Грёза

Часть первая. Люди и вещи.

На краю гибели мира люди обратились за помощью к богам. Боги ответили им:
- Мы дали вам веру в нас, чтобы вы могли попросить о помощи, а вместо этого вы построили храмы и стали поклоняться им. Мы дали вам друг друга, чтобы вы могли любить, а вместо этого вы стали убивать своих братьев и сестёр. Мы дали вам землю, животных и растения, чтобы вы заботились о них и получали взамен пищу и возможность любоваться красотой, а вместо этого вы стали бездумно уничтожать всё живое. Мы дали вам вещи, чтобы они служили вам – а вместо этого вы сами служите вещам. Чего же вы ещё хотите от нас?
Сказки Срединного мира.

***
ЭТО. МНЕ НУЖНО ЭТО ВОСПОМИНАНИЕ.
«Как было имя того озера?.. Весна ещё не одарила нас теплом, и на деревьях едва-едва проклюнулись первые почки, а она… она носилась у самого берега по холодной до мурашек, играющей отражениями солнечных лучиков воде босиком… Мокрая юбка прилипла к коленкам и мне холодно было даже смотреть на это – а она смеялась, как ребёнок, (забыв о том, что она – ведьма, а я – полицейский) набирала в замёрзшие ладошки свет солнца вперемешку с прохладой ещё не согревшейся весны – и подбрасывала вверх сияющие, как кусочки радуги, капли… Как было имя того озера?.. Я теперь никогда не вспомню… Самое счастливое… Их было много, но это…
Да, именно оно. Потому что до и после мы всегда вели войну друг с другом. Потому что мы всегда жили в разных мирах – и каждый старался доказать свою правоту. Я жил в сказочном мире, Лиза – в реальном. Я верил в силу воли, Лиза – в силу власти. Я не доверял вещам, Лиза же вещами управляла… Кто из нас был счастливее?»
НАЗАД. МНЕ НУЖНО ЭТО ВОСПОМИНАНИЕ.
«Да, я возвращаюсь… Когда мне больно или одиноко – я всегда возвращаюсь к этому тихому безымянному озеру воспоминаний. В тот единственный день, когда мы были – не живущими в разных мирах божествами, (не ведьмой и межмирным полицейским) – а мужчиной и женщиной, встретившими друг друга у пустынного берега лишь недавно проснувшейся весны. Одиноким, никем не принятым мальчиком и потерявшейся среди чуждых миров девочкой, случайно взявшимися за руки в огромной толпе. Любовь может причинять боль – но в тот день не было ничего, кроме безмятежного счастья, мокрых холодных пальчиков, которые нужно согреть дыханием, запаха костра и закатных лучей… Ничего, кроме жёстких рыжих кудряшек с запутавшимся в них светом луны, кроме звёзд, отражающихся в серо-зелёных глазах, ничего, кроме мягких доверчивых губ, кроме наших рук… Ничего. Ничего не осталось…»

***
- Потом Вы будете жалеть. Мои клиенты всегда жалеют о том, что делают…
Межмирный полицейский Джек Ларкин внимательно всматривался в водянисто-прозрачные глаза мастера. Бесцветные, ничего не выражающие, как будто даже безразличные – где-то в самой своей глубине они горели каким-то фанатичным огнём. Морщинистые руки дрожали, тонкие губы чуть кривились в грустной полуулыбке.
- Я не отказываюсь от своих решений, – хладнокровно ответил Джек, с деланным безразличием оглядывая крохотный магазин «совершенно необходимых в хозяйстве вещей» - так было написано на табличке у входа. Здесь можно было приобрести серебряную пулю или заговоренный клинок, заказать ингредиенты для приворотного зелья или купить обычный заварочный чайник. С надеждой, что после заварки в нём чая на вас не падёт какое-нибудь страшное проклятие. За вашу же плату.
Если бы не необходимость, Джек и близко бы не подошёл к подобному заведению. Это был единственный магазинчик такого рода в богом забытой деревушке, где локализовалась и военная элитная академия, в которой сейчас Джеку приходилось проводить большую часть времени. Межмирный полицейский мысленно пожалел старика – наверняка, раньше дела у него шли куда как лучше. Запретную магию – магию когда-то разрушенного мира - сейчас не терпели. Именно потому и приходилось старому мастеру жить здесь, а не в большом городе, где его скромные безделушки расхватали бы в один день какие-нибудь богатенькие коллекционеры опасной дряни, всегда уверенные в том, что умеют с нею обращаться – вплоть до собственной внезапной и страшной (как правило) смерти по неосторожности.
Бережно взяв в руки резную деревянную шкатулку, Джек вышел из магазинчика. Порыв холодного весеннего ветра едва не сорвал с него шляпу и играючи разорвал в клочья серые облака, обнажив кусочек бессовестно-синего неба. Межмирный полицейский невольно залюбовался открывшейся синевой и невесело улыбнулся. Даже в этом, новеньком и пока ещё блистающем мире, за всё приходится платить…

***
Есть люди, которые всю жизнь окружают себя вещами. Детьми они играют только с мёртвыми куклами, а когда вырастают – заводят себе жену-куклу. Обязательно красивую, молчаливую, прячущую под ресницами огромный мир пустоты и несбывшихся надежд. Если у таких людей рождаются дети – они старательно мастерят из них очередных кукол. Методично выбивая из них всё живое – словами, взглядом, жестом – они, тем не менее, искренне заботятся о своих игрушках. Красиво одевают, селят в роскошных домах, а взамен требуют самую малость - играть по своим правилам – и не терпят, когда игрушки пытаются доказать, что они – живые. Игрушки не могут, не должны быть живыми… Лишь спустя много лет эти люди могут повзрослеть и попытаться найти в своём мире что-то кроме вещей – но вокруг будут лишь пустые равнодушные безделушки, созданные ими же.
Отец Тимоти Айвина старательно создавал свой собственный мир. Он был лордом со списком именитых предков, не уступающим родословной элитного породистого жеребца. Он занимал должность верховного судьи в столице, имел несколько домов, красавицу-жену и единственного сына. Лорд Айвин никогда не слышал нежных слов от своей супруги – как и было положено красивой дорогой кукле, она либо соглашалась с ним во всём, либо благоразумно молчала.
- Не спорь с отцом, милый, - говорила она маленькому Тиму, глядя на него красивыми пустыми глазами, увлекающими в мир несбывшихся желаний, - и мальчик, от послушания, по привычке и от страха - никогда не спорил с отцом. Точнее - почти никогда…

