К вечеру мы развели костер. Глядя на счастливую пару, вприпрыжку прибежавшую вслед за мной, Зигги сплюнул. Ему, такому неказистому и с таким скверным характером, было от чего скрипеть зубами и умирать от зависти.
В первый раз за весь день из хижины показался Дэн – исхудавший и бледный, еще не оправившийся от своей лихорадки. Увидев нашу компанию, парень тоже уселся возле костра и принялся жевать кусок ветчины. Это было последнее, что еще оставалось из наших «неприкосновенных» запасов провизии, и мы хором сетовали на дока, решившего продлить время экспедиции. Принимая такое смелое решение, Эдвардс, похоже, не удосужился заглянуть в холодильник. Впрочем, по его же распоряжению мы уже четвертый день экономили на еде и всячески старались побороть непреодолимое чувство голода, терзавшее нас с первого дня нашего приезда. Не мудрено, что некоторые из нас, включая меня, изрядно похудели.
Поначалу Дэн подозрительно и с глубокой ненавистью косился на Вернона, который сидел среди нас рядом с Дайэн и был всецело поглощен нашими разговорами. Но Дрегон что-то шепнул ему на ухо, и он перестал это делать.
Зато Холлен, этот вечно неугомонный и полный бредовых идей субъект, выросший на овечьих фермах пустынного Запада, всем своим видом показывал глубокое разочарование и неудовлетворенность. Он то и дело вперивал свой взгляд в сидевшую против него счастливую пару и, как было заметно, невыразимо страдал. Все-таки Дайэн Мейдоулз, эта прекрасная нимфа - дриада, как он ее называл, успела завоевать его сердце. И теперь, когда заветная мечта Арни вмиг стала для него неосуществимой, он готов был провалиться сквозь землю.
Бэрман подбросил веток в огонь. Пламя зашипело и с яростью принялось лизать их, пожирая труд австрийца. Хард подсел ближе к костру и вытянул вперед руки.
- Огонь...- начал он. - В огне появилась наша Земля, она тоже когда-то была раскаленной. Я видел подземный огонь и многое понял в этой жизни...
- Эй, ты, философ! – заворчал Зигги. – Недавно я был знаком с одним немцем по имени Эрих Гиллер, который только и делал, что ругался. Помнишь его? Так вот. Иногда ему до смерти надоедало срывать зло на всех окружающих, и тогда он начинал рассуждать на глобальные темы. Он часто вдавался в описание четырех стихий, и любимой его стихией был огонь. Да-да, он превозносил огонь так же, как и ты. Знаешь, что он однажды сказал?
- Что?
- Он сказал, что огонь борется с водой, землей и воздухом, и когда-нибудь победит эти три стихии.
- Что это за учение? – поинтересовалась я.
- Мне кажется, что он по-своему переврал античных философов. Как человека я его ненавижу.
- А я думаю, что ненависть недостойна настоящего человека, - ответил Дрегон. – Можно ненавидеть за что-то, но если ненавидишь человека просто так…
- Пожалуй, ты прав. И все-таки мне он противен… как змея, как самый мерзкий гад! Прошу прощения, дорогой философ.
Мне вдруг стало смешно. Я сама не знала, до какой истерики может довести человеческая логика, тем не менее их спор вызвал у меня приступ смеха, который я старалась изо всех сил подавить.
Но через мгновение мне расхотелось смеяться. Я поглядела на лицо и руки Дрегона, этого непонятного и решительного человека, который был моим спасителем и моей опорой. Он сидел около самого огня, и языки пламени освещали его красивую, мужественную фигуру, застывшую в томительном молчании. Время застыло, остановилось, всего одна минута показалась целой жизнью. Той самой жизнью, которая есть ничто в масштабе целой Вселенной, породившей этот мир, в масштабе времени, которое рождает и поглощает эфемерные создания этого мира.
Ничего, я просто философствую. Нет ничего глупее, чем придумывать разные теории и потом убеждаться в их бесплодности.
