Эйре снилось, что она летит над морем на спине громадного высокогорного орла. Море такое огромное, что его нельзя было охватить взором, то спокойное и гладкое, то пенящееся белыми, игривыми барашками. Воздух был удивительно прозрачным и упоительно теплым под лучами полуденного солнца, а земли не было видно совсем.
А вот, наконец, и земля показалась на горизонте – не какой-нибудь одинокий утес или остров посреди безбрежного океана, а очень большая и прекрасная земля, где было много высоких гор, покрытых вечнозелеными лесами, быстрых, полноводных рек и ярко зеленеющих, плодороднейших долин. Это был щедрый, гостеприимный, благодатный край!
Орел спускался все ниже, кружа над широкой речной долиной и, наконец, опустился на землю. Эйра спрыгнула с его спины, держась за широкое правое крыло, и перевела дух. Вокруг – никого, только шелест ветра да пение цикад в высокой густой траве.
Эйра вышла на берег реки, распугав мелких грызунов, похожих на едва подросших и недавно прозревших детенышей кроликов, и огляделась. В тот же миг невесть откуда выскочила стайка бегущих проворных мальчишек в одних белых рубашках, с длинными нечесаными волосами, огласивших окрестности воплями ужаса: «Волк, волк!..»
Эйра вздрогнула и посмотрела в сторону леса. Никаких волков там не было и в помине, но она все же почувствовала тревогу. А затем огромный орел расправил могучие крылья, величественно взмыл в небо и направился в лес, где после этого завязалась какая-то борьба. И через несколько минут вылетел оттуда, роняя перья, и в грозных когтях его беспомощно бился истекающий кровью зверь.
Сон прекратился посреди ночи, и Эйра резко села на лежанке. Ее сердце неистово прыгало в груди, как у загнанного зверька, все тело покрывал холодный, липкий пот. Нехороший это был сон, ох, нехороший…
Но все же, тут же подумала она, не такой уж и плохой, как ей показалось вначале – все-таки благородный орел убил злобного волка, едва не растерзавшего деревенскую детвору. Значит, сон все-таки ей приснился замечательный…
Она вновь легла на топчан, который уже два с лишком месяца принадлежал ей, так как Анхилар и Фиона жили теперь в отдельном доме в том же Танноре, недалеко от Темианова дома (этот новый дом Анхилар выстроил, как издавна водилось, своими руками). Бабушка Иннола все так же жила у знахарки. Так дом Темиана и Нелиды становился со временем все просторнее и скучнее.
Много радости маленькой Эйре и ее родителям доставляли визиты отца Амрида, его жены и двоих сыновей, из которых старшему, Итану, было около пятнадцати лет, а младшим был уже знакомый читателю одиннадцатилетний Урия. Приходила также и Нолла, дочь молочника, которая в последнее время стала гораздо лучше и терпимее относиться к людям из «постороннего» племени и даже, незаметно для себя, начала перенимать некоторые их манеры, жесты и выражения.
Дети, как и прежде, ходили в местную школу, а Итан мечтал после того, как ему исполнится восемнадцать, уехать в Авлон и поступить на службу к государю Аммосу Третьему. Как его ни отговаривали отец и мать, он твердо стоял на своем. Тогда Амрид и его жена Ианна решили, наконец, оставить Итана в покое. И тогда у их меньшого сына, Урии, появилась своя собственная дума, о которой он вскользь намекнул, но никому не рассказал.
- А, может быть, ты мне расскажешь? – спросила у него Эйра, когда они сидели поздним январским вечером за длинным дощатым столом в кухне и уплетали пирожки с медом и лесными орехами. – О чем ты все время так много думаешь?
Рядом с ними жарко горел огонь в печи с открытым широким очагом, его отблески озаряли всю кухню и часть остального дома. Когда топилась главная печь, вечерами в доме даже не требовалось светильников. Это позволяло не только лакомиться сладкими пирожками, запивая их душистым травяным наваром, но и читать книги в перерывах между этим увлекательным занятием или даже во время него. Что Эйра и делала в данный момент, раскрыв перед собой подаренную не так давно кем-то из взрослых толстую, немного потрепанную книгу с цветными картинками и текстом написанным весьма искусным, но при этом четким и разборчивым почерком.
- Эйра… а может быть, ты сначала мне скажешь, что ты там читаешь и о чем все время думаешь, читая эту муть?
- Это? – она ткнула пальцем в книгу. – Это не муть, а описания истории и уклада жизни разных даарийских племен, сейчас я читаю про происхождение и жизнь эоров. Оказывается, они произошли от смешения крови тендуанцев и каких-то белокурых недоростков древнеарийского происхождения с затонувшего некогда острова Сельхиан, с примесью крови темноволосых чужеземцев с западных частей Срединной Земли, и они такие смешные.