***
В тот день лорд Айвин вошёл в отделение межмирной полиции так, словно был здесь хозяином. Он не стал просить о помощи – а приказал помочь. У отделения и без того хватало проблем со столичными властями, и шеф благоразумно рассудил, что лучше с нервным аристократом не спорить. Джеку не повезло просто потому, что он немного задержался на работе. Именно ему пришлось весь вечер просидеть под презрительно-холодным взглядом серых глаз властного лорда. По всему видно было, что верховный судья предпочёл бы другую игрушку – более услужливую и покладистую, но выбора не было.
Именно Джеку было поручено отправиться в закрытую элитную военную академию, где уже примерно два месяца обучался единственный сын лорда Айвина. Именно ему было поручено выяснить, почему паренёк вдруг стал чахнуть и болеть, и какой завистник столичного судьи навёл порчу на мальчишку. В течение всего монолога лорда Джек, не смотря на закипающую в глубине души злость, не проронил ни слова. Когда лорд, уверенный в том, что любое его желание исполнится - стоит лишь приказать, ушёл, межмирный полицейский подумал о том, что в компании стаи бешеных оборотней, пожалуй, чувствовал бы себя комфортней. Когда человек относится к тебе, как к очередной вещи, которую просто можно купить, использовать и выбросить – вряд ли это может помочь почувствовать к нему хоть какое-то расположение.

Часть вторая. Девушка в платье с чёрными розами

***
- Не буду скрывать – Ваше присутствие здесь мне не нравится.
Резкие слова директора академии не вызвали в Джеке удивления. На его месте он сказал бы то же самое, но каждый, слава небесам, и так находится на своём месте. Сам директор произвёл на него приятное впечатление – умный, расчётливый, дальновидный дядька – именно таким и должен быть директор элитной закрытой академии, где учатся те, кто будет решать судьбы мира. Кроме ума и дальновидности, у директора были отличный вкус, аккуратная модельная стрижка, длинноногая юная секретарша, кабинет с мебелью из тёмного дуба и набор золотых авторучек на дорогущем письменном столе.
- Когда лорд Айвин сообщил, что к нам приедут из полиции… я ожидал увидеть серьёзного человека в форме, а не… героя вестерна, - этой пренебрежительной фразой директор надеялся унизить гостя, но Джек только пожал плечами с выражением полного безразличия.
Он и сам понимал, что его манера одеваться явно не совпадает со стилем этого заведения, но меняться ради прихоти директора тоже совершенно не хотел. Старая крепкая куртка и джинсы были куда удобней, чем форма или деловой костюм, особенно если не знаешь, чем может закончиться этот день.
- И я совершенно не понимаю, почему он выбрал ваше отделение. Я просмотрел все данные – контора, в которой Вы работаете, совсем не на хорошем счету у столичных властей, - повисшая тишина явно означала вызов и несказанное «ну, и что ты скажешь на это?»
- Ага, - простодушно кивнул Джек, решив, что, чем больше они будут спорить, тем больше времени будет потрачено впустую.
Директор озадачился таким ответом, но решил не отступать и уже окончательно «добить» собеседника:
- А что касается Вас лично, мистер Ларкин – на мой запрос ответили, что до службы в полиции Вы давали частные уроки верховой езды и рисования и… играли в карты на деньги?
- Ага, - ещё раз терпеливо согласился Джек.
Директор сел. Судя по его виду, он решил, что лорд Айвин решил поиздеваться над ним и прислал идиота.
- Мистер Ларкин… Вы сами хотя бы представляете, что именно собираетесь делать?
В голосе директора больше не звучало и намёка на вызов, и потому Джек решил не упускать такой шанс. В конце концов, он приехал сюда работать, а не спорить с незнакомым человеком о сомнительности заслуг своего отделения.
- Лорд Айвин уверен, что на его сына наслали порчу, - спокойно сказал он. – Если Вы не станете мне мешать – я надеюсь разобраться во всём этом побыстрее и уехать отсюда.
- Лорд Айвин видит врага за каждым углом, - пренебрежительно фыркнул директор уже безо всяких нападок, - Это невозможно. У нас элитная академия. Очень строгая дисциплина и отличный контроль. Все наши студенты проверяются, сюда не может попасть ни одна вещь с подозрительной энергетикой.
- Моё дело – проверить, - пожал плечами Джек. – Так что с Тимом Айвином?
Директор помрачнел и отвернулся к окну:
- Я не знаю. Тим – замечательный мальчик, отлично учится, скромный, рассудительный, очень умный… Единственное – он почти не общается с остальными студентами, чаще всего читает в своей комнате. В последнее время… он стал сильно переутомляться. Часто падает в обморок. У нас – отличные медики, но они не могут ничего сказать. Я думал, что Тим слишком много читает по ночам и не высыпается, но оказалось – он очень рано ложится спать… Такое впечатление, что мальчик просто угасает.
- А его родители? Они приезжали сюда?
Директор снова обернулся к Джеку, уже с горькой усмешкой продолжил:
- Мистер Ларкин… Вы сами встречались с родителями Тима?
- С его отцом.
- Вы думаете, что такой человек станет сам разбираться с проблемами ребёнка? Или позволит это сделать его матери? Они даже не разговаривали с ним по телефону.
- Я могу встретиться с Тимом?
- Конечно, - директор рассеянно махнул рукой. – Только не думаю, что Вы многого от него добьётесь.

