Несметной силою. Неисчислимою. Огромным полчищем
В сто двадцать тысяч. Пошёл великий Олоферн
Воитель к Иерусалиму, к его сокровищам,
К его святыням, и жёнам истинным, что краше серн.
Так на пути его встал Ветелуе, одно селение
Сынов Израиля, и осадили лихие воины со всех сторон
Не покорившийся им городок, и впав в уныние
Взроптали жители – нет хлеба, жаждуем, пленён
Наш дом несметным воинством, наш дух стеснён,
И Бог не защитил детей своих – и в милость вражию
Нам только вверится, коль через пять не будет дён
С небес знамения на перелом. Сынам Ассура, Исава, о сию
Пору нам покориться, посыпав пепелом свои виски.
Услышав стон над милым городом, вдова прекрасная
Иудифь встав перед Господом взмолилась праведно: тиски
Врагов сынов Израиля Ты разожми вселенской силою,
Дай силы выстоять, изжить противника, спасти
С бесчестия Твой Божий Храм. Услышав глас её
Тех мест старейшины воздали Господу: Дай обрести
Свободу пленному, восславим Божий Храм, твоё
Всесилие порукой нам. Будь, Иудифь, в родах знамением
Несокрушимости Господних сил. Как воскурили еже вечерние
Во храме жертвенно там фемиам, Господним именем
Жена воззвала: дай в руки меч, как Симеону, на отомщение
Иноплеменникам за осквернение и посрамление ложесна дев,
Пусть обагрение постели, видевшей те обльщения,
Всем будет знаком – их поражения. О, Боже, Боже мой, презрев,
Услышь вдову! Закончив с Божеским, жена смиренная
Сняла одежды печали вдовии, омылась водами
Под благовония, себя украсила как перед мужем.
И восхитив сынов Израиля своею прелестью, прошла воротами.
Дозор за городом ей повстречавшийся спросил: Зачем
Такая женщина идёт одна? – Я дочь Еврейская, бегу из города.
Пусть к Олоферну меня проводят, сказать хочу, где путь,
Которым он смог бы вам покорить сынов Израиля. Когда
Увидели чужие воины, как удивительна её краса, смутились: Пусть
Прекрасной женщиной нам небом посланной взойдет Победа,
Великий Бог. Пав ниц перед воителем смиренно гордая
Дала понять, как восхищается великим воином, его народом,
Его талантами. Как все мужи польщен сей почестью, глядя
На дивную красу нежданную, взор затуманил свой тут Олоферн, ведом
Желанием к прекрасной женщине. – Тебе не сделаю худого я,
Не причиним мы зла твоим сокровникам, не обижают воины
Пригожих дев. Жена ответила: Прошу же, выслушай, ведь не тая,
Дурного умысла пришла к тебе. Здесь как раба твоя, слова напоены
Великим замыслом помочь делам твоим, о, Олоферн. Велик ты
В царствии, храбрейший муж, достоин многого, и вот мой Бог
Тебе желает отдать страну мою, я укажу пути расплаты
На коих сможешь в Иерусалимский войти чертог,
Где стадо сынов Израиля погонишь посохом, такой пастух
Угоден Господу – се откровение Его Небесное в моих устах.
- Прекрасна ты и Бог твой милостив, да будет он же и Богом мне. Дух
Предначертанный служить нам сильному, благословиться в родах
Твой подвиг, женщина. Отныне всё, что хочешь: бери и радуйся,
Твои желания нам, как закон. Но иноверная тут отказалася : Ненужно
Лишнего, я всё взяла с собой, мой господин. – А как же дальше? – Вся
Поклажа не поиздержится твоей рабой, пока да не свершится небесный
Знак. Во дни последние молилась мысленно: Пошли освобождение
Сынам Израиля. На пир зовет её тут Олоферн. – Не откажись! – Кто я чтобы
Противиться? Твоей робой вошла в твой дом. – И потерял смышление
Всеславный воин. Пил вина с жаждою, как никогда. Когда рабы
Убрали праздненство, ушли все воины, упавши пьян, спал сильный муж,
Иудьфь взмолилась Господу, поднявши меч его: Мой Бог Израиля!
Да укрепи! И хмельной головой скатилась слава чужинских воинов уж
К её ногам. Забрав добычу, еврейским женщинам – пора домой. Царя
восславили. А эту голову на зубьях стен явили городу и его воинам.
Так обезглавела чужая армия. Одежды рвали Олферна ратники.
Иудьфь воспела песнь Твою хвалебную родным сынам:
Великий Бог, небесной брани, Сыны Израиля не стали узники!
This Judith by the French painter Joseph Benjamin Constant (1845-1902) resembles a lot the other one. It’s also a proud woman who doesn’t need much symbols or action like cutting heads. The sword is enough.