаешь, старина, в молодости крутишься как сумасшедшая белка в колесе ради того, чтобы в старости не оказаться в доме престарелых, а когда она наступает, начинаешь жалеть себя и думать, что нужно было все-таки дать себе немного расслабиться.
Рэндал подошел к одному из многочисленных стеклянных боксов, в которых жили его любимые питомцы – ядовитые насекомые, и слегка постучал высушенными старческими пальцами по толстому стеклу. Он восхищался этими тварями, особенно моментом их кормления, поэтому старался утром, ровно в семь, лично заниматься этим захватывающим делом. Амазонские попугаи, почувствовав присутствие хозяина, затянули громкоголосую пеструю трескотню, требуя свою порцию сладких фруктов.
- Джимми опаздывает, он себя нормально чувствовал?
- Как может себя чувствовать здоровый жизнерадостный ребенок в восемь лет? Я разбудил его ровно в шесть тридцать, как вы и просили, но в такую погоду спать хочется сильнее обычного. Неудивительно, если он снова заснул.
- Я не заснул, Том. Я молился, чтобы у мамы роды прошли нормально, потому что очень люблю ее и хочу сестричку, - показался из-за буйно разросшихся кустов тропической маркгравии эвении, симпатичный худой мальчик с вьющимися рыжими волосами.
- Иди ко мне парень, - расплывшись в улыбке, поцеловал в голову внука Рэндал. – Что может быть чище детской молитвы!
- Привет, Рэн, - обнял своего деда Джимми.
- Ну что, приступим?
- Давай начнем сегодня с клопов, они самые красивые и интересные.
- Как скажете, босс. С клопов, так с клопов.
Кроули назвал каждого из своих насекомых именами женщин, с которыми когда-либо встречался в своей долгой восьмидесятилетней жизни, наполненной постоянными разоблачениями их коварных планов по его околпачиванию. Надев стильные очки от Сальваторе Феррагамо, он наклонился над террариумом.
- Ты видишь, Миранда словно окутана серой дымкой. Куда подевался лаковый блеск ее панциря? Это все из-за тусклого света. Сегодня он похож на растоптанный грязный коврик на улице.
Джимми сложил руки на груди и с серьезным видом уставился в стеклянный ящик.
- Ну же, приятель, что ты думаешь по этому поводу? Для поддержания настоящего разговора каждый собеседник должен чувствовать, о чем думает другой собеседник, а иначе мы станем похожими на шимпанзе.
- Тучи на небе, поэтому и темно, - подняв голову, указал пальцем Джимми на стеклянный свод зимнего сада, под которым на стальных балках уселись сварливые попугаи.
- Придется побеспокоить наших крошек и включить подсветку. - Ну же Джимми, встань на цыпочки и протяни руку к выключателю, оно того стоит, - проскрипел старческим голосом Рэндал.
- А мне больше нравится, наблюдать за ними глядя на экран монитора. Клопы тогда ярче выглядят и, поворачивая камеру джойстиком, можно их со всех сторон рассмотреть.
- А разве тебе не становится страшно?
- Первый раз было очень страшно, но я все равно смотрел. Я тоже сильный, такой же, как и ты, Рэн. - А теперь, мне нравится. Это - как мультики смотреть, только лучше.
- Ну, вот и умница. Я всегда знал, что ты настоящий мужчина.
- А мы пойдем сегодня в теннис играть?
- Обязательно пойдем, только в закрытый корт. У деда нога уже не болит.
- Мама говорит, что ты так быстро выздоровел, потому что ты самый сильный и что я тоже буду таким.
- Обязательно будешь, ты уже сильный, раз не боишься смотреть на этих жуков, - сказал Кроули, опустив мышь в террариум.
Несколько больших амазонских клопов не спеша подкрались к ней и вонзили в нее свои хоботки.
- А мышке не больно, когда клоп ее кусает?
- Ты ведь не хочешь, чтобы дед тебя обманывал и разговаривал как с малышом?
- Я уже взрослый, можешь говорить мне правду.
- Вот и я так думаю. Видишь, как мышка начала труситься – это означает, что ей очень больно. Но и в нашей жизни, у взрослых, все происходит точно так же. Чтобы кому-то было хорошо, многим должно быть сильно больно.
- Значит клопам сейчас хорошо?
- Конечно, когда мы кушаем что-то вкусное, нам тоже хорошо.
- А как они такие маленькие смогли убить такую большую мышь? Она ведь в сто раз больше них!
- Так и у взрослых всегда происходит в жизни, Джимми. Чем человек меньше ростом и слабее других, тем он опаснее для окружающих. - Наполеон, Ленин, Гитлер – все они были невысокого роста.
- Клопы, наверное, яд в нее пустили?
- Не совсем так. Они парализуют свою жертву токсичной слюной.
Рэндал провел пальцем по бронзовой табличке, приклеенной к стеклу террариума.
- Большой клоп-редувий Platymeris rhadamantus. Другой, тот, что справа от мыши, называется клопом-редувием, Holotrichius innesi. Даже одного их укуса достаточно, чтобы убить мышь.
Кроули склонился над следующим террариумом. Запустив туда еще одну мышь, и с десяток кузнечиков на десерт, он продолжил:
- А эти красавцы - гигантские водяные клопы Belostomatidae - хорошо известные хищники. Некоторые из них вырастают до десяти сантиметров в длину. Иногда они нападают даже на небольших рыб и вводят секрет слюнных желез в тело жертвы с помощью хоботка. Через 10 - 15 минут внутренности жертвы разжижаются, и клоп легко высасывает содержимое. Все дело в секрете его желез, дорогой Джимми. - Правда провести четкую границу между токсическими и пищеварительными компонентами слюны не всегда удается, поскольку наблюдается выраженный синергизм между различными составными частями секрета слюнных желез.
Мальчик не понял ни слова из того, что дед ему сказал, но все же нахмурился и, сделав, как обычно, серьезный вид, пробубнил:
- Угу, синергизм, теперь понятно.
- А вот укусы этих красавиц - личинок слепней Tabanus и Chrysopus могут вызывать боль, сравнимую разве что с укусом муравья-пули в лесах Амазонии. Боль в месте укуса удерживается до четырех дней. На коже возникает эритема до восьми сантиметров в диаметре, лимфатические узлы опухают, и ощущается невыносимый зуд. Их яд, парализует крупного таракана всего за одну секунду.
- Ого, так быстро!
Пятидесятилетний секретарь миллиардера деликатно прокашлялся, стоя на пороге зимнего сада.
- Что там у вас Лоуренс? Я же просил не беспокоить меня, когда я беседую с внуком.
- Прошу прощения, мистер Рэндал, что отвлекаю вас, но дело весьма срочное.
- Ты, кажется, хотел рассмотреть их со всех сторон? – улыбнулся внуку Кроули, кивнув головой в сторону рабочего стола, на котором были установлены сразу шесть мониторов.
- Я разверну камеры так, чтобы всех жуков и пауков хорошо было видно, а потом позову тебя, - ответил Джимми и с видом матерого хакера, принялся за дело.
Дворецкий подал Кроули из контейнера очередную мышь, предназначенную в этот раз для гигантского черного тарантула. Секретарь подошел к Рэндалу с другой стороны и, деликатно прокашлявшись, прошептал:
- Только что звонил Сэм Райли из Нью-Йоркского офиса.
- Ближе к теме, Лоуренс. Может вы и думаете, что я спятил, но должен вас разочаровать. Я все еще при памяти и прекрасно знаю, кто у меня где работает.
Лоуренс покраснел и, еще раз прокашлявшись, продолжил:
- Сэму утром звонил адвокат некой Мариссы Кирби и настоятельно порекомендовал убедить ее бывшего мужа переписать на нее квартиру на Манхеттене.
- С каких пор мы стали заниматься семейными дрязгами?
- Она бывшая жена Кевина Кирби, - поправил галстук Лоуренс.
- Я помню Кевина. Он славный малый, да и сэкономил нам на налогах около шестидесяти миллионов, если мне не изменяет память.
- Немного больше. Именно поэтому ее адвокат нам и звонил. Она скачала всю информацию с его лэптопа, где были все наши схемы по… хм…э…по…
- Вы хотели сказать по уклонению от уплаты налогов, не так ли?
- Нет, что вы, мистер Кроули, скорее по легальному уменьшению налоговых платежей за счет инвестирования в социальные сферы.
- Вы правы, Лоуренс, так звучит намного лучше.
- Одним словом, они утром выслали схемы Кирби на электронный адрес Сэма Райли. – Гмм…да… – трясущимися руками снова поправил галстук секретарь.
- Надо было отправить эту чушь им обратно. У нас она тоже есть.
- Ну и…в общем…там все как на ладони. Если эти материалы попадут в федеральную финансовую разведку или в налоговую службу, может вспыхнуть крупный скандал, и замять его будет нелегко.
- Каковы наши потери в худшем варианте?
- Если налоговики проведут детальный аудит за последние десять лет, то боюсь, что вместе со штрафами сумма дойдет до двухсот миллионов.
- Что еще? – вытирая рукой капли пота, выступившие на лбу, спросил Кроули.
- Ну, еще пару топ менеджеров, конечно же, посадят лет на семь. Отсидят года два-три, а потом выйдут, но вряд ли они смогут вернуться к работе.
Рэндал сильно сжал в руках клетку, в которой сидела мышь.
- Чертовы шлюхи! Я всю жизнь выводил их на чистую воду, и уж кому как не мне знать, на что они способны, когда чувствуют запах крупной наживы. Как акулы собираются на запах крови, так и эти длинноногие стервы сбегаются на запах денег. И чем лучше ты к ним относишься, тем быстрее они садятся тебе на голову. - А что говорит по этому поводу сам Кевин? Он порядочный малый, а я в людях редко ошибаюсь, в отличие от тебя, Лоуренс.
Секретарь виновато опустил глаза, так как последних двух «ярких» массажисток для шефа, одна из которых настойчиво пыталась подженить на себе Рэндала, а вторая подсадить на амфетамины, нашел его молодой протеже, отвечавший за организацию банкетов, приемов и прочих увеселительных мероприятий.
- Честно говоря, мы еще с ним не связывались. Вы же знаете, что без вашего указания я и шага никому сделать не дам.
- Ну, так набери его, и дай мне с ним поговорить. Эта дрянь Раиса, Париса, Марисса, или как ее там, черт бы ее попрал, наверное его уже со свету сжила, вот он и не решается позвонить первым.
Лоуренс отошел в сторону и кого-то набрал по мобильному телефону.
- Сэм, соедини меня немедленно с Кевином Кирби.
Рэндал взял очередную мышь в руки, поцеловал ее и тихо, так чтобы внук не слышал, произнес, глядя в ее черные испуганные глазки-бусинки:
- Назовем тебя Марисса и отправим на свидание к моим проголодавшимся парням. Уверен, что они быстро найдут с тобой общий язык.
Несколько бразильских странствующих пауков тут же набросились на мышь, впрыснув в нее смертельный яд.
- Видишь, Лоуренс, сама природа подсказывает нам, как следует себя вести в подобной ситуации.
Раздался короткий сигнал мобильного телефона. Секретарь ответил и тут же передал трубку Кроули.
- Доброе утро сынок, извини, что побеспокоил, хотя, у вас там почти уже полдень. Ты один из немногих, кому мне действительно приятно звонить, и ты знаешь, что мне в моем возрасте лукавить абсолютно незачем.
Кевин вышел на террасу, чтобы Марк, который глядя в задумчивости на картину допивал вторую чашку кофе, не слышал их разговора.
- Я полагаю, не только в возрасте дело. С вашим состоянием вы вполне могли бы и президенту сказать все, что вы о нем думаете.
Рэндал рассмеялся своим скрипучим смехом, похожим на скрежет старой двери со ржавыми петлями.
- За меня это уже сделал Дональд Трамп, назвав его эмигрантом с сомнительным прошлым. Да и не в моих правилах кичиться богатством. Это, как правило, плохо заканчивается. Всегда найдется кто-то - более сумасшедший чем ты.
- Вы правы, Рэндал, в последнее время появилось много новых парней с десятизначными цифрами на банковском счету и, насколько я осведомлен, некоторые из них ведут себя далеко не адекватно.
- Что тут поделаешь, хорошие манеры и уважение к окружающим - это не погреб со старым вином, который можно купить за деньги. Сорванцов действительно развелось не мало. Вот почему я отошел от дел, и последние десять лет только и делаю, что наслаждаюсь жизнью. А как у тебя с этим, сынок?
- Трудно увидеть красоту жизни упорно вглядываясь в ее задний проход.
Снова раздался скрипучий смех пожилого миллиардера.
- Не бери в голову, Кевин. Доверься старику. Я уж как-нибудь разберусь с твоими проблемами.
- Марисса вам уже звонила?
- Ни свет, ни заря начала артиллерийскую подготовку. Что тут поделаешь? Не расстраивайся, сынок. Молодые жены, они как дети. Любишь и воспитываешь их, а они потом обвиняют тебя в том, что у тебя радикулит.
- У меня немного другая ситуация.
- Знаю, знаю. Вылупившийся кукушонок, у которого только открылись глаза на этот мир, начинает выбрасывать всех из гнезда.
- Ну, что-то вроде этого.
- Кому она еще могла позвонить?
- Многим, но только несколько представляют реальную опасность.
- Почисти свой лэптоп от всей этой дряни, а об остальном, не волнуйся. Мои люди уже через час будут дежурить под твоим домом и дверьми. Старший из них позвонит и представится. Все что тебе нужно, они доставят, в том числе и телефон, по которому будем разговаривать только мы с тобой. Посиди пару дней дома, почитай книги, пока все не уляжется, а там - будет видно. Если придут федералы, скажи, что всю эту галиматью с бредовыми схемами она сама и придумала, чтобы отнять у тебя квартиру. Мои адвокаты будут рядом.
