...Болезнь Эрвина оказалась достаточно серьёзной, так что путешественники загостились у Гафа до самого полнолуния. Тот в спешном порядке пристраивал выросших фагов в добрые руки и выискивал способы как-то справиться с неугомонной мелюзгой, дабы та не заполонила весь дом и не переколотила химическую посуду. В конце концов, по предложению Лазло, Гаф решил запереть на амбарные замки погреб и пару комнат, оставив в них самые хрупкие и ценные вещи, а остальное оставить как есть - на милость победителей... Сам Лазло (как, впрочем, и Гаф) за это время чуть осунулся, но в целом чувствовал себя хорошо. Тягостные воспоминания о ловушке с "амбрюзией" понемногу стали отступать, сменяясь думами о том, что же будет дальше.
Граф говорил, действовал и, вероятно, размышлял меньше всех: болезнь отбирала много сил - каждую их крупицу приходилось тщательно сберегать... Кроме того, ему не надо было ни собирать вещи, ни пересчитывать деньги, не имея сейчас ни того, ни другого. Таким образом, Эрвину оставалось лишь выздоравливать и ожидать отъезда на загадочное Болото... Этим он и занимался - надо сказать, с большим успехом.
...Когда серебристый гребень луны превратился в диск, погода резко переменилась. Сырая морось, не прекращавшаяся круглые сутки, сменилась довольно сильным морозом по ночам и безоблачным небом днём. К тому времени Эрвин стал чувствовать себя гораздо бодрее; и в один из ясных дней, тщательно осмотрев своего подопечного, Гаф объявил, что тот может отправляться в путь.
-Мороз вам менее вреден, чем сырость, - объяснил он. - У меня есть тёплая меховая шуба, в которой вы и поедете.
Помимо шубы, графу на всё время путешествия достался парадный хозяйский сюртук вместе с брюками, а также шарф Лазло. Эрвин, разумеется, был за это бесконечно благодарен.
"Если мне когда-нибудь случится снова попасть к себе в замок - я уж найду случай вознаградить их!.." - решил он, до времени сложив вещи на полку возле кровати, - и вдруг почувствовал жгучий укол в сердце.
...С той самой ночи, когда призраки обманом похитили Эрвина, ему как-то не случалось задуматься над тем, что возврат к прежней жизни будет теперь нескор и нелёгок; и теперь, остановившись на этой мысли, он едва не застонал.
"Ну, я покажу "им", где раки зимуют!.. - вспылил граф, однако тут же осекся. - Уж это-то они знают куда лучше меня..."
Эрвину стало совсем грустно. Никогда в жизни, если не считать далёкого детства, он не чувствовал себя таким жалким и беспомощным. Думы отнимали у него почти всё время, прекращаясь лишь на редкие минуты.
-Но ведь должен же быть какой-то выход!.. - лихорадочно повторял он, валяясь без сна долгие ночные часы. - Не может быть, чтобы совсем никакого противоядия... или противодействия...
Ясно было одно: на Болото действительно следует ехать, и ехать как можно скорей. Кому, как не людям оттуда - да хотя бы той же Эмме!.. - знать всю "их" подноготную!..
Лазло и Гаф проводили дни в сборах: первый прикидывал, как лучше сложить вещи в экипаже, второй без конца занимался фагами и химикалиями... Гафу даже удалось посадить крошечного фага в банку и ввести его в состояние анабиоза, дабы зверька (точнее, клетку*) можно было без помех довезти до Болота.
Вечерами они собирались в хозяйском кабинете и вели беседы, порой переходившие в горячие споры. Гаф доброжелательно, но упорно втолковывал ту или иную посылку своему собеседнику; Лазло горячился, размахивал руками, прикуривал карандаши от свеч (но тут же тушил их, стыдясь дурной привычки)... Заканчивалось всегда тем, что спорщики соглашались на том или ином утверждении либо откладывали решение вопроса до завтра и, умиротворенные, расходились восвояси.
***
-Что-то с вами опять неладно, - сокрушенно изрек Гаф во время одного из утренних осмотров.
Сквозь щель между плотными шторами сочился пока еще неяркий утренний свет.
-Я не слышу ни хрипов в груди, ни чего-либо угрожающего в вашем кашле, сударь; но всё же что-то с вами неладно, - повторил он.
