Пеший маршрут по Приэльбрусью. Восхождение на Эльбрус (5642м)
1ый день:
Рано утром наша сборная из Питера, Москвы и Казани прибыла в Минеральные Воды. Дальше нам предстоит добраться до ущелья Адыр-Су и там поставить лагерь. Мы едем по дороге, где-то высоко в близком южном небе гудят самолеты. Их голубые металлические тела проносятся над горами главного Кавказского хребта, задевая звезды. Они сильные и холодные. Не каждому под силу то, что видят они: ледники и горные озера, реки и заповедные сосны…Они бесконечно одиноки. А здесь, тронь ладонью, в мягкой душистой траве машут им своими золотыми венчиками желтые капли. Это Подсолнухи. Вечно тянут они свои солнечные лепестки в небо, к гордым самолетам. И веками самолеты склоняют серебро крыльев перед золотистым светом детей Земли.
2ой день:
Налегке идем вверх к Ледовому озеру, поднимаемся 700 м. по вертикали. На высоту 3250м. заползаем уже без сил и сразу пытаемся развести огонь в горелках. Как и предполагалось, здесь есть ВСЁ – космические панорамы гор, приготовление пищи в экстремальных условиях, первые проявления горной болезни - по ощущениям сравнимо с похмельем – шум в голове, одышка, тошнота. Палатки ставим на камнях, у самого обрыва и уходим на ледник - тренируемся в кошках (специальные приспособления для передвижения по снегу и льду в горах – Ред.). Царапаем железными когтями снег ледника, народ пытается зарубаться в снег ледорубами. Для этого в первые две секунды падения нужно суметь перевернуться на живот и воткнуть ледоруб в склон. Очень жалею, что в школе забивала на уроки физкультуры. Пока резвились на снегу, с гор внезапно спустился туман, и мы ежиками катимся к лагерю. Засыпаем в палатке под шум ночного камнепада. Мама, где моя каска?!
3ий день:
Просыпаюсь оттого, что на лицо капает вода. Вокруг холодно и мокро. Ночью был минус. Совместными усилиями обнаруживаем, что палатка протекла, и мы плаваем в куче мокрых вещей. Решаем все сушить на себе. К утру у нас появились соседи – альпинисты из Ульяновска – почти земляки! Знакомимся, пьем чай. Еще одна радость в нашем экипаже – мальчик Дима по прозвищу Скрипач. Скрипач – кудрявое существо, как говорится, на своей волне и фанат Хулио Иглесиаса, о котором может рассказывать часами, как о самом лучшем друге. Конечно, с плеером не расстается даже во сне. Спал Скрипач голым в спальнике, из которого отчаянно лезли перья. Отчего утром напоминал ангела, даже будить не хотелось. Проснувшись, «ангел» высказал пару нецензурных слов по поводу состояния погоды и нырнул обратно в пух . На вчерашнем подъеме наши парни чуть не рухнули под его рюкзаком. Вскоре выяснилось, почему. При подсчете в рюкзаке кроме прочего, оказались: 3 комплекта батареек (для плеера), 2 зарядника, 4 рулона туалетной бумаги, гель для душа, шампунь для кудрявых волос, и….пам-парам….сушилка для обуви! Электрическая, конечно. О том, что включить ее будет некуда, Скрипач не подумал. Но окончательно Димка добил нас, когда спустился к завтраку по камням под…зонтиком! Увидев наши ошалелые лица, Скрипач удивился: «Ну, чего уставились, человека с зонтом никогда не видели что-ли?». Занавес.
4ый день
Сегодня 8 августа - День памяти альпинистов. Мы в альплагере Уллу-Тау. Несколько километров до грузинской границы. Дима ушел к МЧС-никам - звонить маме. Впервые за несколько дней мы получили местами горячий душ и по бутерброду с паштетом. В лагере тихо – все поминают погибших в горах. Неподалеку в ущелье стоит огромный камень, покрытый табличками с именами оставшихся здесь навеки. Почти все мастера спорта, профессионалы…Звезды на южном небе звезды совсем близко, но почему-то нестерпимо одиноко. Я думаю о Тебе. Сижу в палатке с фонариком и на смятых листах пишу о том, что открылось только сейчас. Что нет и не может быть таких причин любящим, чтобы расстаться. Если они правда люди. Но даже самым сильным и верным горы не поклоняются. Они просто есть друг у друга.