- Благодарю вас, Рэндал. Я вам очень признателен.
- Не стоит благодарности, сынок. В этом мире еще остались люди, которые живут по принципам чести. Скоро мы увидимся.
Глава V
- Черт бы побрал эту жару. Еще нет одиннадцати, а на террасе уже сидеть невозможно. Тени от этих старых финиковых пальм как кот наплакал, - приложив мешочек со льдом ко лбу, сказал миллиардер Джозеф Ричардс.
- Если здесь такое пекло, в двадцати метрах от океана, я представляю, что сейчас делается в городе, - глядя на уныло повисшие флаги на белоснежных яхтах, которые были пришвартованы к частному причалу, согласился с боссом Майкл Томаселло – советник Джозефа.
- Если вы будете только смотреть на то, как тает лед в Махито, вам от этого легче не станет, - закурила сигарету Барбара – жена Ричардса.
- Этот новый бармен не внушает мне доверия. Где ты его нашла?
- Я переманила Сэма из Далласа. Он работал в казино «Венеция». Этот парень знает свое дело. А мышцы у него какие крепкие, да и задница как у Шварценеггера – два плотно сжатых кулачка, - рассмеялась Барбара, пытаясь вызвать ревность у мужа.
«Что на нее сегодня нашло? Скорее всего, климакс постучался. Если она мне и дальше будет морочить голову, придется с ней действительно расстаться», - подумал Ричардс.
Улыбнувшись, он вытянул желтый коктейльный зонтик из высокого бокала и вместе с трубочкой выбросил его в пепельницу.
- Плохой «Махито» просто невозможно приготовить. К тому же, я где-то слышал, что от частого употребления мяты, у мужчин со временем начинаются серьезные проблемы с эрекцией.
- Все это самые обыкновенные забобоны, дорогой. Тебе, наоборот, мята очень даже пойдет на пользу. Ты до сих пор, как молодой жеребец, таскаешь за собой повсюду эскорт из молоденьких секретарш, которые кроме порно сайтов, вряд ли что-то еще смогут отыскать в Интернете. - Чего мне только не приходиться выслушивать от своих подруг. А уж они за словом в карман не полезут.
- Это рекламный трюк и не более того. Инвесторы предпочитают доверять свои деньги жизнерадостным и здоровым людям с бронзовым загаром как у Валентино, в окружении молодых симпатичных девушек, ослепляющих всех своими улыбками.
- Пожалуй, у тебя слишком много радости, здоровья, загара и девушек.
- И, поэтому, ты решила подсадить меня на мяту.
- От мяты еще никто не стал импотентом.
Разговор у супругов явно с утра не клеился, и родная сестра Барбары, приподняв бокал с вином, решила прийти ей на помощь. Она знала, что Джозеф – это пороховая бочка, готовая в любую минуту взорваться и без запала.
- Ах, сразу чувствуется приятный маслянистый вкус, тропические ноты, мускусная дыня, нежный сладкий ананас. А какой благородный цвет и длительное послевкусие. Просто потрясающе!
- Ты права, Шерилл. Если бы такое же длительное послевкусие оставалось еще и после нынешних мужчин, но где уж там, размечталась. Я действительно безнадежная фантазерка, - как бы вскользь обронила Барбара, пригубив вино.
Натянуто улыбнувшись, она продолжила, как ни в чем, ни бывало:
- Это белое калифорнийское "Мартинелли" ничуть не уступает бургундскому, которым сучки моего мужа моют ноги перед тем, как залезть на него.
Осознав, что ее сестра явно перегнула палку, Шерилл раскрыла веер и начала им нервно размахивать в ожидании очередного скандала. Ричардс покраснел от злости, но все же умудрился взять себя в руки. Ему, сейчас, никак не нужен был развод. Слишком много активов он еще не успел перевести на офшорные счета и растворить в аффилированных компаниях:
- Вы, дамы, явно сегодня не с той ноги встали. Бургундское вино, насколько мне известно, делают из настоящего винограда, в Калифорнии варят компот из генетически измененных сухофруктов. Потом, эти горе-виноделы разбавляют его спиртом сомнительного качества и непонятно зачем выдерживают в бочках.
- Я так подозреваю лишь только для того, чтобы в течение трех лет самим поверить, что у них в подвалах действительно хранится вино, а не кисло-сладкая спиртовая моча, - неожиданно громко рассмеялся Томаселло, пытаясь затушить назревающий конфликт.
- Не думаю, что все так печально, как они нам рассказывают. У Джозефа просто хронический геморрой, который он все никак не может вылечить, а его стервы только обостряют процесс, когда пристают к нему с кунилингусом. Одному Богу известно, что за опасные бактерии обитают у этих ****ей во рту. Так и СПИД подцепить недолго, - улыбнувшись сестре, сказала Барбара.
Потеряв вчера солидную сумму денег на Нью-Йоркской фондовой бирже, Ричардс был явно сегодня не в духе, и откровенные нападки Барбары, к которым он обычно относился с юмором, сегодня как то уж очень быстро вывели его из себя. Он отложил газету в сторону и, пригубив прохладный Махито, процедил сквозь зубы:
- Не пора ли вам, отправиться в SPA салон, и там продолжить обсуждение моего заднего прохода и этого божественного напитка.
Барбара быстро сообразила, что зашла слишком далеко и теперь ступила на опасную территорию. За тридцать лет супружеской жизни она успела хорошо выучить Джозефа. Взяв в руки бокалы, сестры поднялись из-за стола и, не обронив ни единого слова, не спеша направились в сторону роскошной трехэтажной виллы, которая раскинула свои двадцатиметровые рукава на Голден Бич в Майами.
- Ох уж эти чокнутые клюшки, им бы лишь тарахтеть без умолку, - тяжело вздохнул Ричардс.
- Причем зачастую они треплются о том, в чем абсолютно ничего не смыслят, - поддержал своего шефа Майкл.
- Тропические ноты, мускусная дыня, нежный сладкий ананас – полнейшая чушь! – театрально жестикулируя,плюнул на гранитную плитку Ричардс. - Еще бы арбуз, папайя, клубнику и бананы сюда приплели, а потом назвали все это фруктовое пюре вином.
Оторвав взгляд от пенящихся на горизонте волн, разбивающихся о риф, он спросил Майкла:
- Ладно, к черту этих безмозглых куриц. Что будем делать с этим Кирби и его бывшей женой? - Час назад мне звонил Хампод. Она набралась наглости натравить своего адвоката даже на него, зная, что Харольд полный псих и точно их всех прикончит.
- Я уверен, что вы с Хамподом не одни, и еще человек десять сейчас ломают голову над этим вопросом, - скривив губы, сказал Тамаселло. - Но это парень, Кирби, он однозначно часовая бомба. Когда федералы на него надавят, он поиграет в героя день-два, а потом, все равно расколется. - Они пообещают включить его в программу защиты свидетелей, и он им все выложит на тарелочке.
- Ну, раз так много поставлено на кон, не пора ли нам принять меры? – неуверенно спросил Ричардс, терзаемый сомнениями.
- Конкретно нас, никто обвинить не сможет в его смерти. Кто-кто, а Хампод без сомнений давно отправил своих людей разобраться со всем этим, - ненавязчиво подвел босса к единственно правильному решению на его взгляд Томаселло.
- Где это видано, чтобы из-за одной выжившей из ума стервы, серьезные люди отвлекались от своих дел на всякие пустяки? – возмутился Ричардс.
- Я думаю, Ян Кертис еще до вечера закроет этот вопрос. К тому же он самый вменяемый из тех, кого я знаю, да и берет недорого, - ответил Майкл.
- Заплатим за троих?
- Боюсь, что да. Кирби надо убрать в первую очередь, а потом уже Мариссу и ее адвоката. Уж больно он мне дерзким показался.
- Ну, что же, трое - так трое. Пусть будет так. Во всяком случае, нам спокойнее будет. Иди, знай, что у этих проходимцев на уме.
Глава VI
- Есть ли какие-то причины, которые могут воспрепятствовать этому браку? Если кто-то знает о них - пусть скажет сейчас или в дальнейшем молчит всю оставшуюся жизнь, - обратился епископ ко всем присутствующим в соборе.
Строгое выражение его лица и жесткий взгляд, заставили охранников американского миллиардера Гордона Геттиса, которых в храме было не менее десяти человек, виновато опустить глаза.
Причастив молодых, после того, как они дали друг другу обет верности, епископ спросил, происходит ли венчание по обоюдному согласию. Получив утвердительный ответ, он приступил к чтению молитв, завершающей части обряда.
- Гордон, ты думаешь, он с детства хотел стать священником? – едва слышно прошептала Джулия, поправив фату.
- Надеюсь, что это не так. По нему видно, что он всегда старается, а не от случая к случаю, - так же тихо ответил своей жене Геттис.
- Он явно выглядит благороднее, чем все те, которые венчали нас до этого.
- Какая прекрасная акустика в этом храме. Голоса певчих звучат как в Раю. И запах ладана умиротворяет, - закрыв глаза, сказал Геттис.
- Ну, если они в Санта-Мария-Маджоре будут плохо петь, тогда где же вообще возможно услышать настоящий церковный хор.
- Tenuisni manum dexteram meam, et in voluntate tua deduxisti me ! – громко и торжественно провозгласил священник, приподняв руки.
- Взгляни на стены и потолок. Они все покрыты сусальным золотом.
- Епископ сказал, что это был подарок от Фердинанда и Изабеллы. В то время Америку только открыли, и золота у них куры не клевали.
- Надо им тоже какой-то подарок сделать.
- Я уже подарил епископу золотую карточку нашего клуба.
- Зачем ему твоя карточка закрытого масонского клуба, он же служитель Божий?
- Заведет нужные знакомства и станет следующим Папой.
- Тише, дорогой. Мы много болтаем. Я отчетливо ощущаю на себе гневные взгляды прихожан.
- Ты их возмутила своей красотой, а не разговорами, и они, теперь, мне искренне сочувствуют.
- Красивая жена всегда выглядит стервой в глазах окружающих.
- Именно так они и думают, - улыбнулся Гордон.
Епископ и два священника приблизились к молодоженам. Как только священники связали левую руку Геттиса и правую Джулии шелковой лентой, епископ провозгласил:
- In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti. Amen !
Обменявшись кольцами, которые подал трясущимися от волнения руками главный свидетель - Дэвид Трэмонт, «молодожены» расписались в церковной книге и сухощавый епископ Манзано, понравившийся Джулии своей строгостью и аристократическими чертами лица, еще раз благословил их на долгую и счастливую жизнь. На прощание Геттис вручил ему чек на десять тысяч евро сверх официальной платы за обряд венчания, но епископ даже не улыбнулся. Он не подал виду, что остался доволен, и лишь слегка кивнул головой в знак благодарности.
Сотни нежных лепестков роз посыпались на головы молодых, когда они вышли из базилики, окруженные со всех сторон высокими прямоугольными охранниками в мешковатых черных костюмах. Спускаясь по каменной лестнице к лимузину, припаркованному напротив центрального входа, Трэмонт шепнул на ухо Геттису:
- Гордон, вы помните того парня из Нью-Йорка, Кевина Кирби, который занимался нашими налогами?
- Мы уже года три с ним не работаем, неужели запахло жаренным? – прячась за спинами охранников от фотокамер любопытных туристов, спросил Геттис.
- Его бывшая жена через своего адвоката пытается нас шантажировать. Я думаю, они с Кирби заодно и просто разыгрывают банальный спектакль.
- Странно, Кевин мне тогда показался порядочным малым.
- Разве это имеет какое-то значение теперь, после звонка адвоката его жены. Нельзя терять ни минуты, пока они не сбросили информацию федералам, - сказал Трэмонт.
- Ты думаешь, все настолько серьезно?
- Более чем. На сумму начисленных штрафов можно будет построить еще один такой же собор.
Охранники усадили Джулию в лимузин, прикрывая ее лесом своих могучих тел. Всегда ровный и твердый как лед голос Трэмонта, сейчас явно дрожал как тополиный лист под порывистым ноябрьским ветром. Он едва мог скрыть свое волнение. Геттис сразу понял, что это одно из тех коварных дел, которые на первый взгляд кажутся пустяковыми, но на самом деле очень быстро превращаются в ураган сокрушительной силы.
-Ну, с ней и с ее адвокатом все ясно, а вот с ним, пожалуйста, будьте повежливее. Все-таки, этот парень много полезного для нас сделал. - К тому же он неплохо играет в гольф.
- Может сильный яд?
- Нет, нет. Придумай что-нибудь более гуманное, а главное, чтобы все выглядело естественно. Зачем нам лишние вопросы?
- Ну, тогда только передозировка или сердечный приступ.
- Думаю, первый вариант - это как раз то, что надо. Для инсульта он еще слишком молод. Только пусть он сам себе пустит чистый героин по вене, а вы просто стойте рядом и смотрите. Ты же знаешь, что я Бога боюсь, - похлопал по плечу своего помощника Геттис и сел в лимузин.
Люминесцентные лампы окрасили белые перчатки официанта, разливающего Moet, в мягкий фиолетовый цвет, а само шампанское в сиреневый.
- Спасибо, милый, сегодня у нас было особенное, необыкновенное венчание, перешла на хороший французский Джулия, чтобы итальянец официант не понимал, о чем они говорят.
- Согласен. В прошлый раз на Санторине, все было как-то уж очень обыденно. Эти греки чересчур меркантильные. Ярлыки с ценами, которые они развесили в храме, как игрушки на новогодней елке, лукавые взгляды священников, - все это раздражает, - ответил Геттис, не успев сразу избавиться от английского акцента.
- Какой ты все-таки славный. Я так тебе благодарна за все эти праздники, которые ты мне на протяжении трех лет устраиваешь каждый месяц.