Я вспомнила, сколько мы видели здесь необычного, казавшегося нереальным, но понимание всего этого было выше наших умов. Аномальные зоны и «плохие места» уже не были для нас чем-то сверхнеожиданным, но никто из нас не мог предвидеть причины их существования, кроме гипотезы о круговых потоках вод в недрах земли. Но, как я догадывалась, этого явно недостаточно для полного объяснения всех явлений.
Вместе с тем за все время я не заметила на острове того, что можно было бы смело назвать наваждениями, миражами или призраками. Несомненно, атмосфера и геомагнитная обстановка здесь порой порождала склонность к галлюцинациям и временным нарушениям психического равновесия, какие-то неизвестные причины вызывали сбой в работе хронометров, и все это оставалось за пределами нашего понимания. С другой стороны, все эти светящиеся феномены, которые мы часто наблюдали ночью, вполне можно было объяснить с точки зрения биологов, в том числе профессора Ниррея. Оказывается, на острове обитает много светящихся организмов, в том числе пауков, моллюсков, насекомых, а красивые светящиеся «сети», которые были своеобразным «достоянием» земли Шоуэна, на деле оказались ни чем иным, как скоплением ползающих слизевиков и нитевидных светящихся грибов, которые здесь обладали крупными размерами, повышенной активностью и способностью к росту. Днем мы могли просто не видеть всех этих нитей или принимать их за обычную липкую паутину, однако в темноте они начинали ярко фосфоресцировать, и тогда ночные джунгли острова представляли собой жутковатое зрелище. Слизистые грибы и «симбиотические нити» (как назвал их профессор, думая, что они представляют собой симбиоз грибов и светящихся бактерий) ночью выползали из почвы и трещин коры деревьев и медленно двигались вверх, оплетая стволы и растягиваясь между ними наподобие ловчей сети пауков. Ни профессору Ниррею, ни тем более нам, не была понятна причина такого разнообразия светящихся организмов и такого пышного их развития, но мы пытались как-то связать это с повышенным радиационным фоном, вулканической активностью и эндемизмом. Первое было более вероятным, поскольку, по показаниям измерителя, уровень радиации здесь был выше, чем в других областях мира и островах, на которых не проводились ядерные испытания. Тем не менее, как сказал профессор, фон радиации на острове был не слишком опасен для человека, проживающего здесь временно, но был бы нежелателен для генофонда людей, которые бы жили здесь постоянно и рождали детей. В этом мы видели одну из причин безлюдности острова.
Все это профессор Ниррей рассказывал нам во время наших маршрутов вглубь острова и подъемов в горы. Каково же было наше всеобщее удивление, когда мы на следующий день измерили фон радиации в районе пещеры, где была закопана деталь боеголовки – эта часть территории острова сильно «фонила», гораздо больше среднего показателя, который мы условно принимали за оптимум. Убедившись в этом, мы с Дрегоном, Дайэн и профессором Нирреем (остальные предпочли устроить небольшой субботник около хижины и поэтому остались там) принялись глотать противорадиационные пилюли, которые откопали на «Экинтаусе» среди ненужного хлама, забивавшего трюм.
- Что это значит? – спросила я, рассматривая шкалу дозиметра.
Ниррей почесал свою обширную лысину, поправил очки и закашлялся.
- М-да, ситуация... - промямлил он. – Мне остается только сделать вывод, что мы наткнулись на захоронение ядерных отходов или подземное хранилище ядерных боеприпасов...
Лицо Дрегона потемнело. Мы с Дайэн тоже сделали невеселые мины, и только профессор, казалось, загорелся какой-то сумасшедшей идеей.
- Что такое, профессор? – спросила я, заметив его воодушевление.
- Я подумал вот о чем. А не попытаться ли нам заняться раскопками? У нас для этого есть все инструменты. Будет неплохо, если мы отыщем здесь ядерный могильник и сообщим об этом в ООН...
