Квартира – есть форма неосознаваемого рабства,
Но в руке ключ и замок перед глазами, однако
За ней и оборотом механизма, созданном ещё
По греческому принципу, такое же детище времён –
Лестница, провода и шахта лифта, ну спустился,
Вышел из подъезда – там киоск, дома и дороги,
Ведущие в определённом направлении...
Ямы и неровности покрыты асфальтом тоннами,
Но он, засыхая, обретает земли форму, делая кривизну
Ещё более неудобной, можно в любой момент,
Не смотря на светофоры и знаки, свернуть в другую,
Но так скорее окажешься на том... и всюду город,
Город всюду, информационное сумасшествие,
Металл, стекло, жизни неестественные отражения,
Скрежет... это никак в деревне, где всё зависит от
Рук вложения в землю, трогая деревья только для огня,
И будки для друга преданного.
Симметричные локации для удобства ориентации,
Для слепых и зрячих, глухих и тугослышащих,
Но кажется всё-таки первые и третьи –
Свободнее остальных... и конечно можно с кем
Угодно заговорить, тем более в эпоху быстрых
Сообщений, где «привет» сказать легко, но не легче,
Чем высказать призрение.
Учтивость рождает занудство, а обрывчатость – равнодушие,
Но это не уменьшит чувства одиночества, ведь в таком
Скоплении разноцветных особ – чисто физически невозможно
Каждому уделять души росток, и быть вне соцсети –
Не значит обретать остальное.
Это как в лесу, ты можешь сфотографировать любой цветок,
Бабочек всяких, и довольно профессионально, но лично у меня
Никогда не получалось запечатлеть человеческую красоту,
А может, её и нет... Но хоть и волнительно, но всё же
Прекрасно взаимодействовать с людьми, а не смотреть
Всё время на себя, сначала в зеркале, а потом на тень.
Как и я, и после выходя из квадрата на 6 от земли,
Увидев на кухонном столе зеркальце сестры, ужасаюсь
От того что кажется кто-то от меня в нём убегает,
Нарушая фактуру ночного невмешательства извне.
Ближе подхожу и вижу окно, такое же зеркало,
Только в нём звёзды вместо зрачков.
И тут я стою на месте, хоть и смотрю вперёд, но
Перспектив больше в движении назад, чем...
В любом случае я отношусь к тем, кто размышляет о жизни,
Чтобы остальные просто жили, а насколько близок к Богу
Покажет послесмертие; и тут не важно, где ты живёшь,
Когда в голове весь космос. Да и если убежишь, наткнёшься
На тень пространства за спиной с органами, вытесняющими
Твои корни, и звуки замаскировано копирующие
Классические мелодии. А день и ночь везде по расписанию,
Кого-то или чего. Век этот интересен, насколько, сколько и опасен:
Так полёт на Марс неизвестных пока – огромный в развитии скачок,
И не только астрономии, но и объяснение парадоксов истории,
Как инки или египтяне могли практически голыми руками
Воздвигнуть памятник нерукотворный, и так прямо…
И я молчу о подземных ходах и то, как ловушки рассчитаны,
Рычаг и звуковой механизм уменьшали тяжесть тонных глыб,
Но рисунки и символы с людьми не человекоподобными без малой
Части фантазии и того времени сильной – необъяснимостью полной
Завораживают... так вот частицы жизни возможно остались
На «красной планете» – по виду как брат Земли, но без воды,
Которые тысячи лет назад в стройке пирамид участвовали...
Однако те несчастные, чьим ногам уготован этот Ад в ограниченной
Безопасностью территории самой НАСА, могут осознать, что это был
Их последний полёт, за секунды до того как под обманчивые почвы
Провалятся, и выключится навсегда их камера...
А на Земле тем временем возрастят волнения, не только из
Научных кругов, но и обычных ресурсов потребителей.
Субъекты искусства исчерпают знания данные наукой, а та доверие
К художникам и актёрам, неспособным без них ускорять общество,
И его развлекать. И вопрос о сохранении ценностей
Не будет так важен, когда головы полопаются от интернета,
Уже как воздух незаметного, а библиотеки от свалок
Ничем не отличаться... И только память оставит контроль
Над пространством, ведь чтобы вернуться в светлые времена
В темноте – надо там мысленно оказаться и пережить моменты
Потери, находки, возвращения и расставания, когда даже
выпало это из головы.
Отсюда вывод – жизнь каждого есть структура личная, и не важно
Что диктует культура массовая, ты вправе живя хоть на островах,
Изменять себя с начала или конца, заворачивая, выворачивая, храня,
Ибо неизменным будет оставаться лишь в окне фонарь снег выделяемый,
Ито – временно. И если в такой момент что-то не досказано, то только
От ограниченности, однако, честно будет дать другим возможность
Досказать, уточняя… Вот уже утро, и день и скоро, вечер,
Чем Солнце правее, а для вас скорее левее, тем линия на стене
Короче и глаза глубоко шире...
Вгрызаются в чистый в облаках дым, из синевы под рёв самолёта,
Выливающийся из трубы. Играет «The Verve», и в голове бессистемные
Ноты, из гитары голоса, спросите: устал от обыденности; скорее она
Устала от меня и выталкивает, заключая в стихи, и помириться никак.
Наверное, будь я в средних веках, сожгли бы как еретика на костре
Или самого Дьявола, но и это инквизиторам простительно,
Они полны той истории, следствие вершины знания мироздания,
Основанной на религиозной догме, но сейчас кажется всё это смешно.
И вот стою я напротив двери, закрытой на замок, ключ в руке,
Как и у миллионов таких, и у вас, величие на лицо, хочешь, выходи
Или стой, но представьте, если в один момент все ключи мира исчезнут,
а замки останутся, где бы вы ни были...