***
- Привет, Тим. Меня зовут Джек.
Вихрастый худенький паренёк лет 16-17 на вид, с огромными голубыми глазами и смешными конопушками, рассыпанными по бледным щекам, недоверчиво посмотрел на протянутую ему руку и молча отступил на шаг назад.
- Здрасьте, - хмыкнул Джек. – Я к нему со всей душой, а он… Я – не маньяк, честное слово. Меня бояться не надо. Хотя, если хочешь - бойся.
- Вас отец прислал? – с чисто подростковой агрессией в голосе спросил Тим.
- Ага, именно он.
- Что Вам надо?
Джек задумался:
- Хороший вопрос. Лорд Айвин попросил… если можно так сказать – попросил… В общем, он думает, что кто-то наслал на тебя порчу.
- Серьёзно? – в громадных голубых глазах отразилось искреннее удивление, - Он что, совсем спятил?
- Насчёт спятил – не уверен, а насчёт порчи – прекрасно вижу, что на тебе её нет. Так что, думаю, я могу идти. Приятно было познакомиться. Ты, кстати, совсем не похож на отца, - Джек хитро подмигнул пареньку и собрался было уйти восвояси, но тот внезапно шагнул вперёд, глаза загорелись вызовом, как у молодого щенка, решившего из дерзости вступить в драку с опытным псом:
- И куда Вы собрались? У Вас же приказ от отца! Вы обязаны отработать то, что он Вам заплатил!
- Ух ты! – делано восхитился Джек. – Честно сказать, мой мальчик, твой жадный папа мне вообще ничего не заплатил. Так что и отрабатывать нечего. Прощай, друг мой.
- А ну, стойте! – глаза Тима уже горели яростью вперемешку с азартом. Джек мысленно поздравил себя с победой. Определённо, мальчику не терпелось показать своё превосходство.
- Вы не имеете права уходить просто так!
- Так пригласи меня на чай, - ехидно усмехнулся Джек, - Я с удовольствием тебя выслушаю.

***
У Тима была обычная студенческая комната, с единственным отличием от подобных ей – кровать здесь была одна, и к нему никого не подселяли. Пока хозяин комнаты готовил обещанный чай, Джек внимательно осмотрелся. Никаких намёков хоть на какое-то заклятие, никакой магии – всё чисто. Но с Тимом точно происходило что-то страшное. Джек без всяких специалистов мог сказать, что мальчишка умирал на глазах – медленно, но неизбежно, как умирают проклятые. А вот печати проклятия на нём не было – и это ставило полицейского в тупик. Осматривая вещи, Джек добрался до письменного стола. Ничего особенного – несколько авторучек, тетради с обычными студенческими конспектами, пара нераспечатанных конвертов с именем матери Тима, небольшое фото в резной рамочке… Джек присмотрелся повнимательнее. На снимке была девушка, совсем юная, немножко полноватая, но хорошенькая, с длинными тёмными кудрями, собранными на затылке в конский хвост. На ней было белое бальное платье, украшенное по лифу черными розами. Девушка кокетливо улыбалась, скромно пряча весёлые искорки во взгляде под пушистыми густыми ресницами. Она была прелестной, а фотография – очень удачной. Чтобы получше рассмотреть снимок, Джек взял его в руки, и в этот момент в комнату вошёл Тим. Густо покраснев, он молниеносно вырвал фото из рук полицейского и спрятал его в ящик стола.
- Твоя девушка? – спросил Джек.
- Не Ваше дело.
- Ясно. Красивая.
- Я знаю, - сердито буркнул Тим. – Я вообще-то пришёл спросить, какой чай Вы любите…
- Чёрный. Можно с добавками. Лучше с тортом.
- Торта нет, - уже мягче возразил парнишка. – Конфеты сойдут?
- Вполне.
- Любите сладкое?
- Очень, - Джек ещё раз мысленно поздравил себя с победой.
- Я тоже, - скромно признался Тим и удалился за чаем.

***
Ответа Джеку пришлось ждать долго. Примерно через десять долгих гудков благороднейший лорд Айвин взял, наконец, трубку. В ответ на безликое «слушаю», Джек тут же выпалил:
- Мистер Айвин, я хотел бы поговорить о Вашем сыне.
Долгое молчание на том конце провода прервалось, наконец, пренебрежительным:
- Это настолько срочно, мистер… Ларсен?..
- Ларкин, - терпеливо поправил Джек.
- Да, Ларкин. Помню, что что-то деревенское… - молчание. - Вы нашли источник порчи?
- Нет, сэр, - Джек старательно пытался держать себя в руках. Как, чёрт возьми, можно так безразлично говорить о собственном ребёнке?!
- Тогда зачем Вы меня беспокоите?
Полицейский чертыхнулся про себя, вслух предельно вежливо пояснил:
- На Вашем сыне нет порчи, сэр.
- Нет порчи? – на том конце трубки снова повисла пауза. - Вы уверены?
- Да. Но есть кое-что другое.
- Меня не интересует это Ваше «другое».
Мысленно Джек вспомнил все неприличные слова:
- Вы обязаны приехать и забрать его отсюда!
- Не слишком ли много Вы себе позволяете, мистер… как Вас там? Запомните - я ничем Вам не обязан! Я нанял Вас на эту работу – и Вы – именно Вы - обязаны её сделать.
Джек понял, что с тем же успехом он мог бы беседовать, к примеру, с письменным столом.
- Вы меня не нанимали, мистер Айвин. Вы приказали. А Ваш сын… Он умирает. И умрёт, если Вы не заберёте его отсюда немедленно.
- Вы нашли причину, мистер Ларкин?
- Нет, но…
- Тогда нам больше не о чем разговаривать. Выполняйте свою работу.
Короткие гудки завершили беседу. В окно комнаты безразлично пялилась холодная весенняя луна.
- Ваш мир приближается к своей гибели, мистер Айвин, - обречённо прошептал Джек, обращаясь скорее к пустоте вокруг себя – к пустоте, которая стала слишком ощутимой после этого бесполезного телефонного разговора с человеком, который предпочитал иметь дело с игрушками… С игрушками, которые не спорили.