- Ух ты!.. – Урия едва не поперхнулся травяным наваром от такого количества неожиданно свалившихся на него новых знаний. – А что в них смешного, в этих язычниках?
- Да почти все. Если верить этой книге…
Далее Эйра начала зачитывать отрывок из подаренной книги:
- …Они так добры, простодушны, но вместе с тем многие из них обладают «мертвой» хваткой во всем и это помогает им стать большими людьми. Еще порой они бывают влюбчивы, даже в зрелом возрасте. Представляешь, некоторым привилегированным гражданам эорских земель разрешается заводить себе семью из двух жен, если одна из них не справляется как надо со своей ролью, а ее муж безнадежно влюбляется в еще одну женщину и твердо решает ее завоевать. Данный обычай пошел от сельхов, культура и кровь которых до сих пор преобладают среди жителей этого сравнительно нового племени...
- Ну и подумаешь, как будто это интересно… или я не понял, к чему ты клонишь.
- Смотри сам… Некоторым привилегированным гражданам эорских земель разрешается заводить себе семью из двух жен. Это значит, что когда я вырасту вдали от дома и потом вернусь домой, я могу попросить старших, чтобы они меня выдали за привилегированного эора…
- Ага… – Урия расплылся в улыбке, скорее язвительной, чем радостной. – Это про какого такого эора ты говоришь?
- Про того, у которого скоро будет жена и куча детей, а к тому времени ему самому будет больше сорока лет, он станет привилегированным и умным, а я – взрослой и тоже умной…
Урия не сдержался и сложился пополам от хохота, прыгая на одной ноге по полу и держась правой рукой за свой живот.
- А, ну я уже понял! – наконец выговорил он, перестав хохотать как сумасшедший и вытирая лицо рукавом. – Это тот, который рвал себе глотку на Анхиларовой свадьбе, а ты все пыталась его переорать? Ну так он больше похож на чистокровного сельха, чем на ту помесь, которую называют эорами.
- Ну тогда бы я сказала, что сельхи очень симпатичные…
- Ага, и скоро этот ваш сельх женится на той фурии из Нордана. Если она его за десять лет не сожрет заживо, то, возможно, к сорока годам он станет вполне привилегированным чудом природы. Ха-ха-ха!
- Ну хватит уже тебе издеваться, Урия! Считай, что я шутки шутила. Лучше скажи, о чем ты все время так печалишься, что тебя даже этим не больно рассмешишь?
Урия вздохнул, отложив пирожок в сторону, и закрыл руками лицо.
- Ну чего ты?.. – засмеялась Эйра, но тут же зажала себе рот ладонью, увидев, что ее другу совсем не весело.
- Ничего… просто мне кажется, что твоя бабушка…
- Ну вот, наш Урия решил поменять разговор, - начала сердиться Эйра. – При чем тут моя бабушка? И что там – моя бабушка?
- В ту ночь, когда мои отец и мама спорили с Итаном, мне приснилось, что она скоро умрет, и с тех пор я об этом много думаю. И вчера мне тоже приснился сон – что она уже умерла.
- Что ты выдумываешь, дурак! – Эйра закатила глаза от испуга и запустила в него недоеденным пирожком.
Урия увернулся и спрятался под столом, потом вылез оттуда, стукнувшись о дубовую доску и сморщившись от боли.
- Ничего я не выдумал, мне на самом деле снились такие сны! Ты же сама когда-то говорила, что бывают вещие сны, вот я и…
- Но не такие же сны должны тебе сниться, олух! Пошли к моей бабушке, дурья голова, я покажу тебе, что твой сон не был вещим!
- Пошли, пошли!
Дети наспех надели меховые шубки, шапки и чебики и бегом по заснеженной тропинке, прихватив по фонарику, понеслись к жилищу знахарки Айниры. Несколько раз по дороге они спотыкались и падали. Урия разбил свой светильник и из него по снегу с шипением и треском выкатился горящий смоляной шарик, пока они, наконец, достигли избушки на самом краю обширного селения, переполошив всех местных собак.
Перепрыгнув через низенькую изгородь из полусгнивших досок, они добрались до входной двери домика и принялись яростно стучать, но никто им не открывал. Лишь с левой стороны раздались тройной собачий лай и одиночное конское ржание.
- Бабушка, открой! Тетенька Айнира, открой, это мы! Откройте нам, откройте, откройте!..
Но никто так и не отворил им дверь, лишь лай трех матерых волкодавов стал слышнее, а на маленькие детские чебики-снегоходы налипли плотные комья мокрого, тяжелого снега. Было сыро и почти не холодно, а с неба лился серебристый свет полной луны.
- Откройте нам, откройте! – снова забарабанили они в тяжелую дубовую дверь.
И так барабанили долго-долго, пока не выдохлись. Наконец, скрипнула калитка, и к дому подошла Айнира со светильником в левой руке и каким-то свертком – в правой.