- Первой свадьбы у нас так и не было, и теперь я просто исполняю свое обещание. К тому же, мне это тоже доставляет удовольствие.
- Я уверена, что Бог не гневается на нас за это.
- Зачем Ему гневаться? Ведь мы с каждым разом только сильнее любим друг друга, - засиял белизной зубов Геттис.
- Не знаю, смогу ли я, еще сильнее тебя любить, - прильнула к мужу как кошка Джулия.
Она слегка разомкнула пышные губы и поцеловала его. Сияние бриллиантов на мгновение ослепило Геттиса, а легкое прикосновение ее губ вскружило голову.
- Удивительное чувство. Только с тобой, мой милый, я испытываю настоящее блаженство. Мне кажется, что я парю в небесах.
- Сегодня ты была неотразима. Даже епископ боролся с искушением, и боялся лишний раз на тебя взглянуть.
Глаза Джулии игриво заискрились.
- Хорошая жена – подарок от Бога.
- У тебя улыбка Моны Лизы.
- Если я наберу во время беременности килограмм тридцать, возможно я и стану похожей на нее.
- Как бедняк, завернутый в голод, с жадностью смотрит на празднично накрытый стол, так и я с вожделением всегда смотрю на тебя.
- Ты эту фразу выучил заранее, или она только что пришла тебе в голову?
- Фифти-фифти.
- Как бы там ни было, но от этих слов я почувствовала себя обнаженной Джульеттой, слушающей на балконе серенады Ромео.
- Ты думаешь, она стояла обнаженной?
- Это я себя так почувствовала, а она, скорее всего, стояла в полупрозрачном шелковом нижнем белье от «Виктории Сикрет» с крыльями ангела на спине, - рассмеялась Джулия.
- Ты хочешь сказать, что все ее прелести очень даже хорошо были видны маэстро.
- Без такого мощного стимулирующего средства, он бы вряд ли простоял с мандолиной всю ночь под балконом, - еще сильнее рассмеялась Джулия, пролив шампанское на платье.
- Это праздничная атмосфера Рима во всем виновата. Она навевает на нас романтическое настроение и обостряет чувство голода к жизни. Я так часто стал испытывать его в последнее время.
- Поэтому, милый, надо жить сегодняшним днем и наслаждаться каждой его минутой.
- Я открою этой ночью окна и дверь на балкон, и мы будем лежать в лунном свете, наслаждаясь, в объятиях друг друга.
- Тогда нас могут ограбить. Воры украдут наше золото и бриллианты.
- Золото представляет ценность для недалеких людей. Но они важнее для меня, чем золото, и пока их много, мой бизнес будет процветать.
- Какой ты все-таки проницательный человек, - прошептала Джулия, одарив Кевина своим обаянием, которое было в ее черных больших луизианских глазах.
Глава VII
- Только этого нам не хватало, Эмерил. Я не потерплю подобной наглости! - крепко сжав маленькие кулачки, выкрикнула Жаклин Марси, затрусившись всем своим хрупким телом, словно от удара электрическим током.
Поправив длинные мелированные волосы, она сломала карандаш и истерично завопила:
- Мой отец платил Кирби ровно половину со всех сумм, сэкономленных на налогах, и теперь этот тип набрался наглости еще требовать денег от нас!
Звуковая изоляция в кабинете президента корпорации «Marsi Global International» была выполнена по индивидуальному заказу, поэтому Жаклин могла дать волю своим чувствам, зная, что секретари, сидящие за стеной, ничего не услышат.
- Не стоит так переживать. Я уверен, что Кевин не имеет к этому шантажу ни малейшего отношения, - ответил Эмерил Лагасси, отведя взгляд на успевший ему надоесть за тридцать лет оригинал картины Берты Моризо.
Девушка еще сильнее сжала кулачки и со злостью топнула высоким каблуком ультра модных туфлей от Рональда Уинстона по паркету из красного дерева, оставив в нем заметную вмятину.
- Не спорь со мной, избавься от этой мерзкой как жабья слизь проблемы, иначе я сделаю много такого, о чем потом придется нам вместе жалеть.
Марси выключила мобильный телефон и подошла к окну. Закурив дрожащими руками сигарету с ментолом, она постаралась успокоиться, совершенно не замечая панорамный вид, открывшийся на статую Свободы и бухту Нью-Йорка.
«Успокойся Жакки. Нервы стали ни к черту. Надо не тянуть до последнего, а принимать дозу еще утром, дома, иначе я всех преданных мне людей растеряю. Но я же хочу спрыгнуть с этой дряни, поэтому, и стараюсь оттягивать время приема до тех пор, пока не начнется ломка. Дурочка, тогда это становится слишком заметным для окружающих, и в твои сказки о хронической простуде уже никто не поверит. Макс приносит мне рафинированный медицинский кокаин. Это - лекарство, а не наркотик. Сегодня жуткие круги под глазами напугали меня. Надо все-таки постараться уменьшать дозы, и принимать первую еще утром. Глядишь, за месяц и спрыгну. Эмерил, наверное, догадывается, хотя, вряд ли. Скорее всего, думает, что я на всех кидаюсь, потому что у меня до сих пор нет мужа. Если женщину не удовлетворять, хотя бы раз в неделю, она будет постоянно заводиться без причины. Это - общеизвестный факт. И, все-таки, Жакки, нельзя так с ним. Пока отец был в вечных разъездах, Эмерил мне заменял его. Он очень славный, хоть и упрямый, как осел. Успокойся, сейчас ментол и никотин должны подействовать. Надо сначала разобраться с этим Кирби, а потом сразу же принять дозу, подписать документы и улететь вместе с Фионой на Багамы. Посмотрим на закат, а утром в шесть вылетим обратно домой. Она такая славная, как мне с ней хорошо».
- Говорят, в водах городского залива возле статуи Свободы недавно видели синих китов. Они вернулись к нам впервые за двести лет. Это самые крупные животные, которые когда-либо водились на земле, - положив таблетку валидола под язык, сказал Лагасси.
«Какие к черту киты, о чем он вообще говорит? Да он просто усыпляет мою бдительность, тупо понадеявшись на то, что в этот раз нас пронесет. А вдруг не пронесет. Вдруг этот проныра-адвокат начнет свою хорошо спланированную игру. Этот хитрый жук прекрасно понимает, что крупные корпорации любой ценой стремятся избежать скандала, чтобы их акции не упали в цене, и такая возможность обеспечить себе будущее, ему может больше никогда и не представиться в жизни».
- Ты лучше меня знаешь, чтобы сделал мой отец, если бы кто-то набрался наглости шантажировать его.
Лагасси на несколько секунд задержал дыхание и замер на месте. Сердце неприятно сдавило стальными тисками. Он знал, что малейшее движение может вызвать острую боль, а он хотел выглядеть спортивным и здоровым, тем более, в глазах нынешнего президента компании.
«В этот раз схватило сильнее, чем обычно. Когда такое впервые случается в сорок, никогда не придаешь этому серьезного значения. Эта боль кажется даже забавной. Ты ведешь правильный образ жизни и не ешь ничего жирного, поэтому уверен, что никаких проблем со здоровьем быть не может. Но в шестьдесят пять, невозможно просто вот так взять и закрыть на это глаза. Пора смириться с тем, что старость незаметно подкралась к тебе, как ночной вор, забравшийся в дом через окно».
Лагасси расслабил галстук и спокойно, чтобы лишний раз не напрягать сердечную мышцу, еще раз объяснил сложившуюся ситуацию своей нынешней работодательнице, которую четверть века тому назад нянчил на руках:
- Послушай, Жакки, ни Марисса – бывшая жена Кевина, ни ее адвокат, не посмеют слить информацию федералам. Они прекрасно понимают, что на все имущество будет наложен арест.
Лицо Жаклин мгновенно покраснело, а жилы на ее длинной худой шее вздулись. Она бросила гневный взгляд на своего финансового директора, который никак не хотел ее услышать.
- Насчет Мариссы я с тобой согласна, но ее адвокат и этот долбанный Кирби – они оба представляют для нас реальную угрозу! И, кстати, это ты привел к нам этого гения по налогам, так что теперь, будь любезен, прибери за собой!
Унаследовав, пять лет тому назад, огромное отцовское состояние в пятнадцать миллиардов долларов, Марси в свои неполные двадцать семь по-настоящему устала от чрезмерно навязчивого мужского внимания и, теперь, относилась ко всем мужчинам не иначе как к занозе в пятке, от которой следует избавиться, и чем быстрее - тем лучше. Ей нравились только женщины, и после смерти отца, она уже никогда этого не скрывала.
- Если я правильно понял, ты предлагаешь физическое устранение?
Возникла неловкая пауза. Жаклин выбросила докуренную почти до самого фильтра сигарету в пепельницу. Выдохнув тонкую струйку дыма, она взяла в руки пульт от плазмы и увеличила громкость настолько, чтобы голос диктора программы новостей с фондовых бирж мира заглушал ее собственный. Слегка прищурив глаза, она уверенно ответила, как будто речь шла о чем-то обыденном и уже давно решенном:
- Переговоры в данном случае абсолютно бесполезны. Они только усугубят ситуацию, и мы потеряем драгоценное время. К тому же, где гарантия, что они не сделали несколько копий с этого диска.
Эмерил не хотел верить своим ушам. Совсем еще недавно маленькая и хрупкая девочка, которая плакала навзрыд, когда ее сиамский кот принес в дом в зубах голубя, теперь с такой легкостью, как глава филиала сицилийской мафии, отправляла на тот свет двоих мужчин. Он налил себе полный бокал воды, выпил сразу больше половины и еще тише, чем прежде, сказал:
- Не думаю, что это хорошая идея. Ты запустишь бумеранг, который рано или поздно вернется, но не один, а с наручниками. В случае их смерти, кто-то из доверенных лиц непременно отправит запечатанный конверт с информацией в полицию и в прессу. Так всегда обычно и происходит.
- Другого выхода у нас нет! – ударила маленьким кулачком по столу из красного дерева Жаклин. - Ты же сам меня учил играть в шахматы. Или атакуй первым, или тебя сомнут и поставят мат! Разве не так?
- Слишком примитивная техника. Она далеко не всегда срабатывает. Особенно, если твой противник знает толк в игре.
Начиная с середины семидесятых, Лагасси вел все финансовые дела семьи, владеющей самой крупной сетью шоколадных фабрик по всему миру. Он прекрасно знал, что никто другой лучше него не справится с этой работой, поскольку во многом успех компании зависел именно от его непререкаемого авторитета и жесткой манеры общения с высшими менеджерами. Большую часть своей жизни он прожил с повышенным уровнем адреналина в крови, и его категоричность поневоле передалась Жаклин, которую он по просьбе ее отца воспитывал не как обычную девочку, а как будущую наследницу шоколадной империи. Сердечная боль утихла, и он все же попытался склонить Марси на свою сторону:
- Кевин не мог пойти на подобную глупость. В мире настоящих финансистов есть четкие правила, которые никто из нас никогда не переступит, поскольку в нашем деле главное – это честное имя. Просто у парня сейчас черная полоса в жизни, а его жена решила этим воспользоваться и поставила на нем крест.
- В этом вы все мужчины одинаковы. Вас хлебом не корми, дай только вылить ведро помоев на чью-то жену, чтобы оправдать ее безумного орангутанга.
- Насколько я осведомлен, в их случае все в точности наоборот. Кевин только и делал, что добивался успеха, а Марисса так же успешно тратила его деньги.
- Тем более, надо устранить этого Кирби, черт бы его побрал. Не станет человека – не станет и проблемы. - В случае его смерти, все имущество перейдет к его дочери. Именно этого, она в итоге и добивается.
- Да, но при этом хочет устранить его нашими руками и отправить меня за решетку, а непосредственного исполнителя «заказа» на электрический стул. Когда она почувствует свою безнаказанность, то начнет требовать деньги с тебя. Аппетит открывается во время еды.
- Типичный ответ мужчины, считающего всех женщин ненасытными хищницами.
- Поверь моим седым волосам, Жакки, дальше разговоров дело не пойдет. Она достаточно хитра и уже давно позаботилась о том, чтобы эта информация ни при каких обстоятельствах не попала к федералам.
Марси склонилась худой цаплей над широким письменным столом и просверлила насквозь колючим взглядом своего наставника.
- Что с тобой случилось, Эмерил? Где твоя бульдожья хватка? Или с возрастом ты стал добрее и решил начать всех прощать?
Лагасси прикрыл лицо руками, которое никак нельзя было назвать старческим, и принялся разминать лоб и виски всеми пальцами сразу. Он всегда так делал, когда нужно было принять тяжелое для всех решение. Не прошло и десяти секунд, как он хлопнул ладонью по столу, сделав вид, что сдался под натиском несгибаемой силы воли Марси.
- Хорошо, пусть будет так, как ты хочешь, но все же мы делаем серьезную ошибку.
- А, по-твоему, будет лучше, если тебя выведут отсюда в наручниках, а на компанию наложат неподъемный штраф? - Ты же знаешь, когда дело касается налогов, они долго не церемонятся, и устраивают показательные процессы.
- Тебе не стоит больше беспокоиться. Я сейчас же поручу решить ее лучшему специалисту, на которого со стопроцентной уверенностью можно положиться. Завтра я предоставлю фотоотчет, и ты сможешь убедиться, что с моей хваткой по-прежнему все в порядке. Ты увидишь этих двоих в луже собственной крови.
Лагасси снова надел на себя привычную маску жесткого лидера и поднялся из-за стола. Уверенность сквозила в каждом его движении. Он крепко пожал хрупкую руку Марси, дав понять, что приступает к делу. Что-то странное уловила Жаклин в его походке. Вместо привычных мягких, едва слышных шагов леопарда, подкрадывающегося к своей жертве, ее наставник чеканил шаг, приближаясь к двери, как только что прибывший с Ирака боевой генерал, желая произвести впечатление на штабных крыс Пентагона.
