Традиция и Дух, как основа политического и расового мировоззрения Юлиуса Эволы.
Барон Юлиус (Джулио Чезаре Андреа) Эвола родился в Риме 19 мая 1898 г. в аристократической семье, имеющей далекие испанские корни.
В 1920-е годы Эвола начал знакомиться с различными эзотерическими текстами. Постепенно он сам освоил основы оккультизма, алхимии, теории магии. Также интересовался восточными эзотерическими практиками, в частности ламаизмом, йогой и тантризмом.
Предвзятое отношение к Эволе со стороны как академических научных кру¬гов, так и «гуманистически» ориентированных эзотерических орга¬низаций связано не столько со скандальной репутацией мага, языч¬ника, алхимика, тантриста, буддиста и т.д., сколько с непосред¬ственным его участием в разработке расовой доктрины фашист¬ской Италии и тесными контактами с верхами Третьего рейха.
Последствием "избирательного" подхода в издании трудов Эволы неизбежно привело к довольно однобокой оценке наследия мыслителя в среде отечественных традиционалистов.
Отечественные "традиционалисты", как правило, являются поклонниками "ориентализма" и тезиса о «свете с Востока», в то время, как данный тезис Рене Генона, Эвола называл «ложным взглядом». Известно, что именно это и стало причиной разрыва самого Эволы с его учителем Рене Геноном. [1]
Рене Генон, который, вопреки сво¬им разногласиям с Эволой, был его ближайшим союзником, го¬ворит о нем так: «Огонь во льду и лед в огне... крик орла... демон действия» [2,162].
Перу Юлиуса Эволы принадлежат такие работы как «Языческий империализм», «Восстание против современного мира», «Люди и руины», «Оседлать тигра», «Фашизм с точки зрения правых», «Путь киновари», «Герметическая традиция», «Теория абсолютного индивидуума».
Становление и развитие политического мировоззрения Ю. Эволы.
Говоря о влиянии на мировоззрение Юлиуса Эволы, можно выделить таких мыслителей как Платон, Мейсер Экхарт, Фридрих Ницше, Густав Лебон.
Сторонник раннего фашизма и оккультист Артуро Регини, оказал решающее влияние на антидемократическую и волюнтаристскую установку Эволы.
Регини познакомил Эволу с произведениями Рене Генона и, соответственно, с главенствующей в них идеей «Традиции» [2,53].
Влияние на Эволу автора книги «Пол и характер» Отто Вейнингера, простирается от этики до от¬ношения к женщинам, от мыслей о государственности до пози¬ции относительно иудаизма и расовых вопросов. Поздняя работа Эволы «Метафизика пола» задумывалась изначально как пре¬дисловие к «Полу и характеру» и его критика, но впоследствии разрослась настолько, что по праву стала отдельной книгой [2,16].
Заслугой Рене Генона является то, что он показал, что смысл так называемого "прогресса" состоит не в чем ином, как в последовательном упадке власти и того типа цивилизации, который с ней связан; упадке, который распространяется от одного к другому из четырех каст [3] .
Эпоха, когда духовные вожди (в той или иной форме, например священные короли) пользовались верховной властью, уходит корнями почти в доисторические времена, именно подобные суждения, как мы увидим ниже, определили вектор политической мысли Юлиуса Эволы.
Понятие «Традиция», Генон понимал не как совокупность определенных правил поведения и обычаев прошлого, но как метафизическую реальность, превосходящую время: тотальность принципов и высших, а потому вечных, неизменных ценностей, всецело укорененных в Бытии, т.е. трансцендентности, и воплощающихся в историческом мире в более или менее материализованной форме. Эта традиция образует органичное целое, иерархически структурированное и стремящееся преодолеть связанный с природой элемент, формируя высшее метафизическое основание.
Регини, а вслед за ним и Эвола, полагал, что классическая римская и греческая религии, а также имперская концепция государства вплотную приближались к этому идеалу. Упадок Традиции, сделавшийся перманентным главным образом с приходом христианства, содействовал крушению Римской империи и в итоге привел мир к его нынешнему состоянию разобщенности. Последним грандиозным жестом Традиции была средневековая империя Гогенштауфенов с ее идеалами аскетизма, рыцарства и строгого феодального разделения общества.
Регини и другие традиционалисты надеялись, что древняя Imperium Romanum может быть восстановлена уже при их жизни. В 1924 году в своем журнале «Атанор» Регини пишет, что предвидел появление в Италии строя в античном духе и желал этого.
Первостепенной задачей такого режима должна была стать реставрация духовных ценностей, под которыми Регини подразумевал антихристианские и антидемократические принципы.
Таким образом, антидемократическая и антихристианская направленность красной линией проходят через все работы Юлиуса Эволы.
К первому выпуску журнала «Башня» Эвола пишет: «Неустанно и бескомпромиссно мы выступаем против сниже¬ния духовного уровня, что вошло у современного человека в при¬вычку... Мы сопротивляемся потере всякого высшего смысла в жизни, материализации, социализации и стандартизации, кото¬рым все подчинено... [2,66].
