Я ее не провожал, она меня, но к своему дому. Сопроводила. Со ссылкой – «Как же я одна по темному парку среди ночи. Тоже мне джентльмен». А был час пик. Дня. Центральный бульвар города. Лето. Толкотня.
Не напрашивался, она сама – «Пошли ко мне кофе пить». Пошел. Куда деться. Она же за руку тянет. Упираюсь, но силы не равны.
Кофе в доме не оказалось. «Может я, сгоняю!». «Сидеть!» - ласково рявкнула она. Я икнул и вздрогнул.
Перекинулись парой слов о моде, погоде, и она потребовала приставать к ней. Прошептал - «Не буду». « Это мы еще посмотрим» - получил в ответ. Она увлекла меня на диван, схватила мою ладонь и прилепила на свою грудь. Я опять икнул и вспотел. Девственник же.
«Хам» - сказала она, отпустила мою руку и, влепив мне пощечину, продолжила плаксивым грубым басом: - «Пять минут знаком с девушкой, а уже руки распускаешь. Кобель. Все вы такие. (Еще одна оплеуха). Все маме расскажу, и она сделает из тебя отбивную».
Деваха толкнула меня, и я приземлился на полу подле дивана. Точнее метра за три от него. Мог дальше, но помешал дверной косяк.
- А кто наша мама? Волшебник? – попытался выкрутиться из ситуации шуткой.
- Нет, тяжелоатлетка.
- Предупреждать надо.
Я стартанул с места, не обуваясь. У дверей встретился нос к носу с трехстворчатым шифоньером в шортах и борцовках. Шкаф сгреб меня за шиворот, и я беспомощно заболтал в воздухе ножками.
- Кто мне объяснит, что это?
- Мама, не тронь. Это мой жених.
Кинг-Конг покрутил меня вокруг моей оси. И после слов «Вроде внешних дефектов не наблюдается» я был водворен на землю и угодил в крепкие объятия асфальтового катка. Кости хрустнули, но замерли на пределе прочности.
- Надеюсь, это, с этим серьезно?
- Конечно мама, как и в прошлый раз.
- Я не тебя, доченька, спрашиваю, а это. Что молчишь?
- Отпустите Христа ради – не внятно прохрипел или хрюкнул я, высунув нос для глотка воздуха из титек, но получилось – хыр-гыр, рот-то высунуть не удалось.
- Вот и ладненько. Рада за вас, детки мои.
Искренность радости я прочувствовал мгновенно. Объятия покрепчали. Мои ребра ответили взаимностью и хрустнули-таки. А может и не ребра, но кости точно. И мои точно. Умом не помню, только телом, а тело не обманешь.
Упал,потерял сознание. Очнулся. Гипс. Загс. Так я стал женатиком.
Пожалел, что очуxaлся. С первых минут не понял, на ком из рядом стоящих дам, я женился. Окончательно запутался, когда предложили молодоженам поцеловаться. Меня целовали обе. В щечку. А я сделал попытку поцеловать служительницу загса. Не удачную...
После поцелуя щеки загорелись, мутило от обеих. Мозг, запутанный, молчал, а тело, не дожидаясь его решения, высказало свой протест извержением фонтана. Получил подзатыльник и рухнул в пяти метрах от исходной позиции. В беспамятстве. Сон это, иль явь так и не сообразив.
Тещу, мамой стал называть с первой минуты брака. А как иначе? Иначе опасно. Тестя, видел только один раз. На фотографии. В гробу. В белых… Говорят инфаркт от крепкой любви. Я верю, но не крепкой, а крепких, по логике, объятий благоверной. Мне ли, не знать.
Фото мне показали перед загсом. Наверное, для проверки чувств или их закрепления. Намек понял. Подписал все, что подсунули. Не глядя. Вот пожалуй и все обрывки воспоминаний о прекрасном и запоминающемся событии моей жизни под литерой – СВАДЬБА.