- Чтобы не пошло заражение крови, надо вовремя удалить нарыв. Это ведь твои слова, Эмерил, не так ли? - сказала ему вслед Жаклин, когда он уже выходил из кабинета.
Он лишь натянуто улыбнулся в ответ и закрыл за собою дверь.
Марси поняла, что Лагасси не станет выполнять свое обещание. Он непременно попытается спрятать Кирби на далеких островах в Тихом океане, пока все не уляжется, а адвоката будут колоть синтетическими наркотиками где-то в Таиланде до тех пор, пока он окончательно не потеряет рассудок.
«И все-таки он сильно сдал после смерти отца. Ему больше нельзя доверять дела деликатного характера. Ну что же, рано или поздно, это должно было случиться. Вечных вожаков стаи не бывает».
Набрав номер нового начальника службы безопасности корпорации, который не раз уже выполнял ее просьбы подобного рода, она «припудрила носик» утренней дозой рафинированного кокаина и закурила еще одну сигарету с ментолом.
Глава VIII
Прилетев из Чикаго, Джек Кардилл сразу же решил ознакомиться с территорией, прилегающей к дому, в котором жил объект, на «Central Park West». Он был киллером старой закалки и фотографии улиц, выложенные Google в интернете, не внушали ему никакого доверия. Соседний дом к этому времени могли уже снести, улицу могли перекопать, а вместо обычных охранников, жующих бигмаки и ничего не замечающих кроме трансляции американского футбола, подъезд могли охранять профи – бывшие бойцы спецподразделений, пройти мимо которых было крайне сложно. Ну, а в случае, если напротив в машине скучали копы из отдела наружного наблюдения, то о заранее тщательно разработанной операции, можно было попросту забыть.
В свои шестьдесят Джек не любил рисковать, поэтому доверял только собственным глазам, и это не раз его спасало.
Повернув в сторону Сентрал парка, на пересечении Бродвея и 84-ой улицы, он даже не подозревал, что в ста метрах впереди него в желтом кэбе сидел еще один «специалист» - неприметный гипнотизер Джозеф Войнич, больше похожий на обычного сантехника, чьим «объектом» сегодня тоже был Кевин Кирби.
С самого аэропорта таксист - индус в ярко-желтой чалме, тарахтел без умолку, явно мешая Войничу сосредоточиться. Джозефу пришлось внушить индусу, что он вышколенный водитель лимузина в белых перчатках и фуражке, после чего тот каждый раз, подъезжая к красному светофору, смотрелся в зеркало и поправлял мифический козырек.
В это же время, семеро крупных парней Фрэнка Пизутто – главы Нью-Йоркской мафии, посланные по просьбе миллиардера Рэндала Кроули, расположились у Кевина в доме. Трое из них дежурили внизу, устроившись рядом с консьержом. Они притянули из парка в холл скамейку и, отняв у него пульт от телевизора, ржали как кони, глядя на популярное комедийное телешоу.
Мафиози с тридцатилетним стажем Марио Тонини плавал в бассейне на крыше, а оставшиеся двое играли в карты в прихожей. Тони Бранкузи в поварском колпаке готовил на кухне шарики ризотто во фритюре, тальятелле со шпинатом, папарделли с семгой и спагетти с чернилами каракатицы, чтобы их клиента не отравили какой-нибудь стряпней из китайского ресторана. Он весил не меньше ста пятидесяти килограммов, поэтому художнику Марку Колаби пришлось помочь ему завязать фартук за боковые петли его необъятных брюк. Марк явно не умел толком пользоваться кухонным ножом, и после неудачного эксперимента с нарезкой моркови и томатов, принялся писать портрет Бранкузи. Он чувствовал себя некомфортно в поварском колпаке. Ему казалось, что он выглядит в нем не иначе, как шут, который совершенно бессмысленно мелькает перед глазами у настоящего мастера.
Тони периодически подливал ему кьянти, чтобы художник как можно меньше просил его замереть на месте и не отвлекал от творческого процесса приготовления сложных блюд сицилийской кухни. Уволившись из итальянского ресторана, Бранкузи теперь готовил для босса нью-йоркской мафии и членов его большой «семьи». Поставив любимый диск Паворотти, он быстро и профессионально нарезал привезенные с собой свежые овощи, успевая при этом, помешивать аппетитно пахнущие креветки на большой медной сковороде.
- Надо же, строчите как из пулемета ножом по доске. Сразу видно руку мастера.
- Ну, да, хорошо сказано – руку мастера. Именно так. Это сейчас нам платят копейки по сравнению с вами - музыкантами, писателями и художниками. А в средние века, повар был, чуть ли не самой уважаемой персоной во дворце короля, герцога или графа. В России, например, считалось дурным тоном не иметь на кухне повара француза или итальянца. Поэтому, я предлагаю выпить за нас, за тех, кто превращает обычный прием пищи в высокое искусство.
- Амен! – пропел Марк, протягивая гласные вслед за Паворотти, и залпом выпил полный бокал вина.
Бранкузи проглотил гренку с фуагра, придвинув тарелку поближе к Марку.
- Попробуйте, это вкусно.
Но тот лишь скривился и закусил испанской маслиной.
- Я месяц тому назад стал вегетарианцем.
- Мои соболезнования.
- Вы полагаете, что это плохая затея?
- Хуже и не придумаешь. Все дело в холестерине. Если его не употреблять с мясом, рыбой и яйцами, то организм начинает сам его вырабатывать. Причем в раз десять больше, чем ему нужно на самом деле. Максимум лет через пять у всех строгих вегетарианцев кровеносные сосуды превращаются в старые заржавевшие трубы, и люди умирают от сердечного приступа.
- Я думаю, со мной это случится гораздо раньше.
- Тогда, съешьте фуагра и не занимайтесь ерундой. Если бы Господу было угодно полное вегетарианство, Он бы никогда не позволил первым евреям стать пастухами.
- Может вы и правы, что-то в этом есть.
- Тогда выпьем за первых евреев, но только если вы пообещаете, что закусите этой замечательной печенью откормленного французского гуся.
После бессонной ночи, Марк начал зевать и клевать носом, и Бранкузи снова заполнил бокалы классическим кьянти, которое превосходно освежало и подходило к сочным отбивным из телятины.
Они выпили за Микеланджело и Леонардо да Винчи, поскольку других итальянских художников, загнув всего два пальца на левой руке, Тони так и не смог вспомнить после длительного раздумья. Колаби пришлось взять инициативу на себя. Он поднял бокал за Ливорно. Работы мастеров эпохи Возрождения успели ему порядком надоесть.
- Почему мы пьем за Ливорно. Я родился на Сицилии, и вполне естественно, что лучше Палермо для меня ничего и быть не может, – отправляя в рот накрученные на вилку спагетти, удивился Бранкузи.
- В Ливорно родился Модильяни.
- Это тот, который рисовал девушек с очень длинными шеями?
- Он еще любил писать их обнаженными.
- Тогда я согласен, итальянские девушки самые красивые в мире, за Ливорно! – осушил четвертый бокал вина Тони.
- Вообще-то, его моделями были парижанки, - слегка скривившись от терпкого вкуса вина, сказал Марк.
- Все равно наши девушки лучше француженок. Они горячие в постели и умеют мужа поддержать, когда у него проблемы. Не обвиняют, в чем попало, как это делают большинство западных женщин, привыкших к чрезмерному комфорту с детских лет, а укладывают спать, целуют в веки, в лоб, и еще кое-куда, а поутру на кухне уже готов самый дорогой ароматный сорт кофе, который берегли для особых случаев. Вот какой должна быть настоящая жена!
- Судя по тому, как вы их расхваливаете, ваша - наверняка итальянка, и вы ее очень любите.
- У нас, Марк, не принято обсуждать своих жен, и даже говорить им, что мы их любим. В «Коза ностра» сентиментальных людей не бывает. Мы - как древние этруски. Каждый из них свободно мог убить одними голыми руками пятерых римских легионеров. В наше время их заменяют эти ублюдки - латиносы, продающие крэк на каждом углу.
- Я где-то слышал, что сицилийские боссы уже больше полувека тоже приторговывают героином, - бросил вскользь Колаби.
Он решил выделить на темно-коричневом фоне картины круглое лицо Тони приглушенным светом от керосиновой лампы, которую нарисовал подвешенной к старой растрескавшейся дубовой балке потолка. Щеки, лоб и нос повара лоснились от жира, от чего его лицо стало похоже на желтый, обильно смазанный маслом, поджаренный блин, который Тони ловко подбросил вверх и застыл в ожидании, когда тот, перевернувшись в воздухе, полетит обратно вниз прямо на сковороду. На заднем плане картины вместо дорогой ультрасовременной кухни, нафаршированной электроникой, Марк изобразил примитивную мебель средневековой таверны, из которой вытягивались злобные морды демонов, и только старый граммофон, тускло сияющий на комоде, привязывал его полотно к концу XIX – началу XX века.
Прошло не менее часа, с тех пор, как Колаби принялся писать портрет повара. Движимый любопытством, Тони Бранкузи решил взглянуть на него краем глаза, но тут же поперхнулся вином и закашлялся.
- Я, конечно же, подозревал, что все современные художники-авангардисты немного чокнутые, но не до такой же степени, приятель. – Очень мрачная картина у вас получилась, какая-то, да и эти блины. Я ведь их даже не готовил, откуда они взялись на картине?
- Вас не блины смущают на самом деле, а тьма. Она сегодня повсюду вокруг нас. В моих работах нет места для сладких сказок о загробной жизни. В них я отражаю страхи современного человека, который сам их создает в своем воображении, а потом успешно материализует.
- Если чей-то разум и порождает кошмары, так это ваш. Разве может нормальному человеку прийти такое в голову? И потом, почему у меня вместо глаз пустота?
- Я напишу ваши глаза, когда узнаю вашу душу, - говорил Модильяни. К тому же, запах смерти с самого утра витает в этом доме.
- По-моему, здесь очень даже аппетитно пахнет жареным мясом, итальянскими специями и отличным вином. Кстати, сеньор Кирби не желает составить нам компанию? - Тальятелле со шпинатом выглядят вполне достойно, а отбивные надо есть, пока они горячие, или он собрался сегодня поститься? – поинтересовался повар, желая сменить абсолютно дурацкую на его взгляд тему, о витающей в воздухе смерти.
Он понимал, что не может напрямую побеспокоить столь важную персону, поскольку семерых, самых крепких парней, еще никогда не отправляли охранять кого-либо на его памяти. И даже Марио Тонини – бригадир Манхеттена получил утром от босса пощечину, когда неосторожно ляпнул: «Надо же, столько уважения для какой-то простой бухгалтерской крысы»!
- Ну, так что, приятель, может мне подать вашему другу блюдо самому на свой вкус? – добавив мелко нарезанную петрушку в овощной салат, спросил повар.
- Я уверен, что мистеру Кирби сейчас не до этого, к тому же я не помню, чтобы он когда-нибудь пил или ел такую тяжелую пищу раньше семи часов вечера, - ответил Марк. В любом случае, ему лучше сейчас не отвлекаться и обдумать все как следует.
- Может это и правильно. На голодный желудок больше шансов выжить, если пуля попадет прямо в живот, - со знанием дела заметил Бранкузи и снова наполнил бокалы.
- Я думал, только художники так много пьют, - улыбнулся Колаби.
- Это все из-за моей силы. Во мне ее слишком много, - начал хвастаться Тони, открывая третью бутылку вина. - Вчера трех латиносов этого сукина сына Моралеса скрутил в бараний рог в кабинете босса. По началу, дерзкие такие были, но потом хрустели как пересохшие спагетти. Я как раз ужин сеньору Пизутто заносил. Хорошо вышло, что они именно мне подвернулись под руку, а то бы охранники их точно пристрелили.
Кевин уединился в кабинете и время от времени поддерживал себя эспрессо после бессонной ночи, проведенной в раздумьях в компании Марка. Он отвечал на звонки менеджеров своих бывших клиентов, которые не столько хотели убедиться в его непричастности к шантажу, сколько в том, что отправленные по его душу киллеры, застанут «объект» дома. Все утро звонили практически непрестанно, и время пролетело незаметно. На душе было скверно. Мысли путались. Он прилег на диван и закрыл глаза.
«И откуда в ней столько злости. На что она надеется. Ее ведь теперь не оставят в покое, как, впрочем, и меня и ее адвокатов. Теперь Марисса всех нас усадила на Титаник и отдала швартовые».
Кевин тяжело вздохнул и закурил сигарету.
«Вряд ли Рэндал Кроули сможет мне чем-то реально помочь. Не вечно же этим головорезам торчать у меня в квартире».
- Делай в точности то, что я буду тебе говорить и останешься жив, - явственно услышал Кирби чей-то низкий голос, который, как ему показалось, он уже вчера слышал в туалете Рокфеллер центра.
«Да нет, это полная чушь, у меня просто галлюцинации после ночного воскурения опиума вместе с Марком. Мы немного увлеклись и выкурили больше, чем обычно. Плюс эти проблемы, свалившиеся на мою голову с самого утра. Это стресс, самый обыкновенный стресс. Из-за него воспалился мозг, и теперь он генерирует глюки. Надо еще выпить кофе».
- Разве с тобой до вчерашнего дня когда-нибудь случалось нечто подобное. Разве ты слышал неизвестно откуда идущие голоса, или разве вы с Марком в первый раз курите больше обычного? – снова вонзился бензопилой в затылок, нежелающий исчезать голос.
