Говорят, Рю Мураками – один из лучших авторов современной Японии. Свидетельством тому – несколько престижных японских и международных премий, признание и популярность в самой Японии и во всем остальном мире. В чем секрет? – в умении писать "социальную чернуху", которой от японских авторов никто не ждет.
Японская литература ХХ века – это Кавабата, Кобо Абэ, Мисима и иже с ними. Все они, так или иначе, писали социальную прозу, с глубоким проникновением в психологию своих героев, но это была по-настоящему японская, традиционная проза, полная внутренней красоты, гармонии и трагизма. Рю Мураками – постмодернист: его не интересует внутренняя красота, его интересуют внутренности и процесс их публичной демонстрации. Психологизм книг Мураками похож на анатомический театр, в котором профессор, дерижируя заляпанным кровью скальпелем, почему-то одет в клоунский костюм и держит за руку девочку в школьной форме, невинно хлопающую глазками.
В книге, которую я одолел за несколько дней, два произведения Мураками – авторское изложение на тему отснятого уже фильма "Отель Раффлз" и роман "Паразиты".
Главное разочарование от первой новеллы – это шаблонный литературный прием, известный в японской литературе еще со времен рассказа "В чаще" Акутагавы и его знаменитой экранизации "Расемон" Акиры Курасавы. Каждое событие в новелле дается обязательно с двух или трех точек зрения – и это, как раз, нормально, но буквальное перепечатывание целых абзацев без малейшего изменения сводит на нет всю прелесть, заставляя подозревать автора (или переводчика – что тоже вполне возможно) в банальной погоне за объемом при экономии сил и времени.
В остальном, "Отель Раффлз" – типичная восточно-азиатская кино-новелла, в которой сюжет закручен на страстном романе между более-менее состоятельным мужчиной и хрупкой трогательной шизофреничкой с очаровательной улыбкой и способностью изощренно убить за предательство, которого, по сути, не было.
Роман "Паразиты", называемый некоторыми читателями одним из лучших романов Мураками, разочаровал еще больше. Тут уже столько авторских недочетов, что читать даже не смешно (хотя "несмешно" как раз и должно быть по замыслу автора, но по другим причинам). Творческая лень, проявленная в "Отеле" лишь в форме предумышленного самоцитирования, здесь уже просто поражает постмодернистским разнообразием. Скажем, пару десятков страниц романа занимает довольно подробное воспроизведение информации с Интернет-страниц, найденных по запросу "бомбоубежище". Здесь и подробные инструкции по пользованию парковых зон, и рассказы про войну, и реклама продуктов и учреждений. Переписка по электронной почте дается с обязательным цитированием доброй половины предыдущего письма. Но хуже всего не эта погоня за объемом, а вопиющая недостоверность.
Как-то очень давно, читая "Клуб Дюма" Переса-Реверты, я впервые столкнулся с примером такой непростительной недостоверности. Там главный герой, книжный червь и охотник за книгами Лукас Корсо, поданный как эдакий супермен-эрудит, описан за работой. Он долго сидит, смотрит в пустоту, потом полчаса печатает, после чего встает, чтобы "размять онемевшее тело". Это после получаса его обычной рутинной работы?! Нужно выбирать что-то одно: либо супермен, либо страдающий авитаминозом и синдромом хронической усталости очкарик.
Еще один пример подобного прокола привел меня в восторг лет пять назад при чтении присно-славного "Кода да Винчи", где два интеллектуала, всю жизнь посвятившие изучению наследия великого итальянца, стукнувшись лбами над бумажкой с непонятными письменами, пытались понять, что же там за такой загадочный шрифт – может, арамейский? При том, что нет ни одной мало-мальски основательной статьи о Леонардо, где бы не упоминалось его "зеркальное письмо", а уж упомянутый в самом начале романа "Витрувианский человек", - как ни крути, известный обоим, - на пятьдесят процентов покрыт текстом того самого "арамейского" начертания. После таких ляпов, относиться серьезно к текстам горе-авторов невозможно.
У Мураками та же беда: главный герой романа "Паразиты" – молодой человек с умственным отклонением, который несколько лет как бросил школу, забыл все что знал, перестал разговаривать, выходить на улицу, подсел на антидепреснты и транквилизаторы по настоянию психиатра, не знающий слова "бомбоубежище" и только-только сменивший игровую приставку на сидение в Интернете, с нарастающими темпами демонстрирует чудеса интеллекта, физической подготовки и тончайшего понимания психологии, не говоря уже о беспрецедентной литературности стиля его Интернет-исповедей. Зато другие, по замыслу – изощренные злодеи, развлекающиеся интеллектуальной игрой в "подчини себе другого и заставь его совершить убийство", - демонстрируют на практике чудеса тупости, о которой даже не хочется писать. В итоге, не веришь уже ничему: ни подробным описаниям жестокостей и прочим натурализмам, ни призванным эпатировать психопатическим размышлениям о том, как приятно, наверно, слушать хруст костей, сокрушая бейсбольной битой череп собственного отца. И труднее всего поверить в то, что именно это и есть секрет успеха Мураками у всего читающего сообщества: сорокинский концептуализм замешанный на достоевщине, торчащий серым глистом в икебане японской литературы: мол, так о Японии никто еще не писал.
Б.К.