- Чего вы тут шумите, негодные? – заругалась она на притихших детей. – А ну живо по домам, чего по ночам собак дразните?
- Мы пришли к бабушке! – выпалила Эйра. – А она нам не открывает! Где она?
- К бабушке… А кто так поздно к бабушкам ходит и спать мешает? Идите отсюда подобру-поздорову, пока целы!..
Эйра с Урией заплакали. Что-то случилось со знахаркой, до этого она была гораздо гостеприимнее к ним и добрее. А может быть, просто притворялась?
- Ну не ревите вы тут, окаянные! – одернула их Айнира, понизив голос. – Умерла бабушка. Волчий след на ней был, ничего не могла я поделать. А теперь идите по домам, завтра будет погребение на Круглой Поляне.
Эйра истошно завопила. Волчий след! Проклятие Туран-дема! Но ведь…
Всю дорогу до дома она едва сдерживала слезы, а придя домой и сбросив с себя верхнюю одежду, шапку и обувь, бросилась на лежанку и разразилась безутешными рыданиями. Урия молча смотрел на нее. Родителей все еще не было дома – они гостили у отца Амрида и обсуждали с ними какие-то важные, по их мнению, дела.
- Ну почему, почему это случилось, почему-у-у?!! Ты обманул меня, когда сказал, что Волк не тронет больше никого из Кассидарова рода! Почему ты меня обманул?!
- Я?.. – Урия выпучил глаза от удивления и ткнул себя пальцем в грудь. – Я этого не говорил…
- Да не ты, а прапрадед твой!!!
Теперь Урия уже совсем ничего не понял, что за чем следовало и при чем тут его прапрадед, а Эйра, выплакавшись, провалилась в тяжелую дремоту, перетекшую понемногу в нормальный сон. Ей снилось, что она не спеша идет по освещенной солнцем дорожке к Черному Озеру. Возле домика Седого Луня остановилась, поприветствовала сидевшего на крылечке старика-сторожа и направилась дальше в лес, к самому озеру. Дойдя до знакомой старой колоды, Эйра присела отдохнуть, достала пирожок и только принялась есть, как ее окликнули по имени.
Она подняла глаза и увидела знакомого странника – он был, как и тогда наяву, высокий, статный и моложавый на вид, с неисчерпаемой силой и энергией в теле, во всех членах и во взгляде. И вновь его взгляд, полный неведомого человеческому разуму, таинственного света, глубоко проник в ее существо, растопив тревогу, страх, злость и душевную боль и вселив спокойную безмятежность с какой-то неземной радостью и легкостью. Она вновь взглянула на него, без тени страха, сомнений и недоверия, но теперь увидела не зрелого мужчину в длинном темном одеянии, а поразительно красивого юношу с золотистыми волосами, обнаженными сильными руками и в белом одеянии с золотым поясом. Поверх этого одеяния на нем была еще накидка из лилового шелка, схваченная на груди огромной золотой брошью, из которой, как показалось Эйре, исходил свет. Вся его фигура светилась и была охвачена большим ореолом бесподобного неземного сияния, чем-то похожим, если внимательно рассматривать на собранные крылья. Рассмотреть глаза было сложнее всего, так как из них, так же как и из броши, вырывались потоки неистово яркого и теплого, но, к счастью, не слепящего глаза света.
- Какая красивая у тебя душа, – восхитилась Эйра. – Где-то я это уже видела… но ты ли это, мой старый друг Младшее Солнце?
Мельком у нее в голове возникла мысль, а не могло ли это существо быть поддельным дэва, или, на диалекте айха и родственных им племен – ангелом. Такие подделывающиеся духи (в последие столетия некоторые арктоарии их называли по ошибке собственно дэва или асура, в отличие от настоящих носителей Света Истины – ахура) могли быть очень опасны и часто заманивали доверчивых людей в хитрые ловушки, и только собственный голос сердца, если ему довериться, мог открыть истину. Вспомнив эти наставления из дополнительных уроков духовного становления, преподаваемым в таннорской школе заезжим учителем Агеллоном, человеком странноватым, но очень добрым и отзывчивым по своей натуре, Эйра обратилась к голосу собственного сердца, в котором, по словам учителя, прятался Дух. И тут же ей пришел краткий, но очень понятный ответ: «Это ОН!»
Она хотела отвести взгляд, чтобы посмотреть, исчезнет или нет это видение, но не смогла. Прекрасный юноша тем временем приблизился к ней и сел рядом, потом положил руку ей на голову и внимательно посмотрел в глаза.
- Почему Волк Туран-дем убил мою бабушку? – спросила у него Эйра. – Ты ведь обещал защитить наш род.