Кевин почувствовал, как от страха мурашки пробежали по спине, и увидел, как волосы на руках встали дыбом и теперь слегка колыхались под потоком холодного воздуха, идущего с кондиционера. Он попытался сохранять спокойствие и выровнял дыхание. Слегка прокашлявшись, он едва слышно прошептал, чтобы не выглядеть сумасшедшим в собственных глазах:
- Докажи, что ты действительно существуешь. Скажи мне что-нибудь такое, о чем я понятия не имею, но смогу это быстро проверить. И не вздумай перечислять номера моих кодированных счетов, потому что я тебе не поверю. Я же сам их и заучил наизусть, следовательно, запросто могу внушить себе, что слышу их от постороннего голоса. На начальной стадии маниакально-депрессивного психоза, который у меня вполне мог развиться, как и у любого другого человека, все именно так и происходит.
- Эти люди, которые пришли охранять тебя сегодня утром… Из них, уже спустя час только один останется в живых. А всех тех, которых отправили тебя умертвить – я оставлю в живых, чтобы ты поверил в меня.
- Умертвить меня? Ты пользуешься какими-то библейскими словами.
- Того, кто плавает сейчас в твоем бассейне зовут Марио, и убьют его через пятнадцать пять минут выстрелом в сердце, так что у тебя еще есть время с ним потрепаться.
- Ну что же, его имени я точно не знал. Эти парни свалились, как снег на голову.
- Как только он выронит бокал из рук, пригни голову, и беги на нижний уровень. Остальное - узнаешь потом.
Кевин поднялся на крышу по широкой мраморной лестнице, и перед тем как выйти на залитую солнцем террасу, прикрыл глаза рукой. Мафиози лежал голым на надувном матраце и беседовал с кем-то по телефону. Его на удивление длинная жизнь авторитетного гангстера, позволяла ему теперь, в шестьдесят пять больше не беспокоиться о стройной фигуре. Заметив хозяина квартиры, он нисколько не смутился своей наготы и лишь только скривился в презрительной ухмылке.
- Окей, киски, вечером я расскажу вам, как сильно вы должны любить меня, за мою доброту к вам. Здесь есть чудесный открытый бассейн и неплохо сохранившийся хозяин. Похоже, что у него с этим делом все в порядке, и вам с ним будет не скучно.
Кевин деликатно отошел в сторону, не желая рассматривать его гениталии и слушать эту чушь.
Вцепившись своими пальцами-сосисками в нержавеющие перила бассейна, Марио неуклюже, как морж в аквапарке, выбрался из бассейна. Он укутался большим махровым полотенцем, налил себе в бокал холодного пива и лег на шезлонг, скрестив толстые ноги. Его тонкая золотая цепочка с медальоном, на котором было изображение святой Розалии, неестественно скромно смотрелась на носорожьей шее, и если бы не массивные золотые браслеты и перстни, надетые на каждый палец, стареющего мафиози с легкостью можно было бы спутать с простым водителем экскаватора.
- Ну, что, мистер Кирби, никогда не знаешь, когда за тобой придут? Вы ведь у нас мистер умник-разумник, не так ли?
- Во-первых, я не у вас, а во-вторых, я предпочитаю об этом не думать, - ответил Кевин, не отрывая взгляда от Сентрал парка, в котором после полудня все лужайки уже были заполнены отдыхающими.
- Я тебе вот что скажу, бухгалтер, - закурив сигару, прищурил глаза Марио. - Надо всегда смотреть сразу в корень проблемы. Ведьмы бывают двух типов, - одни съедают сердце, а другие съедают плоть и пьют кровь. Так вот, твоя бывшая относится ко второму типу. Сначала она высосала с тебя деньги, а потом, не насытившись, решила тебя пришить и прибрать к рукам все остальное.
Кевин взглянул на часы. Оставалось пять минут до выстрела в сердце, о котором говорил голос, однако для него было полной загадкой, кто же мог застрелить мафиози, если еще шестеро его людей охраняли квартиру.
«Значит, кто-то из них его же и пристрелит, но на мафию - это не похоже. У них строгая субординация и дисциплина. Для осмелившегося на подобную дерзость, это было бы равносильно самоубийству, а сицилийцы явно не спешат на тот свет и любят наслаждаться благами жизни».
Для убедительности Марио три раза ткнул сигарой в сторону Кирби и продолжил:
- Я не знаю, что эту сучку так взбесило, но могу сказать одно, - до утра она со своим адвокатишкой точно не дотянет. - Этот мир переполнился выжившими из ума людьми, а она у тебя - именно такая. - Разве можно верить в свою неуязвимость, если не знаешь наверняка? Ну, что скажешь, мистер разумник?
- Думаю, что она все-таки побеспокоилась о том, чтобы себя обезопасить.
Марио рассмеялся прокуренным скрипучим смехом.
- …обезопасить, надо же, такое придумать. Она может в лучшем случае обезопасить себя от залета, да и то, если в датах не запутается или резинка не порвется. Эти сумасшедшие клюшки даже те дни, когда им можно без резинки, правильно подсчитать не могут, а ты говоришь обезопасилась! Надо же такое придумать…
Он долил себе еще пива, едва не промахнувшись мимо бокала из-за того, что продолжал смеяться, сотрясаясь всем своим грузным телом.
- А ты смешной малый, надо же такое придумать…обезопасить себя…
Марио дотянулся рукой до стула, на который небрежно бросил свою одежду и, вытянув из кобуры хромированную Беретту, демонстративно показал ее Кевину.
- Скажи-ка мне, мистер разумник, как можно обезопасить себя от такой вот пушки. Даже у президентов это не всегда получалось, хотя, они очень старались. Каким же образом, твоя безмозглая квочка умудрится всех нас перехитрить и избежать наказания.
- Я так понимаю, вы уже решили ее судьбу? – спросил Кевин, не обращая внимания на ствол пистолета, который мафиози направил на него, чтобы пощекотать нервы собеседнику.
- Не верю своим ушам. Да ты что, неужто жалеешь ее, парень? Из-за этой стервы ты стал ходячей мишенью, и еще неизвестно, как оно сегодня для тебя все сложится! Да ты должен сеньора Пизутто в зад целовать уже только за то, что он решил эту проблему вместо тебя. Ты - его должник до конца жизни, - еще раз ткнув сигарой в сторону Кирби, перешел на повышенные тона мафиози.
Он явно фальшивил, пытаясь разыграть искреннее возмущение. Кевин взглянул на часы. Осталось чуть меньше двух минут.
- Вы куда-то спешите, мистер Кирби? – не без сарказма перешел на «вы» Марио. - Или вы думаете, что мне доставляет удовольствие смотреть на то, как вы игнорируете меня, расценивая наше присутствие здесь как временное недоразумение?
Приподняв корпус тела в шезлонге, мафиози приставил ствол пистолета ко лбу собеседника. Ехидно улыбнувшись, он набросил на себя маску хладнокровного гангстера времен сухого закона, и сходу выдвинул ультиматум, не особо надеясь, что он будет незамедлительно исполнен.
- В сложившейся ситуации, засранец ты такой, я твой спаситель и благодетель. - Поэтому, я даю тебе ровно семь минут на то, чтобы ты заглянул в свой долбанный сейф, вытянул из него семьдесят штук и принес мне их сюда, разложенными по «десятке» в семь конвертов. - Только после этого мои ребята постараются сделать так, чтобы тебе сегодня не отрезали член, и не засунули его вместе с твоими модно остриженными яйцами прямо в глотку.
Кирби даже глазом не моргнул. Он спокойно отвел рукой ствол пистолета в сторону и спросил:
- А почему именно семь минут? Красивое число, или вам просто так в голову пришло? А вдруг я не успею, что тогда будете делать?
- Каждая минута опоздания – плюс еще штука, а иначе будешь сосать у нас по очереди.
Кевин инстинктивно отпрянул назад, когда на груди мафиози появилось красное пятно лазерного прицела. Марио уловил его испуганный взгляд и медленно опустил глаза на золотой медальон. Это была одна из тех немногих ситуаций, когда люди без слов поняли друг друга. Увидев, как пятно переместилось левее на десять сантиметров, он выпустил бокал из рук, и еще до того, как он разбился, лишь успел прошептать:
- Санта Розалия.
Когда пуля, выпущенная снайпером, с тупым характерным звуком пробила грудь мафиози, Кевин пригнулся, опрокинул стул и в мгновение ока оказался на лестнице внутри квартиры, поражаясь энергии, неизвестно откуда взявшейся в нем. Забежав на кухню, он схватил Марка за руку и, не сказав ни слова, с силой вытянул его в коридор.
- Молчи, у нас нет времени на объяснения, - гаркнул он на художника, когда Колаби хотел уже было спросить, что собственно происходит. После выпитого с поваром вина Марк пару раз споткнулся в коридоре и едва не упал. Стивен втянул его в свой кабинет и закрыл за собой дверь.
- Если хочешь сегодня увидеть закат, просто помолчи.
Живая искра детского азарта вдруг вспыхнула в пьяных глазах художника.
- Значит, все-таки началось, я так и знал! – Я так и знал Марк, что тебя Небеса не оставят! - крепко сжав кулаки восторженно воскликнул он и тут же прикрыл рот рукой, чтобы не завизжать от радости.
Кевин раздвинул книжные стеллажи и открыл бронированную дверь сейфа размером с гардеробную комнату.
- Нам надо переждать здесь, пока все не утихнет.
- Надеюсь, у тебя там нет ситары, а то я уже вчера у Мориса в «портале» натерпелся от бессвязного набора его психоделических музыкальных откровений.
- Обойдемся без музыки.
- Ну, тогда возьми с собой хотя бы трубку. У меня грамм восемьдесят еще осталось.
Кевин открыл минибар и загрузил Марку в руки пару банок холодного мятного чая, бутылку Мартеля, чипсы и фисташки. В ящике письменного стола он нашел длинную трубку из слоновой кости для курения опиума и заряженный Смит Вэссон. Переступив порог сейфа, Колаби удивленно присвистнул.
- Зачем ты все картины сюда занес? Или ты решил открыть свой аукцион?
- А ты хотел, чтобы я подарил их этим варварам?
- Надеюсь, в твоем «Форт-Ноксе» есть электричество? – расставляя банки с чаем на полки возле статуэток и картин, спросил Марк
- Бояться надо не темноты, а того, что кроется в ней.
- Ты меня начинаешь пугать. Складывается такое впечатление, что ты прожил с папуасами Новой Гвинеи большую часть своей сознательной жизни. Это их после захода солнца начинают одолевать страхи быть съеденными заживо лесными ведьмами и, предварительно обдолбившись местной дурью, они прячутся по своим соломенным хижинам и прижимаются всю ночь друг к другу.
- И без прижиманий тоже обойдемся.
Кирби задвинул за собой стеллажи, закрыл тяжелую бронированную дверь и провернул колесо замка до характерного щелчка.Заблокировав открытие сейфа снаружи, он включил вентиляцию и сел прямо на бронированный пол, поджав под себя ноги.
- Кажется, самое время перекурить, а то, кто его знает, что нас ждет впереди, - сказал Марк.
Глава IX
Предварительно проверив, заряжены ли пистолеты, Джозеф Войнич пощелкал пальцами перед лицом таксиста-индуса, которого ввел до этого в гипнотический транс. Сладко зевнув, тот быстро вернулся в свое прежнее состояние и протер глаза, будто только проснулся.
- Я дам вам пятьдесят долларов чаевых, если вы подождете меня сорок минут.
- Окей, сэр, можете не спешить, если дадите еще пятьдесят, я буду ждать целый час, - слегка покачивая влево, вправо и вниз головой, как это рефлекторно делают все индусы, ответил таксист в ярко-желтой чалме.
Войнич с легкостью снова внушил ему, что он его личный водитель лимузина. Когда индус поправил козырек воображаемой фуражки, Джозеф улыбнулся и прикрепил бейджик с логотипом «Стейнвэй и сыновья» к накладному карману безупречно сшитого костюма. Выйдя из такси, он неспешной походкой направился прямо к парадной, интересующего его дома.
Он знал, что припаркованный рядом с домом «объекта» желтый кэб с водителем за рулем, никогда бы не вызвал ни у кого подозрений. Перед дверьми он снял солнечные очки и сморозил недовольную мину служащего компании, который вынужден работать в субботу по срочному вызову. Заметив, что на него кроме привязанного к стулу консьержа никто не обратил внимания, он громко постучал кулаком в дверь. Мафиози Фрэнка Пизутто, уставившись в телевизор, подвешенный к потолку, по-прежнему ржали как кони.
- Эй, парни, вы что там оглохли! - еще сильнее постучав кулаком по толстому витринному стеклу, выкрикнул Войнич.
От неожиданности все трое подпрыгнули на притянутой из парка скамейке, рассыпав поп корн и картошку фри на пол. Старший из них, Романо, побагровел от злости и, крепко сжав кулаки направился ко входу. Он понял, что тип с бейджиком никак не мог быть жильцом этого дома, поэтому решил преподать ему «урок вежливости».
Резко открыв дверь, Романо хотел уже было схватить нахала за лацканы пиджака, как вдруг застыл на месте, не в силах пошевелиться. Войнич парализовал его своим взглядом и протянул визитку, на которой было написано: «Джузеппе Фальконе - мастер по настройке фортепиано». Романо открыл рот от удивления и склонился перед ним в вежливом поклоне, разжав кулаки:
- Конечно, сеньор Фальконе, конечно, мы вас ждали, извините…Мы тут с парнями сериал смотрели, поэтому…
Войнич зашел в холл с победоносным видом африканского диктатора и сразу же просверлил своими черными, как смола глазами еще двоих мафиози, которые неуверенно держали руки на пистолетах. К их обычно не блещущему интеллектом выражению лица добавилось рассеянное, отчего они стали выглядеть еще глупее и наивнее.
- Почему вы до сих пор не позвонили наверх? Или вы хотите, чтобы я это сделал за вас? – приказным тоном спросил гипнотизер.
