Из Парижа - на Волгу...

             

      Может, я  не стал бы писать  о неугомонном  и одаренном казаке Александре Николаевиче Александровском, если бы в Дубовке, где родился он, одна из улиц называлась его именем.
  Или    в Волгограде, а тогда в уездном Царицыне, где он обучался в школе села Отрада, красовалась памятная доска об этом писателе.
    Возможно, умолчал бы, если бы во Франции не знали имени его, а звенело оно у нас, в российских энциклопедиях…
 
     Александр Николаевич  происходил из волжских казаков - отважных основателей  станицы Дубовской    на Волге, близ  утопающего в песках  улиц и домов Царицына.
    Предки его пообтесались здесь, среди сектантов,- и стали священнослужителями в Дубовке  да Царицынском уезде. Дед его,  толковый протоиерей Лебедев  и отец-педагог получили образование в Саратовской духовной семинарии.
   Вот и отрока своего повезли ума набираться  в Саратовскую классическую гимназию.

     После окончания её в 1879 году,  Александр с рвением учится  в  мощном Киевском университете.
     Молодой и порывистый, он увлекается революционными нелегальными книгами да кружками, но заканчивает-таки  любимый историко-филологический факультет.
     За интересные исследования  становится членом-корреспондентом Киевского общества древностей и искусства. Седогривые ученые мужи возлагают на него надежды. Оттачивая свое перо, Александр публикует многие статьи в волжском «Саратовском листке».
     Имя его становится известным  читающему Поволжью.

    Затем земляк наш отправляется в Кременчуг, где  преподает украинцам в гимназии  русский язык и литературу.
      Однако мало кто знал о его другой, скрытой жизни, кроме пронырливой полиции и  тайных доносчиков.
     И вот 22 марта 1886 года ахнула тихая гимназия:
     - Арестовали вдруг    учителя  Александра Николаевича, и что будет с гимназией? 

     Конвой доставил смутьяна-педагога  в  сырые казематы Киевской тюрьмы. Месяцы томительного заключения  проходят в жестких допросах, очных ставках и глубоких переживаниях. На жестких нарах вспоминается часто вольная голубая Волга и белые чайки над волнами…
      Ведь  после теракта народовольцев на императора Александра
Третьего  закрутилось колесо судебно-полицейских   репрессий и преследований! Такие революционеры – боевики,  как студенты А.И. Ульянов (брат Ленина), донец В. Генералов (наш земляк) и другие были казнены.
      Ряд неблагополучных гимназий закрыли, включая донскую Усть-Медведицкую и Нижнечирскую.

      Более года велось над Александровским и другими арестантами-правдолюбцами пристрастное следствие.
18 августа 1887 года сослали Александровского в глухомань Вологодской губернии  - по грозному обвинению в политическом преступлении.  В тех местах отбывали свой срок известные революционеры  А.В. Луначарский, М.И. Ульянова и другие.
      А осенью 1890 года наш ссыльный, продираясь сквозь лесные чащобы и топи, добрался до затрапезного Усть-Сысольска (ныне г. Сыктывкар). И внезапно пропал с глаз полиции и жандармов в форме голубой.

     Объявился он  аж в Париже, горячем очаге русских политэмигрантов.
     Но и здесь  шустро сновали агенты царской охранки, отлавливая свои утратившие бдительность  жертвы.
    Александр Николаевич был настороже и, вникнув в дела боевые, революционные, задумался крепко - и  по этой  опасно-авантюрной  стезе решил не  идти!
      Представьте себе, какое впечатление произвела на россиянина из серой периферии, униженного ссылкой, одна из красивейших столиц Европы!
      И он избирает перед собой путь иной - мирный и просвещения  сирого народа.

   В  Париже  углубился в занятия в знаменитой Сорбонне. Жуя горбушку хлеба, он работает допоздна в отделе  славянских рукописей  Национальной библиотеки.
     Извлекает на свет и публикует уникальные документы старины.
     За ученые открытия   15 мая 1892 года его избирают постоянным членом Парижского лингвистического общества. Авторитет Александровского в ученых кругах возрастал,  интерес же царских агентов к нему падал. Пока… 
   
    А на заснеженную Волгу  из  великолепного Парижа летели письма его   к родным!
      О непростой «житухе». И что за границей при лозунгах «Свобода и Равенство» тоже надо много работать на суп-кашу, а редкие деньжата он тратит, как и его дед, на покупку книг… И что  скучает очень - очень по отчему дому, тополям детства и Волге. 