- Да. Но моя защита сильна до тех пор, пока люди искренне верны Единому Истинному Творцу, что живет в их сердцах и являет Себя через чистые помыслы и Вдохновения, и чисты душой. Твоя бабушка нарушила наш уговор, связавшись со злой колдуньей. Она потеряла свою чистоту и связь с Первотворцом, ее вера ослабела, и она стала беззащитна перед силами Тьмы.
- Айнира – злая колдунья, связанная с силами Тьмы?? Я не знала этого!
Эйра начала плакать. Дух Странника бережно обнял ее, стал утешать и гладить по голове. От него исходило столько тепла, любви и благодати, что она совершенно расслабилась и не хотела больше ни о чем думать и печалиться, все ее существо исполнилось Любовью и Светом.
- Я посланник Единого Бога, и я мог бы помочь твоей бабушке, но не могу силой вмешиваться в судьбы людей, если они сами о том не просят. Иннола выбрала тьму и смерть не по незнанию, а намеренно, она обо всем знала заранее. Скажи всем своим родичам, что, если они будут искренне верны Создателю, чисты душой и будут искренне желать избавления от бед, оно придет. Оно придет через их сердца и особенно через тебя, моя маленькая Эйра, когда ты станешь моей ученицей. А теперь – спи спокойно, ничего не бойся и не думай ни о чем плохом. Я рядом.
Видение исчезло, растворившись в приятной темноте, без тревог и кошмарных сновидений.
_________________________
Разразившаяся снежная буря, налетевшая с гор, отнюдь не помешала почти всем жителям Таннора собраться у дома знахарки. Когда тело умершей вынесли на деревянных носилках на улицу, народ ахнул: на руках, груди и лице Иннолы виднелись многочисленные раны, царапины и ссадины, а шея была перегрызена мощными клыками. Одежда была разорвана волчьими когтями, половина кисти правой руки – откушена. Рядом с телом старой женщины лежал наполовину разорванный трупик шемара Такки. Храбрый зверек, по всей видимости, погиб первым, пытаясь защитить добрую гостью и подругу своей хозяйки.
- Одолел-таки, зверь окаянный, – чуть слышно прошептала Нелида, прикрыв лицо рукавицей и давясь слезами. – Не уберегли Светлые Боги…
И, подойдя к носилкам, она опустилась рядом с безжизненным телом своей матери и зарыдала. Ее подмывало наплевать на все и проклясть всех – от окаянного оборотня, убившего Иннолу, до самих Солнечных Богов, которые ей не помогли, и даже самого Творца Вселенной, но остановилась в своем безумстве, вспомнив то, что ей с утра сказала родная младшая дочь: тот, кто останется чист душой и верен Создателю, живущему везде, в том числе в наших сердцах, и его Солнечным Детям, что передали нам этот Свет Истины, сможет уберечься сам и уберечь своих потомков от козней свирепого демона, поклявшегося извести всех без исключения потомков Кассидара за некое предательство. Вспомнив это, Нелида покаялась и стала молить Высшие Силы об упокоении и скором освобождении из плена души бедной Иннолы.
- А ведь почтенный новый родственник наш Демодес уже передал нам приглашения от господина Тавала на свадьбу его младшего сына, - с горечью пробормотал Темиан. – Но, видно, сначала нам придется пережить похороны.
Эйра тихонько плакала, утираясь носовым платком, некогда подаренным ей Эорнихом – этот небольшой кусочек мягкой светло-голубой ткани она всегда носила с собой как талисман или, на всякий случай, как палочку-выручалочку, и из-за этих всяких случаев ей часто приходилось стирать его в растворе порошка из мыльного корня вперемешку с цветками асфодели. Левой рукой она держалась за указательный палец правой руки любимого брата Анхилара, в сравнении с которым казалась такой маленькой и хрупкой, а справа от нее стояла Анхиларова жена в красивой песцовой шубке и пуховом платке работы заморских мастериц-островитянок.
Водрузив тяжелые носилки на телегу, запряженную двумя матерыми волами, погоняемыми местным возничим Инваром по прозвищу Вспоротое Брюхо (полученному им за то, что однажды некий столичный лекарь вырезал ему ставший опасным для жизни «слепой отросток»), похоронная процессия двинулась к Круглой Поляне. Там местные жители испокон веков устраивали церемонии погребального сожжения умерших с последующим захоронением праха в земле, чтобы его не разнесли буйные ветры да дожди со снегами. Поляна эта, вырубленная посередь густого леса, куда вела единственная широкая, хорошо протоптанная тропа, находилась в двухсот двадцати сехтах южнее Звонкого Ручья. Главным погребальщиком у таннорцев был обычно Седой Лунь, страж местных лесов и гроза непутевых охотников и лесорубов. Но в этот раз все было не так, как прежде, поскольку эту роль на себя взял… отец Амрид, объявивший исконные обычаи тендуанских арктоариев языческими, а следовательно, ненужными и вредными для распространения в Даарии новой веры. Отслужив, как это было принято в его роду, длинную и томительную панихиду, он отказался развести погребальный костер и вместо этого заставил двоих крепких парней вырыть большую продолговатую яму, в которую намеревался схоронить тело умершей. Сие действо вызвало молчаливую волну возмущения у многих собравшихся здесь селян. Не обошла она и Темиана с Нелидой, но вслух никто ничего так и не сказал. Невесть откуда налетела стая воронов и до самого последнего момента кружила с громким карканьем над поляной, чего раньше тут не бывало. В самый последний момент голодные хищники разочарованно разлетелись кто куда, а самые отчаянные птицы расселись по ветвям сосен, елей и могучих дубов, буков и кедров, ожидая, что в следующий раз им все-таки повезет.