- Нет, нет, что вы, сеньор Фальконе, извините, уже звоним, - виноватым голосом ответил Романо и тут же набрал своих коллег, охранявших входную дверь квартиры Кевина.
Бегло пробормотав что-то на итальянском, он подбежал к лифту и нажал кнопку вызова.
- Если сеньор не возражает, я его проведу.
Войнич зашел в просторную кабину первым, а мафиози, дрожащими от волнения руками, направил лифт на верхний этаж. Гипнотизер приблизился к зеркалу, облизал зубы языком и почти шепотом сказал:
- Мне надо почистить зубы. Не люблю это делать в аэропорту.
- Конечно, сеньор Фальконе, ну кто же чистит зубы в аэропорту. Я принесу вам запечатанную зубную щетку пасту и чистое полотенце. Что сеньор еще желает?
- Пожалуй, лимончелло со льдом.
- Прекрасный выбор. Настоящий лимончелло делают даже здесь в Штатах из наших сицилийских лимонов. - Рекомендую разбавить его белым игристым вином или минеральной водой. Я выпиваю в день по бутылке, когда стоит жара.
- Думаю, сегодня вам можно выпить даже две.
- Вот и замечательно, сеньор Фальконе. Значит, так и сделаю. Наш повар приготовит настоящие инвольтини алла сичилиана, - м..м.. - пальчики оближешь, - у него они получаются даже лучше, чем у моей бабушки Стефании.
- Успеет приготовить, пока я буду зубы чистить?
- Мы ему подсыплем перца, и он будет бегать по кухне как ошпаренный, - сострил Романо, первым выйдя из лифта.
Не успел он позвонить в дверь квартиры, как она отворилась, и за ней показались два тридцатилетних мафиози расплывшихся в классической идиотской улыбке.
- Если позволите, я проверю, все ли в ванной комнате на месте, - услужливо склонился Романо.
- Пусть они помогут вам.
- Все правильно, втроем мы уж точно найдем эту щетку и полотенце. - Если бы мы только знали, что вы к нам приедете, мы бы запаслись тысячью новых зубных щеток.
В то время, пока Романо и двое других мафиози рылись в ящиках под длинной мраморной столешницей умывальника, Войнич надел хирургические перчатки и закрыл на замок бронированную входную дверь. Бесшумно вытянув ключ из замочной скважины, он спрятал его в карман. Навинтив глушитель на ствол пистолета, он окликнул мафиози, чтобы они повернулись к нему лицом.
- Вы шутите, сеньор Фальконе? - глядя на него в полной растерянности, спросил Романо. Не веря собственным глазам, мафиози продолжали широко улыбаться, пока он слева направо поочередно всаживал им пули прямо в лоб. Закрыв ванную комнату, киллер не спеша направился на кухню, откуда доносился аппетитный запах жареного мяса и свежих специй. Бранкузи сидел в глубокой задумчивости с бокалом кьянти в руках, искоса поглядывая на свой незаконченный портрет, написанный Марком Колаби.
- Санта Розалия, надо же, сеньор Фальконе, позвольте вас угостить чем-нибудь, – пулей вскочил на ноги грузный повар, несмотря на свой вес.
- Разве что самую малость, а то здесь у вас вкусно пахнет, а я сегодня даже не успел позавтракать в аэропорту.
- Конечно, ну кто же завтракает в аэропорту? Что сеньор желает?
- Пожалуй, лимончелло со льдом, но только из сицилийских лимонов.
Глава X
Джек Кардилл всегда выглядел презентабельно, поэтому Анжело, один из двух оставшихся в холле сицилийских мафиози, взглянув на его аккуратно прилизанные седые волосы, большие дорогие очки в роговой оправе, безупречный черный костюм, кейс из крокодиловой кожи с золотыми замками и дорогую трость с ручкой из слоновой кости, не раздумывая, открыл входную дверь. Джек умел пустить пыль в глаза и без проблем проходил даже на закрытые светские вечеринки, пользуясь своим шармом. Так что два тупоголовых сицилийских увальня не представляли для него серьезной проблемы.
- Я барон фон Аустерлиц. Прилетать сегодня из Бавария. Доктор Кирби заказыфать у нас коллекция золотой и очень старый монета.
- Наверное, эти монеты очень ценные, раз такой сеньор сам лично их ему доставил?
- Даже очень ценный. Этот коллекция стоит дфа с половиной миллиона доллар, так что я не могу так долго здесь стоять.
Мафиози перемигнулись и Николо, с более подвешенным языком, чем у своего напарника, не долго мудрствуя, указал рукой на лифт.
- В таком случае, сеньор Асторлуцци, я лично вас проведу наверх.
- Аустерлиц, мой имя - барон фон Аустерлиц.
- Окей, окей, сеньор, извините, телевизор громко работает.
- Почему вы всех назыфать сеньор? Вы что, итальянец? - надев антикварное пенсне, настороженно спросил Кардилл.
- Нет, что вы, барон. Просто мой бывший хозяин был владельцем винодельни в Тоскане, вот он и заставлял меня так к нему обращаться.
- Настоящий садист. Для такой безумец как он, надо построить большой концлагерь с колючий профолока.
- Хайль Гитлер, - согласился Анжело, пропуская первым в лифт «барона».
- И газовые камеры тоже, - добавил для убедительности Николо перед тем, как двери закрылись.
- Вы иметь с собой пистолет на фсякий случай?
- Даже два. У нас все под контролем. Можете не волноваться, - поспешил успокоить его Анжело, вытянув из-за пояса две новых хромированных «Беретты».
- Ого! Приятно иметь дело с настоящий профессионал.
У молодого мафиози, сгорающего от нетерпения отнять кейс у «сладкого барона», который свалился на его голову как манна небесная, появилась на лице самоуверенная дурацкая улыбка.
«Полный кретин. Какая прелесть. Настоящая классика жанра», - подумал Джек, но лишь снова протянул, стараясь не перегибать палку с акцентом:
- О, да, окей, теперь я точно спокоен. – Но, мой вам совьет - «Парабеллум» надежнее.
- Да, да…конечно, сеньор. Немецкое качество просто супер. - Шмайсер, Мерседес, БМВ, Люфтганза, и это еще… э…Октоуберфэст, пиво, я-я, - слепил идиотскую улыбку мафиози.
Как только двери лифта открылись, Джек зажал левой рукой рот Анжело и молниеносно, заученным до автоматизма движением, вонзил длинную иглу шприца прямо в сонную артерию. Мафиози негромко вскрикнул, потянулся за пистолетом, но тут же обмяк не в силах вытянуть его из-за пояса. В глазах все потемнело, легкие парализовало ядом курары и он начал задыхаться.
Кардилл подхватил его под руки и оттянул на балкон. Вернувшись к двери квартиры «объекта», он открыл кейс. Развернув надувной матрац, Джек дернул за шнур. Сработал химический элемент, и пока матрац надувался, киллер налепил на петли и замок необходимое количество пластида. Затем он вставил детонаторы, надел защитные очки и, отойдя в сторону, метров на пять, нажал на кнопку. Тремя точечными взрывами тяжелые бронированные двери сорвало со стальной рамы, и они рухнули прямо на надувной матрац, издав при этом в три раза меньше шума, если бы просто с грохотом упали на лестничную площадку. Белая пыль от гипсовой штукатурки стояла в дверном проеме густым облаком.
Зажав в каждой руке по скорострельному автомату, Джек уверенно зашел в квартиру и сразу же выпустил с пару десятков пуль в длинный коридор, на случай, если кто-то уже целился в незваного гостя. Вжавшись, как саламандра в стену, он ожидал ответных выстрелов, но на удивление, их не последовало. Заглянув в ванную комнату, которая была первой на его пути, он увидел трех расстрелянных мафиози с на удивление одинаковыми ранениями в голову. Они лежали в луже растекающейся по полу крови, что еще сильнее насторожило опытного наемника.
«До меня здесь уже побывали гости, но, судя по тому, что лужа крови становится все больше, они еще где-то в квартире. Только бы труп Кирби удалось сфотографировать, иначе придется вернуть аванс», - молнией промелькнула мысль в голове у Джека.
Выражение досады на его лице сменилось на привычное каменное. Он решил пойти на чрезмерный риск и принялся без промедления заглядывать в комнаты, идущие справа и слева по коридору, зная, что становится великолепной мишенью для тех, кто внезапно выглянет из следующей. Каждый раз, выбивая дверь ногой, он стрелял из автомата, который держал в левой руке, держа все время наизготове тот, что был в правой.
Войнич, тем временем, спокойно продолжал дегустировать кулинарные шедевры личного повара босса нью-йоркской мафии, обильно запивая их охлажденным лимончелло.
- Прекрасно, Тони, у вас настоящий талант. Какое нежное сочное мясо, брависсимо!
- Сеньор Фальконе, в коридоре стреляют, и это точно не наши, - вытер со лба крупные капли пота повар.
- Неужели, ты боишься, Тони? Настоящий член «Коза ностра» ничего не должен бояться, кроме Господа Бога, гнева святой Розалии и своих друзей.
- Мне кажется, сеньор Фальконе, самое время мне все-таки выяснить, что там происходит, - неуверенно взял в руки два своих пистолета Тони.
- Не торопись, всему свое время. По дороге на кухню, я насчитал двенадцать дверей, а он сейчас выбил только четвертую. Настоящий вандал. Сразу видно, или коп, или бывший вояка какой-то.
От все усиливающегося волнения, лицо повара стало краснее креветок.
- Ты, наверное, просто соль не добавляешь когда жаришь мясо, поэтому оно и получается таким сочным? – Даже волокна в моих истерзанных временем зубах не застревают, просто удивительно.
- Вы, абсолютно правы, сеньор Фальконе, но это не самое главное. Есть еще пару секретов. - И все-таки, позвольте мне с ними разобраться. Я боюсь за вас.
- Не нужно бояться, Тони. Если мы будем знать наверняка, что же нас так пугает, разве страх не потеряет от этого свою таинственную и щекотливую привлекательность?
Когда под ударом ноги затрещала седьмая дверь, и уже совсем рядом раздались глухие выстрелы, Войнич спокойно вытер губы салфеткой и выпил бокал минеральной воды.
- Не балуйся, отложи пистолеты в сторону, а то еще меня вдруг зацепишь. Лучше возьми в руки кухонный топор для рубки костей и встань сбоку от арочного проема, - приказал он повару, который сгорал от нетерпения доказать свою преданность «крестному отцу».
- Уж я разрублю его тыкву на две половинки, будьте спокойны, сеньор Фальконе, - прошептал повар и, выпучив глаза, приподнял блеснувший нержавеющей сталью топорик над головой.
Сняв с себя туфли, Войнич положил правый из них на пол так, чтобы он наполовину выглядывал из-за приоткрытой двери широкого холодильника, а сам укрылся за массивной плитой, установленной по центру просторной кухни. Он достал из кобуры свой единственный пистолет и специально, громче обычного перезарядил его, чтобы привлечь внимание приближающегося к ним киллера.
Этот характерный металлический звук невозможно было ни с чем спутать, но больше всего Кардилл боялся выстрела в спину, поэтому все же проверил три оставшиеся комнаты, все время, держа на прицеле арочный вход кухни. Он прекрасно понимал, что его сразу же подстрелят как куропатку, если он попытается сунуться туда первым. Зажав в руках гранату со слезоточивым газом, Джек приготовился ее бросить. Он решил поменяться ролями с теми, кто его ждал в засаде.
Глава XI
Ян Кертис прилетел из Майами час тому назад. Таксист всю дорогу молчал, изредка поглядывая в зеркало заднего вида. Вообще-то ничего странного и необычного в этом не было, но все же его поведение показалось Кертису подозрительным. Он попросил высадить его неподалеку от «Сентрал парка», возле китайского ресторана. Заплатив за легкий ланч, он надел на голову дурацкую по его мнению кепку «I love NY», набросил на плечи рюкзак с оружием, запасными магазинами, аптечкой, и неторопливой походкой туриста направился в зеленый оазис мегаполиса на прогулку.
Несмотря на относительно молодой для специфической профессии киллера 32-ух летний возраст, Ян относился к своей работе не иначе как к искусству. Видимо поэтому, он всегда был востребован как никто другой среди своих коллег – высокооплачиваемых наемников «высшего пилотажа». Он был весьма изобретателен и старался не повторять сценарий, который уже когда-либо использовал до этого.
Взяв в руки заранее приготовленный ошейник с поводком, он лениво глядел по сторонам на отдыхающих, которыми был заполнен парк в жаркий субботний полдень. Впрочем, его интересовали не они, а брошенная, или оставленная хозяином без присмотра собака.
Кертис остановился у искусственного озера, где по большей части молодежь каталась на лодках, но молодых собак хозяева забирали с собой, а по берегу носились за палками туда-сюда в основном немецкие овчарки и бультерьеры, к которым приближаться было рискованно. Он пошел дальше по аллее, стараясь держаться ее края, чтобы не столкнуться в суматохе с роллерами и скейтбордистами, выписывающими немыслимые пируэты. Кертис подметил, что им нравилось производить впечатление не столько на зрителей, сколько друг на друга, поэтому они с нескрываемой досадой смотрели на прохожих, когда те оказывались на их пути.
Пройдя мимо Крысиной скалы, Ян направился в сторону карусели, откуда раздавался звонкий детский смех и восторженные крики. Не обнаружив ничего подходящего, он повернул к зоосаду, где возле просторного вольера с крупным белым медведем столпились люди.
- Питер, смотри, он белый как мамин Мерседес, - воскликнула пятилетняя девочка, дергая своего пятнадцатилетнего брата за шорты.
- Сюзи, надо говорить белый, как снег, иначе, с тебя все будут смеяться.
- Не правда, не будут, потому что снег все-равно белее, чем мишка.
«Кажется то, что надо», - подумал Кертис, заметив, в трех метрах от Сюзи привязанного к столбу ограждения полугодовалого черного лабрадора.