Часть третья. Мастер
***
… Иногда хочется превратить свою жизнь в бег – от мира, от себя, от собственного бессилия. Если есть задача – должен быть способ найти решение. Джек редко участвовал в одиночку в расследовании дел подобного рода. Это шеф постоянно любил повторять, что голову нужно тренировать – и что не бывает загадок без разгадок. Если ты что-то не можешь понять – значит, ты просто недостаточно умён. Тренируй мозги – и ответ придёт. Но шефу-то легко говорить – сам он никогда не выходил по работе дальше стен своего кабинета! Хотя ему и приходилось отдуваться за всех, если приходил вызов от столичных верхушек – чаще всего, чтобы в очередной раз высказать своё недовольство.
После разговора с лордом Айвином Джек решил прогуляться за пределами академии и теперь в раздумье брёл по дороге, что вела по пустырю до деревни, время от времени пиная ногами камни. Поздним вечером здесь было совершенно безлюдно, и только полная луна с тупым безразличием медленно ползла по тёмному полотнищу неба. Джек не был пессимистом по натуре, но сейчас не спорил сам с собой - всё было плохо. Тим умирал – а причина была непонятна. Его отец должен – нет, обязан был забрать его отсюда – но он не желает даже видеть своего единственного ребёнка. И – ни одной зацепки. Ни одной проклятой вещи в комнате. Ни единого намёка… Осознав всё своё бессилие, Джек громко чертыхнулся и с такой силой пнул камень, что тот улетел далеко в кусты.
- Молодой человек, - раздался скрипучий старческий голос так близко, что Джек от неожиданности вздрогнул. – Не надо бить камни – они ни в чём перед Вами не виноваты.
Полицейский оглянулся. Прямо позади него стоял крохотный, как будто сошедший со страниц детской книги сказок, старичок. Худенький, сгорбленный, в очках с очень толстыми стёклами, с хитрой щербатой улыбкой – он заставил Джека невольно почувствовать себя виноватым.
- Я часто тут прогуливаюсь по вечерам, - пояснил старичок. – Свежий воздух, звёзды… Камни, знаете ли, тоже между собой шепчутся. Я люблю их слушать. А Вы их обижаете.
- Простите, - вздохнул Джек. – Эта тропа за деревней, я думал, здесь почти никого не бывает…
- Тут недалеко мой магазин. Взглянуть не желаете? Возможно, найдёте и то, что поможет Вам решить Вашу проблему. Ведь не просто же так Вы камень обидели.
- Боюсь, мою проблему может решить разве что очень умелый маг, - хмыкнул Джек. – Но магазин я посмотрю с удовольствием. Всё лучше, чем впустую ломать голову непонятно над чем.
Старичок хитро заулыбался и взял Джека за локоть сухонькими тонкими пальцами:
- Я думаю, всё проще, чем кажется. В любой тайне всегда замешана женщина.
- Если бы! – невесело рассмеялся Джек.
- Зря смеётесь, - добродушно возразил дедушка. – Если есть что-то, что Вы не можете решить – значит, я прав. Ни одна тайна, ни одна загадка ещё не прошла мимо прекрасных женских ножек… Даже если Вы и не подозреваете об этом.
Джек задумался. В одно мгновение ему вспомнился портрет девушки в платье с чёрными розами. Тим ведь так и не пояснил, кто это, и весь вечер старательно избегал любых бесед, касающихся этой юной особы. Но, с другой стороны, портрет точно не был вещью, несущей проклятие – иначе Джек почувствовал бы. В раздумьях он и не заметил, как вместе со спутником дошёл до крохотного магазинчика на окраине деревни. Круглый фонарь матового стекла освещал кривоватую вывеску с облупившейся по краям краской: «Магазин совершенно необходимых в хозяйстве вещей». От магазина уже на входе просто разило запретной магией.
- Вы – хозяин магазина? – подозрительно спросил Джек.
- Я – не просто хозяин, я - мастер, - гордо ответил старик и в этот момент показался гораздо выше ростом, чем был на самом деле. – Вещи – моя профессия, молодой человек. Вы можете купить здесь что угодно – но не разменивайтесь по мелочам. Подумайте хорошо, прежде, чем решить, что Вам нужно на самом деле.
Над дверью звонко динькнул колокольчик. Волшебный запретный манящий мирок распахнул свои объятия. Джек шагнул вперёд – в плен сладостных ароматов трав и сильных – иногда сильнее человеческой воли – вещей…

***
Магазинчик поразил его – здесь как будто не существовало никаких законов, привычных в мире, лежащем за дверью с колокольчиком. Он казался и крохотным, и огромным одновременно, всё его пространство заполняли собой всевозможные вещи – они не просто лежали на столиках и полках или висели на стенах – а как будто создавали свои маленькие мирки, вливавшиеся в один, шептались между собой и притягивали взгляд. Здесь не было ненужных вещей – каждая из них словно старалась убедить покупателя, что именно её ему не хватало в жизни для того, чтобы стать счастливее или получить желаемое.
- Вы – знаток запретной магии? – Джек с тревогой и восхищением рассматривал этот мир живых вещей, прислушивался к их властной энергии, когда они требовали того – не отводил взгляда.
Старик приосанился и словно помолодел в своём маленьком измерении. С видимой гордостью он обвёл широким жестом запретное королевство:
- Я – не просто знаток, я её создатель. Можете считать, что я – колдун.
- Хм… - Джек с сомнением пожал плечами, стараясь не вслушиваться в шёпот манящих к себе вещей, - Но если Вы занимаетесь тем, что запрещено законом…
- Этим и только этим, - с улыбкой подтвердил колдун.
- Если это правда – почему Вы пригласили меня, совершенно незнакомого человека? Мало ли, может быть, я из межмирной полиции…
- Я и так знаю, что Вы – оттуда, - как бы между прочим заметил мастер, старательно, почти любовно стирая мягкой губкой пыль с прилавка. – Вы можете меня арестовать… если захотите. Но ведь у Вас ещё есть ко мне вопрос, верно?
- Запретная магия? – хмыкнул Джек. – Моя жена, Лиза, была ведьмой. Она читала мысли. Ужасное качество, если хотите знать моё мнение.
- Ладно-ладно, - старик разочарованно развёл руками. – Вы, молодой человек, такие штучки за версту чуете. Других на Вашу работу и не берут, верно? Но ведь не стали бы Вы ко мне заходить, если бы не хотели что-то узнать… Ничто не случается просто так, и если мы с Вами встретились – значит, на то была воля мироздания. Я могу просветить Вас бесплатно – просто за то, что Вы не станете закрывать мой магазин. Знаете, я ведь уже стар, и вряд ли смогу научиться чему-то ещё…
Джек беспомощно и тоскливо огляделся. Мир вещей – сильных, подчиняющих себе волю и душу. Мир вещей, не ведающих ничего о человеческих чувствах, и потому безжалостных. Мир, способный подчинить живое – или испытать и сделать сильнее – но только избранных. Старинная, запретная магия, была сильна потому, что люди нового мира были уже слишком подвержены влиянию вещей – но это была только их вина. По сути, что плохого делал этот старик? Лишь испытывал человеческие души на прочность, продавая им возможность показаться себе сильнее, лишаясь части самих себя. И что плохого в том, что он попробует узнать то, чего не может понять сам?
- Я хотел узнать… Можно ли убить человека с помощью запретной магии, не наложив на него заклятия?
Старик перестал вытирать прилавок, задумался:
- Запретная магия всегда использует вещи, молодой человек. Тем она и сильна. Если ты обладаешь особым даром – для тебя не составит труда почувствовать её. Именно так Вы и пытались найти следы заклятия, верно? Вы прислушивались к своим ощущениям, как делали всегда… Но если человек сам хотел принять проклятие – Вы можете и не почувствовать его. Сила проклятия – в вере. Маленькие дети верят, что игрушки оживают по ночам, когда все спят – и этой своей верой наделяют их особой энергией. Но сила вещи может спать в другое время – и плюшевый медведь, который ночью живёт своей особой жизнью, будет казаться вам мёртвым днём. Но для того, чтобы сила стала живой, одной веры мало. Нужен особый посыл. То, что Вы называете заклятием.
Сам хотел принять проклятие… Вещь может спать… Джек старательно обдумывал слова колдуна. А ведь верно – Тим терял силы после сна! Он ложился очень рано, ссылаясь на усталость, а к утру выглядел хуже, чем был вчера… Сам хотел принять проклятие…
- Я, кажется, понял, - еле слышно прошептал Джек, - Спасибо. Мне надо спешить.
- Спешите, молодой человек, спешите… Думаю, Вы скоро снова придёте сюда.