Эрвин только кивнул в знак согласия. Ему не хотелось высказывать свои опасения: он почему-то думал, что может смутить спутников лишним напоминанием о своем титуле и прочих подобных вещах.
-А ведь нам завтра ехать, - забеспокоился Лазло. - Может, это луна?.. Вчера она как раз пошла на убыль, знаете...
-Она здесь ни при чём!! - решительно покачал головой Гаф. - Может быть, вы лучше нас знаете тому причину? - обратился он к Эрвину.
-Кажется, да, - ответил тот. - То есть... Словом, если это возможно, то мне хотелось бы ехать не завтра, а уже сегодня!
-Так ведь... - начал было Лазло, но тут же осекся.
-Я должен побывать на Болоте и своими глазами всё это увидеть!.. Приобрести некий опыт... - горячо заговорил граф. - Поймите, мне... мне просто необходимо быть там!
В воздухе повисла напряженная пауза. Лазло не знал, что сказать; и каждая новая секунда в этой паузе словно лупила его по темечку.
"Неужели же они всё-таки решат ехать!?"
-А ведь это не такая уж и безрассудная идея, - вдруг проговорил Гаф. - Соберемся мы быстро, а воздух к отъезду как раз успеет прогреться... Лазло, друг мой, помогите мне уложить вещи в повозку!.. А вы, - обратился он к графу, - одевайтесь и идите завтракать. Мы отправляемся в путь через час, самое позднее - полтора.
-Но ведь... - начал Лазло; однако на его протест никто не обратил особого внимания, и арендатор почёл за лучшее промолчать. Хотя от выразительного вздоха он всё же не удержался.
-Да-да, я согласен! - горячо воскликнул Эрвин.
-В таком случае, мы займёмся вещами. Пойду закладывать экипаж, - подал голос Лазло. - Я буду править лошадьми... Надеюсь, вам не будет тесно в экипаже? - обратился он к графу.
-Вещей будет не так много, - успокоительно сказал Гаф. - Кроме того, я поеду верхом... Пойдёмте же, друг мой! У нас немало работы.
-Хорошо, - отозвался Лазло и снова вздохнул. Позавтракать он, как и Эрвин, ещё не успел; а теперь выходило, что ему это совсем не удастся...
Они вышли из комнаты. Эрвин лихорадочно скинул с себя поднадоевший халат и принялся натягивать брюки.
-Наконец-то, наконец-то, - бормотал он себе под нос. - Интересно, что за люди населяют эти самые укрепления?
...Уже через час повозка была готова. Эрвина укутали в шубу и усадили в экипаж. Вещей там действительно было не так много: чемодан Лазло, огромный кожаный мешок (он принадлежал Гафу) и еще пара узлов с некоторыми припасами - вот и вся поклажа. По крайней мере, Эрвину удалось довольно уютно устроиться на сиденьях: он подложил под голову узелок, в котором лежало белье, чтобы можно было ехать полулежа.
Вместе с графом снова поместился Страж. За прошедшие дни фаг успел горячо привязаться к Эрвину; всякий раз, когда он появлялся, Страж встречал его коротким мелодичным звуком, которым здоровался только со своими.
Гаф оделся в поношенный, но добротный и тёплый дорожный костюм, и оседлал тёмно-серую лошадь. Всю дорогу - около трёх часов пути, - он должен был держаться вместе с экипажем.
-А потом, у самого Болота, - увлечённо говорил Лазло, проверяя сбрую на своих конях, - мы чуть поотстанем, и вы приедете к Эмме первым, чтобы предупредить о нашем приезде!.. Каково, а?
-Возможно, - сухо ответил Гаф. Он недолюбливал всяческие церемонии - особенно те, что были предназначены пускать пыль в глаза.
-Ну, как знаете, - благодушно отозвался Лазло и взобрался на свои козлы. - Что ж, вперёд!?..
-Вперёд! - донеслось из экипажа.
-Вперёд, - со значением изрек Гаф, и повозка тронулась с места.
Дорога вскоре вывела путешественников из посёлка, где жил Гаф, и свернула в лес. Дорога была ровная, так что тряска уже не мешала ехать. Деревья тихо шумели от лёгкого ветра; зимние птицы бойко перекликались друг с другом.
Эрвин потеребил Стража за ухом и мечтательно вздохнул:
-Красота...
Тот переливчато согласился и прикрыл глаза.