- Вы спятили! – негодовал Хард.
- Нет, профессор, - резко и гневно сказала Дайэн, тряхнув головой. – Вы что, хотите всем нам смерти от радиации? Я как геофизик во всем этом разбираюсь и без ваших раскопок знаю, что здесь зарыты ядерные бомбы или отходы атомной промышленности! И при том самым дикарским образом – у поверхности! Посмотрите, как выглядит эта местность. Видите?
Она показывала на неровности и холмики, которые вполне могли быть участками некогда разрытого грунта.
- Так вот оно что... - пробормотала я.
- Да нет же, вы меня не поняли! –пытался защищаться Ниррей. – Я никого не заставляю этим заниматься, я просто сказал, что это было бы неплохо… А вы уже кидаетесь на меня с кулаками!
- Пойдем отсюда! – охрипшим голосом сказал Дрегон и повел нас обратно, подальше от этого места.
Мысли у всех нас были невеселые.
- Какого дьявола! – ругался Скотт Ниррей. – Нет, я до сих пор не возьму в толк, что Теодор Эдвардс делал здесь два года назад! Наверное, ловил бабочек и носился по лесу в поисках привидений и пространственно-временных дыр, которых на самом деле вообще не может существовать! Это почти то же самое, что уфология. Согласитесь, это же маразм, чушь, бред сивой кобылы!..
- Я полностью с вами согласен, - поддакнул Дрегон, пиная камешки, попадавшиеся ему на пути. – На острове нет призраков. Вы сами говорили, что это всего лишь светящиеся организмы, симбионты бактерий и слизистых грибов! И вот это, между прочим, тоже.
Он остановился около дикой гевеи, порылся в зарослях мха и руками достал оттуда крупного слизистого моллюска, почти лишенного раковины.
- Вот, смотрите! – он потряс перед нами своей добычей, потом отбросил тварь в сторону и с отвращением стал вытирать руки о траву и мох. – Вот то, что мы видели тогда ночью в нашей хижине! Точнее, видела только ты, Джилли. Обыкновенный экваториальный слизень, который вдобавок ко всему светится в темноте, потому что сплошь покрыт светобактериями!
- Да, говорят, что туземцы употребляют их в пищу, - добавил профессор.
Дайэн поморщилась, наткнувшись ногой на эту гадость.
- Фу, сейчас меня стошнит... Мерзкая тварь!..
В ту же секунду я ощутила на своем лице что-то липкое и отвратительное. Это оказался фрагмент слизистой сети, которая висела между лианами подобно паутине.
Теперь Дайэн уже точно не выдержала и на несколько секунд исчезла за стволом гигантского папоротника. Я достала носовой платок и принялась стирать с лица эту мерзость.
- Вот они, последствия ядерного бума в середине столетия! – продолжал ворчать старый ученый. – Я, конечно, всего лишь ихтиолог, но я прожил целую жизнь и кое-что уже начал понимать. Наш доктор Эдвардс уже два года занимается самообманом, или же его кто-то безжалостно надувает.
- Пресса, - сказал, прищурившись, Хард. – Это все желтая пресса и сомнительные журналы, которые распускают слухи о чертовщине и сверхъестественных явлениях! Кто придумал, что можно сфотографировать галлюцинации?
- Во всяком случае, не я, - отвечал Ниррей. – Я твердо убежден, что остров населен мутантами, появившимися в результате радиоактивного заражения. Иного варианта я не предвижу.
Внезапно Дрегон остановился, огляделся кругом и выдал нам то, что заставило всех призадуматься.
- Знаете, я бы хотел вас предостеречь. На этом острове в скором будущем возможен катаклизм, и я определил это по визуальным признакам.
- Каким? – спросила у него я.
- По очень многим. Первое, на что я обратил внимание, было то, что температура воды в горячем озере повысилась...
- А второе? – замирая, спросила Дайэн.
