7.9.2011г. Италия. Эриче. 10:46. Местное время.
Я проснулся в половине десятого. Алина поднялась еще раньше. Было чувство, что от долгого пост- дорожного сна я проспал все на свете, все самое интересное, и что вся жизнь пройдет мимо, пока я нежусь в кровати. Все это напоминало мне передачу по телеку с участниками группы «машина времени», где они поехали в Африку-и пока носились по дюнам через время показывали маленьким непродолжительным кадром Подгородецкого в гамаке и москитной сетке с титром «а Петя в это время спал». Я не хотел быть таким, как этот Петя.
Но времени было немного, хотя время-то было уже местное, с поправкой на Италию. Я еще переходил фазы кратковременных сновидений. Ночью с каким- то «уц уц» пронесся, видимо, ночной будильщик-будильник, а лучше бы, по мне, кричал « в Багдаде все спокойно» и знай, колотил в колотушку. Открытый балкон, застегнутый на жалюзи, как кардиган на замок, не спасал нас ночью ни от одного постороннего звука, доносящегося с улицы, разрушая тишину. Я вставал ночью, шагая после него во все ночное италийское марево, в поисках наощупь столовой воды, в надежде утолить ночную жажду, и продолжить дальше общение с бессознательным.
Потом я взвесился после душа на напольных весах, и со второй попытки понял, что вешу 69,5 кг. Потом прошел на кухню, где Алина приготовила овсяную кашу «на солнечной ванне», а Эля приготовила «каппучино», и, заев все это основательно булочками и отрубным хлебом, и проговорив часть утра, мы собрались идти на море.
Я решил посвятить время изучению нравов и обычаев, наблюдениям за местными. Ходить за ними с «мелкоскопом» и сачком –оценивая их с ледяной пристрастностью исследователя и естествоиспытателя.
Постоянно пищат не то воробушки, не то маленькие попугайчики. Домашние, видимо, их звук, доносящийся с близлежащих балконов. Балконы, присутствие которых настолько близко, словно они напирают друг на друга, и готовы спариваться с нашим балконом, от этого впечатления непосредственной близости, переходящей зоны доступности и интимности, что невозможно дальше продолжать игнорировать и не замечать присутствие соседей и рядом живущих.
Первый раз, когда мы сидели на кухне, не сказать, чтобы я долго думал над вопросом-скорее всего, я давно думал над этим вопросом, и не мог представить на него ответа, даже до самой поездки. Я спросил ее, почему она вышла замуж за иностранца.
Я случайно слышал по радио интервью с оперной певицей, вдовой Муслима Магомаева, которая сказала, что он очень красиво ухаживал, как бы «незаметно. Русские мужчины-слишком шумные». Наверное, каждому –свое. В ее рассказе- story of my life –я слышал нечто подобное. Сменить страну, образ жизни и все ради любимого человека-это сильно, это все накладывает отпечаток. Создавая для себя новую реальность в чистом поле, с чистого листа бумаги, не зная толком языка, что эта новая среда со временем станет привычной, и возможно, родной. Серьезное испытание на прочность-пропускной билет к будущим привилегиям или серпантину восхождений к счастью и дарам судьбы, как вознаграждению за твои горькие слезы или стоическое полнокровное ожидание.
Когда -то я желал Ольге Анатольевне, сказал «вы столько пережили, столько испытали, что заслужили свое право на счастье». Может, и счастье это больше чем настроение, это ощущение себя- которое судишь по проявлениям, кратковременным приливам, чем что-то стойкое, еле уловимое, как запах духов на лестнице-шлейфом оседающий по ступенькам и перилам-цветочный позитивный фон..
14:34
Мы приехали с платного пляжа Lido Paradiso –«райский пляж». До этого мы съездили за ребенком к крестной. На то, как я сказал «bon giorno», мне сказали, что я хорошо говорю по- итальянски. Подмывало сказать «bello palazzo», похвалить дом-жилище, что-то такое карнегианское, мелькнуло в голове, ну, вы поняли, чтобы «закрепить» «успех». Но не стал.
На море были барашки волн. Я играл с ребенком в песке, говоря на итало-русском суржике, слепил из песка двух человечков с мой полный рост, и большую кошку впридачу к песочным человечкам, которые были уничтожены волной и ребенком. В море резвился, напевая «мы похожи на утят», захлебываясь соленой водой, и пытаясь оседлать средиземноморскую волну.