Заходить с домашними животными внутрь павильона, где был разбит тропический сад, было категорически запрещено, поэтому Кертис потрепал лабрадора за уши и спокойно увел его, зная, что хозяева в эту минуту сейчас любуются экзотическими птицами и растениями. Пройдя мимо Иглы Клеопатры с вырезанными на розовом граните египетскими иероглифами, он присел на скамейку напротив статуи Колумба и поменял собаке ошейник. Теперь, у высунувшего длинный язык и непрестанно виляющего хвостом молодого игривого лабрадора, висел на шее номерной медальон собачьего клуба Нью-Джерси с надписью: «меня зовут Барак».
Кертис угостил своего нового друга вяленым мясом, и, взглянув на часы, направился в сторону дома, в котором жил Кевин Кирби. Он ориентировался по прикрепленным к столбам табличкам, на которых были выгравированы четыре цифры, означающие виртуальные перекрестки улиц Манхеттена. Выйдя без особого труда к намеченной цели, он остановился напротив парадного входа, на стороне дороги, идущей вдоль парка. Метрах в десяти от него на скамейке, которая являлась самым удобным наблюдательным пунктом, расположилась влюбленная парочка. Ян вытянул из рюкзака заранее приготовленную резиновую кость и приступил ко второй части сценария, начав изображать из себя жильца нужного ему дома, который вышел выгулять свою собаку.
- Барак, апорт! – громко выкрикивал он, бросая кость вперед, на парковую лужайку.
Молодой лабрадор оказался на удивление способным и уже со второго раза принес кость обратно но, вцепившись в нее зубами, угрожающе рычал, не желая ее отдавать.
- Барак, фу, сидеть!
Только увидев ломтик вяленого мяса, он разжал челюсти и снова игриво завилял хвостом.
Влюбленные отвлеклись от поцелуев и теперь звонко смеялись каждый раз, когда Кертис повторял имя собаки.
Он улыбнулся им в ответ и снова бросил палку, переведя взгляд на хорошо одетого, подтянутого, седого джентльмена с тростью в руках, который пристально следил за всеми, кто входил и выходил из парадной дома «объекта». Не смотря на все его ухищрения выглядеть клерком солидной ювелирной компании, Кертис сразу распознал в нем своего конкурента.
«Он бы еще кубинскую сигару закурил. Выдает себя за солидного торговца антиквариатом или ювелира. Идеальная маскировка, нечего сказать, в самый раз для пыльной парковой скамейки. А этот кейс из крокодиловой кожи с золотыми замками, и трость с ручкой из слоновой кости? Да этот тип для любого, даже начинающего роллера, вырывающего сумки из рук на ходу, слаще клубничного пирога», - ухмыльнулся Кертис.
Вдруг, его внимание привлек неприметный мужчина лет сорока, идущий по улице с ламинированным бейджиком. Он изображал из себя клерка какой-то компании, но почему-то вышел из-за угла здания, а не из служебной машины, которая должна была припарковаться на стоянке возле дома, что сразу же привлекло внимание Кертиса.
- А вот и еще один клоун подтянулся. Кажется нам, Барак, сегодня скучать не придется.
Потрепав своего нового друга за уши, Ян взял лабрадора за поводок и отошел с ним метров на двадцать вглубь парка, откуда мог, не привлекая к себе излишнего внимания, наблюдать за парадной. Не прошло и десяти минут после захода в дом «клерка», как «ювелир» встал со скамейки и уверенным шагом направился прямо к парадной.
- Второй пошел. Теперь мы с тобой, Барак, точно повеселимся.
Пес снова игриво завилял хвостом в ожидании ломтика мяса.
- Кажется нам пора на представление, приятель, а иначе мы пропустим самое интересное.
Кертис повел лабрадора на жестком поводке. Перейдя дорогу, он подошел к двери и набрал первый, пришедший ему в голову код. Замок, конечно же, не открылся, и Яну ничего не оставалось, как сделать удивленный вид. Марко Фавалоро, единственный оставшийся в живых из семерых мафиози, с недовольным видом оторвал взгляд от телевизора и открыл дверь.
- Забыли код?
- Я переехал всего неделю тому назад, и еще по привычке набираю старый, который был на моей прошлой квартире.
- Советую записать его сто раз, тогда вы гораздо быстрее запомните. Я так всегда делаю.
- Прямо сейчас и попробую, - крепко пожал руку в знак благодарности сицилийскому деревенскому дебилу Кертис.
Остановившись возле лифта, будто что-то вдруг вспомнил, он обернулся и спросил расплывшегося в дружеской улыбке мафиози:
- Записать надо в столбик, или в строчку?
- Без разницы. Все равно не сразу поможет, - махнул в ответ рукой похожей на лопату для чистки снега двухметровый увалень.
Надев в лифте бронежилет, Кертис решил выйти этажом ниже квартиры «объекта», чтобы его не застали врасплох. Поднимаясь по лестнице, он почувствовал характерный едкий запах пластида и услышал хорошо знакомые выстрелы короткими очередями из скорострельных автоматов.
- Подожди меня здесь, Барак. Наверху дяди ругаются, папа их отшлепает по попке и скоро придет за тобой, - привязав поводок к перилам, прошептал Кертис.
Поднимаясь на нужный этаж, он увидел вырванные взрывом двери и окончательно убедился, что обычное ничем не примечательное дело могло быстро превратиться в кровопролитную битву за Нормандию. У него появилось нехорошее предчувствие, и ему вдруг захотелось бросить все и уйти.
«А что если, за мной тоже следили. Кроме молодой парочки я больше никого не видел. Неужели, и они тоже по душу этого Кирби»?
Ян не любил, когда его вводили в заблуждение и не давали полной картины, предстоящего задания. Укрывшись за стеной возле входа в квартиру, он выкрикнул, когда выстрелы на время прекратились:
- Эй, парни, вам не кажется, что нас всех сегодня за дураков поимели? – Почему мы должны дырявить друг друга, да еще и в субботу? Не знаю как вам, но мне за это не платили!
- Ты прав, приятель, нас собрали здесь специально, чтобы одним махом со всеми покончить, - согласился с ним Кардилл, перезаряжая автоматы.
- Эй, новенький, ты думаешь, что будет еще кто-то после тебя? - спросил Войнич.
- Кроме вас, я видел внизу молодую парочку, но даже если они не имеют к этому никакого отношения, это не означает, что в квартиру можно попасть только через входную дверь.
- А ведь он прав, черт побери! Гости вполне могут и на голову нам свалиться. И что тогда будем делать? Устроим кровавую бойню? – согласился с ним Кардилл.
Прошло секунд десять тревожного молчания. Никто из наемных убийц не решался выйти из укрытия первым, и гипнотизер Войнич взял инициативу на себя. Он был уверен, что сможет подчинить своей воле психику киллеров.
- Окей, парни, нам всем не мешает выпустить пар. Здесь на кухне есть хорошее вино. Заходите, и мы все спокойно обсудим. - Тони выйдет первым с поднятыми руками. Он простой повар и славный малый, к тому же у него трое маленьких детей, так что давайте обойдемся без глупостей.
Получив мысленную команду от гипнотизера, Бранкузи положил топорик на стол и вышел из арки с поднятыми руками, почти полностью закрыв своим тучным телом лестницу, ведущую на крышу.
Кертис надел поверх легкого бронежилета пуленепробиваемый плащ из кевлара. Крепко сжав в руках за спиной бельгийские автомат-пистолеты FN-45, он начал медленно продвигаться вперед.
На закате своей карьеры Кардиллу меньше других хотелось быть сегодня подстреленным, поэтому он вошел на кухню после Кертиса, где их уже ждал гипнотизер. Он сидел за столом, держа руку на пистолете с глушителем и широко улыбался, как будто встретил старых друзей.
- Прошу вас, господа, присоединяйтесь.
Киллеры, как правило, вели крайне замкнутый образ жизни, хотя и многое слышали от заказчиков и информаторов о своих конкурентах. Однако сегодня, в силу стечения непредвиденных обстоятельств, их интерес познакомиться друг с другом переборол потенциальное недоверие ко всем окружающим, и они медленно положили оружие на стол.
- Тони, поухаживай за нашими друзьями. Я уверен, что им понравятся твои закуски.
- Дайте мне три минуты, сеньор Фальконе, - вежливо ответил повар и принялся тонко нарезать хамон и пармезан.
- Рекомендую бутылочку Шато урожая 75 - ого года.
- Значит, вы и есть тот самый знаменитый Гипнотизер? – приятно удивился Джек Кардилл, быстро сообразив, почему повар обращается к нему по имени знаменитого «крестного отца» мафии.
- А вы, наверное, Антиквар – один из последних представителей старой школы? – сказал Войнич, разливая вино по бокалам.
Джек скромно улыбнулся и утвердительно кивнул головой в ответ, поправив указательным пальцем бутафорские очки. Он настолько к ним привык, что чувствовал себя без них уже неуютно, несмотря на отсутствие какой-либо практической пользы.
- Ну а я - Везунчик, представился Кертис, внимательно следя за каждым движением своих коллег.
- Ух, ты! Так вот, кто у нас самых платежеспособных заказчиков уводит, - закурил сигарету Войнич.
- Честно говоря, я и сам не знаю, чем вызвана такая популярность. Сегодня я своими глазами увидел работу настоящих мастеров, которым я и в подметки не гожусь.
- Не скромничайте. Так долго простому дилетанту не может везти, иначе мы бы с вами сейчас здесь точно не сидели, - моргнул ему Войнич.
- Надо же, дожил до седых волос, но ничего подобного и представить себе даже не мог, - рассмеялся Джек.
- Что вы имеете в виду? – спросил Кертис, продолжая искоса поглядывать за руками своих новых приятелей.
- Такого на моей памяти еще не было.
- Чего именно? - на этот раз уже поинтересовался Войнич.
Джек развел руками, а затем протер платком линзы очков.
- Трое профи, которые входят в мировой рейтинг топ 10, пересекаются на одном и том же задании, и вместо того, чтобы перестрелять друг друга, вот так свободно себе сидят и болтают за бокалом вина.
- И это в то время, когда работа еще не сделана. Кому расскажешь – не поверят, - натянуто улыбнулся Кертис, все еще не доверяя коллегам.
- Все-таки жаль, что специфика нашей работы не позволяет нам купаться в лучах славы. - Представляете, включаешь утром канал новостей, а там: «По данным журнала Forbes лучшим киллером года признан мистер икс по кличке Антиквар», - пытаясь снять все еще присутствующее в воздухе напряжение, сморозил что-то вроде шутки Войнич.
- Только вместо золотого «Оскара» нам будут вручать золотой «Узи», - сказал Кертис, по привычке просчитывая в какую сторону лучше увернуться в случае, если кто-то из собеседников схватится за оружие.
- За знакомство, господа, - произнес тост Кардилл.
Пригубив вино, все трое переглянулись. Прочитав мысли своих коллег, гипнотизер решил первым сказать то, что было у всех на уме:
- Теперь, парни, хочешь, не хочешь, но какое-то время, нам придется держаться вместе. Мы стали заложниками создавшейся ситуации. Слишком много денег и власти у тех, кто нас нанял.
- Согласен. По отдельности, они нас перещелкают как уток на озере, – кивнул головой Джек.
- Сдается мне, что пара десятков жирных котов придумали для себя новую забавную игру и поставили на каждого из нас большие деньги, - поделился своими подозрениями Кертис.
- В таком случае, они, наверняка, и сейчас за нами наблюдают, - указал на камеру, прикрепленную к потолку, Джек.
- Тем быстрее мы до них доберемся. Страх заставит их делать ошибки, - помахал рукой в камеру Кертис.
- Реальных заказчиков может знать только наш «объект», поэтому парня нельзя оставлять без присмотра, - подвел черту Войнич.
Обратившись к повару, он спросил:
- Тони, где расположен кабинет мистера Кирби?
- Точно не знаю, сеньор Фальконе, но я слышал, как он уволок за собой своего чокнутого друга художника куда-то вниз по лестнице.
Джек медленно, стараясь не делать резких движений, взял в руки свои любимые бельгийские автомат-пистолеты FN-45 и обратился к насторожившимся коллегам:
- Опыт мне подсказывает, господа, что с минуты на минуту у нас появятся новые гости, и их может быть раза в два больше, чем нас.
- Я пойду наверх. Проверю звонки нашего друга, принимающего солнечные ванны в шезлонге, - отодвинув от себя бокал в сторону, сказал гипнотизер.
- В таком случае, я займусь мистером Кирби. Главное, чтобы он не наложил со страху в штаны, иначе мы потеряем драгоценное время, пока он будет подмываться, - постучал три раза по деревянному столу Кертис.
- Бывает и такое случается, - согласился с ним Джек.
Открыв свой дорогой кейс из крокодиловой кожи, он передал всем новые беспроводные капсулы-наушники. Не успел Кертис вставить «таблетку» в ухо, как отчетливый звук приближающегося вертолета ворвался на кухню через приоткрытое окно.
- На ловца и зверь бежит, - улыбнулся Войнич.
- Вертолет нам точно не помешает. У меня тут неподалеку у друга дачный домик в лесу на берегу озера есть, так что сегодня на ужин у нас будет радужная форель на гриле, - поправил свои любимые очки Джек.
Глава XII
Вертолет «Долфин» завис над крышей дома Кирби. Многолопастный вентилятор «фенестрон», в кольцевом канале облегчал пилотирование при боковом ветре.
Пилот Хэнк увидел крупного мужчину, лежащего без каких-либо признаков жизни на шезлонге возле бассейна. Присмотревшись внимательнее, он заметил расплывшееся на белом халате пятно крови в области сердца. Мягко посадив аппарат стоимостью в три миллиона долларов на специальную вертолетную площадку, Хэнк заглушил двигатель, снял наушники и обратился к Дэвиду Трэмонту – доверенному лицу миллиардера Геттиса:
- Кажется, один уже готов. Пуля попала прямо в сердце.
