Наша команда расположилась на небольшом, предварительно расчищенном участке девственного тропического леса около ручья, неподалеку от песчаного пляжа. Капитан предупредил нас, что отдыха особо не будет и мы будем трудиться, но в первый день разрешил свободно гулять и готовиться к напряженному завтрашнему дню. Пока мужчины рубили дрова и доставали провизию, мы с Дайэн и Дэном устраивали место для ночлега. Палатки мы оставили на «Экинтаусе», и теперь нам было поручено растянуть на кольях огромный брезентовый тент со свисающими вниз стенками, закрепить эти самые «стенки», а снизу постелить несколько полотен, брезента и полиэтилена. Сверху полагалось накинуть опять-таки большой кусок полиэтиленовой пленки, а далее мы все вместе поставили бревнышки, скрепили их досками и накрыли всю самодельную конструкцию листами фанеры, захваченной в Сиднее. Таким образом, у нас вышел замечательный домик, который мы сверху прикрыли старой материей и украсили пальмовыми листьями. Теперь у нас была хижина, возле которой Дэн и Зигги устроили подобие гамака, растянув кусок рыболовной сети между мощными стволами деревьев.
Потом пришла очередь разводить костер. Мне не очень хотелось есть консервы и макароны, поэтому я решила откопать что-нибудь экзотическое. Мы с Дрегоном и Дайэн нашли достаточно много черепашьих яиц на берегу, к югу от песчаного пляжа, пока Холлен подкладывал в костер нарубленные Дэном дрова. Потом Дрегон залезал на пальмы и сбивал кокосы, а я тем временем срывала дикие бананы и связками передавала пожилому профессору-зоологу Скотту Ниррею, который, в свою очередь, относил все это Холлену.
В общем, впечатления были незабываемые. Остров напоминал райский уголок, который снился мне в далеком детстве. Здесь было много птиц – чайки, попугаи, пеликаны, небольшие страусы, лирохвосты, тропические кукушки и вьюрки. Было жарко, но с моря дул ветерок, доносивший соленую свежесть.
Потом мы дружной компанией ловили лобстеров, и это занятие казалось сплошным удовольствием, поскольку здесь было невиданное скопление всего живого. Все это мы принесли нашему главному повару Арни. Он остался весьма доволен нашими трудами.
- Хорошо постарались, - сказал он, взвешивая в руке мешок с омарами. – Сейчас мы их сварим.
Он устроил костер так, что похлебка варилась в котле, подвешенном на горизонтально расположенной прямой ветке, а рядом за проволоку была прицеплена сковорода, где жарились черепашьи яйца. Мы по указаниям Холлена натащили ему всяких пряных растений, приправ и перца, а он добавил индийский лук, кориандр, аджику, лимонную кислоту, чеснок и шалфей, потом накрошил ветчины и полил все это винным соусом. В результате от яичницы пошел такой запах, что у всех, включая сидевшего позади всех профессора Ниррея, закружилась голова и потекли слюнки.
- Да ты просто супер-повар! – произнес Дрегон, попробовав экзотическое блюдо. Только почему-то нет соли. Туземный рецепт?
- Не совсем. Дома я готовлю точно так же.
- Тогда я приеду к тебе в гости! – заявил Альфред Гиэн, бравый 43-летний мужчина с темными усами и бородкой, который стоял неподалеку, засунув руки в карманы.
- Жду во Фримантле на Рождество. Джиллиан, подайте мне нож.
Я выдернула из лежавшей возле костра колодины тесак и вручила его Холлену. Он вдруг замер на месте.
- Подождите! Вы все время носите три кольца на одной руке?
- Три на правой и два на левой, - сообщила я. – Что в этом такого?
Он сказал, что носить много колец вредно. Я не поверила.
- Хотите, объясню? Тугие кольца сдавливают кровеносные сосуды и мышцы пальцев. В этом легко убедиться на простом примере. Дайте вашу руку.
Он схватил мою правую руку и сдавил кисть с боков двумя пальцами, нажав на артерии. Через полминуты рука начала неметь. Я попросила Холлена прекратить дурацкий эксперимент.
- Вот, видите? Точно так же действуют эти кольца. Кровь перестает нормально циркулировать, сдавливаются нервы, а все это может плохо кончиться.
- М-да... И что мне делать?
- Снять. А если не снимаются, их надо распилить. Они золотые?
- Наполовину. Они из сплавов.
- Тогда их тем более не стоит носить, - решительно сказал Холлен. – Дайте, я их распилю.
Но тут неожиданно вмешался Хард.
- Я вижу, - сказал он, - что вы, Арни, пытаетесь угодить Джиллиан. Как там наш деликатес?
- Уже готов. Не беспокойся, Хард, я ничего не имею против твоих интересов.
- Но это никуда не годится, - возразил Дрегон, беря меня за руку. – Если что, я сам сделаю все, что она попросит.
