Дневник IV-11 Вспоминаю Петю Старчика, и во мне появляется благодать
18 августа 1997 год. Я была на празднике учителя (в Доме культуры), похожего на Володю Бунина, но в лучшем варианте. Острый скальпель мысли и наблюдений, какая-то частая глубокая печаль моя выделяли меня среди улыбающихся светлых лиц. Я ничего не могла с собой поделать, я всё время молилась. Поздравляли его разные люди, несли ему цветы, одна девушка стеснялась отдать ему цветы, попросила меня, я протянула ему цветы, сказав: «Я Вас поздравляю». Это длилось миг. Тепло наполнило моё духовное сердце, но не надолго.
Он пел, и зал пел с ним. Мне бы хотелось расспросить его о многом.
Одна женщина подошла ко мне и сказала: «Мир прекрасен». «Но и трагичен», - откликнулась я.
Все в него влюблены. Он лёгок, изящен, артистичен, лицо не мужское и не женское.
Домой мы шли с Эммой и Верой яснослышащей. Я держала её за руку, прекрасное что-то струилось в мою душу через её руку. Она была ласкова ко мне.
17 августа. Опять была там же, где вчера. Учитель изображал женщину, пел, подражая певицам, в его арсенале было много находок, кокетства, поднимания бровей, движений глаз.
«Какое отношение эта буффонада имеет к духовности?», - спросила я Эмму. «Вся жизнь театр», - ответила она. Он дегустировал пироги. Всех смешил. Мне трудно было с моей внутренней серьёзностью понимать эти игры.
По телефону вечером Эмма говорила мне, что у меня нет логики и интеллекта, что я поэт и во мне есть мудрость и нечто высшее, чем интеллект. Она говорила, что я гениальна. Что я человек прошлого — 19 века четвёртой расы.
18 августа. Бессонницы замучили меня. Иногда жизнь невыносима. Страданий больше, чем радостей.
Иногда у меня отчаянная тоска по Богу. Иногда я с Ним разговариваю, как с самым близким Другом.
"Никто меня не понимает,
Рассудок мой изнемогает,"
И молча гибнуть я должон.
Это шутки Гриши Ковалёва.
Несмотря на свою гневливость, я чиста, как дитя.
20 августа. С учителем немецкого языка Андреасом и приятелем моим Виталием М. мы гуляли по Арбату. Виталий много чего рассказывал Андреасу. Я увидела глаза Андреаса — глубокие, умные. Он был погружён в глубины своей души, из глаз его смотрел его высокий дух, это было, как таинство, и этот миг нельзя было спугнуть.
Проводили мы его до метро, дошли до Манежа. Завороженно смотрели мы на семь фонтанчиков. Пахло водой и хлоркой. Причудливые фонтанчики не утомляли глаз.
Сидели на скамье, Виталий рассказывал мне о титанах, о героях древней Греции. «Нужны ли мы Богу? Зачем Он нас создал?», - спросила я Виталия. «Нужны... Из-за любви...», -ответил он. Он спросил, печатала ли я свои стихи, интересовалась ли театром. Я рассказала ему, какие роли я играла в Студии и в театре у Володи Ерохина.
Я сказала ему, что космически чувствую, переживаю мир. Земной шар, как будто внутри меня находится. Мне с Виталием легко и просто.
На днях Таня К. сказала мне об Андреасе, что он совершенный человек. Я ему это сегодня передала. Он ответил мне: «Вы тоже совершенный человек». Я возразила, сказала, что у меня есть грехи, а в нём есть добродетель. «Как по-немецки добродетель?» Он ответил: «Die Fugend».
Бессонница
Разве может вместить эта внешняя жизнь
Мой полёт над пленительным миром?
Нестареющий жар и обилие дум
Об отшедших, о ныне живущих.
И опять мне не спится в тревожной Москве...
И куда себя деть в этом мире скудельном?
Город-монстр за окном. Дышит смерть за плечом.
Но я слишком люблю эту землю.
26 августа. Я сказала Андреасу: «Вы — наше счастье». Он сказал мне, смеясь: «А Вы кто?» Я ответила: «Посмешище. Я всех смешу».
28 августа. В доме Васильчикова пел Искуль Карибов стихи Зинаиды Миркиной. «Я только Бога везде ищу», - сказал он мне. Он умён и много знает.
30 августа. Прощаясь с Андреасом, я пела ему: «До свиданья, до свиданья!».
В храме регент Жанна во время службы в который раз сильно ударила меня по руке.
31 августа. День памяти Марины Цветаевой. На панихиду я опоздала. Пел хор «Благовест».
В доме у Люси М. две целительницы выравнивали мне поле, стало легче. Оно у меня было искривлено - сглаз...
1 сентября. Закрыв глаза, я видела фиолетовый свет. Ирина и Галя накачивали меня светом. В сердечном центре была боль. Экстрасенсы мне сказали, что много накопилось обид и страданий. На первое место надо ставить Бога.
У меня много привязанностей к мужчинам, это плохо, но у меня высокое предназначение. Они сказали, что когда они посылали мне свою хорошую энергию, то около меня с двух сторон были два ангела. А за моей спиной святые молились на коленях. Я удивилась всему сказанному. Меня учили саморегуляции. Мне стало легче.
3 сентября. Как только приходит относительный покой, тут же что-нибудь вторгается в твою жизнь и выбивает почву из-под ног.
Как не замечать неприятности, как не быть растерзанной людьми с тяжёлыми излучениями?
Меня опять лишили душевного покоя.
4 сентября. Шли мы с моим другом Борей Талесником к метро, он меня провожал, передо мной появляется юноша с восточным лицом и говорит мне: «Вот девушка Средневековья. Давайте познакомимся». Я смеясь, отвечаю ему: «Папа не разрешает». Показываю на Борю. Он после болезни стал другим.
5 сентября. Всё меня ранит.
Я редко испытываю к людям чувство нежности, но когда я вспоминаю Петю Старчика, во мне появляется благодать и тёплое чувство к нему.
Как велика тайна творчества — я сочинила песню о Бродском на свои стихи. Такое ощущение, что Иосиф рядом со мной. Может быть, он склоняется надо мной? Как я рыдала, какой огонь был во мне, когда я сейчас пела Иосифу песню свою о нём. Я была охвачена невыразимым трепетом. Подойдя к зеркалу и посмотрев в него, я увидела девочку — ни одной морщины, детское выражение лица. Удивительно!
Расположение стогов.
Косые ливни света.
Печаль осенних облаков.
Кем Родина согрета?
Бедная замученная Москва, несчастные пенсионеры, грязь на улицах и в душах, калеки, бомжи, нищие. Кому нужна показуха праздника? День города...
Когда покинет ложь мою страну?
«Напряжение одиночества заставляет тебя творить», - сказала мне Эмма. Она считает меня большим поэтом. «Ты личное отдала в жертву творчеству», - говорит мне она. Если бы у меня сложилась жизнь благополучно, я не писала бы стихов, думает Эмма.
Перуджино - фрагмент картины.