Седой Лунь, как и многие жители Таннора, втайне негодовал: обычаи предков тендуанцев и прочих племен угасающей под культурным гнетом «тихих завоевателей» Арктиды снова были попраны и втоптаны в грязь. Вместо того, чтобы возвращать тела своих предков Матери-Земле в том виде, в каком она уже готова их принять и соединить со своим благодатным чревом – в виде пепла, люди начали закапывать их, чтобы они гнили в земле, отравляя ее и плодя мерзких червей-трупоедов, и рыть для этого огромные ямы, уродующие лик прекрасной Земли! А уж заклинателя-песенника, который испокон веков участвовал в церемониях погребения, и вовсе не стали приглашать. Вот так дела!
Однако некоторая часть таннорского народа была довольна переменами, которые произвели в их стране нынешние правители, расселив по всем городам и многим весям своих сородичей, потомков и просто верных им людей. Все же это было получше, чем дикарские церемонии и обряды колдунов – что на свадьбах, что на похоронах.
На том месте, где вырыли и затем зарыли могилу, отец Амрид вбил в землю деревянный колышек, к которому прицепил небольшую бронзовую табличку с записью об усопшей, и заявил, что отныне все таннорцы будут хоронить умерших именно таким образом. При этом он пообещал им отвести для этих целей достаточно большой участок земли в лесу ближе к Черному Озеру и обязать кузнеца ковать из бронзы именные таблички.
- Чтоб тебе пусто было, вражина этакая! – лютовал Седой Лунь, высунув из-под длинной бороды сморщенный кулак и постучав им по стволу старого дуба. Его никто не услышал, но зато все увидели – в первую очередь, отец Амрид, который тут же воздел руки к небесам и что-то пробормотал.
Старика отнюдь не скрючило от произнесенного не то заклинания, не то молитвенного обращения к Высшим силам, но сыпать проклятиями ему расхотелось.
_________________________
После похорон Иннолы Таннор, по наставлениям отца Амрида и предшествующих до него «духовных отцов», погрузился на некоторое время в скорбь. Поговаривали, что раньше и в этом отношении здесь было иначе – люди радовались, провожая своих предков или других умерших сородичей или близких друзей в иной мир, однако приход сюда проповедников с Севера постепенно изменил многие местные обычаи и традиции коренных даарийцев, навеянных сказаниями и учениями арийских ведунов. Арии стали смотреть на человеческое существо не как на нечто отдельное от тела, божественно-кристально-чистое и непорочное, временно заключенное в «темницу» для того, чтобы прожить тут определенное время, причем далеко не один раз, и уйти, набравшись бесценного опыта, а как на нечто целое, соединившее в себе и тело, и душу, и божественный Дух. А если какая-то из этих частей человека отмирала, полагалось скорбеть об утрате, но не вечно, а только некоторое время, чтобы излишней скорбью не воспрепятствовать уходу души в Небесную Обитель либо в Пустыни Мрака – смотря как жил человек, по законам Единого Творца или против таковых. Но до некоторых доходило и то, что и те, и другие отчасти были правы – хотя бы в том, что уход в Небесную Обитель Богов был освобождением, о котором говорили древние арии, а пребывание в Пустынях – продолжением получения того самого «бесценного опыта», который, между прочим, не зависел от того, жил человек рожденным в земном теле или уже (или еще) нет. Этих людей местные жители называли ЗНАЮЩИМИ и зачастую побаивались.
Когда Эйре рассказывали обо всем этом родители (пока еще мало кому было известно, что они были из числа знающих), она недоумевала: как можно веселиться и прыгать радости, когда умирает близкий человек? Значит, обычай тот был плохой, не совсем чистый и неискренний. Она все это уже испытала на себе: когда умерла бабушка, очень близкий и родной человек, веселиться совсем не хотелось.