Часть четвёртая. Облако Номер Девять
***
Волна запретной магии окатила Джека с ног до головы уже возле двери комнаты Тима. Ого, подумал он, а днём и не сказал бы… Уже было достаточно поздно, и спал не только Тим. Поэтому когда Джек начал изо всех сил тарабанить в дверь, отовсюду стали раздаваться недовольные сонные возгласы. Тим долго возился с замком, а, увидев в дверях сияющего Джека, совершенно опешил:
- Вы с ума сошли! Который час?..
- Самое время поговорить, - широко заулыбался Джек, заходя в комнату. Магия мягко окутала его со всех сторон, словно изучая и пытаясь забраться в самую душу.
- А днём этого нельзя было сделать? – Тим широко зевнул и попытался хоть немного пригладить непослушные, взлохмаченные после сна вихры. – Я не знаю, как Вам, а мне завтра на лекции.
- Нормальные студенты по ночам не спят. И на лекции не ходят, - Джек по-свойски устроился в кресле возле письменного стола. Он покосился на фото и с удовольствием отметил – да, это именно та самая вещь. Но почему, чёрт возьми, она ведёт себя настолько странно? Обычно проклятые вещи никогда не «спят». По крайней мере, он привык к тому, что вещи ведут себя вполне предсказуемо.
- У тебя есть кофе?
- Вваливаетесь ко мне среди ночи, ещё и кофе требуете… - недовольно проворчал Тим. – Выкладывайте уже, что у Вас там, и идите спать.
Сила магии нарастала и уже не окутывала – она целенаправленно била. Джек был здесь чужим, и эта энергия явно противилась его присутствию. Мысленно поставив защиту, полицейский улыбнулся:
- Я просто хотел с тобой поговорить. Знаешь, я сейчас был снаружи – думаю, наутро дождь будет…
- Отлично! – зло откликнулся Тим, бухаясь на разобранную кровать – Джек с удовольствием отметил, что глаза мальчишки уже не были сонными. – Самое время сообщить мне об этом. Я бы, наверное, умер, если бы не узнал от Вас об утреннем дожде среди ночи. Ещё полезная информация есть?
Джек получил неожиданный удар магии – весьма ощутимый и злобный – и невольно стиснул зубы от боли. Но после этого сила стали затихать и уходить – медленно, как вода во время отлива.
- Можно Вас спросить? – осторожно отозвался Тим, поняв, что просто так непрошенного гостя уже не выгонишь. Джек пожал плечами.
- А у Вас дети есть?
- Да. Дочка. Младше тебя… Наверное, сейчас облака считает, если не спит… - Джек грустно улыбнулся. – Забавно - она уже большая, а в сказки до сих верит. Когда меня нет дома – ждёт девятое облако.
- Зачем?
Сила магии гасла, ночь становилась лёгкой и прозрачной.
- Девятое облако – волшебное. Это облачный конь по имени Облако Номер Девять. Если его подозвать и угостить сухарями – он обязательно исполнит твоё желание. Например, отвезёт тебя по небу прямо к тому, кого ты очень хочешь увидеть… Девчонки – такие фантазёрки. Вообще-то, эту сказку моя жена придумала. Но её уже нет в этом мире, а моя девочка до сих пор верит в волшебное облако… - сила утихла, отхлынула куда-то за пределы комнаты, и Джек облегчённо вздохнул. - Ладно, я пойду. Спокойной ночи.
- Обалдеть! Вы и правда ненормальный. Прийти ко мне среди ночи, чтобы рассказать сказку… - Тим почти вытолкал полицейского за дверь, искренне жалея о том, что не может дать хорошего пинка. – Спокойной ночи – и пусть Вам кошмары снятся!
- Извини, - Джек остановился у двери и подмигнул ему. – Просто поговорить захотелось.