- Это наш снайпер, так что можешь расслабиться. Пока мы будем внутри, он позаботится о том, чтобы тебя никто не побеспокоил, - ответил Трэмонт.
Развернувшись к наемникам, надевшим черные маски, он отдал команду:
- Вперед парни, пошли. Как только схватите мистера Кирби, позовете меня на финальную сцену.
- Вы с Томом подходите к лестнице, ведущей в квартиру с другой стороны, чтобы не закрывать снайперу сектор обстрела, а мы с Виллисом прикроем вас, - отдал команду командир отряда Фрейзер.
Двери вертолета открылись, и наемники быстро разбежались в разные стороны двумя группами.
Войнич знал, что без тепловизора его никто не заметит внутри фонаря, накрывающего лестницу от дождя, так как его стекла были зеркально затонированы.
- Их, шестеро, вместе с пилотом. Сначала зайдут двое. Я стану под лестницей и пропущу их на кухню, куда они в первую очередь и заглянут. Разберемся с ними, а потом нейтрализуем тех, что пойдут следом. Ну а пилот и вожатый этих бойскаутов – особых проблем не составят.
- Стреляйте только в голову и шею. На соседней крыше засел снайпер. Нам придется переодеться в их тряпки, если мы хотим подойти к вертолету, - отозвался Джек.
Наступая на мягкую газонную траву, которой Кевин покрыл большую часть крыши, наемники Том Маккой и Лоэл Кокс тихо ругались, когда струи автоматической поливной системы выстреливали им прямо в черные шерстяные маски:
- Хренов ублюдок.
- Когда поймаем этого Кирби, я лично посажу его голым задом на этот фонтан, чтобы его кишки разорвались от воды.
Остановившись у двери фонаря, Кокс потянулся за дымовой шашкой, чтобы их не подстрелили на лестнице, но Том Маккой схватил его за руку:
- Дым повалит с окон и через десять минут здесь будет полно пожарников и копов, и тогда что будем делать? Перестреляем их всех?
- Тогда иди ты вперед, моя жена всего неделю как родила, - сказал Лоэл.
Том криво ухмыльнулся и начал спускаться, первым держа наизготове штурмовой карабин НК – 416, который стоял на вооружении диверсионных отрядов морских котиков. Дойдя до середины лестницы, он увидел зияющий дверной проем в конце длинного коридора и вырванную взрывом входную дверь на лифтовой площадке.
- Пока все чисто, но до нас уже здесь побывали, - доложил он обстановку.
Пройдя пять метров по коридору, Том заглянул в первую, попавшуюся на пути комнату и расстерялся, увидев повара, который с жадностью поглощал успевшую остыть сицилийскую стряпню. Совершенно идиотская улыбка на его лице привела наемника в явное смущение. Он ожидал увидеть трясущегося от страха и молящего о пощаде хлюпика-финансиста, но никак не полутора центнерового луноликого борова, который, как показалось Тому, даже обрадовался его появлению, как будто увидел старого собутыльника.
- Угощайся, приятель, выпьем по стаканчику. Это вино по две штуки баксов за «флакон», - проявил радушное гостеприимство Тони. – Ты, вообще, когда-нибудь пробовал такое? Его пьет только семья Ротшильдов, королева Англии и я.
- Наемник застыл в нерешительности, не зная как отреагировать на непривычное для него поведение странного типа.
- Да брось ты пушку и расслабься, не парь себе мозги. И потом, куда я от вас денусь, дай хоть по-человечески умереть, - наливая вино в бокалы, махнул рукой Бранкуззи.
- Значит, ты и есть тот самый мистер Кирби? – спросил, Лоэл Кокс, спустившийся вслед за Томом.
Бранкуззи взболтал вино в своем бокале против часовой стрелки и промычал:
- А кто же еще? Я и есть, мистер Кирби - собственной персоной. – Хочу вам сказать честно парни, что такого вот вина можно свободно выпить две-три-четыре бутылки на брата, но голова утром все равно никогда не будет болеть.
- Прекращай валять дурака, и живо поднимай свой жирный зад, пока я его не продырявил, - направил Мак’кой ствол автомата на повара.
- Зачем же так грубо, господа. Человек к вам с открытой душой, а вы его оскорбляете, - приставив глушитель своего любимого «парабеллума» к затылку Кокса, прошептал ему на ухо Войнич.
Не прошло и минуты, с момента захода наемников в квартиру, как они из охотников превратились в дичь. Лоэл почувствовал, как холодные струйки пота потекли по его спине.
- Кажется, самое время вспомнить о своих родных и близких. Вы же не хотите, чтобы они увидели завтра ваши окоченевшие трупы в морге, - пугающе спокойным голосом, произнес Кертис, дав понять, что не один Войнич держит их на прицеле.
- У вас три секунды на размышления, - сказал гипнотизер.
В тот момент, когда Кокс положил автомат на пол, Том напряг все мышцы и прыгнул как обезьяна в сторону Тони. Он надеялся, что в него не станут стрелять, из-за опасений попасть в «мистера Кирби», однако пуля, выпущенная Кертисом, пробила ему затылок еще до того, как он рухнул на стол, разбив тарелки и бокалы.
- Вот так и заканчивают все ковбои в наше время, - согнувшись, прокряхтел повар, оттягивая тело убитого наемника за кухонную плиту.
- Зови остальных, подтверди, что все чисто, иначе составишь своему приятелю компанию, - кивнув головой в сторону спецназовских ботинок убитого Мак’коя, выглядывающих из-за плиты, приказал Войнич.
Лоэл вспомнил о своей жене, которая недавно родила ему сына, и без колебаний выполнил требование гипнотизера. Он не хотел оставить ее вдовой.
- Проблема устранена, «объект» у нас, можете заходить.
Фрейзер и Виллис обогнули бассейн и, уверенные в том, что их товарищи все зачистили, спустились вниз по лестнице, не особо озираясь по сторонам. Тони Бранкуззи к этому времени навел порядок на кухне. Открыв первую попавшуюся под руки бутылку вина, он сходу осушил бокал, чтобы выглядеть еще приветливее с новой партией гостей.
Глава XIII
Ян Кертис поднял вертолет в воздух и взял курс на север Манхеттена.
- Датчик GPS я отключил, так что они теперь не смогут проследить, где находится вертолет, - обратился он к Джеку Зорза, который снимал с себя форму убитого спецназовца, сидя в кабине пилота справа от него.
- Черт бы побрал эти армейские ботинки, такое впечатление, что их выстругали из дерева, - проворчал Джек.
- Интересно, эти парни носки когда-нибудь вообще меняют, брезгливо сморщившись, последовал его примеру Войнич.
- Что поделаешь, иногда, приходится и в дерьмо нырять, чтобы спасти свою шкуру, - рассмеялся Кертис.
Гипнотизер ухмыльнулся и обратился к Кевину, которого заставили переодеться, чтобы снайпер не подстрелил его.
- А вы, мистер Кирби, так и будете наслаждаться запахом пота этих спецназовских тряпок? Впрочем, если вам это нравится, мы не возражаем.
- Возражаем, и даже очень, - сложив форму и ботинки в заранее приготовленный пакет для мусора, сказал Джек. - Мы летим в закрытый частный клуб, где по уик-эндам собираются весьма влиятельные джентльмены, к чьим голосам прислушивается даже президент, поэтому наш внешний вид должен хотя бы приблизительно соответствовать принятым там правилам. - Я не хочу злоупотреблять своими дружескими отношениями с хозяином.
- А красивые дамы там есть? – подняв вертолет до высоты рекомендуемого воздушного коридора, спросил Кертис.
- В зависимости от того, что ты имеешь в виду под словом дамы.
- Я не собираюсь искать себе невесту в мужском клубе.
- В таком случае, думаю, ты не будешь разочарован.
На экране спутниковой навигации высветилась карта залива Хайверстро.
Кертис бросил взгляд на приборы.
- Скорость двести пятьдесят километров в час. - Пролетаем над мостом Джорджа Вашингтона.
- Держись ближе к восточному берегу залива. – Скоро будем на месте.
Кирби снял с себя форму наемника, которую одел поверх костюма и теперь молча смотрел в окно. Ему не хотелось корчить из себя крутого парня, делая вид, что с ним все в порядке. Прожив большую часть своей жизни, он пришел в итоге к печальному результату. Не подчинись он голосу этой таинственной мистической силы, способной, как минимум, предвидеть будущее, он бы уже, вне всяких сомнений, был мертв.
- Что, мистер Кирби, слишком уж жестко начался день? – читая его мысли, спросил Войнич.
- Не думаю, что на этом наши приключения закончились, - глядя на мальчишек, играющих в футбол в парке Уотерфронт, ответил Кевин.
- Там, куда мы летим, неприятностей быть не может, если вы, конечно, их сами не создадите каким-нибудь необдуманным поступком, - обернувшись, сказал Джек Зорза.
- Если вы беспокоитесь, что я кому-то позвоню, и ваши заказчики обнаружат наше местоположение, то могу вас заверить, что в этот самый момент они уже отслеживают наш маршрут, находясь в полном недоумении, куда это их наемники собрались, и почему они не отвечают на звонки.
- Ну и каким же образом, позвольте узнать, они это сделают? Я ведь отключил GPS, - ухмыльнулся Кертис.
- Если вы нажали кнопку «off» на приборной панели, это еще не означает, что вы действительно отключили сам прибор, который обычно спрятан в самых труднодоступных местах в летательных аппаратах подобного класса.
- Надо же, кто бы мог подумать? Я всегда подозревал, что эти французы не такие уж и дружелюбные, какими хотят казаться, - рассмеялся Войнич.
- А причем тут французы? – спросил Джек.
- Вертолет, на котором мы летим, сделали именно они.
- Окей, джентльмены, что теперь? Просто приземлимся где-нибудь в заповеднике и заплатим рейнджеру штраф за неправильную парковку, - спросил Кертис.
- У нас будет всего пара часов до приезда полиции. За это время надо успеть избавиться от вертолета», - сказал Войнич.
- Мой приятель что-нибудь придумает, - успокоил их Джек.
- И даже неплохо на этом заработает. Угнанные вертолеты скупают за четверть их рыночной стоимости, так что «поллимона» ему точно за эту птичку отвалят, - сказал Кертис, похлопав ладонью по приборной панели.
- Я полагаю, нам не следует заниматься не своим делом. У нас впереди куда более заманчивые перспективы, - вовремя остановил полет его мысли Джек.
Кевин по-прежнему смотрел на прибрежную полосу реки Гудзон. Он хорошо знал район к северу от Нью-Йорка с его многочисленными парками, мини-заповедниками размером в несколько футбольных полей, дорогими частными домами и элитными гольф клубами. С высоты птичьего полета ему хорошо было видно железную дорогу Ривер-роуд. Над ней гигантским бумерангом нависала автострада Нью-Йорк Стейт Трауэй, которая плавно переходила в мост Таппан Зи, соединяющий два берега Гудзона.
Сразу за мысом Кротон Поинт, взору открылось множество белых яхт, лавирующих в заливе между клубом Халф-Мун-Бэй и парком Оксавана.
- Подлетаем, начинай снижение, и бери правее на Блу маунтэн резэрвэйшн парк - указав рукой, на утопающий в зелени коттеджный городок Крюгерс, сказал Джек.
Пролетев над железной дорогой и над идущим параллельно автобаном, Кертис удивленно присвистнул.
- Ух ты! Члены вашего клуба действительно не любят посторонних глаз. Здесь, куда ни глянь – везде настоящий парк Юрского периода. Только динозавров не хватает.
- После трех-четырех бутылок вина из запасов мистера Кирби, я вполне сойду за него, - разразился тяжеловесным смехом Тони Бранкуззи.
- Опускайся на лужайку возле большого пруда.
- Честно говоря, Джек, меня сильно смущают те электрические провода, что справа от вас. Не забывайте, что у меня всего тридцать часов летной практики.
- В таком случае, сажайте вертолет прямо по центру футбольного поля.
- Разумное решение, - согласился Войнич.
Не успел Кертис заглушить двигатель, как из отделанного черным гранитом большого трехэтажного здания в стиле модерн, вышли четверо охранников и быстрым шагом направились к вертолету. Джек закурил сигарету и не спеша пошел им навстречу. Узнав его, начальник охраны Дэвид Фоли махнул рукой и расплылся в улыбке. Они обнялись как старые друзья. Джек отвел его в сторону от остальных. Выслушав своего приятеля, Фоли кому-то позвонил и, спустя минуту, отдал команду охранникам провести гостей.
- Надо же, одни Макларены, Роллс-Ройсы и Лимузины. Простым парням вроде нас здесь вряд ли будут искренне рады, - взглянув на охраняемый как Форт-Нокс паркинг, сказал Кертис.
- Насчет искренности ты явно перегнул палку. Вопрос состоит в том, будут ли они рады нам вообще, - уточнил Войнич.
- Именно поэтому, мы и ведем вас в старое здание клуба, в котором теперь останавливаются секретари, водители и телохранители наших гостей, - улыбнулся широкоплечий охранник мулат.
- Надеюсь, кухня там есть? – спросил Бранкуззи, неся в руках тяжелые сумки с вином, хамоном, пармезаном и овощами.
- И даже пару смазливых стриптизерш найдется, - открыл своей картой дверь здоровяк.
- Возвесели нас, Адонай, за дни, которые мы провели в бедствие, - произнес Войнич, увидев несколько загорелых девушек, плавающих в бассейне.
- Амен! – рассмеялся Кертис, снимая рюкзак с оружием с плеч.
Продолжение следует…
© Алек Кадеш 2011г.