Эвакуация
Через неделю после начала войны, сирены воздушной тревоги раздавались над горняцким посёлком Кукисвумчорр – то есть уже в центре Кольского полуострова - по четыре-пять раз в сутки. А по областному радио объявили приказ: тому, кто не имел пропуска члена местной противовоздушной обороны (иначе – МПВО), после её звучания запрещалось выходить из дома.
Николаю Ивановичу Кожевникову, как имевшему его, вменялось в обязанность при каждом налёте вражеской авиации бежать с рудника в школу № 4, взбираться на крышу и там тушить зажигательные бомбы в бочках или сбрасывать их на землю.
28 июня он посадил семью - двадцатидевятилетнюю жену Александру Васильевну с четырьмя детьми в возрасте от двух до десяти лет и сопровождавшую их свою старшую сестру Евдокию Ивановну Коробейщикову – на поезд, который увёз их в неизвестном направлении.
Александра Васильевна была на шестом месяце беременности, что ещё больше усиливало тревогу Николая Ивановича за судьбу семьи. Он вспомнил, как собирал её в дорогу. Денег, как назло, не было ни копейки. Видимо, в таком положении оказались не только они - власти Мурманской области разрешили временно – на три-шесть месяцев – сдавать в банки облигации Государственного займа. За каждую сторублёвую сдатчику платили только тридцать рублей. Позже владельцы могли их выкупить вновь, но опять же за сотню.
Однако выбора не было. Получив 300 рублей за проданные облигации, Николай Иванович все деньги отдал жене. Сам же остался без гроша в кармане. Продавать что-то из оставленных дома пожиток было бесполезно – некому. Люди сами бросали нажитую многими годами домашнюю утварь на произвол судьбы, не ведая, куда и на какое время их увозят. Может, навсегда.
На каждого эвакуированного, независимо от его возраста, в дорогу разрешалось брать не более десяти килограммов самого необходимого груза - продуктов, одежды, обуви.
30 июня Николай Иванович проводил на Большую Землю своих родителей - Ивана Ефимовича, Марию Ивановну - с младшими детьми Леонидом и Марьюшкой, семью старшего брата - фронтовика Владимира – жену Евгению Ивановну с сыном Анатолем.
За несколько дней посёлок Кукисвумчорр почти опустел. Николай Иванович остался один, как бобыль, не только в квартире, но и во всём восьмиквартирном доме.
Теперь он спал там, где работал. Изредка забегал домой, чтобы узнать – нет ли каких вестей. Но их долго не было.
Первым пришло письмо от жены. Александра Васильевна сообщала, что в Белом море их пароход несколько раз бомбили и обстреливали немецкие самолёты.
В Котласе, для пересадки пассажиров с парохода на баржу, был проложен трап. Женщины сначала перенесли и перевели на баржу детей и лишь потом - вещи.
Трап переломился в тот момент, когда среди других пассажиров на нём оказались Александра Васильевна, Евдокия Ивановна и их уральская односельчанка Мазанкова.
Тетя Дуся Коробейщикова шла первой. Когда раздался треск, она сделала резкий прыжок вперёд, упала грудью на край баржи и, цепко держась за него, повисла. Её схватили за руки и вытащили из воды.
Мазанкова шла с вещами позади её. В трагический момент она оказалась на середине трапа и сразу же исчезла в морской пучине. А на волнах закачались вещи - и не только её. На барже тотчас раздались громкие детские крики, плач:
- Ма – а – ма – а!
Кожевникова шла позади. Бросив поклажу, она вовремя успела ухватиться за доску трапа и, даже уйдя с головой в воду, не выпустила её из рук. К ней на помощь поспешили матросы и вернули на палубу парохода.
Напрасно моряки ныряли в воду в поисках Мазанковой и когда баржа пришвартовалась к пристани, двух её малолетних детей передали в «органы».
В конце письма Александра Васильевна также сообщала, что из-за переохлаждения и волнений её тело покрылось язвами. Не желая оставлять ребятишек без присмотра, она отказалась лечь в котласскую больницу.
Все деньги, вырученные от продажи облигаций, были издержаны в дороге. Обе с Евдокией они попытались найти в Котласе временную работу. Но город был переполнен эвакуированными, испытывающими ту же нужду. Их пожалел председатель одного из соседних с Котласом колхозов. Однако предупредил:
- Мне своим колхозникам трудодни оплачивать нечем, не то что эвакуированным. Если у вас есть куда и к кому ехать – не теряйте времени!
- Ехать-то есть куда – в Челябинскую область, да не на что.
- Одно могу посоветовать: вернитесь в Котлас, поговорите с начальником железнодорожной станции. Вдруг поможет, а я, простите…, - и развёл руки в стороны.
Поразительно! Совет председателя колхоза оказался действенным: начальник вокзала внимательно выслушал женщин и вскоре пассажирский поезд вёз их (и бесплатно!) до южноуральского города Магнитогорска. От него до родного села, из которого выслали в 1929 году семьи их родителей, оставалось сто километров. Они оказались самыми горькими – земля приняла их отцов, а у Дуси – и мужа. Одиннадцать лет назад село покидали вместе.
Месячный путь из Заполярья остался позади.