***
Коридор был пуст. До рассвета ещё оставалось не меньше двух часов, и Джек неторопливо брёл к своей комнате. Правда, чем дальше он шёл, тем мрачнее становился. Сила магии, угаснув в комнате Тима, ощутимо росла за его спиной, словно кто-то шёл следом. Но это же невозможно! Если проклятая вещь осталась в комнате Тима – её сила могла проявляться лишь там, и время этой силы на сегодняшнюю ночь закончилось… Магия не била – она снова лишь мягко окутывала, словно пытаясь казаться ласковой – и Джеку это совершенно не нравилось. К тому же, его ужасно тянуло в сон. Этот день совершенно вымотал его, дав в награду лишь крохотную зацепку. Но все догадки Джека терпели крах – неужели та сила, что шла за ним по пятам, на самом деле не была связана с фотографией девушки в бальном платье? Тогда что же это? Дойдя до двери, Джек едва попал ключом в замочную скважину – глаза закрывались сами. Он едва добрёл до кровати и, не раздеваясь, просто рухнул на неё. Однако, сон, всего мгновение назад бывший таким желанным, не шёл – только чудовищная усталость не позволяла встать с постели, хотя до смерти хотелось выпить крепкого кофе… Мягкая тягучая магия наполняла собой комнату – она нежно шептала и окутывала тёплыми волнами и тонким ароматом цветущей яблони. Пространство становилось невесомым, где-то совсем рядом зазвенела трель мелкой птахи, лёгкий ветерок, шутя, пошевелил занавесь на окне. Странно, подумал Джек, окно ведь закрыто… Он сделал над собой усилие, чтобы повернуть голову к окну – и замер в удивлении. У окна стояла она – та самая девушка с фото. Лёгкий ветерок трогал её длинные кудри, шуршал жёсткой тканью платья, едва касался чуть зарумянившихся от ночной прохлады щёк. Она улыбнулась – и шагнула к Джеку, чуть придерживая тонкими пальчиками длинный широкий подол.
- Кто ты? – тихо спросил Джек.
Девушка подошла совсем близко и села на край кровати. Осторожно коснулась кончиками пальцев щеки Джека – и он почувствовал, как по телу прошла дрожь – её пальцы были тёплыми и нежными.
- Кто ты такая?.. – Джек уже едва слышал собственный голос – глаза у девушки были тёмными – такими тёмными, каких не бывает у людей, но в остальном он никогда не отличил бы её от обычного человека. Её волосы – такие мягкие, улыбка – такая искренняя, вот только этот взгляд…
- Скажи мне своё имя…
Едва слышно прошептав, девушка нежно, но настойчиво впилась поцелуем в губы полицейского – и мир растворился в холодном небытие…

Часть последняя. Право выбора
***
Большая фарфоровая кошка, побёскивая в полумраке зелёными стекляшками глаз, явно получала огромное удовольствие от того, что мастер ласково, словно поглаживая, стирал с неё пыль. Это чувствовалось по энергетике, исходившей от всего существа вещи, и Джек невольно поёжился – всё, что находилось в этом магазинчике, было слишком живым и слишком голодным.
- Ваша беда в том, что Вы слишком доверяете собственным ощущениям, и Вас легко обмануть. Вы не знаете ничего о природе вещей, - мастер аккуратно протёр кошачьи ушки.
- Это была не вещь, - недовольно проворчал Джек. Всё утро он ходил разбитый, с жуткой головной болью – встреча со странной незнакомкой с фото не прошла даром. – Она слишком живая! Тёплая… Только… глаза у неё - мёртвые. И смотрела она на меня так, как будто… как будто убить хотела.
- И – можете не сомневаться – хотела, - мастер широко заулыбался и поставил кошку на полку, - Вы же ей помешали.
- Но почему? Если она – вещь, то её сила может быть направлена только на того, кому она принадлежит! Она просто не могла пойти за мной. А если она – человек, то я вообще не понимаю… Человек не способен на такое!
- Вы и людей плохо знаете, - мастер хитро прищурил глаза, отчего и сам стал похож на хищника, выслеживающего жертву – точь в точь кошка из фарфора, блестевшая теперь своими стеклянными глазами с полки. – А ещё – Вы совсем не знаете о том, что находится между людьми и вещами. То, что имеет силу не меньшую, если не большую.
Джек задумался. Вспомнил, как бережно Тим обращался с фотографией, как хранил её от чужого любопытства… Улыбка той девушки, лукавый взгляд из-под густых ресниц… Что она чувствовала, чего она хотела? Возможно ли, чтобы её чувства оказались сильнее самой жизни?
- Если только… Да нет, такого не бывает! – Джек не договорил, совершенно забыв о том, что его собеседник и так без труда прочтёт его мысли.
- Если не бывает – откуда тогда берутся призраки? – старик взял с очередной полки крохотное и наверняка очень старое зеркальце в ажурной серебристой оправе и, нахмурившись, стал терпеливо тереть, словно надеясь вернуть давно утраченный блеск.
- Если Вы поняли, о чём я подумал – то это был не призрак! Призраки привязаны к месту, а не к человеку и не к вещи! – Джек старательно вспоминал все обучающие лекции, которые шеф периодически проводил на работе в качестве повышения квалификации.
- Она назвала Вам имя?
- Да… - Джек задумался – свои имена имели далеко не все виды нечисти – только демоны и те, кто был тесно связан с человеческой душой, например, призраки. – Что ей нужно?
- Тим.
- Тогда почему она убивает его?
Мастер тяжело вздохнул и посмотрел на него, как на непонятливого ребёнка:
- Молодой человек, в наше время люди всё больше куда-то торопятся, не успевая оглядываться по сторонам. Если кто-то говорит «люблю», над ним смеются – мол, пустое… Вещи стали важнее чувств, но чувства никуда не делись. Если им не давать выхода, свободы – они могут стать настолько сильными, что способны перерасти в тот самый импульс, посыл, что призовёт демонов или оживит вещи. Дать одичавшим чувствам сожрать свою собственную душу – что может быть легче? Любовь, ненависть, чувство долга – это то, что сильнее всякой магии. Чувства создают призраков. Но если человек ещё не умер – что с ним происходит?.. Давным-давно, когда я ещё был молод и глуп, но уже много чего знал и умел, ко мне пришла девушка. Её любимого отправляли на войну, а она хотела быть рядом. Она плакала и просила меня найти способ для того, чтобы они могли видеться – хоть иногда, хоть во сне. Именно тогда я сделал огромную глупость – я пожалел её чувства. Я исполнил её желание – и создал грёзу.
- Вы… призвали демона?
- Нет. Если бы грёза была демоном – Вы бы это почувствовали, - грустно улыбнулся старик. – Я разделил её душу на две части, позволив одной из них жить только в определённое время суток – чтобы они могли встречаться во сне. Чтобы между ними возникла связь, нужна была личная вещь девушки, которую она передела своему любимому. Так грёза могла найти путь к нему, где бы он ни был. Но даже если Вы эту вещь уничтожите или заберёте – уже не поможет. Она прекрасно знает, как его искать.
- Но если дело в любви, если они просто получили возможность быть вместе - что же в этом плохого?
Мастер отложил зеркало в сторону:
- Если я разобью зеркало – оно распадётся на осколки. В общем-то, ничего страшного, но изначальная вещь – та, что была задумана создавшим её мастером, будет навсегда утеряна… А если Вы то же самое сделаете с человеческой душой? Это не зеркало, а слишком ценная штука – единственно ценная во всей Вселенной. Её нельзя выбросить в мусорное ведро и забыть. Если душа распадается на части – она теряет свою истинную силу, начинает жить только чувствами – и постепенно становится демоном. Ведь девушку привели ко мне два сильных чувства – любовь к парню и ненависть – к войне, которая отняла его у неё. Вы и сами знаете, что демону без разницы, какими чувствами питаться, а ненависть вызвать куда проще… Грёза, чтобы жить, нуждалась в чувствах, в энергии, она высасывала силы любимого, и когда девушка поняла, что убивает его – покончила с собой. Впрочем, парень тоже погиб. Теперь, если ко мне приходят люди с такими просьбами – я им отказываю. Чувства должны делать сильнее человека, а не его демона. И - скажу Вам честно – мало кто умеет разбивать человеческую душу на части. Это большое мастерство. Ваша девочка смогла найти искусного мага.
Джек отвернулся к окну. За мутным стеклом весеннее небо бессовестно обнажило чистейшую синеву…