Впрочем, мудрый человек, зная, что душа покойного уходит к праотцам в мир Света и Радости, в мир, где царит Вечная Любовь, он возрадуется в глубине души, как ребенок, но виду не подаст. Но как быть, если человек сильно нагрешил, как ее бабушка, его душу забрали демоны и уволокли в Пустыни? Тут остается только плакать, плакать и плакать! Но опять же, мудрый человек, познавший величайшую тайну жизни и смерти, не поддастся своей душой чувству бесконечного горя и утраты, а смирится с тем, что умерший человек сам избрал свою судьбу и признает то, что шанс вернуться к Создателю у него все равно остается. И внутренне обрадуется этому шансу.
Так будь же мудра, маленькая Эйра эн Кассидар Аронай Ари! Будь мудра и всегда находи повод для внутренней радости, радуйся жизни, несмотря ни на что!
Все эти прекрасные слова она брала отнюдь не из своей умной головки – их говорило ее прекрасное доброе сердце, ее собственная Небесная Душа и тот добрый Дух-дэва, что приходил иногда в снах или во времена раздумий долгими зимними вечерами. И эти слова она часто записывала в свой дневник, который ей подарила молодая жена Анхилара вместе с диковинным писалом и сосудом для чернил.
Так вот где она кроется, настоящая Истина! Не в обычаях, обрядах и вероучениях, что навязывают людям духовные отцы, всякие колдуны, учителя и прочие, а в том, что говорят сами Боги Света Истины или, как было точнее, сам Бог-Творец через Них и через нас, Его Детей – из глубины наших сердец! А был ли прав отец Амрид, считавший себя «природным грешником», но при этом читаюший всем проповеди и насаждавший обычаи и традиции своего народа среди языческой Даарии? Нет! Прав ли был он, признававшийся под двумя-тремя кружками йэла, что его куда больше интересует не Бог и не вера, а деньги, которые ему якобы задолжали люди государя-наместника Аммоса Третьего? Нет! Был ли он таким уж праведным человеком, как сам всем всегда говорил о себе? Нет! И, наконец, было ли ему совестно за свой образ мыслей и поступки перед своим мудрым предком, жившим где-то в уединении далеко в горах? Тоже нет! И, наконец, догадывался ли обо всем этом его подрастающий младший сын?
И на этот последний мучивший вопрос у Эйры вскоре тоже нашелся ответ: Урия все видел, слышал, обо всем догадывался и чувствовал сердцем неправду, но молчал, боясь наказания, а в душе его назревал бунт.
Главную же и самую сокровенную тайну – где прятался Волк Туран-дем и как его можно было достать, чтобы уничтожить, ей так и не удавалось узнать. Каждый раз, когда она пыталась это выяснить, пробуя разные подходы и ища лазейки, чтобы добыть тайное знание, неизменно приходил один и тот же ответ: «Об этом ты узнаешь, когда тебе исполнится двадцать лет».
Эйра закончила записывать, захлопнула дневник, отложила писало в сторону и размяла задеревеневшие пальцы на правой руке. Несмотря на то, что от долгой работы пальцы изрядно уставали, писать палочкой, подаренной Фионой, было сплошным удовольствием: кончик пера, на который очень медленно и равномерно стекала густая жидкость из хрустальной чернильной головки, скользил по плотной желтоватой бумаге легко, свободно и почти не оставляя клякс. В чем заключался секрет «волшебного» писала, ей так и не удалось разгадать. Даария была очень развитым и богатым на таланты государством, и здесь в разных многочисленных городах и селениях жили изобретатели и умельцы, изготавливавшие самые разнообразные диковины, над устройством которых нередко приходилось долго ломать голову, а если такая штуковина ломалась, то никто не мог ее починить, кроме мастера, ее изготовившего.
Говорят, книг в Даарии до последних трех столетий тоже не было и народ со времен появления письменности оставлял свои записи на длинных листах из чего-то похожего одновременно на ткань и на бумагу, или в переносных «книжках» из очень тонких деревянных дощечек, а чаще всего даарийцы писали где попало и как попало. Изобретение такой бесценной вещи, как книга, приписывали либо великому духовному отцу (или, по-старому, Жрецу) Аноку, известному, кроме всего прочего, как знаменитый ученый, изобретатель и писатель, либо его предшественникам, бывшим уже давно на Святых Небесах. Во всяком случае, тайна происхождения письменности и книг в Даарии так и оставалась неразгаданной. Кое-кто утверждал, что книги были не изобретены в Даарии впервые, а знание о них было принесено потомками исчезнувших атлантов и частично представителями народа айха гораздо раньше, чем было востребовано. Самые умные из школяров заявляли, что изобретение, точнее, «призвание к жизни» книг в Даарии принадлежит некоему Ормасу, жившему неизвестно где и невесть в какие времена, и показывали отрывки из книг по истории, где об этом было написано. Скудость знаний об этом, как и о многом, была вызвана тем, что история Даарийской Земли, переназванной позже Даарийским царством, была изрядно «подтерта» издателями, действовавшими в интересах правительства. Но оставалась надежда, что утерянные знания все же хранятся в записанном виде, как предполагали многие, в двух местах: в Тайной Библиотеке царя-наместника и в личном книгохранилище главного Жреца в самом сердце Центрального Нагорья.