Пытаюсь быть вежливым, при любой возможности употребляя известные мне немногие итальянские слова, переиначивая на их лад известные мне французские и английские. На пляже попробовал пасту с мидиями. Вкусно. В носоглотке и на основании языка, и на нёбе была соленая пленка, как при насморке. Чувствую, как будто простудился, перекупавшись в соленой воде, и чрезмерно продержав себя на солнце.
«О sole mio»- песня из «Ну, погоди!»переводится на итальянский. как «мое солнце». Плац -тоже итальянское слово- «piazzo». У итальянцев на уме один сплошной милитаризм=((.
По пояснениям Сицилия -депрессивный регион, где никто не занимается работой. Всё неторопливо, и все отдыхают. Никакой депрессии-один гедонизм и эпикурейство в солнечных ваннах. Тратя на занятия по пол дня, напрягаться тут не принято. Патер- фамилия в полном расцвете этого понятия -обладатели хозяйств и оливковых рощ позволяют многочисленным родственникам «клана» заработать вместе, собирая урожай и потом спонсируют их. Туризм не развит, альтернативные источники энергии не освоены, как таковой работы нет. Все живут, существуют, но не бедствуют –медицина бесплатная и без хваленых фондов ОФМС и заветных медицинских полисов. 4 месяца счастья в абонементе с зонтиком и куском райского пляжа стоит 1350 евро. Европейцы и новообращенные европейцы себе это позволяют.
Со стороны улицы потрясающая слышимость. Балконы связаны продолжениями выпирающих линий их корпусов, как будто сама улица представляет собой огромный живой коридор с людьми, то и дело снующими по нему. Засунутые, как в полки шкафа, выдвигающиеся в условные границы своих открытых outdoor балконов, с жизнью на виду других, как в пределах стенок живого аквариума с однообразными накидками бело-синих тентов в узкую полоску.
Deja vois, глядя на дома, как в Турции, наверное все на один манер. Однообразная архитектура. Вавилонских этажей никто не возводит из-за боязни землетрясения. Все средиземноморье строит дома и административные комплексы на схожий манер. Европейцы, одним словом, что Турция, что Италия.
Дочитал книгу Бегбедера «любовь живет три года» за рекордное время в 18:43, думал, дочитаю, пока ребенок не проснется - «That’s all, folks!» Я тоже ведь пишу, кроплю все помаленьку. Писатель ведь какой-никакой. Продумываю ходы, чтобы держать всех в напряжении-заставлять удивляться моей эрудиции и таланту. Чтобы стать в книжной полке брата между Бегбедером и Янушем Леоном.
19:00
Да, я читал и односложность Бегбедера, с его рецептом личного «счастья в одиночку», и нарочитую заумность Януша Леона, сотворившего «Playboy» в литературе-напичкав желание письменной эротики всякой всячиной, советами по домоводству и научной публицистикой. А мне хочется создавать и работать в свое удовольствие-писать в своем формате, ключе, не озираясь на уже прославившихся. Януш Леон уже, наверное, в списке «сто самых великих поляков».
23:35
Мы попробовали рыбу -меч на ужин, которая мне совсем напомнила рыбу во время учебы, и попробовали сырой кактус- это что -то среднее по вкусу между дыней и грушей, более напомнило сладкую отварную свеклу.
Разговор свекрови и Тинто Брасса в аэропорту: «Зачем Вы снимаете свои фильмы?»- «А Вы спросите у своего мужа?»-находчиво ответил он.
Вечером гуляли. Съемки Михаила Таратуты. Фотографирую Дашу в салоне машины, отвлекая от мамы, ушедшей за покупками, потому что показав ребенка, снятого на камеру- успокоил ребенка, оставшегося без мамы -ребенку нравится фотографироваться и он затихает. Гуляли по вечернему городу, по пешеходным улицам города. «Портрет художника в юности». Бегбедер сказал, «30-лет-возраст, когда слишком стар среди молодых, и слишком молод среди старых». Так и есть. Соглашусь.
Приехав домой, ребенок старательно и торопливо обводит свою руку, ногу на бумаге, учась выводить очертания предметов. Понимает все. Подхватывает, принимая азы этой тяжелой науки подражать.