Для Эволы становится неприемлемой система демократических ценностей, а саму демократию он называет «регрессивным и сумеречным явлением» [4].
Демократия, по Эволе, с его равенством голосов отрицает и умаляет достоинство личности, поскольку голос великого мыслителя, князя церкви, выдающегося юриста или социолога, крупного полководца уравнивается с голосом безграмотного ученика мясника, или первого встречного, легко поддающегося влиянию толпы.
Свойственное в то время сугубо отрицательное отношение Эволы к христианству, естественно, вызвало недовольство среди многих фашистских иерархов, стремящихся к сотрудничеству с церковью. Развернувшаяся полемика подтолкнула Эволу к написанию "Языческого империализма" (1928), где он категорически отвергал христианство как несовместимое с имперской идеей.
Новый мировой порядок как возвращение к Традиции.
Основываясь на идеях Платона и даосизма, Эвола высказывает соображение о том, что повелевать должны только те, кто облада¬ет подлинной духовностью.
По Эволе, правовая система и легитимность государства могут основываться только на его могуществе, при условии, что это последнее понимается в духовном смысле.
Для Эволы, Рим был культурной формацией непостижимого происхождения, имевшей своих полубогов и божественных царей…».
Воскрешение Рима должно было совпасть с формированием как подлинной священной монархии так и аристократии.
Монархия должна быть восстановлена и усилена, монархия, по Эволе должна стать динамичной как органичной, центральной и абсолютной функцией, воплощающей мощь власти и свет Духа в отдельном существе.
Обращаясь к древности и римским традициям, взор Эволы падает на диктатора Суллу.
Сулла известен как безусловный сторонник сената и враг всяких демократических реформ и тенденций. Многие из современных историков считают Суллу первым римским императором.
Суллу считали сторонником и защитником сенатской олигархии, человеком «консервативного образа мыслей» [5].
В набирающих силу фашистских режимах, таких как немецкий национал-социализм, бельгийский рексизм, испанская фаланга, режим Салазара, румынская Железная Гвардия, Эвола видит «мировую революцию», как общее движение, направленное против пролетарской революции.
Однако видя угрозу обмирщения, массовости и антиаристократизма в подобных движениях, Эвола призывает вычленить в фашизме идеи, роднящие его с великой европейской политической традицией, и отсечь те, которые в результате компромисса подверглись искажению или прямому извращению [4].
«Для нас как интегральных сторонников Империи, проявляющих склонность к аристократизму, непримиримых противников пле¬бейской политики, любой «националистической» идеологии, вся¬ких партийных чинов и всех форм партийного «духа», а также какой-либо более или менее замаскированной формы социализ¬ма или демократии, фашизма недостаточно», - пишет Юлиус Эвола, относя подобный тип мировоззрения к сверхфашизму.
Не удивительно, что Эвола видит в фашистском и национал-социалистическом движениях возмож¬ности для воссоединения людей с миром Традиции, перспективы для созидания подлинной истории и новых легитимных отноше¬ний Духа и власти.
Во время войны Эвола преследовал три главные цели:
1. Возвестить духовное единство между Германией и Италией.
2. Распространять свои идеи, касающиеся расового вопроса.
3. Сразу после войны создать в Европе новый порядок.
Критика фашистских режимов. Аполитея.
Как известно, на ранних этапах своего творчества, Эвола публиковал ряд эссе антифашистского содержания.
Так одни из первых его работ публиковались в демократическом издании «Демократическое государство».
В 1926 году, Эвола стал публиковаться во влиятельном журнале «Критика фашизма».
Смысл его статей в «Критике» был всегда одинаков: борьба против католической церкви, против буржуазности в фашизме, против чиновничества, а также досада на то, что настоящую культурную революцию, основанную на духовности, фашизм так и не свершил.
Непосредственной причиной такого отношения стал выход в «Критике фашизма» в 1927 году эссе «Фашизм как воля к империи и христианство», которое привело к настолько яростным реакциям.
С разочарованием, Эвола констатирует факт, что более глубокому пониманию римского символа – его духовного, мировоззренческого измерения – и древнеримского мира в целом официальный фашизм приблизиться не сумел.
«В фашизме возобладала идея «массовой партии», что нанесло ущерб той положительной роли, которую могла бы сохранить партия при определённых условиях» [4].
Далее он уточнял, что фашистское движение «лишено какой бы то ни было культурной или духовной основы». Лишь после того, как успех принесла «чисто материальная сила», фашизм озаботился созданием таковой, «подобно нуворишу, пытающемуся купить образование и дворянский титул».
Как полагает Ю. Эвола, «фашизм, поглощенный борьбой и заботами конкретной политики, по-видимому, не интересуется созданием иерархии в ее высшем значении, иерархии, основанной на чисто духовных ценностях и знании, презирающем всю скверну «куль¬туры» и современного интеллектуализма, чтобы ее центр мог вновь занять то положение, которое в равной степени находится вне светских и религиозных ограничений» [4].