6ой день:
Половину дня идём вверх до Кичкидарских ночёвок. Боязнь высоты на 3200м. постепенно притупляется. Приходим наперегонки с ветром и градом. Спешно ставим лагерь. Ветер пытается сдуть нас, прячемся за огромным камнем выше человеческого роста. Начинает бить дрожь, голова тихо кружится. Вдруг кто-то протягивает кружку с душистым горячим кофе – жизнь прекрасна!
Наша палатка снова промокла, поэтому горелки ставим внутрь, дабы заодно просушить ее. Сегодня я дежурная. Вспоминаю уроки домоводства в школе - такое мы не проходили ; 16 порций супа, 16 бутербродов, 16 сытых улыбок на снегу. Как же это приятно и ответственно - кормить ребят!
Распогодилось. Сытые парни убегают «охотиться» на горных козлов, которые с любопытством наблюдают за нами со скал. Мы с девочками идем купаться. Женщин у нас мало, зато все боевые - хоть в огонь, хоть в ледниковые озера. В воде от холода сводит даже уши. Зато какой вид на скалы!
Вечером забиваемся в нашу многострадальную палатку – играем в слова. Я дико туплю, Скрипач сидит с торчащей из носа салфеткой – из-за высоты у него пошла кровь и выдает словесные шедевры, над которыми мы корчимся до слез. В эту ночь наше воспаленное сознание выдумало такие, как «еблако» и «нананасы». Последним словом руковод называл нас весь оставшийся маршрут ;
8ой день
Сегодня долгожданный подъем вверх по канатным дорогам. Под попу подлетает «половник», в руках рюкзак и ты на птичьей высоте. Мы поднимаемся до станции «Старый кругозор» и «Мир», затем на ратраке (специальная машина для перевозки людей и вещей в горах Ред.) добираемся до «Приюта 11» - известного советского альплагеря. Высота 4100м – здесь разреженный воздух, резкий ветер и слепящее солнце. От самого приюта застаем только грустные столбы, среди которых умудряемся поставить палатки. Из живого на склоне - вагончики МЧС и палатки альпинистов. Я иду отбирать у тех и других мусор. На канатке нам раздали пустые мешки - дань за проезд. Немного наладив экологию Эльбруса, народ расползается спать. Я выпрашиваю у кого-то огрызок карандаша и пытаюсь зарисовать отрывшийся вид на Кавказский хребет. В сварочных очках рисовать трудно, на пару минут снимаю их. Тут же получаю воспаление глаз и с тех пор хожу как Пьеро со слезами. К вечеру играем в догонялки с облаками - то они выше нас, то ниже. Здорово!
9ый день:
Просыпаюсь в чужой палатке и чужом спальнике. Вспоминаю - меня переложили, чтобы не замерзла. Ночью здесь до минус 20. Всю ночь выл ветер и палатку сильно трясло. Утром мы обнаружили, что снаружи ее практически занесло снегом. Помните рекламу, еще одно утро в Арктике? Соображаем, кто из нас пойдет откапываться. Желающих нет. Хотя знаю - все хотят есть и писать. Думаем, может, забить на все и залечь в спячку? Наконец, усилием воли, расстегиваем палатку. В тамбуре на нас смотрят сугробы, из которых чернеют края ботинок. Вытряхиваем из обуви снег, одеваемся и выходим в пургу. Как мы потом стало известно, ветер был 60м/с. и большинство альпинистов уже спустилось вниз. Но мы то не знали! Поэтому валялись в снегу, танцевали, парни строили снежный городок. Скрипач решил переждать буран в палатке, не отзывался даже на горячий чай и конфеты.
Пожалуй, так весело бывает только в детском садике, когда за тобой еще не пришли родители. Если бы нам кто-то сказал тогда, что это безудержное веселье от недостатка кислорода, мы бы не поверили. Но потом родители все же пришли, вернее МЧС, велев нам срочно эвакуироваться в вагончик. Под снежным ветром мы запихивали в 60 литровые мешки для мусора все, что попадалось под руку: палатки, посуду, снарягу…
10ый день
Сегодня ночью запланировано восхождение на вершину. Утром был тренировочный выход на Скалы Пастухова (4800 м) по южной стороне Эльбруса. Вернулись мокрые, усталые, взволнованные. Складываем штурмовые рюкзаки и пытаемся просушить снарягу. На ужин тушенка и цитрамон – у многих болит голова. Я кладу мокрые ботинки в спальник, на грудь носки и варежки. Спать ложимся в пять вечера, пытаемся уснуть. Скрипач боится, что ночью вагончик могут окружить пингвины. Советуем отбиваться ледорубом. За дверью свистит буран.
