Я вижу словно со стороны. Вот я стою у раскрытых настежь окон на балконе, ноябрь, холодно. Темнеет. Рано темнеет.
Цвет неба сливается с цветом асфальта, асфальт с цветом моря.
В воздухе витает запах осени. Я не знаю, из чего он состоит. Когда из мокрых листьев, когда из металлической пыли, бывает и просто – из ничего.
Я держу в руке тонкую серебряную цепочку. Я забрал её два дня тому назад. Нужно отдать. С балкона выше падает окурок. Опять.
Вечером, идя с работы, прохожу мимо привычной мне женщины. Она сидит на асфальте, на одном и том же месте каждый день. Она убога и страшна. Некоторые брезгливо проходят мимо, не желая кинуть ей мелочь просто потому, что им противно приближаться к ней. Каждый раз я кидаю деньги ей. Она даже уже знает меня и издалека, едва завидев, кривит на своем некрасивом лице некое подобие улыбки. А потом говорит мне спасибо, постоянно. Сотни спасибо за год. Сегодня кидаю ей полтинник. Не жалко. И скорее прочь, чтобы не выслушивать её.
Было у меня с утра такое странное чувство, будто бы что-то случится непременно. Всё казалось мне знаком. Любые мелочи – кошки, перебегающие мне дорогу, найденные на дороге деньги, поздравление на радио человека с моим именем. Двадцать четыре человека, которые издали походили на Прозрачного/Стеклянного музыканта, на Парнишку, на Иллюзию. Девять пар, точно так же стоявших и говорящих одними глазами друг с другом. Зеленоглазые, как Тень. Ненормальные, как Отрыв.
Под накрапывающим дождем играют в шашки старички в парке. Я сажусь на соседнюю скамейку. Розовый гравий. Все такой же, только сейчас темнее - от сырости. Слышу, как они говорят о своей молодости. Скоро мне тоже останется только её вспоминать.
«Что дипломы…, - говорит один, сидящий ко мне спиной, - я закончил консерваторию, играл на скрипке, а кому я нужен сейчас. Нищенская пенсия и подачки от внуков – то и спасает. Дело жизни было, думал - прокормит»
Я усмехаюсь. Да, он сидит спиной. Но я знаю, если повернется – увижу его синие глаза, те самые, что видел тогда в окошке полуподвала. Я чувствую – это именно он. Карты начинают раскрываться. Это знак.
И дальше – словно другая картинка – я стою у двери с черной обивкой и скважиной под какой-то особенный, необычный ключ. За дверью тихо, но Иллюзия там. Мне кажется даже, что он смотри на меня в скважину. Я поднимаю руку, чтобы постучать, и замираю. Опускаю руку. Потом ещё раз. И ещё раз. А затем разворачиваюсь и иду к себе, звучно хлопая дверью, так, что на первом этаже вскрикнули от неожиданности двое, как раз девятая пара похожих на НИХ.
Странно все же я живу. Меня словно нет. Я – это рассказ о людях, которые мне интересны. Я живу их жизнью – не своей. В своей мне нечем похвастаться. Я обычный. На меня, как и на многих, нападает по осени меланхолия. И мне это даже нравится. Мне хорошо, когда мне плохо. Я стремлюсь объединить жизни моих людей и мою собственную. Выйдет ли у меня хоть что-нибудь? Я не знаю. Но на этом все и стоит.
Вот сейчас я вижу, словно со стороны, в темнеющем мире стою у окна я. Как будто вообще один на планете. Небо-море-асфальт – одного цвета. Гудит процессор, шумят от ветра почти голые ветки. Двадцать девятое число. Осень заканчивается. Это должно звучать светло, но она темно заканчивается. С неба раньше времени полетел первый снег, хотя ещё час назад это был дождь.
В руке серебро, - единственная связующая нить между мной и миром. Мир застыл.