- Второе – то, что мы обнаружили, кроме действующего вулкана, дополнительный источник подземного тепла. В-третьих, я обратил внимание на характер подземных толчков при землетрясении и на то, что их было несколько. И потом, я заметил перемены в поведении животных и птиц...
Похоже, Хард говорил нам правду. Я тоже уже давно заметила в лесу странное затишье – обыкновенно шумные субэкваториальные джунгли как будто замерли, почти не было слышно пения птиц и лазанья обезьян по лианам. Сами деревья, казалось, застыли в неподвижном, зловещем молчании, хотя это можно было объяснить отсутствием ветра.
Я глянула под ноги – мимо меня неслышно пробегали ящерицы, где-то поблизости ползли змеи, улитки и прочие мелкие создания. Почему-то все эти существа двигались куда-то в одну сторону, и их было необычайно много...
Я вспомнила, что такое массовое скопление ползающих гадов обычно предвещает сильные землетрясения. Однако на этом острове, как я догадывалась, могло произойти кое-что похлеще. Я содрогнулась.
Мы не спеша спускались по склону «священной» горы Фиафу. Самые разные мысли и предположения лезли в мою голову. Внезапно я увидела невдалеке продирающегося через заросли лиан человека – это был Холлен. Он казался мрачным и имел какой-то измученный вид.
- Что такое, Арни? – спросил Дрегон. – Плохие новости?
- Да нет, ничего особенного. Просто болит голова. Кажется, я простудился...
- Вечно ты выдумываешь! – проворчал профессор. – Пошли!
По дороге мы заметили, что Холлен то и дело срывал с кустов ветки и отмахивался ими от москитов. Это было вполне естественно в болотистой низине, куда мы вскоре спустились, но я, наблюдая за Арни, видела, как однажды он сорвал ветку, усеянную небольшими красными ягодами, и съел несколько штук.
Дрегон быстрее молнии подлетел к нему, отобрал ветку и забросил далеко в кусты.
- Эй, что ты делаешь?! – не своим голосом закричал он. – Совсем спятил!
- Между прочим, - сказал профессор, - в этом лесу растет громадное количество ядовитых растений. И, насколько я понял, это один из местных видов паслена. Если завтра наш Арни Холлен останется жить, то пусть считает, что ему повезло.
В ту же минуту Дайэн, продираясь с топором сквозь переплетение лиан, испустила истошный крик и, выронив инструмент, схватилась за правую кисть. Я бросилась ее спасать.
- Что такое, Дайэн?
- Не знаю, Джилли. Кажется, я задела крапиву…
- Ах, вот оно что! Местная крапива... Дрегон, бегом сюда!
Мы вытащили из зарослей почти бесчувственную Дайэн и принялись осматривать место укола. Рука, которой девушка коснулась ядовитого растения, распухла и посинела, а сама она была еле жива от непереносимой боли. В то же время профессор, надев брезентовую рукавицу с защитными деревянными пластинками, сорвал несколько стеблей местной крапивы и принес нам. Надо сказать, что эта трава лишь отдаленно напоминала обыкновенную европейскую крапиву и сильно отличалась от смертельно опасных для человека австралийских видов. Стебли этого растения достигали в высоту до десяти футов и были почти сплошь усеяны короткими тонкими иглами. Такие же острые шипы были и на крупных темно-зеленых листьях, прикосновение к которым вызывало судороги, отеки и боль во всем теле. По мнению профессора, этот вид крапивы был не самым опасным из всех существующих на земном шаре, но доставлял много неприятностей.
Мы провозились довольно долго, прежде чем привели пострадавшую в прежнее состояние. Профессор сказал, что нам следует делать так же, как при укусе ядовитой змеи, а сам пошел бродить по лесу в поисках знакомых целебных трав.
Когда наше лечение было окончено и дало более-менее положительный результат, мы двинулись в путь. Дайэн с трудом могла передвигать ногами, поэтому ее поддерживал Арни. Так мы не спеша, будучи в потрясении от всех сегодняшних приключений, добрались до лагеря.