        Пребывание   во Франции  явилось для нашего земляка одним из наиболее ярких жизненных эпизодов, и он не сможет забыть его никогда.
И тут Александровской внезапно узнает, что на Волге появилась гостья страшная - холера, оставляя  на берегах за собою кучи мертвецов.
      Он покидает Париж и  немедля отправляется в Россию добровольцем- санитаром.  На борьбу с пагубной  эпидемией!

       Может быть, и пересекались их пути в волжских просторах с министром Витте, который по Волге спустился до Саратова, а в Царицыне, осматривая с медперсоналом   холерные места и бараки, учинил  жесткий разгон местным властям.
      Когда же зараза та, наконец, пошла на убыль, не тронув  и нашего земляка, (в Царицыне уложила около 5 тысяч человек), он распрощался с этим тревожным делом.
В губернии Саратовской  посетил с теплотой дубовские места  и поступил учителем в семейство помещика М.С. Ермолаева.

   Но ему было тесно в этом застойном мире, и он рванулся опять в вольный  и демократический Париж.
      Там его  помнили! 
      Прибыв в  бурлящий Париж, Александр Николаевич стал преподавать французам на факультете русский язык.  Накопленные яркие впечатления и записки переполняют душу странника, и здесь раскрывается талант его, как публициста.
     Из Парижа он шлет в российские журналы «Жизнь и искусство», «Киевское слово»   рассказы, репортажи  о заграничной культуре и жизни.
      Становится очевидцем триумфальной русской недели во Франции осенью 1896 года, когда Париж республиканский  встречал  впервые монарха великой  России Николая 11 с супругой.

Да, читающие россияне заметили рассказы «французского волжанина» Александрова с их необычным колоритом и новизной.
      И в сиятельном Санкт-Петербурге их печатают  отдельной книгой «Дома и заграницей». Поверьте, ее буквально сметали с прилавков. Тогда ее издают еще раз!
     Но нам она, читатель, увы, не известна… Наш Александровский  порою валился  с ног от писательских забот, а во сне  его будоражило  детство босоногое, «подслеповатая школа» в селе Отрада под Царицыным, а над ней   стаи голубей - сизарей в синеве…

       Неутомимый  Александр Николаевич, прокаленный жизнью, рискнул издавать в России с 1906 года   газету «Страна».
     Помещает в ней свои злободневные фельетоны, понятные   простому народу. Но поперек стал и рогатки и гонения цензуры на прогрессивные издания.
      Выпуск «Страны» был  приостановлен, равно как в г. Камышине «Приволжской газеты», издаваемой Я. Дитцем, депутатом Госдумы. А в Царицыне опечатали типографию  газеты «Царицынский путь», в Саратове закрыли типографию «Саратовского листка».
       Возмущенный Александровский негодовал против произвола властей в отношении редакторов независимых газет.
     Тогда Санкт-Петербургский суд не обошел и его своим «вниманием» -  осудил,  наказал крупным  штрафом.  Неподдающийся демократ наш стал выпускать «Страну» под другим названием. Но недолго… Он опять попал под надзор стучащей по столу кулаком  полиции.

И опять  Александровский скрывается от жгучей опалы за границей,  выживает  преподаванием уроков - и неутомимо пишет   в Россию!
      Его острые публикации о свободе слова и печати, неприкосновенности личности, беспределе полицейско-судебных органов печатались в газете «Русские ведомости», где помешались очерки Короленко,  Успенского, Салтыкова-Щедрина.
     Кружок публицистов этой газеты, американский писатель и знаток России  писатель Кеннан называл «украшением нации».
        Статьи Александровского помещали также известные  журналы, как  «Жизнь для всех», «Филологический вестник». Публиковался он и под звучным псевдонимом «Заднепровский».

     Но, представляете, неумолимое время не пощадило его творений!
     Многочисленные сочинения его рассеяны по различным дореволюционным изданиям. Выявление их  затруднительно  из-за редкости и ветхости  изданий,  и за отсутствием сведений о дальнейшей судьбе нашего земляка.
      Мне удалось установить, что до Первой мировой войны  Александровский  проживал за границей, изредка навещая Россию и все...

      Вот и думаю я, не  сгинул ли он в пламени Гражданской войны или же остался писателем русского зарубежья и закончил свой путь на чужбине? И где остались его потомки - в Дубовке, Царицыне или в великолепном Париже?
Может эта статья высветит не только А.Н. Александровского,  а вдруг  откликнутся  его близкие, родственники? И вспомнят они своего удивительного родича, который оставил добрый след в истории русско- французских  культурных связей.
      И, может,  тогда славное имя писателя Александра Николаевича Александровского будет  известно на волжских берегах.