- Мама, – позвала Эйра, закончив в очередной раз писать в своей записной книжке. – Ма-ам…
Нелида нехотя оторвалась от станка, на котором делала очередную пейзажную вышивку «Сражение под Арханоном» для продажи на городской ярмарке.
- Что случилось, милая?
- Мам… а хватит ли нам всем, кто в нашем роду, сил сохранить чистоту души, чтобы не достаться гнусному Волку?
Та вздохнула и отхлебнула немного парного молока из резной глиняной чашки.
- Так вот что тебя тревожит, мое дитя… Раньше ни нас, ни наших предков это не беспокоило – я жила далеко отсюда, а твой отец Темиан всегда считал Туран-дема Предком и покровителем своего рода, а потом он стал и моим покровителем, и твоих старших братьев. Он никогда не делал зла тем, кто был предан ему и считал своим. А вот теперь, когда мы предали этого покровителя, послушав забредшего к нам жреца, он стал для нас чужим, а мы – ему, и теперь он мстит нам. Теперь вместо того, чтобы беречь Кассидаров род и помогать умершим через ряд потусторонних испытаний вернуться к Предкам, он хочет заточить наши души в темницу, откуда нет выхода, пока его власть над нашим родом не свергнут Светлые Боги. И чтобы его месть была скорее и вернее, Волк ищет способы как можно скорее извести нас смертью. Пути назад нет и не будет, поэтому мы решили объединиться с Богами Света, которые отведут от нас угрозу либо нас – от нее.
Эйру поразило многословие матери – прежде она никогда так много за один раз не говорила.
- Да… но ты не забыла и о моей роли тоже?
- Нет, дорогая, я не забыла о твоей миссии. Мы согласились терпеливо ждать десять лет до тех пор, когда ты избавишь нас от этого проклятия. На тебя теперь вся надежда.
- Я не подведу.
- У тебя сильный дух, дитя мое, но будь осторожна. Туран-дем – дух Тьмы, он может быть коварен и очень опасен. Он не смог сам подойти к твоей бабушке Инноле, но для этой цели использовал знахарку. Айнире удалось под его властью совратить бабушку, она научила ее общаться с духами Пустынь Мрака и колдовать с их помощью и силой.
- А что случилось с Айнирой? Ее нет в Танноре!
Мать промолчала, отпила еще один глоток молока и ответила:
- Айнира ушла в лес и пока еще оттуда не вернулась. Даже Лунь не знает, где она, и это меня пугает.
- Хочешь сказать, ее волки съели?
- Это вряд ли, дочь моя. Если она связалась с Туран-демом, повелителем местных волков, они не могут ее тронуть, тем более, в наших лесах их почти всех передавили таннорские волкодавы.
Эйра неожиданно широко раскрыла глаза и рот.
- Матушка… а откуда ты так много всего знаешь? Я ведь только собиралась все рассказать сама! Ты что, читаешь мой дневник?!
- Нет, – засмеялась мать. – Ты разговариваешь иногда во сне, мое милое дитя.
От удивления Эйра едва не брякнулась мимо шестиногого деревянного табурета с подставкой, на котором сидела, но чудом удержалась на месте.
- Невероятно! Я разговариваю во сне?? А… мама... у тебя есть клейкое полотно?
- А зачем оно тебе? – удивилась Нелида.
- Буду на ночь заклеивать себе рот, чтобы не болтать. И буду делать так всегда и везде, чтобы никто никогда не узнал от меня лишнее, чего не надо знать. Дашь или нет?
Оторопевшая женщина отодвинула подальше чашку с остатками молока, чтобы не расплескать их по всей комнате, потом закатилась безудержным утробным хохотом и в этом порыве едва не сломала вышивальный станок.
- Ну что смешного-то? – рассердилась Эйра. – Дашь или нет полотно?
- Нет, не дам, – наконец выдавила из себя Нелида сквозь смех и слезы. – Потом еще отчищай с твоего лица смоляно-восковую смесь, мыльного корня не напасешься. Расскажи-ка мне лучше, с кем ты там все время разговариваешь во сне. Он каждую ночь к тебе приходит?
Она перестала смеяться как безумная и сделала серьезное лицо, а глаза девочки заблестели, как два бриллианта.
- Нет, не каждую, но это бывает часто. И он очень хороший…
- А кто он? – не терпелось выяснить Нелиде.
- Один из детей Солнца, он называет себя Младшим Ра и иногда еще приводит своих сестер и братьев. Один из них выглядит точь-в-точь как он сам, но такой скромный и так мало говорит…
- Любопытно… а как он выглядит, твой Младший Ра?
- Ну... он такой… очень большой, красивый и ярко-ярко светится, и за спиной у него вот такие вот крылья! – Эйра развела руки в стороны.