***
- Тим, ты любишь Шейди? – это был самый первый вопрос, который задал Джек, заходя в комнату Тима.
Губы мальчишки скривились в злой саркастической ухмылке:
- Откуда Вы узнали, как её зовут? Отец сказал? Никогда не думал, что он запоминает имена слуг… Они же для него – как скот – все на одно лицо, все отзываются на одну кличку…
- Я не разговаривал с твоим отцом. Она сама мне сказала, - Джек устало прошёл по комнате, сел в кресло и надвинул шляпу на глаза. – Она ведь не приходила к тебе сегодня ночью? Зато приходила ко мне. Познакомиться, так сказать…
- Что Вы хотите? – злости в голосе Тима только прибавилось – у него была одна тайна, только одно, что принадлежало ему – и больше никому – а оказалось – и она была лишь иллюзией, пустой, ненужной надеждой…
- Это не Шейди к тебе приходит, - безразлично пояснил Джек. - Это грёза. Нечисть такая. И этой нечисти не нужны твои переживания – ей нужен ты. Точнее, твоя энергия. Она тебя убивает, Тим. И меня убьёт, если я буду ей мешать. Не знаю, как ты, а я в этом не заинтересован. Так ты любишь её?
Тим медленно подошёл к столу и взял в руки фото. Грустно улыбнулся и бережно поставил его на место.
- Вряд ли это можно назвать любовью… Вот Вы ночью пришли ко мне – и наговорили всякой чуши… Единственное, чего мне хотелось – это хорошо Вас отпинать – но… Знаете, до Вас так мог сделать только один человек – Шейди. Никто и никогда не говорил со мной – просто так, потому что захотелось. Ни отец, ни мать… Отец только отдавал приказы, а мать – тихо плакала, когда никто не видел, и молчала. У меня и друзей-то никогда не было. Если к нам приезжали гости с детьми – те были похожи на мою мать – разнаряженные, молчаливые - они никогда не улыбались… как куклы. Не знаю, что это взбрело в голову отцу, но однажды он решил, что тя должен учиться музыке – и привёз Шейди. Как дополнение к роялю… Я ненавидел отца, ненавидел рояль – но любил Шейди. Любил… как друга, понимаете? Она была такая весёлая, живая, мы могли просто гулять по саду и болтать о разных глупостях… Отец выгнал её из-за платья.
- Из-за платья?
- Да. Это платье, на фото. Шейди хоть и была очень талантлива, но росла в бедной семье. У неё никогда не было красивых нарядов, всё у нас ей казалось сказочным – а я отдал бы всю эту сказку просто за возможность нормально общаться! Она увидела как-то это платье на моей матери, и сказала, что полжизни бы отдала просто за возможность примерить что-то подобное… Я сказал об этом матери – и платье тем же вечером оказалось у меня. А Шейди – Вы бы видели, какая она была счастливая! Она это платье держала так осторожно, как будто оно из хрусталя было… Сфотографировалась где-то, а мне фото подарила. Всё было хорошо – только отец как-то это платье нашёл. Пришёл ко мне в комнату – и разорвал его в клочья. Молча. У меня эти розы по всей комнате валялись… Я тогда и поспорил с ним – в первый раз в жизни. Я просто хотел защитить Шейди – неужели это противозаконно? Он вышвырнул её, как котёнка, на улицу. А я теперь здесь – просто в качестве наказания…
Джек молчал. Смотрел в глаза девушки на фото – девушки, которой простое бальное платье казалось самой мечтой. Девушки, которой единственный живой человек во всём огромном доме лорда Айвина смог эту мечту подарить. Она ведь не так уж много хотела – одну только вещь… И неужели платье из шёлка может стоить столько же, сколько и душа? Что было сильней в ней – нежность и привязанность к Тиму или ненависть к лорду Айвину? И где она, отчаявшаяся, смогла найти мастера, столь же искусного, как и хозяин маленького магазинчика «нужных в хозяйстве вещей»?.. Чем она заплатила ему, чтобы стать демоном?..
- Если честно, - продолжил Тим, - Мне теперь ведь всё равно, кто ко мне приходит – Шейди или нечисть – я счастлив просто от того, что это время – моё, и никто не может его отнять! У меня всегда было полно вещей – но никогда не было ничего своего. И чувств никаких не было, я никогда не имел права на собственный выбор. Я просто хочу свободы – ничего больше, понимаете?
Джек долго смотрел прямо перед собой. Похоже, лорд Айвин прибавил ему лишней работы. А он ещё надеялся на отдых! Усмехнувшись, полицейский приподнял поля шляпы и взглянул в глаза Тима – и тот невольно отступил на шаг назад. В глазах Джека больше не было и следа того добродушия, к которому парнишка уже успел привыкнуть – только холод и отчуждённость.
- Свободы, говоришь? Свобода хороша тогда, когда умеешь ею пользоваться. У тебя всегда была свобода. Ты ведь позволил своему отцу обойтись так с твоей подругой, позволил ей остаться одной со своим горем – и это тоже была твоя свобода. Хочешь другую? А ты готов к ней, Тим? Тогда борись. Докажи своему отцу, что ты – сильнее его, что ты – не вещь. Заставь его гордиться тобой, как человеком, а не как продолжением рода. Сможешь? Хочешь право выбора? Запомни, Тим – оно есть всегда. А вот если ты просто тупо умрёшь – никакого выбора больше не будет.