Я поглядела на Холлена. Рослый, загорелый, красивый мужчина с лицом романтика и копной прямых волос темного, но не совсем черного цвета. В его чертах были мужество и твердость закаленного жизнью человека и вместе с тем – некоторая мягкость и неизменное добродушие. Потом я перевела взгляд на интеллигента Харда, который тоже был хорош, но в чем-то уступал Холлену, скажем, в росте и физической силе, но не намного, а в ловкости и гибкости, может быть, даже превосходил его. Нет, никакие Холлены не смогут теперь заставить меня позабыть человека, который спас меня от рук жестокого и хладнокровного убийцы, который находился рядом и охранял меня, которого я полюбила с того самого момента, когда моя жизнь висела на волоске. Так я решила еще с первого дня нашей поездки.
После обеда Дрегон уломал Холлена ничего не предпринимать и сам распилил мои кольца, оставив те, которые я сама могла снимать. Арни сидел рядом с глуповатой улыбкой и точил нож. Потом Дрегон схватил меня за руку и повел куда-то в дебри.
- Эй, что ты делаешь? – запротестовала я. – Здесь же колючки!
Он молчал, поджав губы. Мы остановились под большим развесистым деревом, из кроны которого доносились шорохи, производимые обезьянами и птицами. Затем Дрегон развернул меня лицом к себе, положил руки на плечи и пристально посмотрел в глаза – долго и не отрываясь. Мои ноги мокли, так как я встала в маленький ручеек.
- Ты видишь то, о чем говорит мой взгляд? – спросил он. – Я жду ответа.
Эта выходка, вероятно, происходила из его ревности, а ревность всегда меня раздражала: я не могла терпеть, когда меня ревнуют.
- Вижу прекрасно, можешь не сомневаться. Что ты делаешь, черт побери? Во-первых, я стою в ручье. Во-вторых, отпусти меня и никогда не смей повышать голос.
Он смягчился.
- Прости, Джил. Я не хотел тебя обидеть. Но ты не должна забывать, что когда-то мы дали друг другу слово, что...
- Я прекрасно помню все слова, которые давала. У нас ничего нет с Холленом.
- Я знаю. Видишь это дерево, под которым мы стоим? Оно такое большое и зеленое... Когда ты сказала, что любишь меня...
- Но ты сам это сказал, - пыталась возразить я.
- Я сказал это, а ты мне ответила. Там, в подвале, таким трагическим голосом... тогда я просто сошел с ума, а сейчас хочу сказать, что...
От удивления я раскрыла рот, а мои глаза налились гневом.
- Что-о?? Дрегон... я думала о тебе иначе! Вот тебе, получай!
Я размахнулась и изо всех сил влепила ему пощечину. Он отшатнулся и потер левую щеку.
- Джилли, я не договорил... - пробормотал он осекшимся голосом. – Я сказал что-то не то. Надо было начать по-другому... Какой же я глупец!.. Джилли, прости меня!!!
Задыхаясь от злобы, я не обратила внимания на его крик и, зарычав, стала в ярости ломать кусты и рвать лианы, силясь найти узкий проход, по которому он завел меня в эту чащу. В последний миг я обернулась и увидела до бешенства спокойное, но весьма озабоченное лицо ненавистного, подлого обманщика. И только сейчас я заметила, что его лоб пересекли две морщинки, выдававшие невыразимую боль души.
Но и это не дало мне повода погасить огонь ненависти. Я остановилась и замерла в молчаливом ожидании, обдумывая свое дурацкое положение и изобретая в голове самые изощренные способы мести. Вместе с тем я понимала, что мщение было бы последним делом, на это способны лишь слабые духом.
- Джилли, прости меня! – сказал Дрегон, сидя под раскидистым деревом. – Ты разозлилась и не дала мне ничего объяснить. Это глупо с твоей стороны.
- Ах, глупо... Тогда...
Я потупилась, потому что больше ничего не могла придумать. Меня давило чувство злобы и бессилия. Он продолжал:
- Тогда я сам еще не понимал, что это было. Я был очарован, я влюбился, как мальчишка, но не мог понять смысла всего происходящего. Я разлучил вас с Аланом Менглером, движимый страстью и неведомыми стремлениями, но не осознавал, что могу серьезно полюбить, так, чтобы навсегда связать свою жизнь с тигрицей. Я был в заблуждении, но только теперь понял, что никогда не смогу прожить без... Джилли, ты дорога для меня, ты нужна мне! Понимаешь?
Я проглотила слюну и ответила ему внезапно осипшим, срывающимся голосом:
- Каждый раз ты говоришь одни и те же слова, и теперь ты говоришь, что они неверны. Ты обманщик, и, кто знает, может, ты и сейчас продолжаешь мне лгать. Я не верю тебе, Дрегон Хард. Я люблю тебя, но ты разбиваешь мою любовь, и за это я могу тебя возненавидеть. Я никогда не прощу обмана.