11ый день:
Подъем в час ночи. Команды вставать не было, но все уже молча собрались под спальниками. До последнего не знаем, выходить или нет - сильный ветер. Наконец, решаемся, толкаемся в темноте, давимся кашей. Собираемся как в космос: несколько свитеров, пуховка, ветровка. Пока я судорожно шнурую кошки, Скрипач предлагает освежить дыхание клубничным спреем. Те, кто не может идти, отдают нам свои теплые вещи и снаряжение. Последнее пожелание удачи, надеваю и очки и марлю на лицо – от снега и ветра. Пора!
Медленно движемся по снежному склону. Путь освещают звезды и налобные фонарики. Ими усеян весь склон. Постепенно подъем становится все круче, появляется лед. Наша группа разбивается. Многие сходят вниз. Я теряю из виду почти всех – рядом только один из наших парней – Ваня. Идем спокойно, но верно. Рассвет догоняет нас на скалах Пастухова. Через два часа пути на горизонте, между белым склоном и черным небом появляются алые полосы восходящего солнца. Слово не в силах передать эту суровую красоту гор. Я кусаю губы от досады - из-за сильного ветра и холода не удается достать батарейки и заснять момент. Надо идти вперед. Выше скал поднимается сильный ветер, температура -20, немеют руки и ноги. Марля уже не спасает лицо – заледенела от дыхания. Мы выходим на траверс. Здесь уже много мужчин, которые издали напоминают пингвинов в льду. Они выстроились в цепочку и тихо, как в замедленной съемке, упорно поднимаются по ледяному склону. Быстрее не получается – сбивающий с ног ветер, крутой склон, лед. Но главное – невозможность надышаться. Прорубаем железными кошками несколько ступеней, останавливаемся, дышим, еще пару шагов. За укутанными лицами не видно глаз, но чудится, что они ясные. Кто-то сует мне под марлю кусок шоколадки и я принимаю ее спекшимися губами. Шепчу спасибо.
- Ты откуда такая? – доносится сквозь свист ветра.
- Казань!
- Кабардино-Балкария!
И снова вперед. Глаза сильно режет от ветра и восходящего солнца. Уже почти не различаю людей и дорогу. Иду на ощупь.
- Смотри, слева от нас пропасть! – кричит Ваня.
Пропасти я не вижу из-за наплывших слез, и тихо радуюсь этому. Посмотри я налево и дальше можно не идти – храбрости не хватит. Зарубиться я все равно не успею. Предупреждали, что где-то совсем близко от тропы трещины. Стараюсь идти по вешкам. Но вот уже не вижу даже их. Меняемся - Ваня отдает мне свою маску, соскребая мои замерзшие слезы с очков. В ней я замечаю, что снег под ногами разноцветный. Кого-то на него рвет, у многих из носа идет кровь. У меня пока только стучит в висках. Я стою иногда по несколько минут, тупо уставившись в снег. Хочется уснуть прямо на ветру. Но стоять нельзя – можно замерзнуть.
Еще через пару часов у седловины Эльбруса оказываемся будто в молоке. На нас находит облако, и видимость практически пропадает. Дальше пяти метров невозможно различить человеческие контуры. И все же идем, уже на автомате. Неожиданно натыкаюсь на руковода и еще пару ребят. Они единственные из всей нашей группы, кто поднялся сюда.
- В такую погоду идти дальше нельзя. Мы спускаемся вниз.
ВНИЗ? Я не хочу его слышать, я готова столкнуть его со склона. Вниз после 5 часов подъема, после того, как ноги привыкли идти только вверх. Вниз, когда до вершины осталось 300 метров?!
- Эля, здесь оставаться нельзя. Это опасно для жизни. Идем.
Но в тот момент уже все равно – опасно, не опасно. Как можно рассуждать, когда ты уже давно не различаешь, где снег, а где небо? Когда до земли больше 5 тысяч метров и душа рвется к вершине!
Но мы группа, и я спускаюсь со всеми. Маску заливают слезы горя, кажется, в голове лопаются сосуды. Все кружится, скалы хохочут ледяным смехом. Но мы вернемся.