- Кожевникова к комбату! – раздался от входной двери казармы голос дневального.
- Не знаешь, зачем? – с недоумением спросил я, подходя к Косте Колесниченко, вместе с которым был призван из Челябинска.
Тот пожал плечами:
- Понятия не имею…
На стук в дверь пригласили:
- Войдите!
- Товарищ капитан, рядовой…
Но тот махнул рукой, дескать: «Отставить!»
В комнатушке командира батареи, кроме него, находился невысокий младший лейтенант, на погонах которого золотились музыкальные лычки – лиры. Такой армейской эмблемы здесь, в далёкой глухомани, я не встречал. Ещё больше удивило то, что пригласил меня сесть не комбат, а его гость. Я уселся напротив его.
Внимательно посмотрев на меня, младший лейтенант спросил:
- У вас есть музыкальное образование?
- Не-ет.
- А самоучкой на каком – нибудь музыкальном инструменте играете?
Удивлённый, я отрицательно мотнул головой. Лицо собеседника выразило уныние.
- А петь в художественной самодеятельности приходилось?
- Ни разу.
- Мда-а-а, - разочарованно протянул младший лейтенант и повернулся на стуле в сторону комбата, - с кем же мне, товарищ капитан, готовиться к гарнизонному смотру?
Так вот в чём дело! Музыкант снова повернулся ко мне:
- Ну что ж. Давайте проверим ваш слух, пропоём звукоряд. Повторяйте за мной: до-о, ре-е, ми-и, фа-а…
С произнесением каждого звука лицо музыканта всё более оживлялось.
- А теперь в обратном порядке!...Так, слух у вас, кажется, есть. А ну – ка спойте что – нибудь!
Тушуясь, я посмотрел на комбата. Тот сам не раз выступал с концертными номерами перед солдатами. Однажды он так мастерски прочитал нам рассказ Максима Горького «Мать изменника» и «Балладу о солдатской дружбе» фронтового поэта Сергея Гудзенко, что при первой же возможности, я их выучил тоже. Сейчас же он дружески улыбнулся, подбодрил меня взглядом, и я негромко запел любимую песню своих родителей «По диким степям Забайкалья».
- Неплохо! – совсем обрадовался младший лейтенант и соскочил со стула. – Вот только голос… - и он скривил маленький ротик. – Ладно, голос на репетициях подправим…Товарищ капитан, я и Кожевникова в хор записываю.
Комбат поморщился, затем на его лице появилась усмешка:
- Вы хотите забрать у меня всю батарею? А кто будет караульную службу нести, ходить в наряды?
- Но ведь я беру не всех, да и с репетиций многих верну.
- Забирайте и этого, - вздохнул командир батареи. – Приказ - есть приказ…
«Малыш», как прозвали его хоровики, построил нас в две шеренги, и мы под его диктовку стали тянуть бесконечные «а-а-а», «у-у-у», «о-о-о».
Сначала наш хор насчитывал около ста человек, но во время репетиций «Малыш» ходил между шеренгами, прислушивался, неожиданно останавливался около одного из нас и приказывал:
- Ну-ка спойте один!
Наклонившись к солдату, замирал и, не поднимая на того глаз, говорил:
- Возвращайтесь в расположение батареи. На репетиции можете больше не приходить.
Так пройдя вдоль рядов, младший лейтенант – вёрткий, ловкий - мячиком отталкивался от пола, садился на стол и, требуя тишины, поднимал руку:
- Внимание! Повторяем всё снова!..
Подошла пора осваиваться на сцене гарнизонного Дома офицеров. К тому времени в хоре осталось человек тридцать…
Каждая из воинских частей гарнизона готовилась к смотру художественной самодеятельности по своей программе, в своё время, тайком от соперников.
В начале репетиций «Малыш» забавлял нас, часто сердил однообразием занятий, но по мере того, как одну за другой мы разучивали новые песни и они нам очень нравились, росло и наше уважение к этому беспокойному, требовательному и ответственному руководителю: «Мал золотник, да дорог!».
Накануне генеральной репетиции, покидая сцену, он сказал:
- Сейчас вы заочно познакомитесь с другим хоровым коллективом. Он тоже из вашей части и будет выступать вместе с вами. Послушайте в его исполнении песню из оперы Бородина.
Глядя ему вслед, я хмыкнул: «Из оперы-ы. Слушал я одну до призыва в армию, «Знамя Парижа» называлась. Про французскую революцию. В ней прямо издёвка над военными командами звучала! За такую подачу их наш старшина задал бы артистам трёпки! С того спектакля мы с друзьями ушли задолго до его окончания». Если честно признаться, я не любил оперу.
Вдруг из соседнего помещения донеслось грустное, берущее за живое, пение:
Улетай на крыльях ветра
Ты в край родной
Родная песня наша…
Пели одни женщины, от голосов которых за время службы мы отвыкли. Моментально стихли разговоры и все, затаив дыхание, стали вслушиваться в незнакомые текст и мелодию.
Лишь много лет спустя я узнал, что женщины исполняли «Песнь девушек – полонянок» из оперы Александра Порфирьевича Бородина «Князь Игорь». Именно тогда, в армии, я полюбил этот музыкальный жанр и моя любовь к нему ещё больше укрепилась после просмотра оперы «Чио – Чио – Сан».
Оказывается, «Малыш» одновременно с нами готовил к выступлению и хор, состоящий из жён офицеров нашей части.
На смотре – конкурсе оба наших певческих коллектива получили высокие оценки, а каждый из его участников – личную благодарность командира гарнизона генерал – полковника Вознюка, чей бюст после его смерти был установлен на территории расположения нашего гарнизона - некогда секретнейшего ракетодрома СССР – Капустин Яр.
В последующие годы я много раз участвовал в различных концертах, организованных в студенческих и рабочих коллективах – пел, читал стихи и даже плясал, и всегда самым добрым словом вспоминал нашего талантливого «Малыша».
Декламировал на них, конечно, и «Мать изменника», и «Балладу о солдатской дружбе».