После женитьбы детьми обзавелся быстро. В один день. Три девочки. Нет не тройняшки. В один день, но не они. Как из загса домой возвратились, а они уже там. Хорошенькие. «Папка, папка нашелся. Как мы рады, если надумаешь нашу мамку обидеть, как очередной предыдущий наш отец, то лучше передумать. Мы бабушке пожалуемся она быстро тебя, как дедушку, в белые тапочки обует. А нам опять горевать и гадать кто следующий». Веселые, милашки. С юмором.
Утром теща: - «Доброе утро, зятек». Кивнул,икнул, упал, отжался. А как по-другому, когда штанга над головой. Теща ее на вытянутых руках и приседает без устали. И я отжимаюсь, в такт, во избежании конфликта со спортивным снарядом. «Не чистите мама. Бога ради. Жить хочется».
После свадьбы друзья сгинули. Никто не беспокоит даже звонками. Родственники отвернулись, кроме родни женского пола. Те солидарно объединились, стали подругами не разлей… «Молодец, Клавка, их, прохвостов, завсегда держать надо в узде, ежевыми рукавицами». Быстро спелись. И спились.
После загса даже фуршета не было, а тут нате вам, через день, да с размахом. Девичник на девичнике. Правда, в девичнике, мужики имеются. Один. Я. На побегушках и прислугах. Ублажаю весь женский род в лице одной мамы-тещи.
А теща-мама стаканами и хоть бы хны. Я то, на диете.Её. В праздник - минералка. По будням – квас. На девичнике соки разные перепадают, точнее после него, если кто не допил. А утром опять упал, отжался. Тещу похмелье не берет. Что ей станется с ведра водки, не спирт ведь, хотя и спирт не возьмет, куда ему супротив железобетона марки 400, слабоват по крепости, всего 96 же.
Дай Бог мне терпения. Он терпел и нам велел. У него, похоже, тоже с тещей не все ладно было, раз такой святоша. Земляки, родственные души, похоже, мы с ним. Если не сказать больше – братья. По несчастью.
Вообще-то, если со стороны взглянуть, оригинальная женитьба вышла. Даже больше - креативно женился, только креатив черный. Мне бы также не стандартно развестись. В пяти - шестидневный срок. Согласен и на больший, но лишь бы расстаться, без скандала и наследства - Белыx тапочек. В идеале до конца медового. Бы. Но, увы.
Попытки делал. И результат был. Только в том, что мой постоянный спутник – гипс, менял местоположение на моем бренном теле. И только.
Живу в сытости и уверенности в завтрашнем дне. Пашу как лошадь на благо семейного благополучия. Семья полная. Точнее все полные. Я нет, пашу ведь. И деньги все в дом до копеечки. Все в дом, всё в дом. Один раз заныкал сто рублей. Лучше не вспоминать. А когда в день зарплаты (ее задержали) на пороге появился с пустыми карманами – тем более.
Вообще по натуре я оптимист и в этом негативе отыскал два радужных момента. Мою судьбу никто не разделит, у мамы одна дочка и та занята. Это раз. А два - это приобретенное приданое, оно же – надежная крыша.
Как-то стукнул, своей «шахой», тачку крутую. Круто стукнул. Из нее четыре качка выплыло. Ну, думаю с облегчением, вот и конец всем моим мучениям.
А они узнали, чей зять, сунули пресс «баксов» и просили теще ничего не говорить. Слезно просили. Я после только разглядел, что у них на четверых шесть гипсов в разных местах, а подчерк у травм до боли знакомый. Тогда и понял, чего это меня люди сторонятся. Инстинкт у них самосохранения срабатывает.
Мне порой завидуют. Что к чему? Не пойму. Без бутылки не разобраться. Но она мне не светит. На моей бутылке водки этикетка с названием – «Суицид».
Мысль однажды посетила, может в «дурку» откосить. Отмел ее в сторону, по причине – «А где я сейчас то? По сути».
Не жалуюсь. Просто поведал эпизод своей жизни. А жизнь продолжается, она прекрасна и удивительна. Особенно у меня. И оптимизма, через край. Посему брожу себе тихо по всем углам квартиры со шваброй в руках и мурлычу себе под нос: - «А в остальном, прекрасная маркиза, все хорошо…»