Нелида улыбнулась и отстранилась от станка.
- Так это же дэва! Отец Амрид часто рассказывает об этих крылатых духах, но каждый раз предупреждает, что далеко не все они несут Истинный Свет и служат Создателю. По его словам, настоящие приходят лишь к людям, чистым и возвышенным душой, чувствами и помыслами, и часто любят приходить к детям, если те чисты и невинны.
- Значит, к отцу Амриду они точно не приходят, – подметила Эйра.
- Ну откуда ты это знаешь, дитя? Сам такое сказал?
- Отец Амрид – злостный грешник, один из таких, кого он осуждает. У него грязная душа и закрытое сердце. И это мне сказал сам Младший Ра.
Она испытующе поглядела в материны глаза. Что ж, подумалось Нелиде, если и ее девочка и впрямь общается в своих снах с одним из великих Духов Небесной Обители, может быть, так оно и есть. Временами она поражалась таланту Эйры обо всем знать и догадываться, и еще тому, что ее, этакую козу, ни за что было не переспорить. Выходило так, что не она, Нелида, воспитывает свою дочь, а, напротив, родная дочь, притом самая меньшая и самая непоседливая, воспитывает ее...
- Он не просто дэва, – напомнила ей Эйра. – Он один из Детей Великого Бога Солнца, которого многие зовут Ра, а жители Срединных Земель называют Родом, некоторые последователи атлантической ветви – Гелиосом или Фебом. Если я, конечно, не ошибаюсь. И он, этот Сын великого Ра – небесная душа Странника… то есть Эорниха… то есть…
- Что-о-о?! – Нелида вскочила со своего шестиножника, опять чуть не свалив со стола вышивальное приспособление.
- Не бойся, матушка. Я не умею лгать.
Опешившая женщина не сразу пришла в себя, а когда это случилось, рухнула тяжелым кулем обратно на табурет и вытерла со лба выступивший пот.
- Я слышала много баек про этого Эорниха, но не таких абсурдных. Я согласилась с тем, что это знаменитый Анок Второй, ставший главным Жрецом Ра после своего официального отречения от государственного трона. Но это говорил он сам, а вот про этого духа, который великий Дэва…
- А что он?
- Ты сказала, что видела еще одно такое же существо во сне. Так вот, эти Близнецы до прихода правителей айха испокон веков были в пантеоне наших предков – арктоариев, и отец Амрид никогда о них не говорил. При чем тут Эорних?
- А при том… что я видела и знаю.
- Да этого просто не может быть! – возразила Нелида. – Я встречала однажды его здесь, он пришел к нам в дом как простой бродяга, и он вовсе не похож ни на кого из Детей Солнца. Скорее, он больше похож на отца Амрида, потому что является его предком-долгожителем.
- Ну почему ты мне не веришь? – продолжала упорствовать Эйра. – Когда я встретила этого Эорниха на Черном Озере в начале первого месяца жатвы, то заметила нем силу самого Великого Солнца, а потом уснула у него на руках и увидела во сне его крылатый дух. В другой раз я увидела Эорниха во сне и он превратился в того же самого сияющего дэва. А потом позже, в моих снах… Ну поверь мне, пожалуйста…
Нелида поморщилась и сглотнула слюну.
- П…постараюсь… Но это все так необычно… ты даже… уснула на руках у этого человека, у самого Верховного Жреца Даарии! Знал бы это отец Амрид… А ты ТОЧНО уверена, что он – один из Них??
- Ну вот, опять не веришь…. Да, да, да, ОН – один из Них! Он не говорил этого, но я догадалась сама, что он – Младшее Солнце…
- Ядреный суслик… ну ладно… а как он вообще с тобой обращался, наяву и в твоих снах?
- Очень хорошо обращается. Он ласковый, любит обнимать, гладить, утешать, вселять надежду и развеивать печали. И еще он учит все понимать, что есть что и как все устроено в этом мире. Мне с ним всегда очень хорошо.
- Ну раз так… – Нелида вздохнула. – Если тебе действительно с ним хорошо и если это не твое безумие после той болезни, то я готова тебе поверить. Если это действительно так, то он ТОЧНО может спасти наш род и наших будущих потомков и научить тебя, как это сделать. Но мне потребуется время, чтобы сопоставить в уме два несовместимых факта…
- Каких же, матушка?
- То, что человек, предложивший тебе у него обучаться, носит в своем сердце Сущность одного из Сыновей Ра, и то, что злостный грешник Амрид, извративший Учение наших Богов – его потомок. Подай мне браги, детка, мои мысли мешаются…
Эйра послушно налила матери полную чашку пенящейся, резко пахнущей кислятиной жидкости из большой бочки, стоявшей в углу поварни, и мать пила, пила, пока ее голова со стуком не упала на станок.