С этими словами я бросила быстрый взгляд на Харда и решительными шагами стала удаляться в сторону костра. Но на половине пути я все же остановилась, раздумывая надо всем этим. А что, если я не так поняла Дрегона и истолковала его недосказанные слова? Что, если…
Я медленно подошла к любимому и опустилась около него на землю, храня молчание. Наконец, мой гнев начал понемногу проходить, но в душе оставалась боль: я не могла бросить его. Моя любовь оказалась сильнее, и я бы не смогла уйти даже в том случае, если бы все мои подозрения оказались верны. Скорее всего, я бы покончила с ним и с собой. Сама того не подозревая, я оказалась рабой любви к этому человеку.
- Дерево... - произнесла я шепотом, глядя на пышно разросшуюся растительность над своей головой. – Такое большое и зеленое дерево. Так же и дерево любви нашей выросло и расцвело...
Дрегон выдавил из себя улыбку, и я поняла, что он хотел сказать то же самое. Эта улыбка вмиг растопила все льдинки, что оставались между нами. Мы встали с земли.
- Ты совершенно права. Гроза миновала. А я думал, что больше никогда не смогу с тобой говорить. Я бы умер или сошел с ума. У тебя характер тигрицы, но ты нравишься мне такая, какая есть. Между нами нет преград, и ни один соперник не сумеет нас разлучить.
Он говорил это так, что я теперь точно понимала, что это – правда.
- Соперник? – я засмеялась. – Кого ты считаешь своим соперником, Холлена? Ну уж нет, ты ошибся. Он женат, у него две дочери… Мы просто хорошие знакомые. И потом, я должна признаться, что сама ревнива, но не люблю ревности к себе.
- Вот как? Я понял. Но все равно, вы друг другу импонируете. Однако не будем об этом. Я знаю, что мы останемся вместе... Выходи за меня!
Это было для меня неожиданностью. Дрегон Хард сделал мне предложение! И где? На диком острове, среди бескрайних вод океана, в компании робинзонов! Я смутилась.
- Я... подумаю над этим.
- Так ты согласна? – спросил он, испытующе глядя мне в глаза.
Я пожала плечами. Если я сейчас скажу ему «да», это может испортить всю романтику раньше времени. Или выдать обман, и тогда я окажусь в глупом положении. Поэтому я молчала.
Наконец, подумав, я ответила:
- Да, но не сейчас, а когда вернемся в Сидней. Там мы все обдумаем.
Он улыбнулся еще раз и обнял меня – крепко и изо всех сил, как тогда на «Экинтаусе». Он не жалел своих чувств и страсти для объятий и поцелуев. Это был страстный романтик, но более всего в нем было надежности и практицизма. По всей видимости, мой темперамент его вполне устраивал.
В самый неожиданный момент нас окликнули. Это был Гиэн, которого все почему-то звали просто Элом.
- Эй, где вы потерялись? Ну ты даешь, дружище Хард!
- Это жизнь, Эл! – ответил тот, посмеиваясь. – Когда-то вы тоже собирались жениться.
- Жениться? Спасибо Фортуне за то, что это наконец-то свершилось, у меня отличная семья! Идите к нам.
Наш путь до лагеря лежал через колючие кусты. Дрегон взял меня на руки, что не составило ему особого труда.
За это время доктор Эдвардс успел оценить положение и рельеф этой части острова, а профессор Ниррей – кратко описать здешнюю растительность. Короче говоря, каждый занимался тем, чем хотел.
Мне вдруг стало интересно узнать, что делается южнее того места, где мы собирали черепашьи яйца. Берег здесь становился круче и скалистее, из воды торчали камни. Вода была теплая, и я решила выкупаться.
Моим позором с детства было то, что я практически не умела плавать. Я хорошо плавала на мелководье и в бассейне, но начинала тонуть на глубине большей, чем мой рост. Мои знакомые и друзья пытались научить меня плавать, но без толку. В юные годы, когда мне исполнилось девятнадцать, я чуть не утонула, когда мы с Молли и Эдди плыли на моторной лодке и она перевернулась. Самое смешное, Эдди тоже не был хорошим пловцом, а Молли обуял такой ужас, что она с трудом соображала, где вообще находится. Мы спаслись потому, что нас подобрал местный рыболов.
Еще я должна сказать себе спасибо за то, что не забыла взять пару купальников. Ополоснувшись возле берега, я заплыла совсем недалеко и уселась на большой камень, торчащий из воды. Дальше начиналась большая глубина.
Где-то вдалеке я заметила возвышающийся над водной гладью коралловый риф. Мной овладело дикое желание доплыть до него, но пока это оставалось в моих мечтах. Для того, чтобы это сделать, надо было сперва научиться плавать. А пока я не умела это делать, то ограничивалась тем, что плескалась около камня.
Остаток дня прошел просто замечательно.