***
Три булавки – простые, с круглыми хрустальными головками. Три железные булавки на атласной подушечке… Просто три дешёвые булавки – скромное украшение для самой непритязательной модницы – сколько они могут стоить? За ту силу, что была в них, можно было отдать очень многое.
- Я не беру плату деньгами, молодой человек. Мне деньги ни к чему, - мастер смотрел на Джека так, словно испытывал взглядом.
- Что же Вы берёте? – Джек и так догадывался, что платить ему придётся чем-то намного более дорогим, чем золотистые кружочки, за которые можно было купить хоть весь мир – но только не эти булавки. Мастер испытывал его, как и всех, кто приходил сюда. Выигрывали те, кто мог отказаться. Но Джек с самого начала считал себя проигравшим.
- За эти три булавки – одно воспоминание. Самое счастливое.
Самое счастливое… Такая мелочь… Просто часть надежды. Часть самого тебя. Мелочь… То, что спасает от одиночества перед самым рассветом, когда весь мир ещё спит, весь мир – но только не твоё сердце.
- Хорошо подумайте, готовы ли Вы заплатить собой за чужую жизнь.
Готов ли?.. Что это было за воспоминание? Все счастливые моменты, что были в этом мире, так или иначе связаны с именем его жены – его Лизы… Это было счастье – но счастье трудное, как путь к мечте босиком по осколкам стекла. Это счастье оставляло раны – глубокие и саднящие, но сколько сладости таила эта боль! Жизнь с любимой женщиной была вечной борьбой, вечным спором – и в этом споре не могло быть ни победителя, ни побеждённого – просто потому что они были слишком разными… Джек никогда не знал, что именно тянуло к нему Лизу и не знал, что тянуло его к ней. В городе Лизу недолюбливали. Не самая хорошая была репутация у этой рыжеволосой ведьмы, да и слишком часто шеф просил Джека поговорить с женой о том, что они не могут вечно закрывать глаза на то, что она так и не бросила ведовство – даже когда родилась дочка. Джек метался между общественным мнением, собственной человечностью и любовью к жене. Он защищал и выгораживал её днём – а вечером на кухне снова читал лекции на тему «что такое хорошо и что такое плохо», ночи полнились либо страстью, либо одиночеством среди друзей вдали от дома за стаканом пива… Утром – снова недомолвки, тайны и обиды.
И был лишь один день, когда это всё вдруг стало неважно. Когда каждый отбросил все маски друг перед другом. Один день. Самый счастливый… День, который он решил отдать – за три простые булавки с хрустальными головками.
- Да. Готов.
Капля пустоты в сердце, растекаясь, превращалась в океан.

***
Три булавки – стоившие части собственной души. Джек знал, что в нём изменилось – он раз и навсегда лишил себя надежды, превратив память о Лизе в прошлое. Теперь Тим с подозрением вертел в пальцах эти непритязательные украшения, рассматривал капельки хрусталя на их головках и с некоторой опаской косился на усталого и непривычно серьёзного Джека.
- Что это? – наконец спросил он.
- Твой выбор.
- Что Вы имеете в виду?
Небо за окном окрашивалось в сумеречно-серый. Близился вечер…
- То, что сказал. Ты же хотел, чтобы у тебя было право выбора? – Тим вздрогнул – в пристально-ледяном взгляде Джека была такая безнадёжность, что ему стало не по себе. – Три ночи подряд… чтобы убить грёзу – нужно воткнуть в неё по одной булавке – неважно, в кожу, в платье или в волосы, но обязательно – три ночи подряд. Пропустишь хоть одну – ничего не получится. Она будет плакать – как плакала бы настоящая Шейди, звать тебя по имени… но если ты хочешь её уничтожить – тебя это остановить не должно.
- А если я не хочу её убивать? – с вызовом спросил Тим, изо всех сил стараясь унять дрожь в руках.
Джек отвернулся от окна. С небольшой фотографии на него смотрела юная девушка – милая, кокетливая… В белом платье, украшенном чёрными розами. В платье, которое так ей шло…
- Можешь и не убивать. Тогда она убьёт тебя. Но я хочу, чтобы ты знал – ты можешь убить и Шейди – это ведь демон её души… Хотя, возможно, она сильнее – и выживет. Справишься? Впрочем, можешь не отвечать. Удачи, - Джек махнул рукой и устало побрёл к двери.
- Но… Джек! Постойте! – в голосе Тима не звучало и намёка на приказ – только чисто детская растерянность. - Это ведь Ваша работа! Почему Вы…
Джек остановился в дверях, обернулся и попытался улыбнуться – всё-таки Тим ему нравился. Всё-таки, он верил в этого нелепого вихрастого паренька.
- Потому что я не могу распоряжаться ни твоей жизнью, ни твоей волей. Потому что меня ненавидит демон – но не сама Шейди. Потому что тебе пора расти. Потому что я хочу дать тебе то, чего не давал твой отец и чего ты так хотел – право выбирать. Самому. Это самое большее, что я могу для тебя сделать.
Тим растеряно пригладил ладонью непослушные вихры:
- Лишаете меня возможности надеяться…
- Только ради того, чтобы дать тебе возможность быть свободным. Кстати, только перестав надеяться, можно сделать шаг вперёд. Решай сам. А мне ещё надо найти одного мага… того, кто сделал Шейди такой. Так что – прости – работа.
Уже выходя в коридор, Джек услышал за спиной тихое «спасибо» - и улыбнулся. Пустота в сердце освободила его. Теперь он мог идти дальше.


***
«Что бы ты ни отдал – ты всегда получишь что-то взамен»
«Опыт – одно из величайших сокровищ. В отличие от денег, его невозможно растратить»
Афоризмы и высказывания мудрецов Срединного мира