Негативное и презрительное отношение к мещанскому и буржуазному духу, Эвола выражает в своей статье «Наш антибуржуазный фронт», опубликованная в немец¬ком консервативном журнале «Кольцо» (Der Ring), где бичует образ жизни бюргера.
«Буржуазия есть главный враг фашистской революции» - таков вердикт Ю. Эволы.
Глубоким разочарованием в фашизме, можно объяс¬нить обращение Эволы к «намного более последовательному» национал-социализму.
Однако и под сенью священных германских дубов, мыслитель не нашел должного успокоения!
В национал-социализме, как и в фашизме, Эвола видел все те же губительные мотивы.
Эвола бичует вождизм и фюрер-принцип, как признак антитрадиционной направленности, которая, в свою очередь, несовместима с идеалами истинно правого движения.
Эволу возмущает факт неприязни Адольфа Гитлера к идеалам монархии, а весь национал-социализм он называет «народной диктатурой».
Не только древние германские традиции, но и сама концепция расы и Рейха, по Эволе, были перенесены Гитлером на уровень масс, что привело к деградации и извращению данных идей.
Однако, Эвола видит силу национал социализма в том, что он взывает к глубинам подсознания немецкого народа, которые уходят корнями в так называемый «прусский дух».
Положительным моментом в политике Рейха, Эвола видит меры по защите крестьянства.
Оценивая духовную ситуацию Германии, Эвола не обходит вниманием такие организацию как Thule Bund, а так же такие фигуры как Гвидо фон Лист и Ланц фон Либенфельс, однако Эвола определяет эти течения как поверхностные и не имеющими никакой связи с подлинной традицией[4].
Идеи, вдохновившие определенные круги на создание «германской религии» или «веры», по Эволе, имели очевидно натуралистическую и пантеистическую основу, что ставило её на довольно низкий духовный уровень.
Эвола вел острую полемику с Альфредом Розенбергом, которому, как полагал Эвола «недоставало понимания трансцен¬дентальных измерений сакрального», философ спо¬рил с Вальтером Дарре, в то время уже ставшим рейхсляйтером NSDAP.
Говоря о национал-социализме, Эвола не скрывал своих симпатий к СС.
Если Гитлер с подозрением относился к потомкам старинных правящих родов, то, по мнению Эволы, рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, питал к ним слабость, желая, чтобы в Третьем Рейхе СС стали сословием, принадлежностью к которому мог бы гордится даже наследный принц [4].
Согласно Эволе, основу будуще¬го государства должна сформировать элита, выходящая за рамки партии и какой-либо политико-административной структуры, эли¬та, которая явится в форме нового «ордена», то есть как некая аскетическая воинская организация, скрепленная принципами «верности» и «чести».
Эвола видел в СС организа¬цию для создания подобной элиты и симпатизировал этой структуре, спроектированной Гиммлером по модели Тевтон¬ского ордена. Наличие у СС замков, где проводились «посвя¬щения», акцент на преодоление чисто человеческого элемен¬та, этические требования (верность, дисциплина, пренебре-жение к смерти, готовность жертвовать, бескорыстие) наряду с физической доблестью, как предварительные условия вступ¬ления в орден, подпитывали уверенность Эволы в своей пра¬воте.
Однако, ни сам Рейхсфюрер ни видные деятели Рейха, не питали к Эволе ответных теплых чувств.
Немцы называли Эволу «римлянином –реакционером» и «сторонником старомодного аристократического феодализма», дилетантом, а так же человеком, чье мировоззрение построено скорее на мифах, нежели на реальных идеях.
Впрочем, говоря о мифотворчестве, Эвола признавал, что Третий Рейх, в вопросах создания нового мифа несомненно превзошёл фашистскую Италию, ведь в фашизме, «римский миф как мировоззрение так и не получил более глубокого и внятного содержания»[4] .
Крушение надежд, возложенных на наци¬онал-социализм, привело Эволу к философской позици аполитеи.
В книге «Оседлать тигра», Эвола отстаивает учение об аполитее как единственной позиции, достойной традиционного человека. Дол¬жно быть свободным, дабы соглашаться с безумствами мира внешне, но внутри быть обособленным и способным расстаться с ними в любой момент по собственной воле.
Вследствие прису¬щих ей имманентных противоречий и все более усиливающейся напряженности современная цивилизация приведет себя к смерти. Надо лишь удержаться на спине тигра и не упасть, чтобы избежать его когтей и клыков [2,141].
Если ждать достаточно долго, то из-за непрекращающегося бега тигр ослабнет и утомится, пока, на¬конец, не свалится от истощения. Тогда его можно будет задушить голыми руками. Об этом Эвола говорит: «Сегодня нет никакой идеи, никакого стремления и цели, ради которых стоит жертво¬вать собственными подлинными интересами» и «Аполитея должна быть принципом дифференцированного [т.е. традиционного] человека.
продолжение следует...